В ритме... фрагмент 2

<...>

     Или, например, пишите вы стихотворение, ну понадобилось вам, или профессия у вас такая, какая разница. А стихотворение, это такая штука, написание которого имеет определённые законы - в сжатую  форму должен быть вложен хоть  какой-то смысл, размер и непременно рифма. О «белом» говорить не будем.
     И вот ходите вы, думаете, переживаете, подбираете каждое слово. Записываете, вычёркиваете, опять записываете. И куплетов-то надо, ну, совсем немного – пять, шесть, но вы маетесь, скрипите мозгами, исправляете. Жуёте бутерброды с колбасой-сыром и сладким чаем, и страдаете…
     Или наоборот, как-то легко, сразу сели и написали. Ну, талант у вас такой – писать стихи не напрягаясь. И вы их, как блины…

     Но вот, после долгих внутренних перегрузок, стих готов, по всем правилам жанра, и нюансы все соблюдены, и ритмический размер учтён, и рифма, ну, гениальная просто. И вы даёте почитать кому-нибудь из приятелей, на пробу, своё творение. А приятель прочёл и говорит, что, да, мол, старичок, редкое говно ты написал, мол. Или не говорит, но по глазам видно, что так думает. И вы не понимаете, ведь всё на месте, и душа ваша вложена и труд. И вам обидно… И больно вам…

     Но вдруг находится человек, который не нарочно, случайно, наткнётся на это стихотворение и скажет вам тихо, и может со слезами на глазах, что вы взорвали его сердце…
     И что это?
     В средствах массовой информации это называется сухо и непоэтично – произведение нашло своего читателя.
     А в жизни? В жизни, когда мимо вас проходят сотни, тысячи людей. И никто не заставляет биться ваше сердце в определённом ритме, не изменяет его тональности. Но вдруг, именно вдруг, появляется в вашей жизни человек, который сам того не ведая, понимает вас так, как никто до этого не понимал, как даже самые близкие люди. И вам кажется, что этот человек был в вашей жизни всегда, что он просто часть вашей души и тела, и, что когда его нет, вы, как без ног, без рук и без сердца.

     И я вспомнил Наташку, сидя на автобусной остановке в неизвестном мне районе, с бутылкой «Миллера» в руке и солёными крошками сухарей на губах. Вспомнил эмоциональный взрыв, страшно сказать, многолетней давности, даже с хвостиком, и чуть не зарыдал от этих воспоминаний. И сколько после этого было наверчено-наворочено, сколько цинизма и бессмыслицы… А сколько жуткого и необратимого…

     - Медведь, Мишаня… - Витёк потряс меня за плечо, - я смотрю, тебя пейзаж местный расстроил, давай нормально уже сядем в тачку, да поедем уже… Надеюсь, ты не забыл где нас сегодня ждут и что от нас требуется?
     Я булькнул пивом…
     - А требуется от нас быть весёлыми, остроумными и не оплошать в интиме, если вдруг случится, - Витёк похлопал меня по плечу, будто встряхнув…

     Молодец всё-таки Витёк. Умеет заметить, умеет интонацию выбрать особенную, мягкую и нежную, и слова подобрать. Вроде бы ничего не сказал, просто оказал внимание, и уже приятно. Давно я его знаю, с детства…

     - Это блин сраный этот район на меня так хреново подействовал, будто я один и маленький… и, как тогда, прикрываю отступление наших… - я аккуратно, чтобы не разбить, опустил пустую бутылку в урну, - ну чего застыл, давай, лови мотор...

<...>