Любовный напиток

                Он летал, летал,
                И все звёзды ему
                Отдавали
                Свою нежность...

                Н.Н. Добронравов

– Странно, он совершенно не похож на жулика, – подумал Антон, рассматривая собеседника.

Голубые глаза смотрели на него спокойно, без тени страха и смущения. Его облик был скорее грустным и усталым от жизни, чем нагло-нахрапистым, как у аферистов. Он не производил впечатление проходимца, которые довольно часто попадались Антону в силу его профессии. Среднего роста, в стареньком, но чистом белом халате, в свои 50+ он выглядел типичным научным сотрудником какого-нибудь НИИ.

– Иннокентий Петрович Заславский, доктор физико-математических наук, – скромно, без пафоса представился тот. – Можете называть меня просто Док.

– О’кей, Док. Я – Антон, – он был не против неформального общения. Наоборот, так ему было проще разговорить собеседника и добыть нужный материал. А времени на это, как всегда, оставалось мало, точнее – не было вовсе. Статья должна выйти в завтрашнем номере. Иначе... Последствия и оргвыводы последуют незамедлительно. Зная суровый нрав главреда, в этом можно было не сомневаться.

Сегодня был не его день. За завтраком он пролил на себя кофе, по пути в редакцию попал в пробку, опоздал, да ещё и попался на глаза главному.

– Ты то мне и нужен, – главред никогда не здоровался и никого не называл по имени. – Нужна информашка в завтрашний подвал «Анекдоты. Курьёзы. Разоблачения». Поступил сигнал от пенса жалобщика о продаже приворотного зелья. Слетай на точку за фактурой и сделай КЗ. Только я тебя умоляю, не как в прошлый раз...

Память на косяки сотрудников у главреда была отменная, в отличие от памяти на имена. Спорить с ним было бесполезно и даже опасно.

КЗ – это контрольная закупка, а значит придётся пойти в бухгалтерию выклянчивать деньги. Это унизительно, но цинизм профессии закалил его нервную систему и приучил не париться по разным пустякам.

Офис по торговле приворотным зельем оказался не в подворотне, где ему подобало находиться, а на 31 этаже весьма респектабельного делового центра. У входа в небольшой уютный офис его встретила молоденькая азиатка в длинном изумрудного цвета платье и молча проводила в лабораторию, где его уже ожидали. Антон мысленно похвалил себя за предусмотрительность и предварительный созвон. Судя по царившему здесь запустению, бывали тут нечасто, а исследования и эксперименты не проводили давно.

– Док, я бы хотел приобрести..., – Антон чуть замялся. Уж слишком сильно окружающая обстановка и сам Док диссонировала с целью его визита, – Приворотное зелье.

– Да, да, конечно. Цена по прейскуранту, – Док слегка стушевался, выразительно поглядывая на потенциального покупателя.

Антон протянул конверт с полученным в редакции гонораром. Док суетливо положил деньги в карман халата и, гремя ключами, принялся отпирать массивный металлический сейф, размером со здоровенный шкаф.

Наконец-то появилась возможность осмотреться и ознакомиться с окружающей обстановкой. Бесовщиной, магией и прочим колдовством здесь не пахло. Стеллажи от пола до потолка были плотно уставлены книгами, приборами и разными-прочими колбами с ретортами. Не привлекая внимания, Антон незаметно сделал несколько снимков как бы невзначай поигрывая смартфоном. Этот профессиональный навык наработал на случай, если помещение просматривается видеокамерами. Лишние проблемы ни к чему. Ему полагается задавать вопросы, а не отвечать на них.

– Вот, пожалуйста, – Док протянул ему небольшой флакон с прозрачной маслянистой жидкостью фиолетового оттенка. – Этой дозы обычно бывает достаточно.

Слова «доза» произвело на Антона неизгладимое впечатление и открыло широкий простор для его журналистской фантазии:

– И что с этим делать?

– Употреблять внутрь вместе с пищей. Можно в кашу подмешать или в компот, – почувствовав неподдельный интерес Док оживился. Похоже, он соскучился по адекватному собеседнику. – Можно, конечно, и просто выпить, но мне не понравилось. Вкус препарата каждый раз разный.

– Что там? Это безопасно? – Антон придал голосу драматизма и озабоченности.

– Абсолютно. По крайней мере для тела.

– А имеется химическая формула этого зелья?

– Зачем она вам? – спросил Док, удивлённый таким количеством вопросов. И, не дожидаясь ответа, продолжил. – Впрочем, особого секрета тут нет, в состав входит вода и концентрированная любовь. Раньше добавляли туда подсластители, но сейчас перестали. Любовь этого не любит и быстро портится.

Сказано это было просто и буднично, словно про какое-то моющее средство или жидкость для прочистки унитазов.

– А формула..., – Док взъерошил и без того взлохмаченные волосы, – формулы любви, увы, не существует. Во всяком случае мне об этом неизвестно. Выделить концентрат получилось, а вычислить формулу – нет. Парадокс, но при попытке её исследовать, воздействовать химически или инструментально, любовь распадается и теряет свои свойства. Не терпит, так сказать, насилия и внешнего воздействия. Многие пытались, но никто не смог. Графа Калиостро помните?

Теперь Антон действительно заинтересовался. Док был или гениальным учёным, или таким же гениальный авантюристом, настолько он был искренен в своих суждениях.

– И что, много желающих купить себе любовь? – не удержался от сарказма он.

– Увы, всё меньше и меньше, спрос на любовь падает. Сейчас она почти никому не нужна и нашу программу исследований пришлось свернуть, – Док развёл руками, будто пытаясь оправдать собственное бездействие.

– Кому сейчас нужна любовь? – продолжил он, присаживаясь. - Представьте себе объявление «Продам любовь». Звучит как минимум пошло и двусмысленно.

Диалог постепенно переходил в монолог, чему Антон оказался несказанно рад.

– Препарат – не панацея, но многим помогает. Не всем, конечно, но многим. Недавно случился досадный конфликт, пришлось даже вернуть деньги, – Док сокрушённо вздохнул. Похоже тема безденежья была для него довольно болезненной. – Женщина дала выпить своему мужу и в результате тот её бросил. Но препарат здесь не виноват, её предупреждали, что...

Док внезапно замолчал на полуслове и задумался, словно припоминая что-то.

– Ну, конечно, – радостно вскрикнул он, вернувшись из раздумий в действительность. – Чуть не забыл...

– Главное, молодой человек, – продолжил довольный собой Док, обращаясь к Антону, – употребляйте препарат сами, никому другому его не давайте.

– Стоп, – возмутился Антон, – разве приворотное зелье нужно пить самому, а не подливать кому-то, кого хочешь приворожить?

– Это типичное заблуждение. Так назначать препарат могут только далёкие от науки шарлатаны. Природа не терпит пустоты, а человек ищет то, чего ему не хватает. Если кто-то ищет любовь, значит её не хватает ему самому. Это же очевидно.

Возразить было нечего. Док поднялся, давая понять, что беседа на этом закончена. Пришлось раскрыть карты и представиться, уж слишком многообещающая прорисовывалась фактура. Чутьё на сенсации, которым так гордился Антона, пока ни разу его не подводило.

При виде журналистского удостоверения Док в обморок не упал и скандал с истерикой не закатил, лишний раз убедив Антона в правильности принятого им решения. Его реакция оказалась вполне адекватной:

– Не хотелось бы бесполезной шумихи, но внимание прессы сейчас не помешает. Как вы считаете, получится найти спонсоров для продолжения исследований? – заинтересовался он после непродолжительных раздумий.

– Сложно сказать, – не стал напрасно обнадёживать его Антон, – уж слишком щекотливая тема. Медиа-холдинг у нас большой, читателей и подписчиков много. Интерес к теме я гарантирую, а что касается спонсора... Солидным инвесторам требуются доказательства посерьёзнее флакона с мутной жидкостью.

Док достал из сейфа и положил на стол небольшой прозрачный пакетик с белым кристаллическим порошком:

– Подойдёт в качестве доказательства?

– Это концентрат любви, обезвоженный до порошкообразного состояния, – пояснил он, прочитав в глазах Антона немой вопрос.

– Док, – ответил Антон не знал, смеяться ему или плакать, – с вашим размахом и моими возможностями это потянет лет на двадцать строгого режима.

– Да, да, ..., – Док глубоко и всерьёз задумался. – Пожалуй, вы правы. Тогда остаётся рок-н-рол. Прошу за мной.

Увидев в глазах Дока задорные искорки Антон забеспокоился всерьёз. В дальнем углу лаборатории, на столе, напротив панорамного окна с видом на столицу стоял ничем не примечательный металлический ящик кубической формы высотой не более метра, украшенный циферблатами, парой тумблеров и разноцветными индикаторами.

– Это КЛС-1, Концентратор Любовной Субстанции. Я изобрёл его совершенно случайно, работая над закрытым проектом в оборонном НИИ. В 90-е проект благополучно свернули, НИИ закрыли, а аппарат остался. – Док бережно погладил поверхность устройства, оставляя заметные следы на его пыльной поверхности. – Нелюбимое и брошенное дитя ВПК. Именно он вырабатывает препарат, а потом кристаллизует его в порошок. Принцип действия предельно прост – аппарат конденсирует любовь из окружающего пространства.

Антон с сомнением посмотрел на невзрачный, покрашенный обычной светло-серой краской и местами уже облупившийся, аппарат.

– Согласен, выглядит он непрезентабельно, но не в этом суть. В процессе его работы совершенно случайно обнаружили интересный побочный эффект, – Док выкрикнул что-то на гортанном наречии, подзывая ассистентку. Она явилась мгновенно, словно из ниоткуда, как умеют появляться только восточные женщины.

Док щёлкнул тумблером и аппарат ожил, загадочно подмигивая разноцветными огоньками. Нарастал мерный гул, а вместе с ним в груди Антона защемило словно поздней весной, когда расцветает, пьяня ароматами, черёмуха и не дают уснуть соловьи.

– Почувствовал? – Док ухмыльнулся и непроизвольно перешёл на «ты». – Помнишь, как у Блока:

                И томление все безысходней,
                И идут за часами часы,
                И колючие розы сегодня
                Опустились под тягой росы.

– Да вы лирик, Док, – восхищённо, без тени иронии воскликнул Антон, наблюдая за собственными ощущениями.

– И философ тоже, иначе нельзя. Без лирики физики теряют ориентиры. Без философии наука становится эдакой вещью в себе, наукой ради науки. Тактика никогда не заменит стратегию.
Пока аппарат прогревался Антон решил задать давно мучивший его вопрос:

– Док, а как у вас самого с любовью? Вам-то любовное зелье покупать не нужно.

– Увы, сапожник без сапог, – откликнулся Док, внимательно осматривая аппарат. – Во-первых, это дорого. Во-вторых, из-за частых экспериментов у меня выработался иммунитет. Итак, ...

Док распахнул окно, будто приглашая ассистентку выйти наружу. Та покорно скинула лёгкие туфли и встала на самом краю, поглядывая на Дока, который, склонившись, колдовал над устройством. Шокированный эдаким безрассудством, Антон замолчал и замер, ожидая развязки. Повисла тишина, нарушал которую лишь мерный гул аппарата, да заблудившийся в тесноте лаборатории ветер, лихо сметавший разложенные тут и там бумаги и чертежи. От его внезапного порыва девушка пошатнулась, и сердце Антона, не выдержав, замерло, тоскливо заныв от недоброго предчувствия.

Теперь всё его внимание принадлежало девушке. При малейшем движении, от любого её жеста он вздрагивал, покрываясь испариной сопереживания и страха. Весь облик девушки, каждая, самая малейшая деталь казалось навек пропечатываются в его память. Но не пронизанные солнцем волосы, не развевающееся на ветру всеми оттенками зелёного платье, и даже не изящный изгиб руки, удерживающей девушку на краю смерти, а едва приметная дырочка на её белом носке привлекла его взгляд. Словно напоминая о приземлённой обыденности сама Жизнь молила одуматься и не искушать судьбу опрометчивым предложением Смерти. Эдакая насмешка вечности, последнее желание обречённого на казнь, подаренное великодушным палачом.

– Док, ну сделай же что-нибудь, – мысленно умолял его Антон, не в силах пошевелиться. Ему не нужны были ни эксперименты, ни газетная шумиха, ни мимолётная репортёрская слава, он хотел лишь одного – чтобы всё это побыстрее закончилось, и девушка отошла от края хотя бы на шаг. Бояться за неё не хватало сил.

Наконец, всё проверив, Док кивнул, и девушка, смахнув с лица непослушность волос, застыв на мгновенье, грациозно шагнула вперёд, в прозрачную невесомость бездны. Антон бросился ей на помощь, но Док, предвидя подобную реакцию, успел его опередить, преградив дорогу к окну.

Пройдя несколько шагов по воздуху девушка развернулась и не спеша вернулась обратно. Антон приблизился к ней на негнущихся ногах, подал туфли и зачем-то поклонился. Только сейчас он увидел, как она прекрасна. С глубиной её тёмно-карих с золотыми искорками глаз могла сравниться разве что бархатистость кожи или изящество изгибов тела, благоухавшего терпкими ароматами востока. Любовь нахлынула на его как цунами – сразу, с головой и без шансов на побег:

– Как... такое... возможно... Док?

– Это благодаря притяжению любви, которое усиливает аппарат, – будничным тоном пояснил тот. – Азиаты очень привязаны к своим детям и моя ассистентка – не исключение. Кстати, любовь может быть какой угодно, а не только гендерной. К ребёнку, например, или к Родине. Любовь – это вообще квинтэссенция всего, цель и средство одновременно.

– Строго говоря, тут нет ничего нового, – резюмировал он. – «Бегущую по волнам» Грина вы могли не читать, а вот «по воде, аки посуху» Христа наверняка слышали.

– Кстати, если у тебя есть жена или девушка, можно проверить, любит она тебя по-настоящему или нет. С одним только условием: проверить должен ты сам. Если в тебе нет любви или ты в неё не веришь, значит не любят и тебя. Если ты готов, милости прошу, – Док широким жестом указал Антону на открытый оконный проём.

Антон осторожно подошёл к краю и восхищённо посмотрел вниз. Красота отсюда открывалась необыкновенная. Создавший её невидимый игрок явно поставил на любовь, передвигая цветные фишки автомобилей по зелёному сукну земли. Копошащиеся под ногами люди с их земными делами и заботами выглядели мелко в прямом и переносном смыслах этого слова.

– Теперь я понимаю, почему у вас офис на 31-ом этаже, – от высоты у него закружилась голова и пересохло горло. – Я ...

Проверка на любовь его не страшила, особенно после настолько убедительной демонстрации. В том, что его любят, Антон не сомневался.

– К чему слова? Разве ты не веришь в любовь? – вкрадчиво спросил его внутренний голос.

Сделать шаг в бездну нетрудно, гораздо труднее поверить в себя.

– Верую..., – прошептал Антон.

И, зажмурившись, шагнул вниз.

.

Док щёлкнул тумблером и аппарат затих. Магия закончилась. Только ветер гулял по лаборатории, выдувая оттуда последние остатки любви. Ассистентка подошла и аккуратно закрыла окно.

– Уже третий за полгода, – озабоченно сказал ей Док, – собирайся, мы переезжаем.