О бесфамильных крестьянах и крестьянах с фамилиями

Генеалогам, хорошо известен такой исторический факт, как бесфамильные прародители. Исследование семейной истории, как правило, неизменно сталкивается с ситуацией, когда у одного из поколения прародителей отсутствует фамилия. В этом случае продолжение родословного поиска сильно затрудняется, надо собирать всю имеющуюся информацию по селу и скрупулезно исследовать имена, отчества и даты семейных событий, боясь при этом запутаться и начать исследование не по своей родовой линии.
Неискушенный любитель семейной истории может подумать, что фамилия в давние времена отсутствовала только у представителей податного сословия или простых людей, а все именитые люди - представители привилегированных и полупривилегированных сословий имели древние фамилии.  Однако это далеко не так. Например, представители духовенства достаточно долго не имели фамилий, и стали получать их только во время обучения в семинарии (так называемые «семинарские фамилии») в конце 18 начале 19 веков. Долгое время не было фамилии у значительной части купцов. Ярчайшим примером бесфамильности является тот факт, что у царей династии Рюриковичей фамилии не было. Кто знает фамилию Ивана Грозного? То есть феномен бесфамильности характерен для всех сословий и классов. Другой вопрос, что даже в формальных рамках одного сословия государственных крестьян у одних селян в документах первой ревизии начала 18 века записаны фамилии, а у других даже в документах последней ревизии второй половины 19 века фамилии не были указаны.
Например, жители казенного села Малый Сапожок Сапожковского уезда Рязанской губернии были переписаны с фамилиями начиная с первой ревизии 1719 года, а у жителей казенного села Подберезье Свияжского уезда Казанской губернии фамилии не были написаны даже в ревизских сказках 10 ревизии 1858 года. Однако по другим источникам можно судить, что фамилии у крестьян казенного села Подберезье были, но они по каким-то причинам не записывались в официальных бумагах.
Историю вопроса появления фамилий у крестьян рассмотрел известный специалист по ономастике Владимир Андреевич Никонов. [1] Необходимо учесть, что Владимиру Андреевичу, проводившему исследование происхождения и изменения фамилий в советское время не были доступны современные возможности исследования, и некоторые его заключения требуют дальнейшей проверки и корректировки. Никонов отмечал:
«У государственных крестьян, особенно на Севере, где не было крепостного права, фамилии, возможно, появились еще в XVII в. - известны Артемьевы и Хлызовы в Яранском у., но все-таки примеры единичны. Тщательно изучив источники с Северной Двины, Г. Я. Симина решительно утверждает: «Письменно памятники Пинежья свидетельствуют, что фамилии там сложились в XVIII в.» как второе отчество (из второго, нецерковноrо, имени отца).»
Так как крепостные крестьяне по законам того времени не являлись субъектами экономических отношений, то по предположению Никонова:
«Крепостным крестьянам фамилия не полагалась. На вопрос: «Чьи вы?» - отвечали: «Мы оболенские», «Мы репьевы», т.е. крепостные Оболенских, Репьевых. Уличные фамилии существовали у многих, но, нигде не записанные, они как стихийно возникали, так и стихийно изменялись и исчезали. Нередко семья носила сразу несколько разных уличных фамилий.»
Процесс появления фамилии, по мнению Никонова неоднозначен, и, возможно, состоит из нескольких этапов:
«Историков и неисториков неизменно обманывает трехчленное русское крестьянское именование середины XIX в., которое им кажется фамилией. Безусловно нет! Это второе отчество или скользящее дедичество. Стандартный пример: в 1834 г. в с. Троицкий Сунгур Сызранского у. Симбирской губ. числится государственный крестьянин Иван Захаров Маркелов. Все принимают Маркелов за фамилию. Но в переписи 1897 г. его сын записан как Степан Иванов Захаров. Маркелов - это еще не фамилия, а скользящее дедичество.
Нелегко обнаружить момент возникновения крестьянской фамилии. В противоположность аристократическим генеалогиям, по которым произведены сотни исследований, крестьянских родословных не сберегали, и теперь лишь немногие из них можно восстановить. Для этого необходимо, чтобы уцелели достаточно полные материалы нескольких переписей по одной и той же местности, но и в этом случае трудно установить тождество семьи. Все же удалось проследить несколько семей почти за два столетия; в немногих случаях посчастливилось найти исток фамилии. В дер. Раевка Звенигородского у. Московской губ. записаны в 1840 г. Осип, Антон, Трофим, Филипп Назаровы с женами и детьми, им дополнительно проставлена фамилия Гавриловы; в ревизии 1834 г. они еще бесфамильны. В 1816 г. был еще жив их отец Назар Яковлев, а его отец Яков Иванов родился в 1746 г. от Ивана Гаврилова (отчество!). которому в 1747 г. показано 30 лет. Следовательно, фамилия возникла у правнуков Гаврилы во второй половине ХVIII в. и жила, не признанная документами, до 1840 г.
Как шатки были внедокументальные фамилии, показывает такой пример, отнюдь не исключительный. Всероссийская перепись 1897 г. застала в с. Монастырский Сунгур Сызранского у. Симбирской губ. Алексея Григорьева Севастьянова и Степана Дмитриевича Тудакова. Поиск истоков их фамилий обнаружил по ревизским сказкам 1816, 1834, 1858 гг. такие неожиданные зигзаги: Севастьян Петров Тудаков был рожден в 1776 г., его сын - Григорий Севастьянов, сын которого и стал Алексеем Григорьевым Севастьяновым: у Ивана Федорова Осьминина (рожденного в ХVШ в.) сын - Дмитрий Иванов, сын которого - Степан Дмитриевич Тудаков. Вот какая произошла удивительная рокировка: каким-то образом прямой потомок Тудаков превратился в Севастьянова, а Осьминин - в Тудакова. Настолько зыбки были фамилии. Заведующая Костромским архивом ЗАГСа А. С. Амберова сообщила, что одна ветвь семьи ее предков в с. Шувалово Костромской губ. получила фамилию Ивановы по деду, а другая по бабушке - Маринины. Происходило широкое «отпочкование» крестьянских фамилий, напоминающее сходный процесс у бояр XVI-XVII вв., - явление, характерное для процесса становления фамилий как категории именования.»
Реформы Александра II, прежде всего, отмена крепостного права, и появление связанная этой отменой, обязанности по выкупной операции, а так же введение всеобщей воинской обязанности потребовал точного учета обязанного населения. Для этого появился в учетных документах податное население стали записывать с фамилиями.  Владимир Андреевич Никонов выделил три основных способа образования фамилий.
«Падение в 1861 г. крепостного права принудило в числе прочих реформ «офамилить» население страны. На дореформенные канцелярии, знаменитые полной неспособностью разобраться в делах, обрушилась непомерная задача – дать фамилии десяткам миллионов «освобожденных». Конечно, решали ее спустя рукава. Способов было три.
1. Превращали в фамилию отчество или дедичество. В ведомости рекрутов, призванных в армию по Покровскому у. Владимирской губ. в 1889 г., все записаны еще без фамилий - Петр Федоров, Андрей Александров, а рядом далее лежит список признанных годными - это те же лица, но они уже «в строю», все с фамилиями, тут же образованными из отчеств: Федоров Петр Федоров, Александров Андрей Александров.
2. Во многих местностях всем подряд записывали фамилию бывшего владельца, особенно в вотчинах крупнейших магнатов. Так целыми селами и получали фамилии Репьев, Пушкарев. У тульских и орловских колхозников можно встретить аристократические фамилии Трубецкой, Оболенский, Нарышкин.
3. Если оказывалась под рукой одна из уличных фамилий, записывали ее (подчас искаженно, на слух), иногда придумывали наспех.»
По наблюдению Никонова первоначально у крестьянских семей фамилии были неустойчивыми.
«У многих крестьянских семей фамилии оставались неустойчивыми, в документах очень часта двуфамильность: перепись 1897 г. зарегистрировала в с. Борла Сенгилеевского у. Симбирской губ. Силантьевых, они же Мавровы; Красниковых, они же Труновы; Калашниковых - Афанасьевы; Кулаковых - Карповы и т.д. Таких семей насчитывается 15; есть даже трехфамильные - Липатовы, они же Авакумовы, они же Харитоновы. В метрической книге церкви с. Труслейка Карсунского у. Симбирской губ. за 1908 r. почти каждый крестьянин записан с двумя фамилиями: Баканов, он же Герасимов; Степашин, он же Баканов; Платонов, он же Нехорошев; Андревнин, он же Савельев и т.д. В исповедальных ведомостях, например сел Боrданино и Ближняя Борисовка Калужской губ., за 1913 г. нередко встречаются двуфамильные. Картина та же, что и полустолетием раньше в купеческих семьях Ельца и Шацка и др. Наличие параллельной неофициальной фамилии у польских крестьян отметила М. Каминьска.»
Несмотря на активную запись податного населения с фамилиями, сохранились большое количество подданных Российской Империи, не имевших фамилий.
«Царскому правительству так и не удалось добиться, чтобы фамилии охватили всех. Возникали и новые категории бесфамильных.
1. Велико было число незаконнорожденных – внебрачных и подкидышей. Один пример: Херсонская губернская земская управа 13 марта 1913 г. жаловалась в высшие инстанции, что не в силах содержать 1700 подкидышей, с фамилией их пристроить («в качестве детской рабочей силы») очень трудно, а бесфамильных вовсе «немыслимо». А сколько их было по всем 108 областям и губерниям!
2. Невозможно сосчитать количество беглых и прочих, скрывавших свою фамилию. В полиции обозначали «не помнящий родства» (отсюда многочисленные сибирские носители фамилий Непомнящий, Непомнящих, Бесфамильных).
3. Перепись 1897 г. застала немало бесфамильных и среди крестьян. Например, в Меленковском у. Владимирской губ. на многих листах десятки крестьян записаны с пометой «без фамилии». Чрезвычайно часта двуфамильность, т.е. в сущности, неустойчивость фамилии. В 1910 г. в с. Семеновское Белевского у. Тульской губ. жили Демкины, они же Ионовы; Тарасовы, они же Меркуловы и т.п.
4. Не знали фамилий целые народы - всей северной Сибири и Дальнего Востока. А.В. Смоляк рассказывает, как нанайцам, 8-тысячному народу рыбаков и охотников в низовьях Амура, трижды записывали фамилии: в 1897 г. (нанайцы были неграмотны, и им не было никакого дела до того, как их записывали), перед первой мировой войной (с тем же результатом), в 1 926 г. (все они по-прежнему к этому году оказались без фамилий). У крупнейших народов Средней Азии до 30-х гг. нашего столетия фамилии имело только меньшинство.»
Никонов сравнил различные пути становления фамилий:
«В каждой стране становление фамилий проходило многие этапы, причем разными путями и в разное время. Каждый из этих этапов по отдельности известен в антропонимической литературе, но пока еще нет работы, в которой они были бы сведены воедино .
1. Распространение фамилий, разумеется, не охватывало сразу всю территорию страны. Оно зависело от уровня социально-экономического развития; фамилии появляются раньше в районах наиболее развитых или теснее связанных с теми странами, где она установилась прежде.
2. Фамилия социальна. Она возникает в определенных социальных слоях, обслуживая их интересы. Более того, в сословном строе она стала сословной привилегией, и правящие слои сопротивлялись ее распространению в народных "низах". Только создание крупных централизованных государств со сложным полицейским, налоговым, административным и прочими аппаратами принудило «офамилить» все население. Однако и тогда привилегированные слои тормозили это. В Японии до так называемой революции Мэйдэи (1867) право носить фамилии принадлежало только господствующим сословиям. В России большинство помещиков имели фамилий к началу XVIII в., а миллионы их крепостных и в середине XIX в. оставались бесфамильными.
3. В одном социальном слое не все семьи сразу приобретали фамилию. В среде московского купечества еще при Иване Грозном некоторые уже носили фамилию, но и через 250 лет далеко не все московские купцы ее имели. По переписи 1816 г., в Кадашевской слободе 381 купеческая семья была с фамилиями, а 84 - без фамилий, в Семеновской слободе у 269 семей были фамилии, у 110 - не было.
4. Фиксация фамилии в документах очень отстает от ее появления. Например, упомянутая фамилия Гаврилов в дер. Раевка Звенигородского у., впервые документированная в 1840 г., - та же семья в предыдущих переписях записана без фамилии. Откуда же фамилия? Только за 100 лет до того, в документе 1747 г., обнаружен 30-летний Иван Гаврилов - это отчество стало «уличной» фамилией, которая 100 лет переходила из поколения в поколение, не допускаемая в официальных документах.
5. Законодательные акты, делающие фамилию обязательной, всюду поздние: в Баварии - 1677 г., в Австрии - 1776 г. , в Пруссии - 1794 г.; во Франции только Кодекс Наполеона объявил фамилию обязательной, т.е. первое проникновение фамилии в документы - это одно дело, а государственное установление обязательности фамилий – это другое.
Вся эта сложность делает трудносопоставимыми даты становления фамилий: по одной стране можно установить десяток дат и каждая будет верной, но только в определенном контексте всего процесса.
Но главная трудность даже не в этом. Именование становилось фамилией постепенно. Становление фамилий означает не создание новых форм, а изменение функций существующих именований (отчеств, прозвищ и др.). Таков основной путь возникновения фамилий. В перспективе времени трудно заметить, когда отчество, прозвище или иное именование превратилось в фамилию. Обычно это совершалось незаметно и для носителей имени, и для окружающих. Но еще легче принять теперь за фамилию давнее именование, еще не бывшее фамилией, - ошибка, не редкая даже в научных работах, а вне их слишком частая. Учитель из Крыма прислал в Академию наук возмущенное письмо, гневно требуя наказать за клевету авторов, печатающих, будто у русских в древности не было фамилий: «а как же Илья Муромец, Алеша Попович?» Увы, он не одинок: у речного вокзала в Горьком, столице волжского пароходства, на огромном стенде объявлены приход и отправление теплоходов И. Муромец, А. Невский. Дошло до того, что на печатных страницах встречаем: А. Македонский, А. Навои. Ленинградская вечерняя газета с грустью пошутила, что, пожалуй, увидим «памятник П. Первому».
Чтобы отличать фамилию от иных видов именований, необходимо четкое и единое определение ее. В большинстве работ о возникновении фамилий отсутствует само определение фамилии. Может быть, из-за трудности отличить ее от прозвища, от отчества и других антропонимических именований? Кажущееся совершенно ясным часто оказывается самым коварным. Возможность высказывания: «это были уже фамилии, но еще не наследственные» - показывает, что в понимании «что такое фамилия?» нет ни четкости, ни единства. У разных исследователей, как и в разных источниках, один термин может иметь разные значения, и, наоборот, одно явление может обозначать разные термины (например, в России до XIX в. фамилию в современном смысле слова обозначали термином прозвище, а слово фамилия значило «семья»). Это еще полбеды, а беда - не замечать этого. При произвольном понимании спорных терминов вообще никакая наука не возможна.
Справедливо наблюдение М. Каминьской, что нет видимых признаков, которые позволили бы различать, где имеем дело с фамилией, а где с прозвищем. Но тут же исследовательница предлагает такой критерий: «Различаются они, однако, тем, что слово, служащее фамилией, утратило свое первоначальное значение, напротив, в прозвище по большей части это значение еще ощутимо». Это неверно и для фамилий и для прозвищ, не говоря уж о том, что степень этимологической прозрачности весьма зыбка и неопределенна; если взять только бесспорные, каждый приведет множество «прозрачных» фамилий (Кузнецов, Орлов, Иванов), но пусть он вспомнит прозвища своих одноклассников или учителей и попробует объяснить какого-нибудь Тюляя или Бака.
Может быть, признавать именование фамилией только с момента официального санкционирования? Но это как раз переносит на прошлое отношения современные. Исторически закон (писаный и неписаный) не создавал фамилий, он лишь закреплял за ней юридическую силу. Закон утверждал сложившуюся антропонимическую ситуацию, а не формировал ее.
В основу различения фамилий и прозвищ кладут ее устойчивость. Но это определение не годится. Прозвище нередко сопровождало человека всю жизнь, не став фамилией. Например, четыре фамилии женщины, трижды выходившей замуж, не превращаются в прозвища.
При разработке Кодекса законов о браке и семье возникла необходимость научно определить термин фамилия. Главное управление ЗАГСА СССР обратилось к группе ономастики Института этнографии АН СССР. В результате обсуждения принято такое определение фамилии: наследственное имя семьи, устойчивое не менее как в трех поколениях.»
Исследуя процесс документального оформления фамилий у государственных крестьян, можно предположить, что официальная запись фамилии во многом зависела из какой категории населения государственные крестьяне произошли, если из бывших служилых людей, то фамилии могли быть записаны с самого раннего времени (первой ревизии), если из тяглого населения, например владельческих крестьян, то запись фамилии могла откладываться до середины XIX века.

ЛИТЕРАТУРА
1. Никонов В.А. Словарь русских фамилий /Сост. Е.Л.Крушельницкий. Москва: Школа-пресс, 1993. – 224 с. ISBN 5-88527-011-2