Абай и Гёте - духовные братья человечества

АБАЙ И ГЁТЕ –
ДУХОВНЫЕ БРАТЬЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Абай –  великий сын казахского  народа, и как сын своего народа, взял всё лучшее от его многовековой культуры казахского  и обогатил эти сокровища благотворным влиянием  русской культуры.
Ясный ум Абая-мыслителя, Абая-гуманиста видел выход из мрака своей эпохи – в сближении с культурой русской, а через неё – с культурой мировой. Большой любовью поэта пользовались сочинения  Пушкина, Лермонтова, Крылова, Толстого, Салтыкова-Щедрина.
Знакомство с вершинными творениями человеческого духа, сочинениями древних и новых авторов: Демокрита, Эпикура, Пифагора, Платона, Аристотеля, Фирдоуси, Низами, аль-Газали, аль-Фараби, ибн-Сины, Юсуфа Баласагуни, Навои, Шекспира,  Гёте, Шиллера, Канта, Байрона, Шопенгауэра ставило Абая  в один ряд с гениями мирового духа, способствовало  приобщению  казахского народа к высокой  культуре  как Востока, так и Запада. И сегодня нельзя представить себе интеллигентную семью, в которой не было бы сочинений  лучших представителей  человеческого рода.
Нельзя  быть мудрым, не трудясь, не  будучи знакомым с творчеством гениев мирового духа. Мудрость Абай ставил превыше всего, и при этом подчёркивал, что мудрым человек не может стать не учась.
Географическое  положение казахских степей таково, что они  находятся как раз в центральной части Евразии. Поэтому лучшие люди Степи, такие как Чокан Валиханов, Ибрай Алтынсарин, Абай Кунанбаев, Алихан Букейханов, Шакарим Кудайбердиев, Ахмет Байтурсынов, Миржакуп Дулатов, Султанмахмут Торайгыров,    Мухтар Ауэзов, Сабит Муканов, Ильяс Есенберлин, Магжан Жумабаев, Джамбул Джабаев, Олжас Омарович Сулейменов  и многие  другие  впитывали  в себя как мудрость  и тонкость Востока,  так прямолинейность и рационализм Запада.
Философская направленность поэта  проявляется, прежде всего, в его поэтическом творчестве. Стихи Абая носят просветительский характер, есть стихи-притчи, стихи-назидания. Но, как отмечают исследователи творчества поэта и мыслителя, во всех его произведениях  звучит основная  мысль: любовь к человеку и природе. В этом – ключ ко всей  философии Абая.


Книга Слов. Слово Первое

Болью в большом сердце Абая отдавались бедствия и страдания его народа.  Колонизаторская политика царского правительства, с одной стороны, и почти поголовная неграмотность, с другой. Поэт, Мыслитель и Человек  почти физически ощущал всю пропасть отчаяния,  в которой  находился  казахский  народ из-за собственного невежества.
Не назовёшь размышления поэта веселыми, скорее, напротив, любя свой народ всем сердцем, выступает он и как  сатирик, и как обличитель пороков. Как врач-хирург причиняет больному страдание с тем, чтобы  вернуть здоровье, так и  Абай не уставал  обличать единственно для того, чтобы доставить  своим  сородичам «выздоровление».
Современник Абая, русский  народный поэт Н.А. Некрасов весьма, на наш взгляд, точно выразил  тип взаимоотношений поэт-народ:
Питая ненавистью грудь,
Уста вооружив сатирой,
Проходит он тернистый путь
С своей карающею лирой.

И веря и не веря вновь
Мечте высокого призванья,
Он проповедует любовь
Враждебным словом отрицанья.
…………………………………..
Со всех сторон его клянут,
И, только труп его увидя,
Как много сделал он, поймут,
И как любил он –  ненавидя!
[Некрасов Н.А. «Блажен незлобивый поэт…»]

Слишком много видел  он плохого, слишком много знал, чтобы предаваться  розовым мечтам относительно будущего своего народа.
Именно в образовании и просвещении видел  поэт выход из мрака суровой действительности,  об этом он и говорит в своих «Словах».
«Книга Слов» потому стала бессмертной, что не утратила своего  значения и сегодня,  не утратит  его и завтра.
Тема духовного одиночества, горькое признание отсутствия  опоры, отмечал исследователь жизни и творчества  мыслителя Мухтар Ауэзов, звучит во всей зрелой поэзии Абая. Но именно этим он и близок нам, что иначе нельзя увидеть и верно передать жизнь своего народа, если не болеть его болями, не страдать его страданиями, не переживать за его будущее. Однако, то, что каждое Слово Абая-провидца, доходит до сердца нашего современника есть прямое свидетельство его гения.
У каждого читателя есть свои любимые книги, к которым он постоянно обращается на протяжении всей своей жизни и чаще всего их немного, это Гомер, Данте, Шекспир, Гёте, Пушкин, Лермонтов, Достоевский, Некрасов, Толстой, Чехов и Абай.
У нас есть все основания сказать, что  замечательные авторы замечательных произведений навсегда остались нашими  Учителями, они оставили нам поистине бесценное  наследство в виде понятий-образов-типов, которые крепко засели в нашем сознании. Названные авторы  оставили в нас настолько глубокий след, произвели такое глубокое впечатление, что мы верим им, как верим своим родителям, близким и дорогим  людям. Они так глубоко вошли в нашу  плоть и кровь, что мы обращаемся к ним в трудную минуту, просим совета, и  не являются ли наши собственные  размышления  отпечатком великого ума, навсегда оставшимся в нашей душе.
В «Слове Пятом» Абай писал:  «Печаль омрачает нам душу, леденит тело,  сковывает волю и, наконец, изливается словами из уст или слезами из глаз.  Я видел, как люди молились: «О, Аллах, сделай нас беспечными, как младенцев». Мнят себя страдальцами, обременёнными  тяжкими заботами и несчастьями, будто они разумнее детей.
 О заботах же их можно судить по пословицам: «Если жить осталось до полудня, делай запасы на день»; «Нищему и отец становится чужим»; «Скот для казаха – плоть от плоти его»; «У богатого  лик светел, а у бедного – всё равно, что точило»; «Джигит  и волк добудут пищу в пути»; «Стада почитаемых людей находятся в людях, заботятся они о своем добре от безделья»;  «Рука, умеющая брать, умеет и давать»; «Кто сумел нажиться, тот и прав»; «Приносящий дары срывает завесу  отчуждения»; «Берегись озера с глубокими  берегами,  да народа немилосердного». Подобных пословиц множество».
Приведенные пословицы и поговорки фиксировали сущностные моменты бытия, и не оставляли почти никакой надежды на лучшее будущее для   населения Степи.
Размышлял Абай неторопливо, а действовал верно. Приступая к работе над «Словами», Поэт, Философ и Человек составляет для себя в своем Первом Слове программу, объясняет задачу, ставит цель. С другой стороны, здесь же и подводится черта, это и своеобразный итог жизни.
«Хорошо я жил или плохо, а пройдено немало: в борьбе и ссорах, судах и спорах, страданиях и тревогах дошел до преклонных лет, выбившись из сил, пресытившись всем, обнаружил бренность и бесплодность своих деяний, убедился в унизительности своего бытия. Чем теперь  заняться, как прожить оставшуюся жизнь? Озадачивает то, что не нахожу ответа на свой вопрос».
Таким образом, прежде чем  решить, как жить дальше, Абай обозначает пройденный путь и отмечает с горечью и «бесплодность» и «унизительность своего бытия». Но это необходимо мыслителю и поэту для того, чтобы определить свою дальнейшую жизненную позицию.
Задавая  себе вопрос, Абай  пытается  ответить на него примерным перечислением дел и занятий, которым бы он мог предаться всей душой и сердцем.
«Править народом, но народ неуправляем. Пусть этот груз взвалит на себя тот, кто пожелает приобрести неисцелимый недуг, или пылкий юноша с неостывшим сердцем. А меня сохрани Аллах от  непосильного бремени».
Править народом мудрый Абай не желает, потому что понимает тщетность такого дела.
«Умножать ли стада? Нет, не стоит заниматься этим. Пусть дети растят скот, коль им надобно. Не стану омрачать остатки дней своих, ухаживая за скотом на радость проходимцам, ворам и попрошайкам».
Но и заниматься скотоводством поэт считает  для себя недостойным.
Далее Абай обращает свой мысленный взор к проблемам образования и науки.
«Заняться наукой? Как постичь науку, когда не с кем словом умным перемолвиться? Кому передать накопленные знания, у  кого спросить то, чего не знаешь? Какая польза от того, что будешь сидеть в безлюдной степи, разложив холсты, с аршином в руке? Знания оборачиваются  горечью, приносящей преждевременную старость, когда нет рядом человека, с кем можно поделиться радостью и печалью».
Как видно, и занятия наукой не могут служить утешением для мудреца.
«А может, посвятить себя богослужению? Боюсь, не получится. Это занятие требует  полного  покоя и умиротворения. Ни в душе, ни в жизни не ведаю покоя, уж какое благочестие среди этих людей, в этом краю!»
Не находя в своей  душе ни покоя, ни умиротворения, не находит мыслитель себе места и среди духовенства.
«Воспитывать детей? И это мне не под силу. Воспитывал бы, да не ведаю как и чему учить? Какому делу, с какой целью учить, для какого народа воспитывать их? Как наставить, куда  направить, когда сам не вижу, где бы дети могли приложить свои знания? И здесь не нашел я себе применения».
Но и вопросы воспитания и образования кажутся для Абая слишком трудными и даже невозможными, потому что  сам  «не ведает как и чему учить».
«Наконец решил: бумага и чернила станут отныне моим утешением, буду записывать свои мысли. Если кто найдет в них нужное для себя слово, пусть перепишет или запомнит. Окажутся не нужными мои слова людям – останутся  при мне.
И нет у меня теперь иных забот».
Итак, нашёл, наконец,  поэт, философ  и Человек подходящее для себя   занятие. Девять долгих лет писал Абай «Книгу слов», вкладывая всю глубину своей великой  души в каждое «Слово», в каждый сюжет, в каждое мудрое изречение.
Абай это стон казахского народа, и боль своего народа мудрец и поэт воспринимал как свою собственную. Иногда  начинает казаться, что его охватывало отчаяние, вчитаемся в «Книгу слов» Абая, книгу, которую  правильнее было бы назвать  исповедью. Исповедью потому, что в ней, как в книге Святого писания, нет ни одного лишнего слова, исповедью, потому  что каждое слово её идёт из глубины  его, Абая, большого сердца, исповедью, потому что каждое слово его попадает  в цель, по адресу, а  именно: в сердце читателя. Исповедальный жанр требует от писателя максимальной сосредоточенности, искренности, налагает громадную ответственность.
Читателя, которого Абай никогда не видел, не знал и не мог ни знать, ни видеть, ни предполагать, каким он будет, его будущий читатель. Наши  прабабушки, прадедушки, бабушки и дедушки тогда еще не родились, когда он  только начинал свою исповедь.
Память о великих людях, о наших  замечательных предках – священный долг каждого, кто  считает  себя  достойным  гражданином своей страны.

Абай и Гёте – духовные  сыны человечества

Общечеловеческое так наполняет всё творчество Гёте, указывают его биографы, что все национальные и временные особенности отступают  на задний план перед непреходящим, что создал великий немецкий поэт.
Но разве нельзя сказать то же самое о нашем мудром  Абае? Разве мудрость  имеет  границы и разве  она не принадлежит всему человечеству?
Гете утверждал  идею, что одним лишь рассудком цели не достигнешь, ибо есть в мире явления, требующие как рассудочного, так и интуитивного постижения. Гёте понимает Бога как символ всей животворящей природы.
Но и Абай понимал  Аллаха как Вседержителя, как символ всего того, что наполняет весь наш мир и вселенную.
Философская лирика Гёте, отмечают исследователи его творчества, интересна не только мыслями, но и особенностями формы, отмечая при этом  чрезвычайный  лаконизм поэта. Необходимо было исключительное владение словом, чтобы  в немногих строках воплотить огромное, поистине космическое содержание. Глубокое содержание вмещается в узкие рамки. Дерзкая мысль сочетается с жесткой дисциплиной ума,  определяющего самую суть вещей и явлений. Огромный жизненный опыт воплощён в гётевских «Sprueche». Эта форма его поэзии имеет древние корни в народных пословицах и поговорках.
В простом, на первый взгляд стихотворении «Wandrers Nachtlied» лирический герой, которым является, видимо, сам поэт, смотрит на вечерний пейзаж, и все, что он видит, символизирует главные силы природы.
Ueber allen Gipfeln
Ist Ruh,
In allen Wipfeln
Spuerest du
Kaum einen Hauch;
Die Voegelein schweigen im Walde.
Warte nur, balde
Ruhest du auch.
Горные вершины – Ueber allen Gipfeln / Ist Ruh – полны неподвижного покоя, это то, что мы  называем «мёртвой природой» – земля, камни, но подле поэта они полны  своеобразной жизнью. Die Wipfeln – кроны деревьев – тоже не шелохнутся; взор поэта, заметившего их, охватил тем самым растительный мир.
Die Voegelein schweigen. Умолкшие птицы напоминают о животном мире и, таким образом, перед нами возникает картина всех царств природы.
Лишь под конец возникает образ путника, взирающего на весь открывшийся его взорам мир. Он вовсе не гордый властелин этого мира, а странник с беспокойной душой, и странствие имеет целью  приблизиться к миру природы, перестать быть чужим для неё, обрести тот  покой и равновесие, которые свойственны ей, и тем самым слиться нею.
В своё время  М.Ю. Лермонтов  сделал  перевод стихотворения «Wandrers Nachtlied» на русский язык:
Горные вершины
Спят во тьме ночной;
Тихие долины
Полны свежей мглой;
Не пылит дорога,
Не дрожат листы…
Подожди немного,
Отдохнёшь и ты.

Спустя еще полвека  перевёл это стихотворение на казахский язык Абай Кунанбаев, известное как «;аран;ы тунде тау ;ал;ып», кстати, известно, что поэт широко использовал новый вид стихосложения – шестистишия и восьмистишия.
(тупн;с;асы И.В. Гетенiкi)
;аран;ы тунде тау ;ал;ып,
;й;ы;а  кетер балбырап.
Даланы жым-жырт, дел-сал ;ып,
Тун басады салбырап.
Ша; шы;армас жол да;ы,
Сiлкiне алмас жапыра;.
Тыншы;арсы;  сен да;ы,
Сабыр кылса; азырак.

Ритм стихотворения, его мелодический  настрой навевают ощущение покоя и гармонии. Магическая сила поэзии Гёте такова, что сочетает мысль, чувство, зрительное впечатление и музыкальность звучания.
Но разве нельзя отнести всё сказанное к Абаю? Разве поэзия Абая не являет пример исключительного владения словом, когда, как говорили древние – non multa – sed multum – в немногих словах – многое? В скупые строчки стихов, Абай, как и его  гениальный предшественник, вкладывал глубокий смысл и отразил свои духовные искания.
Разве «Книга Слов» («;ара с;з») не представляет собой образец  предельно краткой, образной, лаконичной речи? Разве не является поэзия Абая чеканной, как бы отлитой из бронзы? Разве не равняемся мы в своих делах  на высокую вершину, которую называем Абай? И разве не  обращаемся  за советом к поэту в трудную минуту, не вспоминаем о нём, не цитируем его стихи и spruеchi – афоризмы?
За тысячи километров от  далекой Германии, возможно, так же смотрел на закатное солнце, на окружающую его природу,  мудрый Абай. И как нет для матери любимых и нелюбимых детей, так и для матери-природы равно дороги все её сыновья и дочери, где бы и когда бы они ни жили.
Перефразируя известную сентенцию поэта, можно смело сказать, что если в жилах немецкой литературы течёт кровь Гёте, если в жилах русской литературы течёт кровь Пушкина, то в жилах казахской  литературы, философии и поэзии течёт кровь Абая.
Мы часто используем слова, понятия и  афоризмы названных писателей и поэтов и, таким образом, имеем счастье прикоснуться к творению гениев человеческого духа, прикасаясь, сами становимся, как говаривал Ф.А. Хомутовский, чуточку выше, светлее и лучше.
Главное в творчестве – это поиск образов и сюжетов, которые могут стать толчком, импульсом для наших собственных маленьких открытий.
Великие сыны человечества смотрят на суть духовности, а духовность есть одно неделимое свойство, выражающее суть человека независимо от национальности и религии.
Можно проводить множество параллелей между немецкой, казахской и русской литературой и философией. Будучи жителями континента Евразия, континента, где стираются границы между Востоком и Западом, выдающиеся  умы  Казахстана,  Германии и России, впитали в себя в себя всё  лучшее, что выработала философская мысль человечества. И эта мысль, на наш взгляд, есть стала  основой концепции евразийства. И ценности,  которые  эта концепция  выработала, без сомнения  можно отнести к разряду как вечных, так и общечеловеческих.
Мысли Абая и Гёте созвучны, оба поэта,  как духовные братья, часто говорят об одном, о всеобщем, общечеловеческом, перекликаясь через века и расстояния. Недаром Абай считал, что первое достоинство философа – мудрость, которая всегда будет согревать своими лучами  наш общий дом под названием  планета Земля.
Таким образом, у нас есть все основания сказать, что Абай и Гёте – не  просто великие сыны двух народов, казахского и немецкого, но что они выдающиеся сыны человечества, и потому память о них в сердцах не только наших народов, но и всех народов земли  бессмертна.

Литература 
1. Абай  Кунанбаев. ;ара с;з. Книга слов. Семей: Международный клуб Абая. 2007.
2. Johann Wolfgang Goethe. Gedichte. Moskau: Progress. 1980.

Материалы международной научно-практической конференции «Абай и Гёте в контексте концепции евразийства».
Семипалатинский государственный педагогический  институт, 3-5 ноября  2010 г. Т. 1. – Семей, 2010. – 367 с.  с. 257-261.