Подставилась...

А он все бьет — здоровый черт!
Я вижу — быть беде.
Ведь бокс — не драка, это спорт отважных и т. д.
Вот он ударил раз, два, три — и сам лишился сил.
Мне руку поднял рефери, которой я не бил.

В.Высоцкий «Песенка сентиментального боксера»

      Никогда я не думал, что завершу свою карьеру работой психолога в спортивной команде. Вообще-то, за годы жизни, мне пришлось занимать эту должность, наверное, везде, где только можно. Довелось преподавать в ВУЗе, работать в академическом научном институте, в школе и психиатрической больнице, но спорт? Всегда относился к этой деятельности неприязненно. В советское время считал, что на спорт уходят деньги, которые можно было бы потратить на более полезные дела. Если же кто-то хочет наращивать мышцы и развивать скоростные качества, то он может делать это на свои средства и в свободное от работы время.
     Мне могут возразить, что, мол, в Союзе спорт был любительский. Это, как и почти все остальное, что говорили «официальные лица» страны, занимавшей шестую часть суши, конечно, была ложь. Помню, распивали мы как-то портвейн с коллегами - научными сотрудниками и лаборантами нашего филиала Академии Наук СССР. Нас тогда в очередной раз  руководство института направило в деревню на сенокос. За столом, я разговорился с одним кандидатом геолого-минералогических наук. Он с ностальгией вспоминал время, когда, победив на областных соревнованиях по легкой атлетике, был зачислен на завод токарем-универсалом шестого разряда. Целый год парень  получал зарплату, появляясь на заводе только в день получки. Все остальное время он  тренировался и разъезжал по соревнованиям.
     Дела это давние,  но, мое отношение к спорту с тех пор не изменилось. Однако, голод не тетка. В то время, о котором пойдет рассказ, я уже год не работал. Вернее, целый год работал поденно на стройке, получая расчетные деньги после каждой смены. Меня, человека уже немолодого, такая жизнь очень угнетала. Тут старый товарищ и позвонил.
-- Слушай, говорит, - на нашем стадионе будет выступать один зарубежный тренер из Беларуси (тогда уже это была заграница), давай сходим. Мой товарищ был кандидатом медицинских наук и долго работал в спорте и со спортсменами.
    Пошли, послушали выступление белорусского гостя. Мужик произвел впечатление, говорил убежденно, со знанием боксерского дела. Мой приятель обладает большими умениями в области человеческих отношений. Тут же, по окончании выступления, он перехватил лектора, познакомился, представил и меня. Оказалось, что приезжий набирает научную группу, чтобы поставить бокс в нашей молодой республике, на мировой уровень.
     Нас  обоих пригласили в эту группу. Так я попал в спортивную команду и начал новую жизнь. Собственно, в тот момент в сборной происходило много нового. Кроме того, что под руководством приезжего консультанта была создана научная группа, сменился главный тренер. Им стал молодой человек, бывший боксер, известный своим нокаутирующим боковым ударом в голову.
      Думаю, во многом своими успехами в последующие годы команда была обязана именно ему. Жесткий авторитарный руководитель, он обладал многими замечательными качествами. Например,  помнил по имени и спортивным характеристикам практически всех боксеров в республике. Планируя сборы, подбирал каждому спортсмену сборной спарринг-партнера в зависимости от того, какие особенности тому было необходимо тренировать.
     Для меня оказалось неожиданностью то, что боксеры не сидят на одном месте. Довольно часто они проводят сборы на разных спортивных базах. Это зависело от того, какие особенности подготовки на момент поездки нужно отрабатывать. На одной базе больше возможностей для технической подготовки, в другом месте – физической и так далее.
     Не вдаваясь в подробности тренировочного процесса, могу сказать, что за годы работы в спорте, удалось объездить всю республику, на сборах побывать и в горах и на море. Плюс выезды на соревнования и по  СНГовии и в дальнее зарубежье.
     Команда боксеров, это спортсмены разных весовых категорий. Они приезжают на сборы со своими личными тренерами. Если спортсмен показал хорошие результаты на соревнованиях, его личному тренеру оплачивали поездку из средств команды. Для тех тренеров, чьи спортсмены «подают надежды», деньги выделяли области, от которых они приезжали. Кроме того, некоторые боксеры и тренеры, входили в штат команды. Само собой, это были лучшие.
    Несмотря на свою профессию, я трудно схожусь с людьми. Однако, наверное, благодаря ореолу, которым она окружена, некоторые сами тянуться. Так, помимо моего товарища, который помог получить эту работу, появились у меня еще два приятеля. Один из них известный и титулованный тренер.
     Ростом чуть пониже меня, очень крепкий и спортивный. Коротко стриженая голова гордо поднята на короткой сильной шее. Лицо украшают аккуратные усы. Весь облик его сразу заставляет вспомнить казачество. Ту гордую породу людей, которые стояли по границам великой империи. Со своими семьями и хозяйством, охраняли рубежи. Сам он не знает, были ль у него в роду казаки, но это говорит только о том, что советская власть хорошо постаралась, искореняя память народа о своих корнях. Назову его Виктор Александрович.
     По традиции каждый сбор  начинался с приветствий и обнимашек, разной степени формализма. С Виктором мы здоровались за руку. Он протягивал свою небольшую крепкую ладонь, сжимал мою кисть своими сильными жесткими пальцами, хлопал по плечу другой рукой, и ритуально вопрошал, немного растягивая слова:
-- Сергеич, ну что, как жизнь молодая?
     Меня зовут Сергей Сергеевич и я старше Виктора на пять лет.
     Жизнь на сборах четко организована: каждый день построение, две тренировки, завтраки, обеды и ужины. Для меня и остальных членов научной бригады в расписание входили еще и плановые мероприятия - обследования, собеседования, отчеты. Перечисление получилось длинным, но на самом деле свободного времени  оставалось предостаточно. Более того, в некоторых местах это свободное время было  настоящей проблемой. Например, база находится в горах, и выйти из неё совершенно некуда. Прогулки на свежем воздухе хороши, когда их можно сочетать с походами в кино, ресторан, наконец, просто в магазин.
     Конечно, кто-то играет в пинг-понг, кто-то на бильярде, кто-то в нарды. На базах, где я бывал,  к этим снарядам всегда очередь. Однако,  к концу двух, а то и трехнедельных сборов игры эти тоже приедаются. Универсальный выход из проблемы свободного времени в наших краях – пьянка, тоже  недоступен. Во-первых, ты все время на глазах руководства, которое категорически против нарушений спортивного режима. Во-вторых, завтра всегда рабочий день, даже если это воскресенье. Просто для спортсменов выходной это не тренировка, а какое-то «мероприятие», но проводят его те же тренеры. Остается «роскошь человеческого общения», вот и собираются люди то в одном номере гостиницы, то в другом, пьют бесконечный чай и вспоминают былые дни.
     Тренерам в этом отношении легче. Все они когда-то были боксерами в едином Советском Союзе и встречались на соревнованиях и сборах. Воспоминаниям их о былых временах и людях, о событиях, в которых довелось участвовать, нет конца. Бывал и я на этих посиделках, но оставаться все время немым свидетелем мне довольно трудно, как и вложить в разговор что-нибудь подходящее.
     Пришлось находить другое времяпрепровождение. Конечно, в первую очередь чтение. Благо, с появлением ноутбука, у меня  с собой библиотека, за которую в советское время любой книгочей жизнь бы отдал.
     Сам, будучи страстным читателем, начал я писать коротенькие рассказики. Совершенно не рассчитывая, что когда-нибудь опубликую их. Так, между чтением и писанием проходило свободное время. Отсутствие мое на посиделках, однако, не осталось незамеченным. Виктор Александрович взял надо мной своеобразное шефство. Педагог по призванию, он чутко заметил, что мне далеки общие разговоры, и стал приглашать с собой на прогулки. Много интересного вынес я из наших тогдашних разговоров.
     Человек жесткий и реалистичный, умеющий добиваться своего от себя и своих учеников, Виктор Александрович был совершенно бессилен перед телевизором. Он искренне верил всему, что говорили и показывали «по ящику». Странно было понимать, в какие дебри фантазии заносил его тот мутный поток дезинформации, который без перерыва изливался с экрана.
     Вот, например, один эпизод. На базах, во время нашего там пребывания, находились  не только боксеры. Бывали с нами вместе и штангисты, и борцы, лыжники, дзюдоисты. Бывали мужские команды и женские. Как-то раз мы, делая очередной круг по дорожкам базы, проходили мимо коттеджей, где жила женская команда. Девчонки, ведь спорт это дело молодых, весело возились на нескольких составленных рядом садовых скамейках. Обнимались, шутливо боролись – молодежь, одним словом.
     Когда мы с Виктором отошли подальше, он, понизив голос, возмущенно сообщил мне:
   --Представляешь, половина из них – лесбиянки. Недавно там был скандал, двух чуть из команды не выгнали, застукали их в постели! Я, конечно, тоже возмутился:
   --Конечно безобразие, кому какое дело, кто кого любит, какое вообще это имеет отношение к штанге!
     Виктор Александрович мой даже остановился. Вообще-то он останавливаться во время прогулки не любит и ходит очень быстро, тренируется, совмещая полезное с приятным.
   -- Ну, Сергеич, ты даешь! Ты еще скажи, что ты либерал...
    Несмотря на то, что республика наша имеет свое, независимое телевидение, Виктор Александрович смотрел российское. В ту пору темой многих российских ток шоу было опорочивание либерализма в Европе. Либералов иначе как «либерастами» не называли. Желали, по-видимому, вызвать ассоциации со словом «педераст». Я опешил:
--Конечно, я либерал, как всякий нормальный человек, так же, как и ты.
    Вообще, Виктор Александрович мужчина темпераментный и вполне может врезать по лицу, если чем-то возмущен. Со мной, однако, сдерживается, возможно, в силу разницы в возрасте. Тут он тоже явно сдержался, хотя было видно, что это далось не просто.
-- Ты Сергей Сергеич, не заговаривайся, какой я тебе либерал.
    Чтобы наш дальнейший разговор был понятней, я должен сказать, что Виктор Александрович мой, человек глубоко верующий, православный. И в храм ходит, и крест носит, все как положено.
    Так получилось, что после распада Союза, республика наша стала все больше склоняться к исламу. В столице и городах её появились мечети. На улицах стали встречаться молодые женщины и девушки, укутанные в традиционно-исламские одежды. Несколько раз я видел даже паранджу, хотя, возможно, это были гости из Пакистана.
     В силу таких обстоятельств, в команде нашей перед ответственными соревнованиями устраивалось мероприятие, на котором молла читал  суры Корана, благословлял ребят на победу.
     Так вот, после того, как Виктор мой возмутился, что я его либералом назвал, начали мы спорить. Надо сказать, что спорщик он отчаянный. Тут мы с ним сходимся. Меня в детстве тоже дразнили: «усраться не поддаться». Когда Виктор Александрович узнал об этом, он даже  стал со мной спокойней спорить. Я говорю ему:
-- два счета докажу, что ты либерал.
-- Ну, попробуй», - отвечает Виктор.
-- Тут и пробовать нечего. Ты вот не хочешь, чтоб тебе обрезание сделали и в мусульманство обратили?
-- Никто не станет этого делать, ты же знаешь, что у нас с этим спокойно, - отвечает мой Виктор Александрович.
--Так это хорошо? – спрашиваю я.
-- Не придуривайся, конечно, нормально.
--Так это и есть либеральная ценность, свобода совести называется
     Пошли дальше.
-- Ты на последние выборы президента ходил? – спрашиваю
-- Какие это выборы, -отвечает, - цирк просто, все до выборов заранее известно!
-- Так тебе это не нравится?
-- Что тут может нравиться, делают из нас попок каких- то.
-- Ну вот, другой принцип либерализма: честные и справедливые выборы. Как понимаю, ты тоже хочешь, чтоб так было.
-- Теперь, вспомни историю, когда у нас в городе сын прокурора сбил насмерть на машине девчонку на переходе, и получил за это лишение прав и  год условно.
-- При чем тут это,- возмутился Виктор, - какой тут либерализм?
-- Ну а представь, что твой сын сбил бы кого-то насмерть. Сколько бы он получил?
-- Не дай Боже», - перекрестился мой собеседник, - а это при чем?
-- Притом, что закон должен быть для всех один, с этим ты тоже спорить не станешь, и это один из принципов либерализма.
      Дальше мы пошли молча...
      Неожиданное продолжение наш разговор получил зимой. В этот раз сборы проходили в горах. Целью была физическая подготовка, поэтому они проходили  три недели. Считается, что за это время организм спортсменов адаптируется к жизни в горных условиях пониженного содержания кислорода. Это, в свою очередь, повышает уровень гемоглобина в крови. Потом, на равнине, при нормальном кислороде, этот гемоглобин даст преимущество в выносливости спортсмена.
     Мой приятель выглядел мрачным, поэтому после обычного приветствия, я спросил его, в чем дело.
-- Да замучили, - ответил он, употребив при этом выражение гораздо более крепкое, означающее излишек сексуальной жизни пассивного участника процесса.
    Тут надо сказать, что помимо тренерской работы мой товарищ занимается еще и бизнесом.
     Чтобы понять, откуда у педагога деньги на собственный магазин, нужно немного углубиться в экономическую сторону нашего спорта. Боксеры, победители и призёры международных турниров получают призовые деньги. Чем престижнее турнир, тем выше приз. Самый большой у победителя олимпийских игр, дальше, по убывающей,  идут континентальные турниры, мировые чемпионаты.
     Размер этих призов, которыми государство поощряет своих спортивных представителей на международной арене, зависит от многих вещей, зачастую далеких от спорта. Например, отношения спортивного руководства к тому или иному тренеру, чьи-то личные предпочтения. Во всех этих сложностях я так и не смог разобраться. К этому надо добавить, что прославленного спортсмена могут наградить на его малой родине, в местах, где он начинал свою спортивную карьеру, его лично может поощрить поклонник, сделав подарок. Словом, победа вознаграждается.
     Только все это относится к спортсмену, а не к его тренеру. В боксе, до прихода молодого руководителя сборной, в нашей республике дело обстояло также. Новый главный тренер, сам бывший боксер, до тонкостей представлял механизмы, движущие рост спортсмена. Победителями не рождаются, врожденные способности это только основа мастерства. Растет боксер под руководством тренера, который так же, как и спортсмен, тратит годы жизни и свое здоровье, чтобы добиться победы.
     О здоровье речь особая. Если физкультура помогает его увеличить, то спорт высших достижений, без сомнения отнимает. Достаточно вспомнить знаменитого советского штангиста Юрия Власова, который, по окончании блестящей спортивной карьеры, был долгое время прикован к постели. Боксер за время своей карьеры наносит сотни тысяч ударов, которые начинаются в ногах, потом передаются через позвоночник к плечам, локтям, кистям рук. Это не просто нагрузка, это очень  большая нагрузка. Мы замеряли на специальном динамометре – боксер-тяжеловес может нанести сильнейшей рукой удар в семьсот килограммов. Все это отражается на позвоночнике и суставах не самым лучшим образом.
     В ходе тренировки, тренер помогает ученику наносить правильные удары в нужное место. Для этого у него есть «замечательный» инструмент «лапа». Это такая перчатка без пальцев, к ладони которой пришита плоская небольшая подушка, размером примерно с человеческое лицо. Тренер, двигаясь в позиции противника для своего ученика, подставляет эту лапу в разные места, имитируя цели, куда нужно нанести удар, а ученик бьет в неё. Конечно, удары смягчаются, но их наносит специалист своего дела. Через кости рук они передаются к  позвоночнику тренера, к его голове. Такие «постукивания» за десятилетия трудовой жизни приводят к весьма разрушительным последствиям. Мой приятель, Виктор Александрович, например, в какой-то момент своей жизни не мог от боли поднять руки на уровень плеча, не мог двинуть головой...Только врачи помогли ему вернуться к работе.
   Став руководителем, новый наш главный добился, чтобы тренеры победителей законно получали какую-то часть призовых денег. Ну и еще благодарность учеников. Как правило, чемпионы в любом спорте, и в боксе особенно, люди не глупые и прекрасно понимают, кому они обязаны победами. Ученик Виктора Александровича к тому времени как я познакомился с ним, был уже прославленным мастером. Его поддержка помогла моему приятелю начать свой бизнес.
    Так вот, бизнес это просто магазинчик. Как я уже упоминал, разговор наш шел зимой. Для отопления магазина нужно к помещению подвести тепло. Хозяева теплосетей могут позволить подвести тепла больше или меньше. Если больше, это воспринимается как определенная услуга, за которую нужно благодарить. Эта благодарность никак не связана с калориями, подведенными по трубам, она связана с мерой уважения, которую ты выкажешь соответствующему чиновнику. Теплосети-то принадлежат городу.
     Кроме того, зимы в наших местах бываю снежные, территорию перед магазином нужно от снега очищать. Это, вроде бы, тоже дело городской администрации, но чиновники требуют, чтобы снег убирал владелец магазина, то есть Виктор Александрович. Ладно, он убрал, но снег нужно вывезти, а за вывоз снега власти опять требуют деньги.
--Совесть ведь надо иметь,- возмущается Виктор, - я ведь налоги плачу, и не малые. Кроме того, в нашем районе мой магазин  единственный, бабушки из окрестных домов хлеб, молоко у меня берут, им не приходится ехать черт те куда...
-- Ты, Виктор Александрович, ничего не понимаешь, со своим либерализмом, - «подколол» я его.
-- При чем тут либерализм?- опешил мой приятель.
-- Ну, как же, неприкосновенность частной собственности, свобода торговли это либеральные ценности. Ты возмущаешься, как нормальный частный собственник, у которого мошну его трясут без всякого закона, как торговец, которого незаконно притесняют. А бесишься ты потому, что в наших же, далеко не либеральных условиях закон не соблюдают. Потому, что знаешь, что если не заплатишь, не очистишь снег, тебя все равно прижмут. Если начнут каждый день проверять, обязательно что-нибудь найдут, и жизнь тебе попортят!
-- Но ведь чиновники представляют государство, а не себя лично, их долг – заботиться об общих интересах!
-- Знаешь, Виктор Александрович, самое лучшее, на, мой взгляд, представление о том, что такое государство, дает анекдот из жизни Маргарет Тэтчер. Говорят, она очень любила своего сына. Как-то, еще, будучи ребенком, он заработал немного денег. Вместе с мамой пошел их тратить. Сын купил себе мороженое. Маргарет, ни слова не говоря, вырвала у него брикет и откусила хороший кусок. Пока опешивший ребенок таращился на мамашу, она, проглотив первый кусок, отхватила еще. Вернув ребенку мороженое, она сказала: «Имей в виду, что бы ты ни заработал, государство поступит с твоими деньгами именно так! Так государство поступает со всеми деньгами, которые кто-то зарабатывает. И  так будет с каждым мороженым, которое ты себе купишь. Своих денег у государства нет. Количество откусываемого можно уменьшить, схватив откусывающего за руку и потребовав отчёта, почему он откусывает именно столько. Но это возможно только при либеральных порядках!

-- Да иди ты,- матюгнулся еще раз мой Виктор Александрович,--пойдем лучше, пора на тренировку.
     Так день за днем и год за годом текла наша спортивная жизнь. Мы оставались приятели, хотя взгляды наши на многие важные для меня вещи сильно рознились. О событиях киевского Майдана мы узнали, когда находились на сборах в большом городе. На этой базе я всегда чувствовал себя легче – можно было сходить в кино или в кафе, купить жене какой-нибудь гостинец в местном магазине.
     В этот раз Виктор Александрович пригласил меня и еще двоих тренеров в китайский ресторан. Для меня это была экзотика. Будучи большим любителем поесть, я тем не менее, не очень разбирался в китайской кухне. В нашем городе тоже есть китайские рестораны, но, бывая там, я испытывал большие сомнения в аутентичности тамошней кухни. Тут была возможность сравнить, как повара из нашего города и того, где мы теперь гостили, понимают свое дело.
    Теперь, когда мне довелось побывать и в Китае тоже, я понимаю, как далек был в то время от понимания сути дела. Нет никакой китайской кухни. Китай такой большой и там такие разнообразные кулинарные традиции в разных частях страны, что само понятие «китайская кухня» теряет смысл. Это все равно, что говорить о «советской кухне» имея в виду кухню русскую, и исключая кухни грузинские, казахские, узбекские, украинские, молдавские...
     Был вечер субботы накануне отъезда со сборов, можно было выпивать, что мы и делали с помощью русской водки. Закусывали минтаем на шпажках (не знаю, насколько это по-китайски), совершенно определенно китайскими битыми огурцами – замечательным салатиком. Огурцы там действительно битые, то есть, раздавленные. Салат приправлен кунжутным маслом, рисовым уксусом, соевым соусом и перцем. По-видимому, с них был как-то предварительно слит сок, так как жидкости было как раз в меру.
     Без обсуждения событий в Украине, конечно же, не обошлось. Ну, говорили в основном мы с Виктором. Спорили горячо, так что в какой-то момент работники ресторана вежливо попросили нас успокоиться.
-- Это все Америка, постоянно лезет везде, они все это устроили,- возмущался мой приятель, --они Союз развалили, а теперь Украину хотят погубить.
-- Витя, это бред, - возражал я.
-- К примеру, у тебя ведь есть огород (это я точно знал, так как сам рвал там огурчики). Как всякий огородник, ты знаешь, что бывает такой год, что ты ни делай, урожая не будет. Вроде и поливаешь, и удобряешь и солнца вдоволь, но то вредители нападут, то с весны заморозок не вовремя, то еще что-нибудь.
-- При чем тут это?- спрашивает Виктор.
-- Притом, что страна, Союз ли,  Украина ли, гораздо больше твоего огорода, и так устроить, чтобы тысячи людей свалили одну власть и поставили другую, гораздо сложнее, чем огурчики вырастить. Думаю, со стороны это никому не сделать!
-- Да все эти майданщики проплачены госдепом, им сказали, они и пошли! - возражал Виктор.
     Больше всего возмущало меня в этом то, что я встречался со многими украинцами, и знал, что это неправда. Я часто навещал своих стариков-родителей, и для этого мне приходилось ездить на украинском поезде. Я слышал яростные споры своих попутчиков, о судьбе их родной Украины. Никогда, ни перед какими выборами в нашей стране я такого горячо личного отношения не встречал.

--Ты считаешь, что я продажная проститутка, - возмущался я. Или вот он,- показываю на тренера, сидящего с нами за одним столом?
--Ты о чем? - смутился Виктор.
-- Ну, как же,- продолжал я, заплати человеку, и он в алтаре церкви насрет, так ведь получается, по-твоему. Вообще выходит, что сами люди ничего не придумывают, им обязательно какой-то дядя должен команду дать? Больше всего меня бесит во всех этих ток шоу, которые ты постоянно смотришь, то, что к людям в них относятся именно так: все продажные и действуют по чьей-то указке!
     Поругались мы в тот раз крепко. До базы я добирался один. Пьяный, а дошел легко, но после, когда с другим своим приятелем решил сходить в тот ресторан, так его и не нашел!
     Еще один наш спор по поводу Украины произошел уже в 2014 году, после присоединения Крыма к России. Конечно, относились мы к этому печальному событию прямо противоположным образом. Оба наученные горьким опытом наших «политических дебатов», мы сдерживались, но обойтись без разговоров не могли.
--Конечно, Крым русский, и всегда им был, а то, что Никита лысый его к Украине присоединил, ничего не значит, потому, что тогда это  была одна страна, - твердил мне Виктор.
-- Какая страна?- спрашиваю.
-- Советский Союз, - удивленно отвечает он.
-- Но какое отношение современная Россия имеет к тому Союзу? Она ведь подписала договоры с бывшими союзными республиками о границах. По этому договору Крым украинский, всё, точка.
-- Но народ Крыма на референдуме решил присоединиться к России! Вот где точка,- возражает Виктор.
    Так мы в тот раз ни до чего и не договорились.
     Размышляя о крымских событиях, я вспомнил одну историю, которая произошла в нашем селе, когда я был еще ребенком.
     Эта семья жила на соседней улице. Муж с женой и четверо детей: два парня и две девушки. Отец семейства был настоящий кулак, как говорили мои родители. Ну, теперь бы его называли «настоящий хозяин». Характер у него был тяжелый и никто с ним особо не общался, но, как это бывает в селах, относились с уважением. Жену свою он тиранил, и, в конце - концов, свел в могилу. Девчонки, как только подросли, так сразу повыходили замуж и уехали из села. Старшая потом приезжала, когда отца хоронили, а младшая, говорили, где-то в Прибалтике жила, так даже и на похоронах не была.
    Парни отслужили и вернулись домой. Оба женились. Старшего сына, тогда еще живой отец, поселил с собой в одном доме, а младшему, когда тот нашел жену, купили соседний, так что братья жили через забор. Пока отец был живой, забора между участками не было, на огороде хозяйничали вместе, старик отец всем заправлял. Когда старика похоронили, братья забор поставили и зажили каждый своим хозяйством. Жили, конечно, как все тогда. Братья работали в совхозе и держали свое хозяйство. Сначала у всех и скотина была, но потом, в хрущевские времена, остались одни огороды.
     Тут младший заболел; лежал в больнице, потом дома. Жена как могла управлялась и с домом и с огородом. На участке без мужика тяжело, тут бы по дому дела переделать, а еще дети. Старший брат вроде помочь предложил. Забор снесли, он со своими детьми на этом участке и картошку и разные овощи выращивал, потом, когда кооперативы пошли, теплицу поставил и цветы разводил на продажу. За участок брату частью овощами и картошкой, частью деньгами отдавал.
     Младший потихоньку поправляться начал, да старший сын его, мой ровесник уже подрос и стал по хозяйству помогать. Решил младший снова сам хозяйствовать и забор опять поставить. Старший не возражал, забор поставили, да так получилось, что часть братнина участка он к себе прирезал. Там загогулина такая младшему брату отходила, а тут старший ее к себе пригородил, типа это моё и все.
     Ну, село, всё у соседей на глазах, старшего усовестить пытались, мол, как же ты брата обижаешь. Старшой только матерится да смеется в ответ. Больше того, с другой стороны старушка-вдова одинокая жила, так старшой и у неё кусок огорода отгородил. Вроде и документы на землю есть, а сделать никто ничего не может. Вдова одинокая, кто за неё хлопотать будет, а младшой стыдится с братом суд затевать...
     Такая вот мне история вдруг припомнилась в ходе нашего с Виктором спора о Крыме. Теперь я  думаю, что, если в Калининградской области найдутся люди, чтоб референдум о присоединении к Германии провели? Вряд ли у них будет меньше аргументов об исторической принадлежности Кенигсберга...
    К тому времени президент России уже сказал, что готов уничтожить весь мир и попасть в рай. Под впечатлением этого выступления я написал рассказ, в котором весь оставшийся мир проклинает и уничтожает моих соплеменников, как тех, кто виновен в гибели цивилизации. Очень хотелось посмотреть, как мой приятель отнесется к такой ситуации. Рассказ произвел на Виктора Александровича совсем не то впечатление, которого я ожидал.
-- Видишь, наши не сдаются до последнего. Весь мир против нас ополчился! Они свое получили! - так он оценил мое творчество.
    Долго потом я не решался ничего писать, так тоскливо стало на душе. Неужели мы настолько отличаемся ото всех, что готовы сгубить жизнь на всей планете, лишь бы настоять на своем?
     В последнее время Виктора Александровича возмущает, что весь мир принял санкции против России.
-- Весь мир против нас. Они твердят, что в России нет свободы слова, что поддерживаем своих соотечественников в Донбассе. Какое всем дело!
-- Согласен с тобой – двойные стандарты в отношении разных стран существуют! Чтобы с этим бороться, придуманы международные законы и соглашения, в которых явно прописано, что одна страна может делать другой, а что не может.
   Вот, кстати, вчера Вася твой тяж, досрочно выиграл. Так вместо того, чтобы его поздравить, в раздевалке ты его, черными словами костерил за то только, что он подставился, и мог удар пропустить?  Так вот, Россия, когда Южную Осетию, Абхазию, Крым присоединила, нарушив все свои международные обязательства и фактически нападая на независимые государства, сильно подставилась. Поэтому теперь её долбят все, кому не лень. Что же ты удивляешься ударам?
--А насчет того, что нас всегда все ненавидели, ты вспомни. Когда Советский Союз распался, ведь зубной пасты и мыла негде было купить! Та же Америка с Европой гуманитарную помощь нам присылала!
    Снова мы не смогли договориться. Между тем, работа моя с командой закончилась. Я вышел на пенсию, но иногда по-прежнему, встречаюсь с Виктором Александровичем, поскольку мы с ним живем в одном городе. Он тоже пенсионер теперь. Скоро, однако, мы расстанемся. Виктор Александрович мой, купил дом в Болгарии и переезжает туда жить. Не знаю, будет ли у него возможность смотреть эти его любимые российские ток-шоу?