Глубина резкости - 72

     Работы в студии продолжались время от времени. Однако об оплате этих работ разговоры даже не заводились. При случае Артём обратился с этим вопросом к Шпалину. Тот ответил, что гонорар за все последние труды Окунева пошёл на возмещение ущерба, понесённого фирмой по вине фотографа.
     - И сколько времени ещё продлится «субботник»? – спросил Артём.
     - Считай, что свой долг ты уже отработал, - сказал Виталий Андреевич. – Теперь за каждый проданный снимок деньги будут поступать на твой новый банковский счёт.
     Открытие работодателем нового счёта для работника при наличии прежних счетов говорило о многом. Артём понял, что отныне доступ к собственным деньгам будет для него ограничен. Он готов был смириться с этим. Главное – протянуть время до окончания строительства дома, а потом навсегда исчезнуть отсюда. Однако только что озвученную информацию игнорировать было нельзя, чтобы не вызвать подозрения. Поэтому он спросил:
     - Я могу этим счётом свободно распоряжаться?
     Виталий Андреевич, внимательно наблюдавший за ним, удовлетворительно наклонил голову.
     - Ты задал очень правильный вопрос. Нет, дорогуша, распоряжаться ты им можешь только в присутствии доверенного лица.
     - И кто будет этим доверенным лицом?
     Шпалин насмешливо хмыкнул.
     - Сам не догадываешься?
     - Догадываюсь, - мрачно отозвался Окунев.
     Виталий Андреевич подошёл к нему вплотную и заговорил мягким доверительным голосом:
     - Послушай меня, Артём. Между нами были серьёзные трения, но при желании всё можно исправить. Не скрою: ты меня сильно огорчил. Однако я готов признать, что сам отчасти был виной твоих нелогичных поступков, поскольку при первом знакомстве ты чётко обозначил границы, переступить которые не можешь себе позволить. Предлагаю вернуться на исходную позицию и начать всё заново. Если найдём общий язык, я готов всё плохое простить и забыть. Мне нужен заинтересованный партнёр по бизнесу, а не подневольный раб. Но прежде, чем мы сможем полностью вернуться к первоначальным условиям сотрудничества, ты должен вернуть доверие к тебе.
     Шпалин внимательно посмотрел в глаза Окуневу.
     - И ещё, - продолжал он. – Я не случайно привязал твой банковский счёт к Анне. Открой глаза: она тебя действительно любит. Вы были бы прекрасной парой. О такой женщине любой мужчина может только мечтать. Тебе же это счастье само в руки идёт. Умная и красивая жена, любимая работа и безбедная жизнь – чем тебя не устраивает такая перспектива?
     Артём помолчал, подыскивая нужный аргумент. Затем сказал:
     - Требуете от меня, чтобы я вернул доверие к себе, а мне предлагаете жить с человеком, которому я полностью перестал доверять. Анна много раз обманывала меня. Клялась в любви и верности, а потом предавала.
     - Так ведь не по своей воле. Вынуждена была. Если мы сможем наладить добрые отношения внутри нашего маленького коллектива, необходимость лгать и выкручиваться отпадёт сама собой. Пойми же: все мы люди, все подвержены эмоциям и сомнениям. Я сожалею о том, что жестоко поступил с тобой. Но это был порыв отчаяния. Твоё упрямство приводило меня в состояние бессильной злости. Так что мы оба виноваты в случившемся. А вот Анна как раз ни в чём не виновата. Она просто жертва обстоятельств. И, поверь, ей очень-очень нелегко.
     - Ладно, по нынешним отношениям вопросов нет. Теперь каждый заработанный мною рубль будет под вашим неусыпным контролем. А как вы планируете поступить с теми деньгами, которые мне платил Меллер? Их тоже постараетесь поставить на учёт?
     - Забудем про них, - Шпалин небрежно махнул рукой, но жест получился слишком театральным. – Грабить тебя не входит в мои планы. Я же сказал: мне нужен партнёр, а не раб. Доверие, друг мой, взаимное доверие – вот что для меня важно.
     Он говорил что-то ещё о добрых доверительных отношениях, но Артём слушал его рассеянно. Механически кивая головой, он думал:
     «Месяц. Один месяц мне нужно продержаться. Надо быть предельно осторожным. Шпалин – опасный человек. Но он плохой артист. В его миролюбивых речах слишком явно чувствуется наигранность. Ему бы следовала брать у Анны уроки актёрского мастерства. А я? Я – хороший артист? Вряд ли. Поэтому не стоит изображать то, чего нет. Анна быстро почувствует фальшь. Да и Шпалин с его профессиональным чутьём – тоже».
     - Я постараюсь, - сказал Артём.
     - Что ты постараешься? – удивлённо спросил Виталий Андреевич.
     - Постараюсь понять Анну. Видимо, ей и в самом деле приходится нелегко.
     - Вообще-то, я сейчас говорил не об этом.
     - Да, конечно. Просто я озвучил то, что меня больше всего волнует. Мне очень не хватает рядом близкого человека. Женщина, которая признаётся мне в чувствах, на деле играет со мной как с куклой. Отсюда в душе пустота и одиночество.
     Шпалин ещё раз окинул его внимательным взглядом. Затем сказал:
     - Хочешь, чтобы она заслужила твоё доверие? Это очень просто. Сделай так, чтобы и она тебе поверила. Вот тогда в твоей жизни наступят счастливые перемены.
     - Я воспользуюсь вашим советом, - сказал Артём, пытаясь улыбнуться.
     «Месяц. Всего один месяц», – стучало у него в мозгу.
     Шпалин задумчиво кивнул. Похлопал его по плечу и ушёл.