Квартира

Эта квартира висит на мне уже пятнадцать лет, с тех пор, как умерли её постоянные жители, мои соседи. Наследницы – две дочери, обе вполне обеспеченные, одна в Саратове, другая в Санкт-Петербурге, в жилье они не нуждаются. Продать бы квартиру и поделить деньги, чего проще. Ну нет!

Младшая дочь, питерская, почему-то решила, что квартира должна достаться только ей, старшая обеспечена лучше и вообще она ей всегда уступала. А старшая, саратовская, в этот раз уступить не захотела, и начались интриги.

Сначала питерская Наташа уговорила соседа ниже этажом, чтобы он забирал из почтового ящика квитанции и оплачивал их, не сообщая ничего саратовской Юле. Надеялась, что Юлия не будет этим интересоваться, и Наташа, как единственная плательщица станет также единственной владелицей квартиры. Но соседу понадобилась домовая книга, которую Юля оставила на всякий случай у меня. Всё выяснилось, между сестрами состоялся не очень приятный разговор, они договорились, что один месяц оплачивает квартиру одна, следующий – другая. За Наташу это делает сосед снизу, за Юлю я, деньги они высылали.

Юлия мне нравилась, к тому же она помогла мне в трудное для меня время, когда случилось несчастье с моим сыном, учившимся в Саратове, поэтому я была полностью на её стороне и согласилась помогать. С Наташей у меня контактов не было, вернее был один неприятный, когда она обвинила меня в покушении на их погреб, вроде бы мы с Юлей что-то оттуда вынесли без ведома Наташи.

Три года квартира стояла пустая, пока в ней не завелись здоровенные водяные крысы. Они пролезали по трубам в унитаз, оккупировали совмещенный санузел и стали прогрызаться через бетон в ванную четырёхкомнатной квартиры напротив. Наш подъезд крайний, торцовый в пятиэтажной «хрущёвке», на каждой площадке четыре квартиры. В торце трёхкомнатная и четырёхкомнатная, напротив доставшаяся сёстрам однокомнатная и моя трёхкомнатная.

Ясно, что соседство крыс нам не очень понравилось, тогда сёстры решили пускать квартирантов. Вопрос о продаже по-прежнему не стоял из-за позиции Наташи. Она хотела хотя бы иногда приезжать в эту квартиру, жить в ней. В Питере пасмурно, дождливо, холодно. А у нас летом тепло, солнце, Волга, можно купаться, загорать. Места красивые, городок небольшой, старинный, считается историческим поселением.

Теперь у нас начались проблемы с квартирантами. Сёстры заключили договор с мужчиной, заверившим, что он снимает квартиру для себя. Он оказался риэлтором, снял несколько подобных квартир и пускал в них всех желающих посуточно. Кого там только не было! Узбекские строители, использующие каждый квадратный сантиметр площади, командировочные, весёлые компании. Компании могли веселиться в любое время суток, в том числе по ночам, терроризируя жителей подъезда своими криками, песнями, плясками. Сохранность мебели и посуды, за которую так ратовала Наташа, их совершенно не заботила, никто ничего не проверял и не требовал. Нам с Юлией стоило огромных трудов разыскать этого съёмщика и заставить вернуть ключи. Поменяли на всякий случай замок.

Наташа со временем переехала жить в Австралию, оставив за собой квартиру в Санкт-Петербурге, поменяв её на более комфортную и также сдавая внаём. Юле Наташа жаловалась на свою нелёгкую жизнь, нехватку денег, уверяла, что хочет вернуться в эту самую квартиру в моём городе, жить в ней. То есть всё также никаких продаж, и хорошо бы Юлие отказаться от своих прав на квартиру. Сосед снизу давно отказался помогать Наташе, забирала и оплачивала квитанции я. Квартиранты отдавали деньги мне, всё, что оставалось после оплаты коммунальных услуг, я передавала Юле. Я по-настоящему полюбила эту весёлую, энергичную женщину, каждая встреча с ней становилась для меня праздником. Добрая, отзывчивая, она помогала не только сестре.

С родственницей Юлии Галиной мы приезжали к Юле в Саратов, там нас ожидала практически развлекательная программа. Мы гуляли по проспекту, ходили в сауну с небольшим бассейном и массажным креслом. Побывали в кинотеатре 7Д. Юля часто со смехом вспоминала реакцию своей родственницы на бросившуюся на нас огромную змею, Галина закричала: «На Юльку! На Юльку!» Кафетерии и пиццерии Гале не понравились, она предпочитала посидеть дома, соответственно Юле надо было что-то готовить. Мы также старались встретить Юлю как можно лучше, когда она приезжала к нам. Только у Юлии было мало свободного времени, поэтому такие встречи не могли быть частыми. Своего благополучия, которому так завидовала Наташа, Юля добивалась постоянным трудом. Юлия работала преподавателем математики в престижной гимназии, а все вечера и выходные дни занималась репетиторством.

Были квартиранты, прожившие в квартире длительное время. Жила всё время своей учёбы в педагогическом колледже девочка со своей бабушкой. Бабушка деловая и работящая, внучка на редкость беспомощная. Жил неженатый работник налоговой службы, с ним никаких проблем не было. Он готов был купить эту квартиру, но поскольку она не продавалась, купил другую, женился и ушёл. Стала жить пожилая женщина, с которой тоже не было никаких проблем.

И вдруг Юлии не стало. Она заболела, поехала в Москву на обследование, оттуда уже не вернулась, вернее, вернулась в гробу.

Квартира всё также на мне, женщина-квартирантка просит её не оставлять. Наследниками Юлии стали её сын и дочь, а Наташа хочет выкупить у них их долю. Наташа в Австралии, дочь Юли в Ирландии, сын в Саратове, но совершенно не интересуется всеми этими квартирными делами. Мне, конечно, нет дела до того, кто окажется в результате владельцем квартиры, но хотелось бы, чтобы в ней жили не крысы и не резвились бы развесёлые компании. Неужели мне никогда не избавиться от ответственности за эту квартиру? Квартира старая, много лет серьёзно не ремонтировалась, разве что обои новые наклеили. Там то трубы текут, то унитаз сломался, то газовая колонка, плита. С Юлией эти вопросы как-то решались, с Наташей вряд ли что решится, она хочет только получать квартплату. Квартирантку жалко, она немного моложе меня, пирожками угощает, тащит домашний холодец. Сын у неё в другом городе, у него лежачая жена. Живём пока, на сколько ещё хватит сил.

Я могу понять тягу Наташи к родительской квартире, я так же тосковала по дому родителей. Меня и сейчас тянет в то место, где стоял дом, хотя самого дома давно нет, он разрушен оползнем. Сначала оставались какие-то развалины, я шла к ним, потом и развалин не осталось.

И сколько было домов и квартир, где меня ждали, встречали, и в которые я уже никогда не войду, потому что нет тех людей, что в них жили. Вот и в квартиру Юли в Саратове я больше не войду. А дома и квартиры живут, пока в них есть люди, без людей они тоже умирают, как это ни печально.