Глава 379. Бетховен. 33 вариации

Людвиг ван Бетховен
33 вариации на тему вальса Диабелли
Андраш Шифф (фортепиано)

sir Grey: Я сейчас слушаю, и если бы я, вообще, понимал, как надо играть эти жуткие вариации, я бы что-нибудь сказал. Но это, точно, суп из топора. Бетховен перечеркивает классическую музыку вообще. Нот почти не осталось. Тяжело слушать их как-то. Вот до минорные — обожаю!

Mikhail_Kollontay: Вы Юдину не пробовали послушать?

sir Grey: Послушаю вечером, раз Вы говорите. Я, вообще-то, не очень ее поклонник. Пушкин сказал, что поэзия должна быть глуповата, а к Юдиной это никак не относится. Шифф мне совсем не очень.

Вообще, думаю, до этих вещей надо дорасти. 33 вариации, Большая фуга...

А времени расти уже не так, чтобы очень много.

Mikhail_Kollontay: Фугу слушать — малопродуктивное занятие, ее лучше читать, а вот вариации — одна из вершин Бетховена, превзойденная только сто двадцать шестым опусом, но при условии, если пианист способен хоть каким-то образом одухотворить это бесконечное мельтешение фантазии автора. Иначе получается скучнейшая бессмыслица. Нахлебался я преподаваючи это сочинение, ох и нахлебался. Уж и так и эдак эту молодую тетку развлекал, которая играть пыталась. Эдакое раблезианское застолье, безостановочное буриме. Помните, там у Рабле они безостановочно плетут стихи в завершении какой-то книги. Непроизвольное словоизвержение. Уже первая вариация, не имеющая отношения к теме (как и прочие вариации, разумеется) — марш давидсбюндлеров этих немытых, Иуда там в двадцатой, что ли, вариации, моление о чаше в огромной минорной, это я языком Юдиной выражаю сюжеты, как Вы понимаете. Опять волшебнофлейтовый Моцарт-Клементи в фуге, парадиз в коде — реплика на собственный финал Тридцать второй. А тему, я думаю, сочинил Бетховен сам для Диабелли, ну не мог Диабелли такое написать. Там от Диабелли самое большее, если первый такт, мне кажется. А вообще по одной вариации на эту тему есть и у других авторов. Шуберт, Лист, кажется и т. д.

sir Grey: Послушал Юдину.

Да, действительно, очень хорошо! Как-то все очень осмысленно и правильно. Надо было с нее начинать. Спасибо.

Сократил Вашу записку до невозможности, чтобы было понятно, о чем я рассуждаю и спрашиваю.

Выходит, что это такой полуфабрикат? Пьеса для одного актера? Дал структуру, а вдохновение пусть исполнитель вольет каждый свое по желанию?
Вы пишете, что вариации не имеют отношения к теме. Тогда Бетховен совершает подлог: вариации без темы.

— «Мне просто газированной воды без сиропа»
— «А вам без какого сиропа?»

На тему, мол, любой напишет, а вот напишите «вариации без темы». Или «мимо темы». Или «избегая темы», или «чтобы тема не мешала». Или когда тема еле угадывается и совершенно отодвинута. В общем, как ни крути — доктор Фаустус.

Вы, наверное, шутите, что Бетховен сочинил тему?

Я последние несколько дней периодически обращался к этим вариациям. И все-таки до меня не очень доходят они, в смысле эмоциональном, кажутся головными, демонстрацией собственной композиторской мощи, как я уже писал, — суп из топора: вот, дескать, я из любой темы музыку сделаю. Как слепому лучнику не нужны глаза, чтобы стрелять по мишени, как Ахматовой не нужен герой, чтобы написать поэму и т. п.
Я ощущаю эту привязанность к теме, которую композитор выбирал не сам, вдохновение здесь идет по пятам за творчеством, и, чем дальше композитор отдаляется от навязанного ему материала, к которому он обратился только из-за упрямства, тем лучше получается.

Короче, надо было остановиться на Тридцати двух вариациях, Тридцать две — это уже достаточно «много слов, еще одно будет лишним».

В самом деле, я не знаю, откуда взялась тема в до-минорных, чем она навеяна, Генделем, Корелли или кем-нибудь еще, но там композитор изначально исходил из того, что волновало его душу. И меня они тоже больше волнуют. А эти — только душу бередят. Вообще, у Бетховена если минор еще оставляет какую-то надежду на лучшее, то мажор частенько такой, что ого-ого…

А может быть, все дело в том, что Тридцать две — менее авангардные, не такие шумные и более мелодичные, и для моего попсового (хотя бы и в классике) ума — более приемлемые. Возможно, на меня психологически давит история создания Тридцати трех.

Кстати, где можно почитать, что Юдина писала об этих вариациях? Я так быстро пошарил, нашел только из письма 1961 года:

«Начала, наконец, запись гениальнейших «33-х вариаций» (как ни странно!!... в моих устах ныне...) Бетховена»

Это говорит о, по крайней мере, неоднозначном отношении.

Mikhail_Kollontay: Я думаю, что с возрастом ветки начинают не выдерживать тяжести плодов, клонятся к земле, хорошо, если не отламываются. А в юности хорошо, всё налегке, всё не обременено, одни цветочки, запах, потом, пчелки летают. Поэтому я всегда предпочитаю ранние, более диетические, менее мясные сочинения. Так что не полуфабрикат, а перефабрикат, я бы сказал. Сочинение невозможно трудное! Я его когда-то выучил, но так и не сумел довести до сценического состояния. Понимал, что публика не будет способна за мной следовать. Но я думаю, что в этом отношении в последних квартетах Бетховен зашел еще дальше. Тут-то такое дружеское застолье, стол ломится от яств, Рабле. А там уж и друзей не видно, вот он финиш, водянка, сифилис, неостановимая диарея, одиночество, глухота. Старческая болтливость, но в позитивном ее выражении. То, что говорится, важно, правильно, существенно, интересно, свежо, но тебе уже девяносто, и кто тебя станет слушать? где твои мужские гормоны? а на них только в конечном счете глаза и блестят. Про Юдину — не могу помочь, не знаю. Про Гольдберга есть издание нот, где на полях напечатаны многочисленные ее теологические выпады. Может, и Диабелли есть в таком варианте? но я не встречал. Может знать Марина Дроздова, она была ученицей Юдиной.