Изгои. Глава 150

Андрей Гринберг вручил родительнице папку с документами. Элоиз Гринберг начала вникать в тексты.

—Мам, я изучил квартальные отчёты российского представительства «Military– Science–Corp». И вот какой я сделал вывод. Мистер Орлов, судя по нашим разведданным, отправился на поиски лабораторных сверхлюдей с целью их тотального уничтожения. Сама знаешь, какова причина такого его рвения.
—Знаю, сынок. Во время побега из лаборатории в 1984 году сверхлюди расправились с семьёй учёного и с его деревенской роднёй.
—Орлов столько лет жаждет возмездия, — изменился в лице Андрей Маркович. — Учёный наверняка все эти годы готовился к долгожданной встрече с обидчиками. Короче, мистер Орлов уже находится в подземной цивилизации, где обитают наши лабораторные леприканты. Существует угроза того, что учёный осуществит свой замысел, ведь он прихватил с собой кейс с ядерными бомбами. Это палка о двух концах. С одной стороны, мы не можем допустить уничтожение наших легендарных сверхлюдей. С другой стороны, мистера Орлова можно понять. Насильники из числа сверхлюдей должны ответить за свои давние преступления. Мы чувствуем вину за то, что произошло в 1984 году. Мама, перед нами сложная дилемма возникла. К тому же, мой отец Марк Гринберг карты путает. В любом случае надо поговорить с Орловым. Если мы этого не сделаем, последствия будут катастрофичны, вплоть до банкротства корпорации и поглощения её активов  оружейным концерном «Weyland–Weapon». Мама, надо срочно лететь в Россию. И моего отца надо остановить, пока не поздно.
—Согласна, — кивнула Элоиз и бросила  папку с документами на стол. — Твой отец со своей дурацкой военной операцией только всё испортит. Моему муженьку, видите ли, не терпится захватить военной силой сверхлюдей. Невыполнимая затея. Надо всего–лишь вывести частную армию из леса и провести переговоры с Орловым в подземной цивилизации, где, как ты сказал, он уже находится.
—Чего же мы ждём, мама?
—Дэвид, немедленно готовь мой личный самолёт с медицинским модулем, — потребовала пожилая женщина.
—Как скажете, миссис Гринберг, — подчинился Берроуз.
—Собирайте членов правления, Дэвид, и мажоритарных акционеров. Все вместе мы вылетаем в Россию. Да, вот ещё что. Не забудьте прихватить в аэропорт «Объект номер один» и «Объект номер два».
—Хорошо, Элоиз. Я сейчас же переговорю с Мишель и Анастейшей. Они точно на пробежке?
—Точно, — заверила Элоиз и кивнула на обзорные окна пентхауса, выходящие на лужайки Центрального парка Нью–Йорка. — Только пожалуйста, Дэвид, будьте по–деликатнее с ними. Мишель и Анастейша Олсены не знают, что они — генетические клоны давно умерших и кремированных жены и дочери господина Орлова. Да, чуть не забыла. Искусственно выращенную поджелудочную железу для больного раком Орлова сохраните в медицинском модуле моего самолёта.
—Слушаюсь, — поклонился Дэвид.

Пять часов спустя.

Одну из взлётно–посадочных полос международного аэропорта Нью-Йорка оцепили суровые мужчины из службы безопасности. У трапа частного боинга скопились толпы провожающих людей, в числе которых были даже маленькие дети. На фюзеляже частного боинга было написано крупными синими буквами: «EloiseCorp». Толпы людей захлопали в ладоши, когда к трапу частного боинга подходила Элоиз, одетая в элегантный коричневый брючный костюм. Пожилую женщину сопровождали Андрей Гринберг, одетый в чёрный костюм, и Наташа Изотова, одетая в розовую блузку и розовую юбку. Позади Элоиз шли агент Харрисон, держащий в правой руке контейнер с поджелудочной железой, агент МакКормик с рюкзаком на спине и агент Берроуз, держащий в левой руке чёрный кейс. Поодаль от троицы агентов шагали серьёзные мужчины в тёмных костюмах и холодные дамы в жакетах–юбках. Вполне вероятно, это были члены правления или акционеры корпорации. Провожающие не переставали хлопать в ладоши даже когда над их головами с грохотом приземлился пассажирский самолёт, прилетевший из Европы или Азии. Замыкали движение к частному боингу четверо мужчин–докторов в белых халатах и вооружённые люди в военной форме. Делегация во главе с Элоиз под шквал аплодисментов поднялась по трапу боинга. Последними к трапу подбежали Мишель и Анастейша. Дэвид встретил мать с дочерью у ступени трапа.

—Не обращайте внимания, — пытался успокоить Дэвид испуганную Мишель и плачущую Анастейшу. — Это родные и близкие членов правления хлопают в ладоши. Идёмте в самолёт. Ничего не бойтесь. Я рядом.

Берроуз вместе с Мишель и Анастейшей Олсенами исчез в салоне боинга. Трап убрался восвояси, и дверь авиалайнера закрылась. Боинг тронулся с места. Суровые мужчины из службы безопасности аэропорта начали оттеснять провожающих в другое место. Боинг разогнался на лётном поле и взлетел в небо. Толпы провожающих людей замахали руками на прощание.

Десять часов спустя.

Москва. Россия. Международный аэропорт Шереметьево.

Частный боинг с надписью на фюзеляже «EloiseCorp» заходит сейчас на посадку, выпуская шасси. После приземления боинг повернул к рулёжным дорожкам, ведущим к терминалам аэропорта. Делегация во главе с Элоиз покинула салон боинга и направилась к зданию терминала. Отстояв очередь на паспортном контроле, Элоиз и делегация покинули терминал и расселись в салоны фешенебельных автобусов, которые были припаркованы в аэропорту. Автобусы, сопровождаемые чёрными лимузинами с «мигалками», покинули территорию аэропорта и устремились в сторону Московской области.


                * * *


Евгений Михайлович огляделся по сторонам.

—Где я нахожусь?

Вокруг пожилого учёного простиралась белая мгла, не имеющая ни начала ни конца. Орлов твёрдо стоял на ногах, несмотря на то, что никакого пола внизу не было.

—Что за чертовщина? — недоумевал Евгений Михайлович.

Научный светило был одет в серый плащ и обут в коричневые ботинки. У него поверх растрёпанной седой шевелюры красовалась чёрная шляпа с широкими полями. В области селезёнки даже через ткань плаща сочилась кровь. Орлов тронул пальцем кровавые пятна на плаще.

—Странно, — насторожился учёный. — Рана давно зажила, но продолжает кровоточить. К чему бы это?
—А к тому, что рану от проникновения в твой живот сломанного сучка от упавшей сосны тебе предстоит залечивать в аду, — прозвучал мужской голос за спиной учёного.

Евгений Михайлович обернулся. Позади него возник президиум с центральной трибуной, напоминающий зал суда. В президиуме в креслах восседали трое, облачённые в чёрные мантии: пожилой Борис Филиппович, 45–летний Виталий Гришин и седая Валентина Марковна. За трибуной стоял постаревший Василий Петрович, одетый в клетчатую рубашку и синие брюки со «стрелками» от утюга.

—Что здесь происходит? — растерялся Орлов.
—Судилище, — ответил Виталий и стукнул деревянным молоточком по президиуму. — Свидетель обвинения, вы подтверждаете тот факт, что подсудимый Орлов не заслуживает снисхождения?
—Подтверждаю, ваша честь, — кивнул Руденко.
—Вася, ты сдурел?! — опешил Евгений Михайлович. — Что ты несёшь?!
—Уважаемый суд, я даю свидетельские показания, а подсудимый меня постоянно перебивает.
—Коллеги, вы приняли процессуальное решение? — обратился Гришин к Борису Филипповичу и Валентине Марковне.

Те согласно закивали головами в ответ.

—Занесено в протокол заседания, — подытожил Гришин и ударил деревянным молоточком по президиуму. — И каков ваш вердикт, коллеги?
—Смертная казнь! — выкрикнула Валентина Марковна и стукнула молоточком по президиуму.
—Смерть в аду! — выпалил Борис Филиппович и ударил молоточком по президиуму.
—Гениально! — потирал руки Виталий, не скрывая радости на лице. — Что ж, в таком случае вердикт судебной коллегии окончательный и обжалованию не подлежит.
—Можно последнее слово? — спросил разрешения Орлов.
—Пожалуйста, — сжалилась Валентина Марковна.
—Что я сделал, сынок? Почему ты меня ненавидишь? Я твой родной отец, в отличие от Бориса Филипповича.   
—А ты не догадываешься? — намекнул Гришин и обнял за плечи Валентину Марковну, а затем Бориса Филипповича.

Руденко, стоя за трибуной, понуро опустил глаза.

—Ты бросил меня, новорождённого  младенца, умирать на операционном столе! — сделался злее кобры Гришин, прожигая Орлова взглядом. — Если бы не Борис Филиппович и Валентина Марковна, которые вылечили меня и спасли, я бы умер! Они меня вырастили и воспитали! Спасибо им большое за это! А ты.. Жалкий учёнишко! Уводите!

Два судебных пристава схватили Орлова за руки.

—Прости меня, сынок. Прости за всё, Виталий.

Внезапно белая мгла вместе с тремя судьями, президиумом и трибуной сменилась долиной, где из земли вырывались языки огня.

—Не надо, прошу, — вырывался Орлов из крепкой хватки приставов. — Я не хочу сгореть в аду заживо за грехи прошлого. Отпустите меня!

С небес спустился огненный дьявол.

—Пошли со мной, — позвал огненный дьявол и схватил огненной рукой Орлова за плечо.
—Я хочу жить! Отстань от меня! Не пойду!
—Пошли, я сказал. Упрямишься? 

Огненный дьявол выпустил изо рта струйку огня, которая сожгла заживо Орлова вместе с приставами.


—Нет! — вздрогнул Орлов, сидя в кресле.
—Спокойно, Женя, — похлопал Орлова по плечу Руденко.

Евгений Михайлович осмотрелся. Помимо Василия Петровича в покоях, похожих на царские палаты, находились двое мужчин, облачённых в белые врачебные халаты.

—Долго я был в отключке, Вася? — поинтересовался Евгений Михайлович и запахнул шёлковый халат на волосатом торсе.
—Четыре часа примерно ты просидел в кресле с закрытыми глазами, — подсчитал Василий Петрович и убрал пробирки с кровью в шкафчик.
—Вася, удалось ли приобрести бочки со взрывчаткой? — спросил Орлов и подошёл к бару, где громоздились бутылки со спиртным.
–Удалось с большим трудом, — ответил Руденко и принял из рук медика справку с результатами анализов. — Пока ты дремал в кресле, я за это время успел  встретиться с контрабандистами города пирамид, чтобы договориться с ними за определённую сумму о доставке к куполу двухсот бочек с тротилом.
—Молодец, Вася, — похвалил учёный и налил в рюмку коньяку. — Завтра бочки со взрывчаткой распределим по периметру купола и соединим с электрическими проводами. Да, Вася?
—Да, Женя, — подтвердил Руденко и принял из рук медика снимки УЗИ. — Можете быть свободными, ребята.

Доктора поклонились и молча вышли из покоев, закрыв за собой входную дверь.

—Что с моими анализами, Вася? — заинтересовался Евгений Михайлович и залпом осушил рюмку с коньяком. 
—Ты бы перестал употреблять. Спиртное только усугубляет плохое состояние твоего здоровья. Это во–первых. Во–вторых, у тебя прогрессирующая..
—Стоп, Вася. Я передумал. Не хочу знать результаты анализов.

Орлов опрокинул в рот следующую рюмку с коньяком, и закурил.

—Женя, если забросить курс лечения, то..
—Хватит, Василий. Избавь меня от напрасных надежд. Я прожил долгую жизнь, мне 79 лет. Какой смысл мне  лечиться? Мне ничто не поможет. Рак есть рак. Мне жить осталось недолго.
—Тебе можно помочь.
—Вася, прекрати. А лучше сделай мне крепкого чая. От кофе меня тошнит.
—Сейчас сделаю, — пообещал Василий Петрович и удалился в столовую. 
—Васенька, что было днём? — крикнул Евгений Михайлович и налил в рюмку очередную порцию коньяка из бутылки.
—Мы навещали наших пещерных друзей! — прокричал из столовой Руденко, гремя тарелками. — Мы вспомнили наши прежние жизни! Наши пещерные друзья после того, как мы с тобой воскресли, назвали нас Клеменсом и Анастасом! Потом мы с тобой приехали на вакуумном лифте сюда, в твои покои!

За одиннадцать часов до этого..

Анастас и Клеменс, болтая между собой, шли вдоль палубы гуманоидного корабля. Проходя мимо открытых кают, Клеменс заметил в одной из них четверых голых лохматых «неандертальцев», которые вели себя более чем странно. Голые дикари играючи толкали от одного к другому голую девочку лет десяти и обнажённую женщину лет тридцати пяти. Клеменс, наблюдая эту мерзкую сцену, замер на месте, словно прирос к полу.

—Ты чего? — встревожился Анастас и обратил внимание на голых лохматых мужланов, нахально тискающих девочку и женщину.

Клеменс изменился в лице, будто его осенило. 

—Что такое, друг мой? — забеспокоился Анастас. — Тебе нехорошо? Что тебя так испугало? Они всегда так шутливо играют между собой. Не обращай внимания.

Клеменс схватил Анастаса за грудки и прокричал ему в лицо:

—Вася, миленький, я всё вспомнил! Слышишь? Я всё вспомнил! Всё!
—Что, что ты вспомнил? — растерялся Анастас. — Я тебя не понимаю.
—Не понимаешь? Сейчас поймёшь. Ну–ка иди сюда!

Клеменс подвёл Анастаса к краю палубы, где внизу располагался бойлерный отсек. Анастас засмотрелся на языки пламени, которые вырывались из верхних отверстий котлов. Языки пламени напоминали миниатюрные ядерные взрывы.

—Женя, где мой кейс с нейтронными бомбами? — обернулся Анастас. — Давай взорвём к чертям собачьим это проклятое место. Так где мой кейс?
—Ты тоже всё вспомнил, Вася! — обрадовался Клеменс, он же Орлов Евгений Михайлович. — На счёт твоего кейса.. Кейс вовсе не твой, а Гринберга. Я не знаю, где сейчас кейс. Последнее, что я припоминаю, было то, что на меня в лесу упала сосна и сломанной веткой проткнула селезёнку.
—А я припоминаю, что Виталий Гришин приставил к моему лбу дуло пистолета и выстрелил, — порылся в памяти Анастас, он же Руденко Василий Петрович.
—Вася, Денис был прав, а мы ему не поверили. Мы с тобой умерли, а потом чудом воскресли и год жили в обществе этих лохматых пещерных дикарей.

Клеменс–Орлов огляделся. Из всех кают выходили лохматые обитатели.

—Женя, ты хоть понимаешь, что мы с тобой находимся сейчас в логове врага, куда мечтали проникнуть с экспедицией?
—Совершенно верно, Вася.
—Владыка Клеменс, владыка Анастас, что–то случилось? — осторожно спросили в лохматой толпе.
—Вы нас бросите? — со слезами на глазах уточнила растрёпанная женщина, обнимающая плачущего мальчика.
—Не бросайте нас! — взмолились в толпе.
—Нам без вас не выжить! — простонали рядом.
—Вася, пошли со мной, — скомандовал Евгений Михайлович, он же Клеменс, и протиснулся через толпу пещерных «неандертальцев».
—Куда? — не понял Василий Петрович, он же Анастас.
—В мои личные покои. Обсудим без посторонних глаз и ушей план возмездия.
—Возмездия?! — ахнули в толпе.

Лохматые обитатели гуманоидного корабля так и остались стоять посреди палубы, наблюдая за тем, как вакуумный лифт увозит их владык.

—Что ты собираешься делать, Женя?
—Ты прекрасно знаешь, Вася. Я собираюсь их всех убить.
—Ты имеешь в виду уничтожение почти миллионного населения города пирамид? — уточнил Руденко–Анастас.
—Совершенно верно, Вася. Пещерные бедолаги пусть пока продолжают лечиться от туберкулёза. С ними разберёмся в последнюю очередь.
—Но как ты уничтожишь город? Кейса же нет.
—Не беда, Вася. Есть городской купол, он термоядерный. Сам же мне говорил.
—Ты хочешь сказать, что.., — осёкся Анастас и следом за Клеменсом вышел из кабинки вакуумного лифта.
—Обсудим детали подрыва купола в моих личных покоях, Вася. Ты лучше меня в этом разбираешься. Ты же физик–атомщик, насколько я помню.

Одиннадцать часов спустя.

Евгений Михайлович допил бутылку коньяка, опустошил три чашки крепкого чая и выкурил почти полпачки сигарет. Василий Петрович помог захмелевшему другу улечься в роскошную шёлковую кровать, которую подпирали четыре гипсовые колонны по углам. Руденко заботливо укрыл пьяного учёного пуховым одеялом.

—Отдохни, Женечка, — посоветовал Руденко. — А я изучу твои анализы.
—Не хочу отдыхать. Я хочу забыться до утра. Завтра навсегда разделаюсь с тварями лабораторными. Вот чего я хочу больше всего на свете, мечтаю об этом.
—Утро вечера мудренее, Женя. Ночь на дворе. Успокойся. Завтра мы с тобой взорвём купол.
—Спасибо, Вася. Спасибо тебе за всё, что ты для меня делаешь. Ты настоящий друг, проверенный временем. Я тебя люблю и уважаю. Иди сюда, я тебя поцелую.
—Женя, прекращай дурачиться. На бочок отвернись и постарайся уснуть.

Во входную дверь постучали.

—Меня ни для кого нет, — отвернулся к стене Евгений Михайлович и укрылся одеялом. — Не открывай. Постучат и уйдут.
—А если что–то серьёзное? — настаивал Василий Петрович и направился к двери. — Карин и Цезарь обещали зайти, пулю мне показать, которую Гришин пустил мне в лоб. Будет в качестве доказательства, что я воскрес.

В дверь снова постучали. Василий Петрович распахнул створку.

—Здравствуй, Вася, — приветствовала Валентина Марковна. — Сколько лет сколько зим.
—Неужели? — не поверил своим глазам Руденко, стоя на пороге. — Хохлова, это ты, что ли? Какая ты стала.. Прожитые годы не красят человека.
—Ну, знаешь ли, ты тоже не молод, — оскорбилась Валентина Марковна. — Хочу тебе заметить, я 45 лет как Гришина, а не Хохлова.
—Ты всё–таки выскочила замуж за того хирурга. Как его звали?
—Борис Филиппович, — напомнила Валя. — И почему звали, Вася? Боря жив, ему 85 лет. Он на 12 лет меня старше. Боря проживает в доме престарелых, я его навещаю. И Виталий Боречку навещал периодически. А теперь моего Виталия нет. Вася, мне бы увидеться с Женей. Мне сказали, он здесь живёт.
—Вася, кто там пришёл? — пробурчал под одеялом учёный.
—Дядя! — обрадовался Антон и кинулся к родственнику в объятия. — Ты живой?! Офигеть! 
—Конечно, живой, солнце моё! — рассмеялся Руденко и расцеловал племянника.

Позади Антона и Валентины Марковны парил под потолком коридора дрон–квадрокоптер, чихающий четырьмя плазменными бочкоподобными двигателями.

—Приветствую, человек, — поздоровался дрон голосом Никиты. — Как ваши дела, человек?
—Нормально мои дела, — недовольным тоном ответил Руденко и, отстранив племянника от груди, спросил: — А где второй дрон?
—Вышел из строя, — сообщил дрон голосом Никиты.
—Эй, Айкон, сколько можно тебя учить? — обернулся Антон. — Не человек, а мой дядя Василий Петрович. Усёк?
—Замётано, — произнёс дрон голосом Никиты.
—Чё? — не понял Золотницкий.
—Заходите, — посторонился Василий Петрович в дверном проёме. — Женя не обрадуется вашему визиту, особенно твоему, Хохлова.
—Гришина, — поправила Валентина Марковна.
—Извини, — смутился Василий Петрович.

Антон в обнимку с Василием Петровичем и Валентина Марковна вошли в покои Орлова. Дрон–квадрокоптер протиснулся в дверной проём следом за ними.