О реконструкции инструментов для золотого шитья

Интервью с известным на Кавказе мастером-шорником и мастером по изготовлению адыгских музыкальных инструментов Айдамиром Патоковым.

- Айдамир, помимо того, что вы делаете черкесские седла и такие адыгские музыкальные инструменты, как шичепшин (Прим.: адыгская скрипка) и пхачич (Прим.: адыгские трещотки), Вы реконструируете также инструментарий для золотого шитья адыгов, например, для адыгского ткачества на дощечках. Это было Ваше желание попробовать свои силы в реконструкции таких изделий или запрос общества, который Вы осознали в какой-то момент? Или же, в частности, Вы посчитали необходимым для себя продвигать адыгское ткачество среди мастериц?

А.П.: На самом деле, наверно, всё в комплексе. Но, в основе всего лежит то, что в наших музеях хранятся такие инструменты, о которых наши музейные работники толком ничего не знают. Они имеют поверхностное представление о них с каких-то слов, из текстов каких-то рукописей. В лучшем случае, они могут знать только, как эти инструменты назывались и что ими делали. Но, на самом деле, как этот инструментарий работает, его специфику, его секреты знают не все. В действительности, пока мастер не возьмёт в руки такой реконструированный инструмент, пока он не возьмётся изготавливать с его помощью тот или иной продукт, например, тот же галун или ещё что-нибудь, трудно понять, как он работает. Только столкнувшись на практике с процессом изготовления, можно понять до конца само предназначение этого инструмента, его изначальный функционал.
В хранилищах музеев достаточно таких экспонатов. И когда спрашиваешь, для чего они и как они применялись, то их сотрудники порой затрудняются ответить. И так утрачиваются техники рукоделия, постепенно умирают исконно адыгские ремесла. А я как мастер выступаю за то, чтобы ремесла адыгов возрождались и жили в народе. Поэтому я за то, чтобы изучать утраченное, восстанавливать его и распространять среди желающих заниматься этим ремеслом. Бывают люди, у которых есть потребность делать что-то, но они не знают даже, за что взяться, с чего начать. Поэтому, если им предложить инструмент, похожий на старинный, дать им какое-то понятие о нём и они начнут воспроизводить утраченный продукт, то тогда это ремесло, это искусство оживёт. Оно оживает, на самом деле, в руках человека. А в музеях эти инструментарии хранятся как законсервированные. Я против подобной консервации!

- Если говорить о техническом аспекте, Вы реконструируете старинные инструменты, делаете их реплики, которые соответствуют по параметрам. Каков Ваш подход к их изготовлению? Изучаете ли Вы их как-то, спрашиваете ли у других мастеров или просто берёте за основу старые инструменты и воспроизводите их по фактуре и размерам?

А.П.: Воспроизводимый мной старинный инструмент был доведён до совершенства в момент его изготовления мастером и в соответствии с уровнем технического развития того времени. Сегодня у нас есть вышивальные машинки, фабричные ткацкие станки, 3D-принтеры. Однако с ручной работой ничто не сравнится. Но там нужен правильный инструмент. Возможно, когда не станет у людей электричества, они снова вернутся к кустарному производству и вспомнят многое из утраченного. Поэтому при реконструкции нет необходимости придумывать что-то новое, а просто берёшь музейный экспонат и изготовляешь его точную копию, вернее, реплику, а после начинаешь изучать процесс его функционирования. Если, не узнав, как работает реконструированный инструмент, я внесу какие-то изменения, то, возможно, не будет понятно, что это было и для чего. Изначально надо отталкиваться от оригинала и уже потом что-то облегчать или доводить до совершенства. Например, раньше для изготовления инструмента использовался металл, а сейчас можно его заменить крепким пластиком. То есть можно изменить фактуру, чтобы ускорить работу над изделием, чтобы его удешевить. На мой взгляд, подход в таком направлении должен приветствоваться. А с оригинала всё-таки нужно делать точную по размерам копию!

- Айдамир, почему Вы увлеклись подобной реконструкцией, если учесть то, что восстановленные Вами инструменты могут быть востребованы лишь узким кругом мастеров-специалистов. Это же неприбыльное дело.

А.П.: Наверно, просто мы все – дети, и хотим что-то мастерить руками. А если ещё приложить к этому ум, то это может стать делом жизни. Но восстанавливаемые мной инструменты, на самом деле, очень востребованы. Они не лежат просто так. Всегда находится их ценитель.

- Вы правы! Насколько мне известно, Ваши инструменты для золотого шитья приобретают просто для того, чтобы хранить их в семье как семейную реликвию, передавать из поколения в поколение, как это было в старину, порой даже не пользуясь ими.

А.П.: И такое бывает. Если человек притронулся к чему-то руками, знает и даже видел сам процесс ремесла, то он может приобрести весь инструментарий. А вдруг им займется его дочь или внучка. Да и сами по себе эти инструменты несут в себе какой-то народный дух, какую-то положительную энергию.

- Айдамир, как мастер по адыгскому ткачеству, получивший от Вас более пяти лет назад один из Ваших первых крючков для тканья галунов, мне бы хотелось выразить огромную благодарность. Без такого инструмента соткать широкие галуны (Прим.: шириной от 3 до 5 см) практически невозможно. Сама я начинала ткать узкие галуны, используя простое железное кольцо. Но оно не сравниться с профессиональным крючком для адыгского ткачества. Поэтому желаю Вам удачи! Продолжайте восстанавливать утраченные для обихода ремесленные инструменты! Большое спасибо за интервью!