Баррикады. Глава 42

Глава 42. Флешка дэгэбиста


Выйдя из прокуренного кабинета на улицу, капитан ДГБ Егоров с наслаждением вдыхал свежий воздух. Силуэт здания департамента госбезопасности ярко выделялся на фоне грозового неба, внушая величие и страх у простых обывателей, проходящих возле него.

Егоров достал телефон и набрал номер в списке исходящих вызовов. В трубке послышались протяжные гудки. Этому человеку капитан ДГБ пытался дозвониться всё утро. Так игнорировать его мало кто себе позволял, и это начало вызывать у него уже не раздражение, а откровенную злость.

Белая тойота мчалась по промзоне на высокой скорости, поднимая вверх осенние листья. Взгляд Николы был прикован к спящему Дорогину, в кармане у которого трезвонил мобильный.

Даже во сне фотокор от этого скукожился и сжался. Он вздрогнул и, тяжело простонав, выкрикнул фразу: «Не буду!». Дотянувшись до пассажира, Никола вынул из его кармана мобильный.

Звонил абонент, подписанный как «Кирилл Е». «Егоров?», – подумал Никола, ещё раз поразившись тому, насколько настойчивыми бывают представители спецслужб. Нужно было помочь парню соскочить, и чем раньше, тем лучше. Уж кто-кто, а Никола знал, что бывает с теми, кто попадает к ним на крючок.

Вскоре абонент отключился, но парень был уверен, что скоро он начнёт трезвонить снова. И у него были кое-какие идеи насчёт того, что можно в этот момент сделать, но для этого необходимо было синхронизировать айфон Дорогина с бортовым компьютером тойоты.

Николу всегда удивляло, почему люди весьма скромного достатка стремятся приобрести дорогие телефоны. Даже сейчас такие бывшие в употреблении айфоны стоят недёшево. Люди готовы отдавать самое последнее, чтобы следовать моде и подчеркнуть некий статус, которого у них никогда и не было. Такая слабость присуща многим людям, и она всегда казалась Николе странной.

Чтобы подсоединить айфон Дорогина к «Сигме», необходим был доступ к самому гаджету. Но когда Никола нажал кнопку включения аппарата и провёл пальцем по экрану, он невольно усмехнулся. Смартфон Дорогина потребовал идентификации по отпечатку пальца. Ему не пришлось заморачиваться с подборкой графического ключа, вставлять дополнительные программы или через кабель подключать айфон к бортовому компьютеру автомобиля. Всё оказалось куда проще – он просто взял руку спящего и приложил его палец к сенсору. И ещё раз удивился, зачем такому неказисто одетому парню такой дорогущий телефон. Который, к тому же, так просто взломать.

– Предупреждение о наличии шпионской программы, – раздался в динамиках приятный голос «Сигмы».

Соответствующая надпись высветилась и на мониторе бортового компьютера.

– Сигма, информация о программе, – отдал команду Никола.

По бортовому компьютеру побежали строки, и спустя считанные секунды высветилась таблица.

Приложение для слежки System Platform. Принцип работы – передача изображения с дисплея устройства абонента посредством обмена данных с удалённым сервером. Время установки – 18 часов назад.

– Знакомая штучка, – усмехнулся Никола. Но радости в этой усмешке было мало. Скорее, настороженность и понимание, что с этим тоже нужно что-то делать. – Сигма, подробности.

– Программа прописана в файловую систему и выдаёт себя за системное приложение, необходимое для работы устройства, – снова послышался голос «Сигмы». – Она требует доступ к галерее фотографий, журналу вызовов и микрофону аппарата.

Николе нравилось иметь дело с машинами и роботами. Они лишены эмоций и делают только то, что нужно. Люди наделены иррациональным восприятием, способностью мыслить не только логически, но и интуитивно. Но часто именно эта иррациональность сбивает их с толку при принятии важных решений.

Парень помнил, как на балконе редакции «Баррикад» фотокор рассказывал ему, как вчера вечером на территории телецентра, где была зверски избита журналистка Вероника Калинкова, его выцепил сотрудник ДГБ и впоследствии пытался вербовать. Никола сопоставил время – и получалось, что шпионская программа была установлена на телефон Дорогина как раз в тот момент, когда с ним общался сотрудник департамента. Вероятно, этот телефон у него на время был изъят.

Программа была разработана таким образом, чтобы пользователь телефона воспринял её за системное приложение и предоставил ей все разрешения, думая, что она обеспечивает функциональность его смартфона. На самом же деле эти разрешения были необходимы, чтобы просто скачивать с устройства все данные на периферийное облако, а дальше они уже оказываются в распоряжении того, кто и подсуетился установить эту «платформу» на гаджет Дорогина.

С этим приложением он уже был знаком, потому что в департамент госбезопасности уже попадали студенты их вуза, и когда они выходили оттуда после допросов, у них на телефонах уже находили подобные штучки. Все как один рассказывали, что у них просили предоставить «для проверки» их телефон, просили разблокировать, куда-то его уносили, а потом, уже после допроса, возвращали обратно. Что они с ним делали помимо просмотра содержимого всех папок, оставалось лишь догадываться.

Такое пристальное внимание у дэгэбистов возникло именно к студентам иностранного факультета, которые принимали участие в разработках «Сигмы», и именно в тот период, когда в Адмиральске был объявлен конкурс по выбору ПО для городских систем наружного наблюдения, и группа разработчиков из АКУ имела неосторожность заявиться на конкурс со своей разработкой. Когда стало ясно, что «Сигма» представляет серьёзную конкуренцию иностранному «Интелвизору» (который, как позже выяснилось, как раз и пытались протащить через конкурс), потому как давала возможность не только распознавать людей и предметы, но и отслеживать их перемещение по заданным параметрам, за студентов-иностранцев резко взялись дэгэбисты. Было открыто дело о некоем «шпионаже», который якобы ведётся студентами иностранного факультета, и на допросах их едва ли не обвиняли в том, что они пытаются устроить слежку за жителями Адмиральска, спрашивали, где ещё используется их «Сигма», с какой целью она была разработана, и в чьём ещё распоряжении оказывается информация, собираемая «Сигмой». Звучали также вопросы о том, какие задания студенты получили от правительств своих государств, когда были отправлены в Адмиральск на учёбу. Зачем бы, например, Анголе или Камеруну понадобилось следить за тем, что происходит на улицах Адмиральска, и какая бы цель для них этим была достигнута, оставалось загадкой. Тем более если учесть, что трансляция с камер и так выводится на сервер и находится в открытом доступе. Любой желающий мог зайти в соответствующий раздел на сайте горсовета, включить трансляцию с той или иной камеры и посмотреть, что происходит на той или иной улице.

Уже тогда стало ясно, что всё делается с целью «прокатить» «Сигму» с конкурсом, и если это не сделать путём запугивания и давления на разработчиков, может дойти до попыток скомпрометировать вуз и конкретных студентов. На очередном заседании конкурсной комиссии куратор иностранного факультета АКУ Элла Магниева потребовала создать рабочую группу, в которую вошли бы не чиновники и правоохранители, а именно учёные, и которая сможет дать объективную оценку преимуществам и недостаткам как протаскиваемого властями «Интелвизора», так и «Сигмы», которую подал на конкурс АКУ. Разработчикам «Сигмы» была дана возможность провести испытание своей системы, зафиксировать отдельным протоколом действия её и операторов, обслуживающих данное ПО, и на следующем заседании конкурсной комиссии доложить о возможностях «Сигмы». И именно в тот момент, когда рабочая группа АКУ вышла для проведения испытаний на набережную, на них напали радикалы. После этого одна из разработчиц – студентка из Анголы Габриэла Н’Тьямба – и была обвинена в том, что она якобы набросилась с ножом на «местных жителей» (которыми на самом деле оказались радикалы из «Белого когтя» и «Питбуля»), и что в этот момент она была в нетрезвом состоянии. Попытки доказать свою невиновность успехом не увенчались – всё делалось для того, чтобы её дискредитировать.

«Вишенкой на торте» стал повторный допрос в ДГБ, где у Габриэлы Н’Тьямбы пытались выяснить, какова была цель её «провокации» на набережной и понимает ли она, что её «поведение» вбивает клин в отношения Причерномории и Анголы. У африканки тогда изъяли телефон для проверки всех её контактов, сообщений и звонков. А когда она, уставшая и изнурённая, покинула стены управления ДГБ и ожидавшие под управлением студенты начали отпаивать Габи, как они её ласково называли, соком и кофе, она сказала, что у неё на смартфоне появилась какая-то «непонятная хрень» и теперь запрашивает доступ ко всем его ресурсам.

Обычные антивирусы эту программу не обнаруживали. Но у Н’Тьямбы на смартфоне были установлены некоторые другие программы, разработанные технарями из АКУ, и вот как раз эти программы информировали владелицу смартфона о том, что некое стороннее приложение пытается «прочесть» их данные. Видя постороннюю штучку у себя на смартфоне, Габриэла не стала ничего отменять, отклонять, удалять, а решила показать её более знающим ребятам. Одним из таких был Абубакар Абанда, который и являлся автором первоначального интерфейса по распознаванию лиц, который затем совместили с «Сигмой», что придало ей дополнительные функции.

Габи проверила, на месте ли все её контакты (потому как в Адмиральске она была иностранка, и для неё было важно не потерять ни с кем связь). Контакты оказались на месте, однако на рабочем столе появился какой-то новый значок, которого не было раньше – ярлычок в виде щита и надписью System Platform. Поскольку данное приложение она не загружала, Габриэла попросила Абубакара его удалить. Удаление ярлыка означало бы удаление приложения и всех его данных. Однако сколько африканец ни нажимал на кнопку удаления, значок появлялся снова и снова. Это говорило о том, что приложение было прописано в файловую систему смартфона и замаскировано под системное. Не увенчалась успехом и попытка удалить непонятную программу через настройки и функцию удаления приложений.

И пока они ехали в АКУ, Абубакар догадался зайти в само приложение, чтобы проверить, каковы вообще его функции. В системных настройках был пункт меню «Разрешённые доступы». В распоряжении приложения оказались микрофон, сообщения, камера – все ресурсы телефона. Абубакар по очереди отключил все эти функции. Однако зайдя в это меню повторно, обнаружил, что они снова оказались включёнными. И когда они приехали в АКУ, африканец показал это безобразие Николе и его другу Владу, объяснив, что после допроса у Габи появилась какая-то странная вещь, которой раньше не было и которая ведёт себя очень подозрительно. Осмотрев Габриэлин смартфон и данное приложение, оба технаря пришли к выводу, что это программа слежения и считки данных с устройства.

– Поздравляю тебя, Габи. Тебе подсадили «шпиона», – пошутил тогда по этому поводу Влад Федорец.


* * *


«Сигма» копалась в шпионской программе, а Никола продолжал держать айфон Дорогина в руках.

На дисплее высветилось уведомление о семи неотвеченных звонках – два были от Громова и пять от того самого «Кирилла Е». В мессенджере висели два неоткрытых сообщения от того же абонента:

«Ты почему трубку не берёшь?»
«Нехорошо так поступать».

Первое сообщение было отправлено в десять часов утра, второе – 15 минут назад.

А спустя минуту от «Кирилла Е.» поступил повторный звонок.

– Сигма, включить запись! – отдал голосовую команду парень.

На панели бортового компьютера появилась анимация в виде перематывающихся лент бобины. Никола положил телефон обратно в куртку Дорогина, так как ему он уже был не нужен. Аппарат был синхронизирован с «Сигмой», и всё, что говорил звонящий, раздавалось из динамика бортового компьютера. Обратная голосовая связь осуществлялась через микрофон компьютера, установленного в тойоте.

– Ты почему трубку не берёшь? – пронёсся по салону баритон с нотками крайнего недовольства.

– Занят был, – ответил Никола, свободно попадая в голосовые интонации Дорогина.

Он прикинул, что Егоров не так хорошо знает фотокора и вполне может их спутать. Однако, пытаясь придать своему голосу схожесть с голосом Артура, парень не счёл нужным копировать робкие и жалкие интонации, и разговаривал с дэгэбистом в своей привычной уверенно-нагловатой манере.

– Так был занят, что два часа меня игнорировал? – тут же начал отчитывать фотокора звонивший. – Нехорошо так поступать, Артур. И врать нехорошо. Я не люблю, когда мне врут. Почему ты так долго мне не отвечал?

– А должен был? – совершенно спокойно задал встречный вопрос Никола, чем поставил звонившего в ступор.

– Артурчик, откуда вдруг такая смелость? – в голосе Егорова появились презрительные нотки. – Ты что, фильмов ночью насмотрелся? Погеройствовать решил? Ну, попробуй. Только закончится для тебя это очень плохо. Не доводи до греха.

– До какого греха?

– До прямого. О чём я тебя сегодня просил? Докладывать обо всём, что происходит у вас на работе. Ты мало того, что мне ни о чём не сообщаешь, так ещё и игнорируешь, когда я тебе звоню. Что за документы ты с собой везёшь?

– Какие ещё документы?

– Ну, те, которые тебе дал твой начальник, – говорил особист так, словно общается с нашкодившим школьником. – Покажи, похвастайся.

– Это не имеет отношения к делу, – всё так же спокойно ответил Никола.

– Артурчик, дорогой, – недовольно произнёс Егоров. – Ты, пожалуйста, не выкобенивайся. Что за документы тебе передал ваш Громов? И куда он тебе поручил их отвезти?

Услышанное Николу несколько озадачило. Откуда «Кирилл Е.» так быстро мог это знать? Либо в редакции установлены подслушивающие устройства, либо завелась «крыса», которая сливает дэгэбисту информацию, и делает это похлеще, чем сделал прошлым вечером Дорогин. Первое Никола отбросил сразу, поскольку если бы в редакции была прослушка, вопросов о том, куда фотокор должен был отвезти документы, Егоров бы сейчас не задавал.

– Их привёз в редакцию Стешкин? Я правильно понимаю? – продолжал звонивший.

– Повторяю: это не имеет отношения к расследуемому вами делу.

Наступила секундная пауза, в динамике послышался сердитый вздох.

– Артур, ты, кажется, не понял, с кем имеешь дело. Думаешь, Громов простит, когда узнает, что ты слил материалы, которые вы незаконно добыли на заводе по его заданию?

– Он знает, – ответил парень и глянул на сладко посапывающего Дорогина.

– Ты блефуешь, – продолжал голос, в котором теперь слышались нотки нервозности.

– Я – нет.

– Хочешь, чтобы я вспомнил про историю с заводом? Незаконное проникновение на режимный объект. Несанкционированная съёмка. Хочешь, чтобы я дал этому дальнейший ход? – проговорил звонивший. – Я дам, не сомневайся. И пострадаешь не только ты, но и вся твоя редакция.

– Это шантаж? – ответил вопросом на вопрос Никола.

– Ишь, как лихо ты заговорил. У меня в управлении вчера таким борзым ты не был. Забыл, что за статья тебе светит? И твоей подруге тоже. И вашему главреду. А три человека, Артур, это уже преступная группа. Хочешь отягчающих? Я могу устроить.

– Мне это воспринимать как угрозу?

– Это ты сейчас такой смелый. Посмотрим, как ты заговоришь, когда я вызову тебя в управление по повестке. Думаю, ты бы не очень этого хотел, и потому настоятельно тебе советую подумать над своим поведением и над тем, какие проблемы ты можешь создать себе и своему окружению.

Никола молчал. Возможно, его оппонент посчитал, что угроза подействовала и самодовольно продолжил:

– В общем, так. Я жду тебя на месте, где мы вчера встретились. С флешкой, которую я тебе передал. И сделай-ка мне фото документов, которые передал тебе Громов. Если через два часа ни тебя, ни документов не будет, я объявляю тебя в розыск. Ты понял?

– В розыск как кого?

– Как преступника, совершившего незаконное проникновение на режимный объект, занимавшийся там незаконной съёмкой и отказавшийся сотрудничать со следствием. Даю тебе на это ровно два часа. Время пошло, – проговорил его оппонент и отключился.

– Сигма, сохранить запись звонка и данные о нём, – скомандовал Никола и посмотрел на телефон, который снова достал из кармана Дорогина.

«Похоже, этот парень таки серьёзно влип, – подумал Никола, ещё раз глянув на спящего и вспомнив его недавнюю исповедь на балконе редакции. – Тут не просто дерьмо, а выгребная яма».

«Сигма» сообщила о сохранении звонка. Недолго думая Никола отправил копию аудиозаписи на электронную почту Громову.

– Что ж, «Кирилл Е.». Может быть, Дорогин и блефует, а я – нет, – проговорил парень на водительском сидении и заставил автомобиль сойти с маршрута.


* * *


Егоров продолжал держать в руках мобильный. После звонка остался странный осадок. Дэгэбист чувствовал, что сейчас получил конкретный плевок. За время своей работы он видал смельчаков, которые имели наглость разговаривать в таком тоне с представителями спецслужб. Но их было не так уж и много, и в конце допроса или неформальной беседы у них всё равно так или иначе сдавали нервы. В этот же раз всё было иначе: на протяжении всего разговора собеседник проявлял титаническое, ничем не объяснимое спокойствие. «Этот громовский щенок казался таким жалким вчера – и почему-то таким храбрым вдруг стал сегодня», – размышлял капитан ДГБ.

Такие уверенные и совершенно неинформативные ответы, которые Егоров слышал во время этого телефонного разговора, указывали на то, что в поведении фотокора, завербованного им вчера, произошли изменения. Егорову пришла в голову мысль, что Дорогин мог проконсультироваться с опытным юристом, который проинструктировал его, как ему себя вести с сотрудниками ДГБ. Но вряд ли бы фотокор додумался пойти к юристу сам. Кто ж ему эту идею подсказал? Неужто действительно Громов?

Дэгэбисту было странно предположить, что фотокор рассказал своему главреду об их вчерашнем разговоре. Для этого, как ни крути, нужна сила воли, заподозрить в наличии которой Дорогина было трудно. Общаясь с вчера с фотокором, Егоров видел перед собой испуганного и совершенно задавленного мальчика. Теоретически, конечно, он мог пожаловаться своему руководителю на эти неприятности, понимая, что от такого сотрудничества с дэгэбистами ему на работе ничего хорошего не светит. Но только в том случае, если бы при этом он сам не совершил ничего такого, за что Громов наверняка бы его осудил. Однако вчера Дорогин слил ДГБ очень важную информацию, в том числе о деятельности редакции и о том, что именно Громов дал им задание проникнуть на завод. Такие вещи обычно не прощаются. И нужна большая смелость, чтобы после этого во всём признаться. Смелость, коей парень, по впечатлению Егорова, никак не обладал.

Егоров прекрасно понимал, что даже то время, которое он дал парню до встречи, давать не надо было. И если бы сейчас у них не стояла задача вести в военный госпиталь Виталия Карпенко, где его должны были опознать подвергшиеся нападению спецназовцы, он бы выяснил, где этот Дорогин находится, и потребовал бы встречи с ним немедленно. Егоров попенял на такую накладку и опасливо предположил, что раз тот посоветовался с юристом один раз, то сейчас, уже после нового разговора, он может снова с ним посоветоваться. «А вдруг и сейчас он с ним общался в присутствии Громова или юриста? И не получится ли так, что и на назначенную через два часа встречу он придёт с юристом?». Эти мысли проносились в голове Егорова с силой бури, которая надвигалась сейчас на Адмиральск, заволакивая небо чёрной пеленой, и не давали дэгэбисту покоя.

– Чё такая мина кислая, Кирюш? – прервал его размышления раскатистый бас за спиной.

Командир силового блока Борис Решко распорядился подогнать автозак для транспортирования задержанного Карпенко в военный госпиталь и отдавал указания своим ребятам. Он подошёл к товарищу, дымя очередной сигаретой.

– Да так. Теряем информатора, – пространно ответил Егоров. – Пытается соскочить. Наверняка привлёк юриста.

– А-а-а, – Решко понимающе кивнул.

Он потушил окурок об расположенную в углу урну-пепельницу и снова подошёл к Егорову.

– Слушай, оставь своего информатора на потом, у нас более важные дела на повестке дня. – Решко сцепил кисти в замок и смачно хрустнул костяшками. – Машина готова, надо выдвигаться. А с информатором ты и потом разберёшься. Я, если что, помогу.

Егоров взглянул на часы. Циферблат показывал ровно три часа дня.

– Ты прав, Боря. Думаю, я найду управу на этого чёртового фотокора.

Перечить коллеге из силового крыла ДГБ Егоров не хотел, так как он понимал, что вчера напали на его ребят, и найти того, кто это сделал, для Решко теперь дело чести. Понимал он и то, что случай, когда преступнику удаётся напасть на спецназ ДГБ и после этого безнаказанно скрыться, из ряда вон выходящий. Поэтому он покорно сел в машину, в которую уже погрузили беспомощного молодчика, и все вместе отправились в военный госпиталь, где находились пострадавшие спецназовцы.


* * *


Никола понимал, что с объявлением Дорогина в розыск завербовавший фотокора дэгэбист явно преувеличивает. Скорее всего, это попытка надавить на него, пробудить в нём страх за свою безопасность. Видимо, с другими, с кем Егоров устраивал такие же незапланированные встречи, такая уловка удаётся. Удалась бы она, возможно, и с Артуром, если бы дэгэбист сейчас разговаривал именно с ним.

Никола отдавал себе отчёт в том, что он играет в жёсткую игру, и что его действия могут плачевно отразиться на человеке, от имени которого он вёл сейчас этот диалог. Но никаких сомнений в том, что и как он говорил, парень не испытывал. Собственно, а что такого он сказал? Он даже ничего не озвучивал – просто отвечал вопросом на вопрос.

В то же время парень понимал, что про два часа Егоров сказал не просто так, и по истечении указанного срока последуют какие-то шаги и с его стороны. Значит, и здесь нужно было пойти на опережение. На это у него было ровно два часа.

Порывшись в куртке спящего Дорогина, Никола вытянул из внутреннего кармана чёрную флешку. Повертев её в руках, парень вставил в порт бортового компьютера и запустил, используя программу защищённого просмотра. На флешке содержалась пара текстовых документов. В одном был перечень вопросов по поводу внутренней деятельности редакции сайта «Баррикады»: чем занимаются, какие задания получают от Громова, кто из известных в городе лиц посещает редакцию. Второй документ был гораздо интереснее. Он представлял собой анкету, в которой содержались вопросы конкретно по главреду «Баррикад» Александру Громову. Такое, по мнению Николы, спускать было нельзя.

Парень понимал, что необходимо всё-таки рассказать Громову о том, что капитан Егоров из департамента государственной безопасности шантажировал его фотокора. Конечно, было бы лучше, чтобы об этом своему начальнику поведал сам Дорогин. Но Никола сомневался, что Артуру хватит духу сделать это самому и в решающий момент не пойти на попятную. Впрочем, что ему мешает сделать это от имени Дорогина?

Подъезжать к редакции было слишком рискованно. У Николы не было гарантий, что после разговора с дэгэбистом за офисом Громова не будет установлено наблюдение. Поэтому действовать предстояло более осторожно.

С одной стороны, он довёл Дорогина до обездвиженного состояния, в котором дэгэбисты не смогут его ни допросить, ни даже отправить в камеру, если вдруг Егоров по серьёзному решит пойти вразнос. Да и сам Артур, находясь в таком состоянии, не начнёт творить глупости. Это несколько упрощало ситуацию.

Усложняло другое – недостаток времени, связанный ещё и с тем, что за тойотой, скорее всего, сейчас начнётся погоня, а в салоне у Николы важные документы, которые он до сих пор ещё не передал Громову.

Изучая на экране план местности, парень остановил взгляд на расположенном неподалёку объекте, обозначенном на карте как выведенная из эксплуатации электроподстанция. Отличное место, где можно укрыть автомобиль от посторонних глаз и спрятаться самому. Просчитав маршрут, парень взялся за руль.

Он заехал на заброшенную промплощадку и остановил тойоту возле прямоугольного здания из красного кирпича, в котором когда-то находились трансформаторы. На одной из металлических дверей, которую держали ржавые петли, до сих пор можно было разглядеть предостерегающую надпись о высоком напряжении и треугольный знак с черепом и молнией. Парень вышел из автомобиля и огляделся. Вокруг ни души. Только неподалёку каркало вороньё, расклёвывая мёртвое тело рыжей кошки.

Свинцовые тучи заволокли небо. Сверху падали холодные капли. Никола стянул с волос надоевшую резинку. Ветер трепал его волосы в разные стороны, чёрные пряди падали на лицо. Парень держал в руках заветную флешку, которую явно вручил Дорогину дэгэбист, и это радовало его. Он достал мобильный и набрал контакт, подписанный как «Бомбила».

– Рад тибя снова слищять. Куда ехат будэм? – раздался в трубке залихватский голос с ярко выраженным кавказским акцентом. Судя по тембру, голос принадлежал молодому парню.

– Подъедешь на улицу Потёмкинская, 109, – Никола назвал адрес, по которому была расположена редакция «Баррикад». – Заберешь там человека и привезёшь в место, которое я тебе укажу.

– Канэщна, дарагой! Бэз вапросов! – с радостью принялся выполнять поручение Бомбила.

Никола не мог быть уверен, что за автомобилем Громова не будет установлена слежка. Кроме того, копошась сегодня с утра в тойоте ректора, он обнаружил постороннее устройство, установленное под багажником – GPS-маячок, который, вероятнее всего, так и остался бы незамеченным, если бы парень не предположил, что действия сотрудников департамента госбезопасности не ограничатся простым досмотром салона авто и находящихся внутри него вещей.

О досмотре тойоты ректор ему не отчитывался, но поступил крайне опрометчиво, начав прятать протоколы досмотра, которые ему удалось увезти во время всеобщей паники, в будке хозинвентаря. Он попал в поле зрения двух студенток, которые в этот момент совершали утреннюю пробежку. Одной из них была его подруга, Таня Тарасова. Несмотря на юный возраст, семнадцать лет, девушка обладала назаурядным умом, была находчива и сообразительна. Не привлекая к себе внимания, она издали наблюдала за ректором, действия которого говорили о том, что он что-то прячет. Девушка дождалась, пока ректор уедет, и пробежала кружок вокруг постройки.

Вернувшись после пробежки в общежитие, Татьяна отправила подружку, с которой она бегала, готовить завтрак, а сама подошла к коменданту, попросив ключ от подсобки с хозинвентарём. Она объяснила, что ей нужны грабли, чтобы убрать опавшую листву возле корпуса, где жили иностранцы. Поскольку училась и вела себя она примерно, к тому же была старостой группы, никто ничего не заподозрил. Техработник ей просто вручил ключ, сделав соответствующую пометку во внутреннем журнале.

Когда Тарасова снова оказалась возле подсобки, она аккуратно вскрыла навесной замок. Ей не составило труда найти среди всеобщего бардака именно те коробки: на них не было следов пыли. Вытащенные оттуда листы были переданы Николе.

С утра парень зашёл к ректору в кабинет с небольшой пластиковой папкой. Раскрывая её перед Семёном Семёновичем и демонстрируя ему её содержимое, он долго и пронзительно смотрел на Караваева, не произнося ни слова. У того похолодело внутри.

– Семён Семёнович, ну как же так? Вы были директором такого солидного предприятия, сейчас возглавляете престижный вуз, а документы прятать не научились. А если бы работники университета или студенты во время субботника обнаружили? – Никола говорил без упрёка, просто спокойно выдавал предполагаемый ход событий. – Предлагаю вам впредь отдавать подобный «реквизит» мне. Я придам ему соответствующий вид и найду место там, где даже искать не будут.

Караваев нервно сглотнул.

– И ещё, – продолжал парень, засовывая папку с протоколами досмотра автомобилей ректора, Стешкина и Громова в рюкзак. – Вы уверены, что после проведённого вчера вечером у вас в машине «медосмотра» вы не подхватили каких-нибудь «паразитов»? Ручонки, которые его проводили, наверняка «стерильными» не были, верно?

Парень говорил иносказательно, возможно, предполагая, что в ректорском кабинете тоже может быть «нестерильно».

– И ещё. При подготовке списка приглашённых на предстоящую научную конференцию вы забыли внести туда двух важных персон. – Никола протянул сложенный вдвое бумажный лист. – Распорядитесь исправить эту неточность и напечатать недостающие пригласительные в течение часа.

Ректор развернул лист и ошарашенно дёрнулся. На нём аккуратным чертёжным почерком были выведены имена главреда «Баррикад» Александра Громова и журналистки этого же издания Вероники Калинковой.

– Через час я зайду за пригласительными. Чтобы их отвезти и вручить адресатам, я воспользуюсь вашим авто.

Ректор молча протянул ключи. Лицо его побледнело.

В любой другой ситуации, равно как и в любом другом вузе, столь странное и наглое поведение студента было сложно представить. Но данный молодой человек имел на Караваева очень большее влияние, гораздо большее, чем все проректора, учёный совет и преподавательский состав вместе взятые.

Со стороны Николы это не было актом дерзости или же использованием своего особого положения. Просто парень предполагал, что приехав в редакцию на ректорском авто он вызовет больше доверия у главреда издания, чем если воспользуется каким-то другим транспортом.

Так в итоге и вышло. И сейчас он должен был передать Громову очень важные документы, от которых зависела дальнейшая безопасность Калинковой. Оставалось дело за малым – позвонить главреду «Баррикад» и убедить его приехать в указанное место.


* * *


Закончив демонстрировать записи на мониторе, Стешкин спрятал ноутбук обратно в портфель, опустил голову и устало потёр воспалённые глаза.

– Вам плохо? – переспросила Ланина, обеспокоено глядя на чиновника.

Она тут же полезла в шкаф, где у них стояла аптечка, и достала оттуда какие-то таблетки. Громов сразу же налил в стакан газировки и протянул товарищу.

– Я действительно сейчас себя очень скверно чувствую, потому что, во-первых, всю ночь без сна, в переживаниях за Нику. А во-вторых, я должен был быть у тебя ещё утром, – признался чиновник и сделал паузу, кладя в рот таблетку и глотая воду из стакана. – А знаешь, кто меня задержал? Егоров. И ещё человек десять в масках и в полной экипировке. Поджидали меня прямо перед моим кабинетом, я ещё даже не успел войти. В общем, подошли, пригласили проехать с ними в управление. Там со мной общались высшие чины ДГБ. Я у них сейчас прохожу как негласный подозреваемый.

– Подозреваемый в чём? – удивлённо спросил Громов.

– Как возможный организатор покушения на Калинкову, заказчик нападения.

– О Господи…

Услышанное показалось Громову настолько диким, что он поневоле скривился, и ему захотелось заткнуть свои уши. Ланина лишь покачала головой и закатила глаза.

– О подозрении официально мне ещё не сообщали. Но Егоров мне чётко дал понять, что я сейчас у них на карандаше. Более того, они с утра сегодня обшаривали мой кабинет. Искали какие-то приборы, какие-то сведения, которые могут свидетельствовать о моём участии в нападении на Веронику.

– А чем же вызвано такое подозрение? – тут же подхватила инициативу Ланина.

– Потому что перед тем, как на неё напали, она написала мне сообщение, в котором указала место, куда направляется. А перед этим проникла на кафедру в АКУ, сфотографировала заявку на патент, о котором якобы заранее знала, и украла у Графченко важный прибор. Даже пост про изобретение Лучича на её странице, по мнению ДГБ, был написан с моей подачи, и Калинкова оказалась там, выполняя моё поручение. Самое смешное, что я действительно её никуда не посылал и никаких распоряжений не давал.

– То есть, ты организовал покушение на человека, который выполнил твоё поручение? – переспросил Громов, пытаясь уловить логику во всём, что он только что слышал.

– По мнению Егорова, экспериментальный прибор, который Ника похитила из АКУ, она должна была передать мне, но по каким-то причинам передумала, и поэтому я приказал её обыскать прямо в мэрии. Прибора при ней не оказалось. И спустя всего лишь несколько часов на неё нападает группа молодчиков, которая забирает у неё рюкзак, по всей видимости полагая, что прибор находится там. И опять все ниточки тянутся ко мне. Егоров считает, что у меня был мотив.

Стешкин усмехнулся и снова отпил из стакана с водой.

– И те записи, которые я удалил из системы… Я очень вовремя это сделал, – продолжил Стешкин. – Они общались с Графченко, и он им сказал, что одним из тех, кто имеет доступы администратора к системам наружного наблюдения, являюсь я, поскольку возглавлял отдел автоматизации и имел причастность к установке этих камер. И что именно я послал к нему Веронику, чтобы она украла у него важную разработку.

– Вот мразь! – усмехнулся Громов.

– Графченко повёл себя в своём стиле. Я его за это даже не виню, – махнул рукой Стешкин. – После того как я заехал ему по роже за то, что он обозвал Веронику воровкой, у него были все основания сдать меня дэгэбистам. У этого маразматика на меня уже давно наточен зуб, и сейчас у него появился повод на мне отыграться. Понятно, что без Графченко не обошлось, и многое из того, что знает сейчас Егоров, мог слить именно он. Но была часть информации, которую даже Графченко знать не мог.

– Какая же?

– У дэгэбистов откуда-то появились сведения, что незадолго до того, как Ника оказалась в АКУ, я подробно рассказал ей об изобретении Милоша Лучича, с которым когда-то работал. Откуда у Егорова информация, что мы с Никой об этом говорили? Либо у меня в кабинете новые прослушки, которых я ещё не выявил, хотя я регулярно проверяю своё рабочее пространство на наличие посторонней аппаратуры, датчиков и всего остального. Либо сама Ника об этом с кем-то посекретничала.

– А почему у них именно сейчас такое пристальное внимание к этому изобретателю? – не мог понять Громов. – Только лишь потому, что оно фигурирует в той заявке, которую сфотографировала Ника.

– А дело не только в заявке, – лукаво усмехнулся чиновник. – Дело в том, что в течение всех этих лет лучшие умы АКУ пытались воссоздать изобретение Лучича. Они искали способ запустить машину, установленную на Первом судостроительном заводе, и для этого пытались восстановить схему прибора, который смог бы привести её в действие. И я так понимаю, у них это получилось. Из того, что я видел по схемам, которые зачем-то выставил под постом Ники некий «Ловец Квантов», они вышли на правильный путь. Им удалось восстановить эту схему и воссоздать этот прибор. И технологию, восстановленную по этим чертежам, они пытались запатентовать. Причём не на имя Лучича. Графченко пытался это присвоить себе. И по непонятнейшему совпадению на кафедре оказывается Калинкова, которая фотографирует плагиат, пишет об этом разгромный пост и каким-то образом изымает это изобретение.

– Более того, – продолжил Стешкин. – Во время допроса Егоров мне показал видеосъёмку работающего прибора. Я так понимаю, это именно та съёмка, которая была сделана в тот день, когда твои ребята были на заводе. И вот я сейчас пытаюсь понять, каким образом она попала к Егорову. Либо эти фото и видео были на каких-то вещах, изъятых у Ники, либо же кто-то полазил по вашим редакционным компьютерам. Естественно, в том, что этот прибор утащила Ника, они подозревают меня. Понятно, что дэгэбисты в своих суждениях пошли не по тому пути, но их логика мне хотя бы ясна. Непонятно другое: зачем бы мне понадобилось устраивать нападение на Нику, если перед этим она была досмотрена в мэрии, и прибора при ней не оказалось?

– Прибора при ней не оказалось, потому что он был у меня, – печально усмехнувшись, ответил Громов.

– Что?! – У чиновника расширились глаза.

– Я собирался вернуть его Караваеву. Он был в том самом чехле, который тот кадр завернул в Никину куртку.

– И ты мне только сейчас об этом говоришь? – возмутился Стешкин.

– А когда я должен был тебе это сказать? Когда по коридорам больницы сновали дэгэбисты, заглядывая всем чуть ли не в трусы? Или когда они обшаривали наши машины?

– То есть, всё это время прибор был при тебе? – Стешкин говорил с крайним удивлением.

– До того момента, как я его ей передал, – ответил Громов. – Нас же вызвали тогда во двор больницы, чтобы досматривать наши авто. Я же не думал, что после этого им придёт в голову досматривать всех, кто находится в приёмном покое.

– И Ника, получается, с ним сбежала?! То есть, к тому моменту, как её подобрали, он мог быть при ней?!

Стешкин говорил с отчаянием, но в глазах промелькнул огонёк надежды. Если дэгэбисты по-прежнему этот прибор ищут, значит, его местонахождение им неизвестно. А значит, можно предположить, что в НИИ генетики и экспериментальной медицины, где как раз и работает его давняя знакомая, Ника попала с этим прибором.

Смартфон Громова издал звуковое оповещение о новом письме. Громов мельком глянул на экран, ожидая увидеть очередную рассылку для СМИ или же приглашение на мероприятие. Но данные адресата повергли его в изумление.

Письмо в ящике было от Артура Дорогина. К письму был прикреплён аудиофайл. Громов нажал на воспроизведение. Редакцию огласили два мужских голоса. Один из них – властный и требовательный с нотками металла, другой очень похож на голос Дорогина, однако невозмутимо-спокойный, лишённый эмоциональной окраски, словно голос робота, проговаривающего текстовую информацию.

Это была запись разговора с дэгэбистом Егоровым. Какой-то человек общался с ним от лица Артура Дорогина, но голос явно принадлежал не ему.

После фразы дэгэбиста о том, что Громов вряд ли простит Дорогину слив материалов, которые перед этим незаконно были добыты на заводе, главред дёрнулся. Он пытался понять – либо это дерзкий розыгрыш дэгэбистов, у которых оказался доступ к почте Дорогина, либо же разговор был записан без ведома дэгэбистов, и осуществлял эту запись, судя по звучавшему на ней голосу, помощник ректора АКУ Семёна Караваева, который до этого был у них в редакции и уехал вместе с Дорогиным и документами, которые передал им Стешкин.

Главред нахмурился и застыл. Красивое лицо Ланиной посерьёзнело, она вздёрнула брови и закусила губу. Девушка посмотрела на Стешкина и заметила, что чиновник побледнел. Тот глубоко вдохнул воздух и потёр воспалённые глаза, словно пытаясь понять, не привиделось ли ему это. Проигрывание записи продолжалось.

– Он знает…

– Ты блефуешь.

– Я – нет.

– Хочешь, чтобы я вспомнил про историю с заводом? Незаконное проникновение на режимный объект. Несанкционированная съёмка. Хочешь, чтобы я дал этому дальнейший ход? Я дам, не сомневайся. И пострадаешь не только ты, но и вся твоя редакция.

– Это шантаж?..

Громову пришла в голову мысль, что, увидев, кто ему звонит, Дорогин сам передал трубку помощнику Караваева, ибо силы духа вести разговор в таком тоне у него бы не хватило. Громова шокировало другое: Егоров знал о проникновении его корреспондентов на завод, и что задание туда проникнуть им дал конкретно Громов.

– Ишь как лихо ты заговорил, - продолжал на записи голос Егорова. – У меня в управлении вчера таким борзым ты не был. Забыл, что за статья тебе светит? И твоей подруге тоже. И вашему главреду. А три человека, Артур, это уже преступная группа. Хочешь отягчающих? Я могу устроить…

Теперь один из ларчиков открылся. Громову и всем другим присутствующим в его кабинете стало понятно, откуда у Егорова взялась съёмка работающего прибора на Первом судостроительном заводе, которую вчера показывали Караваеву, а во время утреннего допроса – уже и Стешкину.

Дальше дэгэбист настоятельно требовал встречи с Дорогиным через два часа в каком-то условленном месте и говорил про какую-то флешку, которую вручил ему накануне и которую теперь фотокор должен был ему передать.

В кабинете главреда «Баррикад» повисло напряжённое молчание. Стешкин и Громов сидели как ошпаренные и удивлённо переглядывались. Первой тишину нарушила Ланина.

– Так… что это было? – выдохнув, произнесла она после того как запись завершилась.

– Голос Егорова я узнаю, – раскинул мозгами Громов, который минувшей ночью имел сомнительное удовольствие общения с дэгэбистом. – А другой голос принадлежит человеку, который выдаёт себя за Артура Дорогина. И сегодня он был у нас в редакции.

Стешкин сделал непонимающее лицо.

– Это голос Николы, который ремонтировал нашу кофе-машину, – недовольным тоном объяснила Ланина. – А затем уехал к родителям Калинковой вместе с Дорогиным. И документами, которые вы ему передали.

От услышанного Стешкин побледнел ещё больше и схватился за сердце.

–  Откуда он знает про документы? – возбуждённо проговорил чиновник, имея в виду дэгэбиста Егорова. – Громов, у тебя в редакции крыса, или это я с жучком хожу? Что это за Никола околачивался сегодня у тебя в офисе? Он вообще кто, откуда?

– Помощник Караваева. Я же говорил, – пожал плечами Громов. Он был настолько обескуражен происходящим, что его речь и вовсе не отражала никаких эмоций.

– Ты его вообще давно знаешь? Ты уверен, что он не работает на ДГБ? – Стешкин встал и сверлил глазами Громова, как будто был готов вцепиться ему в шиворот. Он был весь на нервах. – А бумаги, которые должны были подписать родители Калинковой? Где они, у кого? Почему ты ему доверил документы, которые я даже себе доверить не могу? Где сейчас это всё?

Их разговор прервал звук мобильного, лежащего на столе главреда. Громов глянул на экран. Звонил помощник Караваева – тот самый, по поводу которого ему сейчас высказывал Стешкин.

– Александр Васильевич, вы бы могли сейчас выйти к парковке, чтобы я успел передать вам то, что должен?

– Могу… – Громов был в лёгком замешательстве. – Дорогин с тобой?

– Со мной.

– Что… у вас… произошло? – Громов говорил очень сдержано, но в голосе чувствовалось сильное напряжение.

– Выходите. За вами подъедет человек и отвезёт вас в указанное мною место. Там я встречу вас с документами и всё расскажу. И пожалуйста, давайте не будем вести этот диалог по телефону. Я не доверяю ни вашему аппарату, который может прослушиваться, ни сотовой связи, – безапелляционно ответил парень и отключил звонок.

Громов ещё раз пожал плечами. Ситуация была мутная, непонятная. Но он и сам понимал, что не стоит вести такие разговоры по телефону.

– Господа, сейчас я вынужден вас покинуть. Мне надо забрать документы, – сухо ответил Громов и на всякий случай показал на уши, предостерегая от лишних вопросов.

– Саша, может… – попыталась подсуетиться Ланина.

– Не стоит, – остановил её жестом Громов.

Он вышел из редакции и спустился к парковке, где его уже ждала красная «шестерка» с примятой бочиной. Водитель радушно распахнул перед ним дверь и молодой мужской голос с залихватским кавказским акцентом из салона произнёс:

– Садысь, дарагой! С вэтэрком прокачу!..