Не обижай её... часть первая

В то лето я окончил Высшую школу милиции в городе Омске (ныне это Академия МВД) и получил направление на работу в свой родной районный центр в качестве следователя. Работы было много, и мне всё было интересно, а люди, в общем, все были знакомые и близкие. С кем-то учился в школе, с кем-то жил рядом, как казалось, сто лет, короче, меня все знали, и я всех знал или почти всех. Время летело быстро, и в мою жизнь, также быстро, ворвалась весна, такая яркая, которая бывает только раз в жизни.

Неожиданно, для меня, позвонила директор моей родной школы с просьбой прийти к десятиклассникам на классный час, и рассказать о своей профессии, об учебном заведении, которое я окончил, так как многие имеют желание поступать туда после выпускных экзаменов. И вот я стал готовиться к этому мероприятию. Вечером, придя с работы, я отбирал фотографии, выдержки из различных публикаций, набросал в блокнот даже примерную свою речь. Ведь иду в родную школу, где меня все знают! Тут в грязь лицом никак нельзя!

И вот наступил этот день. Он был такой солнечный, мартовский!  Я шёл в родную школу в форме лейтенанта. Когда, вместе с директором школы, я вошёл в класс, то какая-то худенькая девочка, поднялась из-за парты и вышла к нам навстречу.
-Знакомьтесь, - сказала мне директор школы – это Анна Дмитриевна-классный руководитель 10го «б» класса.
-Здравствуйте! – Сказала она и улыбнулась.
Я, в полном недоумении, как последний дурак, протянул зачем-то ей свою руку, и с радостью сообщил, что я – Глеб.

И, тут же, я услышал, как кто-то из учеников весело произнёс: "Жиглов…"
-Максимцев! Как неуважительно! – Вспыхнула классный руководитель.
-Почему неуважительно? Очень даже уважительно! – Опять донеслось из-за парты.
Видя, что она была в каком-то замешательстве, я вдруг весело выпалил:
-Да, ладно! У меня эта кликуха и в школе милиции была почему-то.
Весь класс грохнул, и парни, молодые и крепкие, просто стали ржать от души, а девчонки, смущённо, хихикать.

Так начался тот классный час в школе. Я забыл про все свои записи, блокнот и фото. Я что-то говорил, совсем не помню, что, но помню только одно, что я весь этот час смеялся вместе с этими детьми, что-то им рассказывая, взахлёб, а она, с удивлением, смотрела на меня. Смотрела во все глаза, а меня несло и несло, очень хорошо несло. Прощаясь, я спросил её:
-Вы, наверное, только после института, первый год, как в школе?
-Почему? Я уже пять лет преподаю математику!

«Пять лет? – Шёл домой и думал я- А, где же был я? Все эти пять лет! Ах, да – я же учился!» У неё были такие серые глаза, черные волосы и короткая стрижка. «Совсем пацанка! – Опять стал размышлять я – Интересно, сколько же ей лет? 21 или 22 после института и плюс пять лет учитель в школе! Что ей – 26 либо 27 лет?»
Глядя на неё, мне в это было трудно поверить, да и как-то не хотелось, ведь мне-то было тогда всего 22 года. Учитель математики! И я поёжился, с математикой-то не очень мы дружили, на четвёрки я вытягивал, но сколько трудов в этом было!  «Что такая умная?» - Опять подумал я и испугался собственных мыслей.

И стал я думать о ней с утра и до вечера. Ничто не помогало отвлечься! Я совсем о ней ничего не знал, да мне, казалось, и не нужно было это. Мне хотелось постоянно одного – видеть её. Игорь, сослуживец по кабинету, который был в курсе моего приглашения в школу, спросил:
-Что молчишь? Как классный час провёл?
-Да, нормально. Слушай, там классный руководитель, такая молодая девчонка, математику преподаёт…
-А, Истратова!
-А ты, что её знаешь? – Спросил я, удивлённо.

-Знаю! Да, её, наверное, в отделе у нас все знают и помнят. Года четыре назад любовника её посадили, а она всё всех заверяла, что он её муж, дескать, просто брак не успели зарегистрировать и всё такое. Пока следствие шло она пацана родила, а он от ребёнка отказался. Она на зону к нему ездила, а он и от свидания отказался. Ходили слухи, что мать письмо писала ему, в котором сообщала, что ребёнка она нагуляла, даже, вроде, сообщала от кого, хотя мало на неё это похоже. Она ведёт очень замкнутый образ жизни, хотя - в тихом омуте, говорят…

-Игорь, не надо! Прошу, не говори больше ничего! Очень тебя прошу! – Сорвался я тогда. Мне стало невыносимо больно, словно, ранили меня. Мне трудно было соединить в одно единое, что я слышал о ней и то, что видел собственными глазами, но почему-то захотелось, ещё больше, видеть её.
-Глеб, да ты никак запал на неё? – Продолжал мучить меня Игорь.
-Всё Игорь! Всё! Разговор окончен! - Почти уже орал я.
-Я хочу тебя предупредить, если думаешь насчёт романа с ней, то зря, только время потеряешь. Наши тут пробовали к ней подкатить, да видать ей её зек дороже всего.

Чтобы прекратить этот разговор, я просто хлопнул дверью и вышел из кабинета. Но как же мне захотелось видеть её! Неосознанно я стал искать встречи с ней. Вскоре такой случай, увидеть её, представился. Это было возле детского садика. Она вышла из ворот детсада вместе со своим сыном. Я пошёл навстречу, поравнявшись, я сказал ей:
-Здравствуйте! Вы меня помните?
-Конечно, помню! Вы – Глеб! – Ответила она, одарив меня, необычайно мягкой, улыбкой.

И я, вдруг, говорю ей, сам себя не слыша:
-В кинотеатре фильм хороший идёт. Мы могли бы вместе сходить в кино!?
-Почему нет… - Отвечает она мне – Давайте завтра и сходим, а что за фильм, как называется?
Я, конечно, не знал, что идёт в кинотеатре, не знал, что и сказать теперь, только смотрел на неё, и всё думал, что где-то я её уже видел. Она тоже смотрела на меня и всё время улыбалась какой-то слегка грустной, знакомой улыбкой. Мы договорились пойти завтра в кино, и, попрощавшись, она взяла сына за руку и пошла, не оборачиваясь. Я смотрел им вслед, как самым близким и родным мне людям. Она отдалялась от меня, а её маленький сын, повернув головку в мою сторону, долго смотрел на меня, словно, хотел что-то узнать или разглядеть во мне.

Мы стали встречаться. Она была совершенно одиноким человеком жила только своей работой в школе и её учениками, о которых могла говорить весь вечер. О себе говорила неохотно и совсем сухо. Но из того малого, о чём она рассказала, я понял, что, приехав в наш район после института и, отработав положенные три года, уезжать куда-то обратно ей было некуда. Родом она была из-под Новосибирска, отец рано ушёл из жизни, а матушка, выйдя вновь замуж, уехала с новым мужем в Волгоград, начав там свою новую жизнь.

Спрашивать об остальном я не решался, да мне это было и не нужно. Я почему-то почувствовал, что я ей тоже дорог и нужен. Она каждый раз радовалась моему приходу и не скрывала этого. Я стал приходить к ней домой. От школы ей была выделена небольшая квартира, но тёплая и очень уютная. Каждый раз я приносил её сыну какие-то игрушки, в основном, это были маленькие машинки, которые он очень любил, и мальчик ждал меня. Я никогда не забуду, когда, однажды, в очередной раз, я пришёл к ним после работы, а он кинулся ко мне на грудь со словами: «Будешь моим папкой?»

Аня, вдруг, вся задрожала и заплакала. Я не понимал, что происходит, и почему она плачет. Я прижал её к себе и стал целовать её. Она совсем не сопротивлялась, а сама прижималась ко мне, смотрела мне в глаза и спрашивала меня:
-Где ты был раньше? Где ты был целых пять лет! Где?
-Учился! – Отвечал ей я, как самый глупый из всех глупых.
В эту ночь мы стали самыми близкими людьми на свете.
"Можно полюбить душу, не зная тела, а потом сходить с ума, прикасаясь к телу любимой души." - Так сказал Пауло Коэльо. Так было и со мной.

Слухи и сплетни неслись уже по селу со скоростью звука. Я говорил Ане, что нам нужно срочно зарегистрировать свой брак, а мне усыновить сына. «Интересно, как наш брак будет регистрировать твоя мама!» - С какой-то горечью и, обречённостью в голосе, отвечала мне Анна на всё. Моя мама работала в районном ЗАГСЕ. Дома обстановка была накалена до предела. Пришёл с работы, очень хотел есть, кормить меня никто не собирался. Я пошёл на кухню, в надежде, отрезать себе хотя бы хлеба. Вокруг меня собрались в кружок мои родственники и изощрялись в выражениях в адрес Ани. До этого дня и после этого дня я никогда больше подобного нигде не слышал, и я, вдруг в бешенстве, заорал, вертя нож в руках:
-Ещё одно слово в адрес Анны, и я вас всех перережу!

Стало очень тихо. Я, конечно, резать никого не собирался, но все испугались. Я бросил нож и ушёл к Ане. Она меня и накормила, и успокоила. И решили мы в эту ночь с ней уехать, другого выхода не было. Так будет лучше для всех решили мы.  Ещё мне очень хотелось быть Димке отцом, настоящим отцом, чтоб никто ему не смог сказать, что я ему не родной, а Анне забыть всё пережитое в одиночку, навсегда забыть. Я любил её, любил в ней всё, и сына её тоже любил.

Это был август. Меня в августе в отпуск, конечно, никто бы не отпустил, и решили мы, что сначала Аня с сыном уедут к матери, чтобы до сентября ей устроиться на работу, а в октябре я приеду в отпуск, и мы сразу идём в ЗАГС. Ведь только, после регистрации брака, я мог начинать оформлять перевод по службе. Я проводил Анну, подал рапорт на отпуск и стал ждать октября.
 
(Продолжение следует, будет интересно)