ПУТЬ К СЕБЕ

                ПУТЬ К СЕБЕ

                ВОЛК И ПРОВИДЕНИЕ

    Волей случая, в январе 2006-го года, мне поневоле  довелось нарушить закон, а  именно - перейти  границу  Евросоюза  в недозволенном для этого месте.
  Приехала я как-то  погостить к родственнице, живущей в посёлке, недалеко от Минска.  Было это вскоре после Рождества.
       И однажды утром, попив с сестрой чай с  бутербродами и необычайно вкусными белорусскими  драниками, я пошла на прогулку насладиться красотой настоящей снежной зимы. Недалеко от дома, в котором  жила сестра, начинался большой хвойный лес. Про этот лес ходило много  легенд и с Белорусской, и с Литовской стороны, куда он продолжался. Во время  Великой Отечественной войны в этом лесу воевали с фашистами  партизанские отряды, состоявшие из уходящих в лес местных жителей и бежавших из плена советских солдат и офицеров.
      А мороз был под минус двадцать градусов.  Для меня, южанки, довольно холодно, в диковинку всё. Высокие раскидистые  ели с серебристыми шапками на королевских кронах заманивали  войти в своё зимнее заколдованное царство. Я взглянула на небо. Утреннее  ласковое солнышко посылало мне свои благословения и молитвы.  Подошла к первому лесному  дереву, тронула рукой его кору, здороваясь с ним. Впереди виднелась протоптанная местными жителями тропинка, и я с радостью пошла по ней.
       Всё вокруг  предвещало хороший день. Весело пели птицы,  солнечные зайчики играли со мной в прятки, а я прыгала по сугробам, смеясь и радуясь жизни. Я задумалась  о своей жизни.   Вспомнила тётю, родную сестру матери,  оставшуюся в  далёком городке Орехове Запорожской области. Тётя меня очень любила,  я была смыслом её жизни. А какой мой смысл жизни?  Кто я? И для чего родилась в этом мире? - подумала я. Я долго шла, размышляя об этом, и незаметно для себя,  заблудилась.
Вспомнилось стихотворение, написанное незадолго до отъезда к сестре:

***
В облака окунусь я, умоюсь росой,
И почувствую радость в Душе и покой.
В единенье с Природою есть чистота.
В единенье с Природою есть красота.
Пенье птичье с любовью пленяют мой слух,
И живёт моё тело, вдохновляется Дух.

Но сейчас у меня было совсем другое состояние. Тропинка давно закончилась, и я поняла, что от дома сестры и посёлка отдаляют меня уже не менее 20 км. Со мной был рюкзачок, в котором лежали  книги, я приобрела их в Запорожье, ещё до отъезда к сестре, и он казался мне сейчас очень тяжёлым. Лёгкая оранжевая курточка, свитер, сапоги, промокшие от снега - вся эта одежда уже не грела, а только мешала идти, и я мечтала,  хоть бы по дороге мне встретился какой-нибудь огонёк,  костёр, у которого  можно было согреться поесть и выпить чего-нибудь тёплого. Но впереди были только деревья и сугробы. Очень тяжело было поднимать ноги и делать шаги, так как   снег был выше, чем по колено. Бывало, я проваливалась в  него по пояс. Потом в страхе молилась, хваталась за какую-нибудь ветку и медленно выбиралась. Больше всего замёрзли руки. Мокрые насквозь и немного оледеневшие варежки только мешали мне. Я снимала их. Пытаясь согреть окоченевшие пальцы,  дышала на них и тёрла ладошку об ладошку. Хорошо, что у меня была тёплая шапка, и она спасала  голову от падающих сверху комьев снега. Было очень холодно. Состояние этого жуткого холода можно сравнить с тем, как  бывает у человека, когда превышается болевой  чувствительный барьер, тело перестаёт чувствовать холод и становится будто невесомым . И лишь бегающие по телу мурашки, время от времени напоминали  мне, что я ещё жива. И так я прошагала в этом  состоянии   еще километров 20.  Хотелось упасть и уснуть, зарыться с головой в снег, разреветься. Иногда я поднимала голову вверх и в отчаянии кричала: -А-А-А!
Было очень больно, невыносимо больно и жутко от страха. Я чувствовала безвыходность своего положения от заточения  в казавшемся мне утром таким прекрасным, а теперь зловещем лесу. Это был конец, думала я. Но надо было идти. Оглянувшись, неожиданно я увидела железную дорогу и пошла по ней. Железная дорога оказалась для меня спасением. Идти по шпалам было значительно легче, и я ускорила шаг. Незаметно стемнело, и первые приветливые звёздочки  смотрели  на меня с бескрайнего неба. А в памяти возникли строки моего стихотворения «Звезда Души»:

В высоком Небе много Звёзд,
Но где-то есть одна,
Мерцает Звёздочка моя,
Моей Души Звезда.

Её внимательно ищу
Среди иных светил -
Когда смеюсь,
Когда грущу,
Когда идти нет сил.

Я поднимаю в Небеса
Усталые глаза -
И происходят чудеса -
Мигает мне Звезда!

И мне становится тепло,
И вовсе не до сна,
Ведь где-то там горит она,
И я уж не одна!

Я  мысленно благодарила нависшую над Белорусским лесом свою Звезду Души и шла дальше. Настали сумерки. Теперь уже свет почти полной луны  стал моим проводником среди  надвигающейся глубокой тьмы ночи. Сил почти не было. Я часто останавливалась, падала на рельсы  с  желанием  закрыть глаза и провалиться в Вечный сон. Но невероятным усилием воли,  вставала на ноги и шла дальше.
        Отовсюду доносились пугающие звуки – крики лесных животных, которых днём не было слышно. Я очень устала и замёрзла. Казалось,  выхода не было. В голову приходили навязчивые мысли, - что я могу и не выйти из  леса, и никто, и никогда не найдёт здесь моё замёрзшее тело.
        Неожиданно я увидела небольшой, как оказалось, мягкий пригорок. Это был стог сена, покрытый снегом.  В отчаянии, практически, без сил, я упала на него и быстро стала проваливаться в сон с открытыми глазами.
        Надо мной было поразительной красоты  ночное небо. И от звёзд, что мерцали и горели вверху, шло  Добро, и мягкая  Величественная Энергия Вечности…
      В ту пору я не была особенно верующим человеком. Но я всегда признавала и чувствовала существование Бога и Высших сил над нами.
Я  стала читать молитву: Отче наш, Сущий на Небесах. Да святится Имя  Твоё, Да придёт Царствие  Твоё. И молиться своими словами: Господи, я мало прожила на этом свете. Я  и добрые дела  делала в жизни, и много ошибок совершила, о которых сожалею сейчас. Но мне  очень не хочется умирать  вот так здесь, в снегу, и принести своим уходом боль  родным и близким. И тогда отчаянная мысль пришла мне в голову:
Но если, Господи, есть на то  Твоя  Святая Воля, я с Радостью уйду к Тебе в Вечность. Пусть случится то, что хочешь Ты, а не я.
      И закрыла глаза…   Открыла я их неожиданно, ощутив над собой тёплое дыхание. Я увидела глаза волка, пронзительно смотрящие на меня. Ощущение жуткого смертельного страха сковало моё тело. Это была самая роковая минута в моей жизни. Чувство неизбежного конца и предчувствие мучительной боли перед смертью охватило мою душу. Стало трудно дышать. Будто колокольный звон, - я слушала громкие частые удары своего сердца, околевшее от мороза тело дрожало, каждой клеточкой чувствуя нависшую над моей жизнью смертельную опасность. Я в ужасе закрыла глаза, внутренне готовясь принять неизбежную смерть. Мне даже показалось, что наступил полный паралич. Паралич мыслей, чувств, движений. Не было ничего, кроме жуткого, сковавшего душу страха. Не помню,  сколько времени я так пролежала. Может пять минут, может полчаса. Но когда решилась вновь открыть глаза, то заметила, что  волк повернулся ко мне спиной и не спеша стал уходить.
         Подчиняясь неведомой, плохо осознаваемой силе я встала и пошла за ним. Так мы и вышли к литовской деревне, к людям.
  Для этого, правда, пришлось перейти границу Евросоюза, с помощью моего Друга незаметно...
   Чудом я и осталась жива - Благодаря Богу, Волку и Людям, которые  спасли меня потом от переохлаждения и голода.

                Посвящение

Зима. Снег. Раннее утро. Я стояла на пригорке, с которого виднелась Литовская деревня, и далеко уже позади  - мой Друг Волк и его Мистический лес. С болью в душе я попрощалась с необыкновенным волком. Наверно он уже в пути к своей волчице, а где-то в логове спят его несмышлёные волчата. Я мысленно представляла эту картину и радовалась. И ещё я думала о том, зачем ему, дикому лесному зверю, совсем не обласканному людьми, от которых все лесные жители видят много зла, спасать меня – человека? И что общего,  какая таинственная связующая нить возникла между мной и лесным зверем?  Почему Бог  доверил  спасти меня именно волку?  Кто он - волк на самом деле? И кто я на самом деле?
          В голове было много вопросов, на которые  не находилось тогда ответов. Да и прошагав 80 км  по сугробам, желание было одно, постучать в первый попавшийся дом и упасть навзничь. Только бы уснуть в тепле. Да ещё и от кружки горячего чая и бутерброда я бы не отказалась.
       Вот уже и  деревенская улица, маленькие кирпичные домики с дымоходами. Долгожданный запах уюта, чьего-то очага. Я улыбнулась.
     Светало. Подойдя к домику, я постучала в первую  деревянную дверь…Тишина.  Во вторую – тоже тишина...  И лишь за дверью третьего домика послышались шаги и голос:
- Нелегале, нелегале...
Дверь открыли.  На пороге стояла немолодая женщина и приглашала войти в дом.  Светлая большая комната. Горница, как говорят. Посередине большой стол, покрытый скатертью, на нём тарелка с пирожками, чашка чая и старенький электрочайник. Видимо, приветливая хозяйка уже  завтракала.
- К столу, к столу, - приглашала она меня, и спросила,  что я буду - чай или кофе? Я попросила кофе.  Помню, как согревался  от долгого пребывания на морозе  организм. Тепло разливалось по телу. Думала - вот сейчас и отдых будет - благодать.  Но, не тут-то было.
         Хозяйка молчала,  ничего не спрашивала, только кормила. Потом спросила:
- Ты, - нелегале, - работу пришла искать к нам?
Я ей ответила, что нет, просто заблудилась и случайно перешла границу Литвы. Она прервала меня и спрашивает:
- А деньги у тебя есть?
Я ответила, что нет, только немного белорусских рублей.
Она говорит:  Тогда уходи. И показала дорогу, которая вела в Вильнюс. Там можно обратится к властям  и объяснить ситуацию, может, помогут. Хотя к нелегалам у нас плохо относятся, предвзято. У нас любят только своих.
     Я пошла по дороге, которую показала мне добрая женщина, напоившая сладким кофе. Обиды совсем не было. Я её понимала - все хотят жить. В тюрьму никто не хочет. За помощь нелегалам срок.
       И вдруг вижу, машина едет, полицейский воронок. 
- Бандитка, бандитка.
Я оглянулась.  Ко мне шёл толстый улыбающийся полицейский, я ему тоже в ответ улыбнулась и спокойно протянула руки к наручникам. Холодное тяжёлое железо сковало кисти пианистки,- промелькнуло у меня в голове. Дело в том, что я, правда, когда-то училась музыке и с детства родные берегли мои руки, не разрешали делать тяжёлую работу - а тут вот так. Кроме того, возникло психологическое чувство несвободы и унижения. Но я стерпела и только улыбалась. Надо отдать должное литовцам - они  со мной были довольно вежливы и тактичны, я ожидала худшего. Но у них всё по закону, без превышения полномочий. Закон, правда, жёсткий очень, неправильный.
     Но мне было уже всё равно. Заснуть бы хоть где-нибудь, хотя бы под утро.
    Так и произошло. Я, наконец,  выспалась в полицейском участке, на жесткой скамейке, которая показалась мне пуховой периной, и была почти счастлива. Утром меня даже кое-как покормили, а потом отвезли в тюрьму Лукишки  в Вильнюс  до  выяснения обстоятельств моего пересечения  границы Евросоюза. Приехали в тюрьму.  На приёме я рассказала следователю  правду о том, что приехала погостить к родственнице, пошла в лес, заблудилась, пошла по железной дороге, и мне случайно пришлось пересечь границу, потому как другого выхода остаться в живых  не было. По правде сказать, граница очень хорошо охранялась, даже сейчас вспоминать это тяжело и страшно.
         Километра за два, а то и за пять до Литвы, когда идти было совсем тяжело, и впереди, как маяк, я видела только серую спину моего проводника и груды снега, я услышала непрекращающийся,  зловещий лай собак и выстрелы автоматов. Доносились и звуки человеческих голосов. Вот тогда мне и стало очень  страшно. Ведь стрелять в нарушителей границы пограничники имеют полное право, и собаки реально могут разорвать меня в клочья. Мой Друг Волк казался мне  настоящим Ангелом-хранителем. У нас были общие враги. Я шла за ним. Неожиданно Волк  стал  ползти и выть, будто приглашая меня делать то же. И я увидела главное  испытание своего пути, колючую проволоку,  по которой шёл электрический ток. Стало очень страшно. А мой провожатый был непреклонен. Мы ползли  поперёк проволоки, я поняла, что мой Друг ищет лазейку в проволоке, чтобы пересечь её. И вскоре  увидела, что в одном месте, к моему счастью, она  была разорвана. Так мы и перешли на другую сторону…
         После разговора со следователем, мне запретили звонки родственникам, нарекли шпионкой и поместили в камеру.
       В камере были такие же «шпионки» как и я.  Белоруска лет 50-ти, жившая в 2-х км от границы. Она попала в тюрьму ещё осенью, искала пропавшую корову.
 И пожилая чеченка, просящая политического убежища в Европе, бежавшая от ужасов войны. Все близкие чеченки - отец, муж и пять сыновей погибли . Я была среди них самая молодая. Мне было  в ту пору 35 лет. Женщины стали опекать  меня,- мол не переживай, у тебя всё впереди, разберутся и выпустят.
Камера была нехорошая, тесная и грязная. То тут, то там из щелей выползали тараканы. Они бегали по полу, попадали на нары, мы находили их даже в подушках. Это может показаться странным, но три, находящиеся за гранью нормального существования женщины, осознающие себя в реальном мире никем - радовались этим ползающим существам. Мы не одни - рядом живые существа, пусть и в такой форме. Поэтому по молитве чеченки, а она знала какие-то заклинания, тараканы нас не трогали. Они дружно выстраивались в рядок и гуськом шли под стеночку. Мы с белорусской Наташей только смеялись. Мы много разговаривали. Я слушала, женщины рассказывали о себе. Так я узнала правду о чеченской войне и о жизни в Белорусском приграничном  селе. Я тоже рассказала им о себе, что рано потеряла мать, была замужем, но рассталась  с мужем, что меня вырастили бабушка и дедушка, которых давно нет в живых, что я потеряла ребёнка и у меня остался самый близкий для меня человек - сестра моей мамы,  тётя, которая сейчас, наверно, места себе не находит.  Где я и что со мной случилось? Впрочем, как и сестра из Минска. Обе они сильно страдают. Мне стало больно, и я заплакала. На глазах моих сокамерниц тоже появились слёзы.
  Мусульманка рассказывала нам о своей вере. О пророке Магомете, о том, что у них тоже почитают и любят Иисуса Христа. Читала суры из Корана.
Неожиданно  я вспомнила, что в моём рюкзачке, кроме книг одной целительницы, был томик со стихами Омара Хайяма  – помню, купила его в поезде у одного слепого музыканта.

        Хочешь цели достичь - не надейся на помощь людей.
       На чужое не зарься, своим равнодушно владей.
       Тот, кто прошлым живёт, или будущим, равен безумцу,
       Что из суетных рук выпускает сегодняшний день.

Я читала своим  сокамерницам коротенькие  четверостишья великого философа и видела, как в глазах простых женщин появлялся Свет. Замирали  в углу даже наши друзья тараканы. Стихи лились сладкой музыкой, и мы представляли себе вино и виноградники, райские яблоки и красивые шёлковые одежды.
       «Льётся музыка, музыка, музыка от которой так хочется жить».  Мы пели. В основном, народные песни - белорусские, русские, украинские. Чеченка пела что-то на своём языке. А  все вместе мы пели известную песню Анны Герман Надежда.

Светит незнакомая Звезда.
Снова мы оторваны от Дома,
Снова между нами города,
 Яркие огни аэродрома…

Надежда, мой компас Земной,
А удача-награда за смелость!
А песни довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось…

К сожалению, не всем охранникам нравились наши посиделки и песни. В железную дверь грубо стучали  и требовали замолчать. Иначе нам грозил карцер.  И один раз, таки пришлось там побывать. Голые сырые стены, капающая с потолка вода, мерзко и сыро. Помню – я тогда заболела и неделю лежала с температурой.
Из той тюремной камеры я вынесла то, что Бог один и мы все Его дети. Различие в Верах и национальностях не имеет большого значения, имеет значение только наша Любовь к Богу, и друг к  другу. Как мы готовы помогать друг другу и сотрудничать, а не воевать и искать различия.
   Наконец, произошли изменения и в нашей тюремной жизни. Меня ещё раз вызвали к следователю, вдруг внимательно выслушали и перевели в другую камеру, получше. Там моей сокамерницей оказалась женщина-врач, с двойным гражданством России и Израиля. Её обвиняли в нелегальном бизнесе, связанным с натуральными камнями. Эта удивительная женщина была целительницей.
(лечение натуральными и драгоценными камнями) - редкая профессия в медицине. Началось наше знакомство, короткая тюремная дружба, запомнившаяся мне на всю жизнь. Помню, что записала её имя в тетрадке, как и всё, что она мне диктовала  тогда в ходе наших бесед.
         Несмотря  на то, что камера была для политических и экономических, а значит, светлее, просторнее, а главное, чище, без тараканов. Тюрьма есть тюрьма и спали мы на двухъярусных нарах. Я внизу. Женщина тоже внизу, рядом. Но ей родные принесли тёплое одеяло и матрац. Я спала на жёстком матраце.
          Вспомнила свою первую  ночь на новом месте, после тёплой беседы с сокамерницей и её вкусных угощений литовским сыром с плесенью, колбасой и жаренной морской рыбой. Надо сказать, что кормили в тюрьме относительно неплохо. И даже медицинское обслуживание было. И душ  индивидуальный, не общий, чистые полотенца и простыни.
        Но мне было страшно в ту первую ночь  в новой камере. Я долго лежала с открытыми глазами и смотрела на белую стену напротив.  На ней отражался тусклый свет  от ночной лампочки. На моих глазах были слёзы.  Вспоминала прошлое. Я ещё раз взглянула на белую, освещённую золотистым светом стену. Я мало что знала о Литве, но мне явно показалось, что  на стене возникли два образа  - это были рыцари в доспехах на лошадях. Они что-то хотели сказать мне. Но я попросила их сама:
- Спасите меня, литовские рыцари, спасите меня.  От самой себя спасите... Мне надо скрыться. Исчезнуть.
      Я горько заплакала.  И тогда из пустоты, из потайного уголка проснувшейся души возник Свет. Я увидела образ ХРИСТА,  и услышала строки:

Он был неведомо откуда
И шел неведомо куда,
Он мог бы быть десятым чудом,
Но был он гол и нищ всегда.

Ему дороги открывались,
И птичий гомон в утро звал,
Ему деревья улыбались,
Всего вокруг он тайну знал.

Он был со всеми откровенным
И странным слыл в родном краю,
Он равно всем – богатым, бедным,
Пел песни про любовь свою.

И в одиночестве дорожном,
Стоптав седьмые сапоги,
Он счастлив был и счастьем божьим
Он жил и продолжал идти.

Так возник мой Путник. Так начался Путь. Но тогда, в той камере, ночью, я ещё не знала ничего  о своём будущем, и потихоньку засыпая, в умиротворении повторяла эти слова. А на утро я прочитала своё стихотворение новой знакомой и рассказала о ночных видениях. Женщина меня успокоила. Такое бывает.  Но лучше о таких вещах никому здесь не говорить. Не поймут. Мы много беседовали на разные темы о неведомых мне тогда вещах. Несмотря на заключение в камере, моя новая подруга не прекращала свой научный труд. Она читала мне свои записи и говорила – раз  мы встретились, то это не случайно - слушай, записывай. В жизни пригодится.  Зачем-то Бог свёл нас в одной камере. У нас было почти мистическое состояние, когда мы в полумраке камеры  при тусклом свете говорили об Индии, йоге, натуральных камнях,  и о воздействии их на организм человека. Помню, мы творили  вместе. Я писала в своей тетрадке вновь приходившие стихи. А она писала свои записи, расположив на столике тетрадки и книги.
         Запомни, подруга,- говорила мне женщина,- всё великое рождается либо в тюремном каземате, либо на подстилке отшельника. По другому, никак.
         В тюремном дворике, моя новая знакомая  провела моё посвящение. Я тогда не совсем  понимала смысла происходящего.  И восприняла всё как игру. Она водила меня по кругу за руку и читала  какие-то мантры и заклинания. Было очень интересно.
       Я искренне благодарна судьбе и этой женщине за наше короткое знакомство. Я  плакала, когда вскоре нас разлучили. Она делала массажи  тогдашнему президенту Литвы и её отпустили из тюрьмы  под подписку о невыезде.  Но она очень помогла мне. Я, воспользовавшись нашим знакомством, написала письмо президенту Адамкусу и меня вскоре  депортировали. 
       Радуясь тому, что я осталась жива и относительно здорова, погрузившись с головой и чувствами  в жизнь дома, с тётей Галей (самым родным и близким мне на Земле человеком), в  маленькие житейские радости, работу в компании «Орифлейм», -  я надолго вытеснила из памяти и мистический Белорусский лес, и заточение в Лукишках, и своих сокамерниц, своё посвящение, впрочем, и сами натуральные, драгоценные камни. Тётя моя была человеком небогатым, но очень добрым. Мы экономили на всём, пытаясь выжить. Как-то не до камней было.
      Но вот, однажды, бегая по городу с косметикой   «Орифлейм», в местном магазинчике  я увидела книгу «Всё о натуральных камнях». В  нашем маленьком   городке её никто не покупал. Я взяла её в руки и моё сердце  радостно застучало. Будто бы сквозь пыль веков, я почувствовала -  это моё. Я задумалась и вспомнила ту женщину-врача и первых двух своих сокамерниц. Интересно порой складываются судьбы. Наверно,  к ним, на встречу с этими людьми и вёл меня мой друг Волк через  свой Мистический Белорусский  лес в холодную январскую стужу.
               

               
           18 февраля 2022 год.