Главы из книги История башнёра Генерал Штеммерман

Вильгельм   Штеммерман
Вечер накануне 17 февраля 1944

            Вильгельм   Штеммерман, генерал от артиллерии, командир XI армейского корпуса, командующий окружённой  немецкой группировкой закончил короткое  совещание и попросил господ командиров вернуться к своим подразделениям и готовиться исполнить свой долг -  вывести из окружения  людей. В оговоренное время ознакомить каждого с последним в окружении, предельно жёстким  приказом.   
        «Боевые товарищи! Все вы знаете наше положение», -  в частности было сказано в нём. «У нас не будет другого шанса. Сейчас или никогда… Нам придется действовать следующим образом: все окруженные силы двинутся на Лысянку. За прорыв будет отвечать генерал Лиеб. Мы пойдем тремя колоннами, имея армейские части справа, войска СС слева и 72-ю дивизию в центре. 576-я и 88-я дивизии составят наш арьергард.
      Я останусь с теми, кто будет покидать «мешок» последними!
      Солдаты группы прорыва пойдут в атаку с незаряженными карабинами. Любая ненужная стрельба – это преступление, ставящее под угрозу прорыв в целом. Каждого солдата, который увидит перед собой противника и немедленно не атакует и не убьет его, следует самого бесшумно убить. Это должно быть доведено до каждого. На кон поставлены более серьезные вещи, чем жизнь отдельного человека.  Начало операции назначаю на 23:00 сегодня, 16 февраля».
      Устно, генерал, на всякий пожарный случай, озвучил несколько популярных нацистских лозунгов о Родине, о партии и о победе, чем вызвал раздражение у части собравшихся офицеров: сейчас в бой идти, можно было обойтись и без «речёвок». 
     Штеммермана, если и не любили, то уважали, точно. Был он офицером старой «кайзеровской» закалки, прошёл Первую мировую, закончив её капитаном и слыл среди товарищей интеллектуалом и порядочным человеком. Не был карьеристом, но должностями и званиями обделён не был: в  1934 г. повышен в звании до подполковника, с 1937 г., он  начальник штаба XIII армейского корпуса. В августе 1939 г. повышен до генерал-майора. Принимал участие в польской и французской кампаниях. С января 1941 г.  командир 296-й пехотной дивизии. В  августе 1941 г. «подрос» до генерал-лейтенанта. С декабря 1943 г. командир XI армейского корпуса  в звании генерала артиллерии.
     После зачтения приказа, в  стылом бывшем колхозном складе села Шендеровка, накоротке приютившем пару десятков командиров всех рангов, воцарилась гробовая тишина, но каждый посчитал своим долгом подойти проститься и выразить чувство «глубокого удовлетворения» от службы под началом 55-летнего «старика Вилли», как его «за глаза»  называл ближний круг - начальника сурового, но справедливого. Впрочем, генерал быстро прервал «церемонию» и  поторопил подчиненных.
     Попросив адъютанта какое-то время никого не впускать, Штеммерман расстегнул китель и придвинул импровизированный,  сотворённый из коровьего поильника подсвечник поближе. Нужно было написать записку семье, но Вильгельм не мог сосредоточиться на этой теме.
     Не давали покоя думы другого рода: почему он  позволил случиться этому окружению… Ведь совсем недавно генерал, словно опытная хозяйка,  закатывающая  продукцию в банки, сам дробил и катал – катал в «котлы» части и соединения Советов. Теперь Сталинград, Курск и… они. Нет, он не позволит случиться второму Сталинграду! Хорошие же учителя у русских,  с горечью  думал при этом генерал. Письмо семье Вильгельм Штеммерман так и не написал…
     7-го февраля 1944 г., уже будучи в окружении под Черкассами,  он был удостоен Рыцарского Железного креста за организацию прорыва части войск из окружения в ходе Корсунь-Шевченковской операции советских войск.
     А, восьмого февраля И.С.Конев предъявил оставшейся в окружении  группировке ультиматум - с такими же условиями, какие К.К.Рокоссовский предлагал Паулюсу в Сталинграде: сдача всей живой силы в плен, передача советским войскам всей техники в исправном состоянии - в обмен на что предлагалось сохранить всем сдавшимся жизнь, военную форму со знаками различия и личное имущество.  Всем сдавшимся гарантировалась личная безопасность и беспрепятственное возвращение в Германию после окончания войны. Питание пленных и медицинскую помощь раненым советское командование также брало на себя.
        Конечно, ультиматум был отринут. Не только по идейным соображениям. На помощь окружённым, по приказу Манштейна, двигался бронированный кулак из 8-ми танковых дивизий под командованием генерала Хубе. До его соединения с Штеммерманом оставалось всего 10 – 15 км.  Всю последующую неделю Штеммерман нащупывал слабое место в обороне русских и, кажется, нашел.
       Пленённый офицер связи штаба 11-го  армейского корпуса поведал:  «В 23.00. 16 февраля начался прорыв из котла. На фронте в 4,5 км в первом эшелоне шли три колонны: 5-я танковая дивизия СС «Викинг» (11 500 человек, включая бригаду «Валлония») слева, 72-я пехотная дивизия (4 000 человек) в центре и корпусная группа «Б» (7 430 человек) справа. В арьергарде шли 57-я (3 534 человека) и 88-я (5 150 человек) пехотные дивизии. Штаб XI корпуса оценивал число оставшихся в котле людей, которые могли идти в бой, в 45 000 человек. Кроме того, было ещё 2 100 раненых, из которых почти полторы тысячи неспособных передвигаться самостоятельно было решено оставить в Шендеровке под присмотром медиков-добровольцев».
     Главный удар пришёлся по 5-й гв. воздушно-десантной, 180-й и 202-й стрелковым дивизиям на внутреннем кольце окружения и по 41-й гв. стрелковой дивизии на внешнем. Через несколько часов картина прорыва была следующая: «Три передовых полка прорвали первую и основную советские позиции. Один из полков вышел к северной окраине Лысянки к 5.00. Два других полка тоже достигли указанных рубежей.
     Вторая волна прорыва следовала за первой с интервалом 10 минут. По мере продвижения группа Штеммермана постепенно избавлялась от тяжелой техники. Было приказано уничтожить все транспортные средства, за исключением танков, штурмовых орудий, гусеничных тягачей и достаточного количества повозок для перевозки получивших ранение во время прорыва».
    Сдавшийся адъютант генерала рассказал, что вместе со штабом корпуса и последней волной группы прорыва «Б» Штеммерман выехал из поселка Хильки, намереваясь оборудовать новый командный пункт. В неразберихе масс войск и техники, генерал оказался отделенным от своего штаба.
      Эта группа, в основном   прорывалась между деревнями Журжинцы и Почапинцы, но многие из-за обстрела с высоты 239.0 шли южнее неё и даже южнее Почапинцев и выходили к реке Гнилой Тикич, где не было переправ. Это привело к  большим  потерям, как от переохлаждения при переправе на подручных средствах, так и от обстрелов. Температура пять градусов ниже нуля, ледяной ветер и такая же вода. Тонули десятками, среди льдин несло трупы людей и лошадей.
     Генерала видели идущим среди своих солдат без кепи, в расстёгнутой шинели и с автоматом в руках. Где-то здесь его и сразили две     пули -  в грудь и живот. Скорее всего, паника, охватившая солдат не позволила им вынести с поля боя своего генерала. Всех поразила сардоническая улыбка кривившая губы  убитого.
     Через трое суток тело Вильгельма Штеммермана нашли. По личному распоряжению маршала И.С.Конева, павшего генерала похоронили с воинскими почестями в отдельной могиле у села Журжинцы пленные немецкие солдаты,  а писатель Борис Полевой, осматривавший труп, так записал в своем дневнике: «Как бы то ни было, он не бежал на самолете, как это сделали высшие офицеры его штаба, не оставил солдат. Он остался с ними и погиб солдатской смертью».  Группой по обследованию поля боя только на  этом участке  высоты 239.0 было обнаружено 1750 (!)  тел немецких солдат. По словам Полевого, входившего в её состав, картина  была ужасная, – на протяжении нескольких километров поля и перелески были буквально завалены тысячами павших  немецких солдат, остатков бронетехники, обозов…  По нашим данным немцы потеряли  около 70 тыс. человек, 18 тыс. пленными и около 300 единиц различной техники.