Const

1

Юннат.

 Костыль принёс в садик прелый чеснок.
Прелый чеснок в целлофановом пакетике и горбушка нарезного.  Чеснок вмялся в хлеб и целлофан. Костыль жевал хлеб, хлюпал носом и всматривался во вьюгу за проложенным ватой деревянным окном. Теплая, синяя рубаха в оранжевых пятнах обеда и худая белая шея. Костыль замер перед окном. Вспоминал как удачно, не по педплану, он поел шершавой ложкой садиковского борща с чесноком.
Общая комната дышала ровно, казалось, что дышали насекомообразные узоры ковра. Приходил тихий час. Костыль не хотел снимать колготы, просто так. Не хотел. Что бы поднять настроение он неспешно снимал разношенные сандали. В этом был момент диалога с вещью. Бдзынькнули блестящие пряжки. Сандали были сняты и стояли у дспшного шкафа. Шкаф наполнялся запахами Костыля. Временные запахи человека. Костыль внюхивался и всматривайся в темноту шкапчика, пытаясь угадать кто жил в шкафу до него, а кто будет жить после. Костыль сныкал пакет с чесноком в сандаль, передумал и взял с собой под подушку.

2

Спальня.

Квадратная простынь, штамп и спинка кровати, куб подушки с куриными перьями, прямоугольная форточка - держали периметр сна. Две макушки Костыля с редкими автономными от мыслей волосами торчали как две антенны. Костыль спал с полуоткрытым ртом. Щека стала красной, целлофановый пакет с чесноком и хлебом нагрелся, а чеснок вжался в хлеб до корки. Нянечки гулко уронили поднос с кубиками масла. Проснулся. Сел на кровати, и долго смотрел на узел пакета словно на метеорит. Все ещё спали.

3

Кофе.

 Все еще спали, а смена в баре закончилась. Костян промыл кофемашину: пар свистел на белые кружки и блюдца. Наступал тот момент когда утро схоже с вечером в своем молчании, температуре и тенях. Костыль облокотился о барную стойку. Белая рубашка с расстегнутыми рукавами, синизеленые вены у запястей и висков, впалые глаза, от насморка - Костя дышал ртом, и смотрел на свое отражение в блестящем носике кофемашины.