Картина

- И вот эта мазня — картина Манэ? — крутился Сашка около репродукции, висящей в кабинете рисования.
- Моне, — поправила его Катька.
- Монэ? Нимонэ, — смеялся Сашка, зная, что злит подругу.
- Нарисуй также, — надулась она и приподняла и так вздёрнутый носик.
- Легко.
Сашка взял лист А3, прикрепил его к мольберту и достал краски.
- Зря стараешься. Знаешь сколько здесь оттенков серого?
- Пятьдесят, — приобнял Сашка подругу и чмокнул в щеку.
- Катерина Ивановна, — влетел в класс 5 «б» и уставился на физрука. – Здрасте, Александр Вадимович!
- Добрый день, — поздоровался он в ответ. Разгильдяй превратился в душнилу. - Катерина Ивановна, ваши опять не сдали нормативы. Всё рисульки на уме. Поработайте с классом. Стране нужны сильные телом, а не кисточками, — важно заметил он и вышел из кабинета.
- Вот же вредный какой! — насупилась Мартынова. - Вы его не слушайте. Мы все можем.
Катерина Ивановна улыбнулась и погладила ученицу по голове.
- Все приготовились к уроку? — спросила учительница и посмотрела на картину. – «Грубые мачты и яркое солнце в лёгкой утренней дымке. Сила и нежность скрытая в красках», — подумала она и почувствовала дрожь. Грубые руки Сашки вновь обхватили податливое тело.
- Карандаши надо? — теребил её за рукав рыжий Петя.
- Надо, — улыбнулась учительница и потрясла головой, сбрасывая остатки наваждения.
Она начала урок. Говорила о художнике, а сама мысленно возвращалась в беспокойную ночь.
- Что вы видите на картине?
- Лодки, человечков и палки, — загудел класс.
- Палки? — смеялся Петя. - Это мачты.
- И солнце яркое как апельсин.
- Солнце купается в море.
- Представьте, что художник рисовал не красками, а чувствами. Один мазок — радость, а рядом немного грусти, — говорила Катерина Ивановна и смотрела на пятна, оставленные физруком. На белом листе красовались уродливые кляксы. - Рисуйте чувствами, — взяла она в руки палитру и смешала краски. - Проникнитесь цветом, станьте волшебной кистью, — сделала она мазок, а потом ещё один и ещё. Из множества беспорядочных движений возник подбородок, показались томные глаза, торс и сильные руки.
- А лодку рисовать? — с места выкрикнул Петя.
- Рисуй, — не отрывала она глаза от мольберта.
Строгие очертания спальни и округлость зовущего тела. «Это моё море, — думала она. - Моя лодка и мачта под шелковой простынёй».
- Похож, — оценила возникшая у мольберта Мартынова с пластиковым стаканчиком, наполненным водой. - Когда физрук злится, я тоже представляю, что он в школу в одних трусах пришёл. Сразу становится смешно. Давайте ему ещё и рожки с усами пририсуем...