Войнич против Войнич. Часть 2. Глава 12

                12

                Привычное дело


   Когда они с Джанни вышли из комнаты, превращенную инспектором Бергоми в допросную, то Алекс горячо пожал своему коллеге руку. Спасибо, мол, compagno, что вырвал из рук кровожадной полиции. Хотя еще несколько минут назад Бесси было не до смеха.
- С меня граппа, Джанни, - беспечно пообещал Бесси.
- Двойная граппа, Алекс, - улыбнулся Тромболези, - но все-таки, что ты обо всем этом думаешь?

   Улыбка сразу пропала с его лица, и оно стал таким же серьезным, как и лицо Галио Галилея на знаменитом процессе. Что мог сказать ему Бесси? Много чего, но пока ничего определенного. Надо самому попробовать во всем разобраться. Джанни ведь не был с ним там в Сен-Тропе, да и не в курсе всей этой истории с лжеВойничем. Значит, кто-то здесь в Италии внимательно следил за Бесси, и как только он слишком близко подобрался к истине, то сразу же последовал удар. Опять старинным иезуитским кинжалом, только на этот раз прямо в самое сердце. Бедный профессор Кудичини, только чуть-чуть прикоснулся к этой странной истории и вот результат. Ну почему чуть-чуть? Он ведь лично видел этого Теда Войнича, свел его со своим знакомым доктором Гамби для проведения радиоуглеродного анализа неизвестных страниц рукописи. Значит они существуют, эти неизвестные страницы. И кто-то их так тщательно оберегает, что, не задумываясь, отправляет людей на тот свет.

  Итак, что нас ждет впереди? В последний день выставки в ее программе значится доклад представителей библиотеки редких книг и рукописей Бейнеке. Пойдет ли там речь о рукописи Войнича? Не факт, но вполне вероятно.  И что они собираются нам поведать? Все, что и так всем давно хорошо известно или все же что-то новое, сенсационное. Надо хорошенько подумать о том, что нам известно на эту минуту.  Внимательно все проанализировать и только потом что-то предпринимать. Тут фразой "кого я в саду поцелую, того и возьмете" просто уже не обойдешься. Вот когда станет ясно, что делать, тогда можно будет подключить и Тромболези. А пока, Бесси, иди готов очередной репортаж о работе выставки, а там посмотрим.

   Вечером, уже сидя в своем номер Бесси, внимательно просматривал видео своего последнего репортажа. Того самого, когда в объектив попали переполненные коридоры и лестницы палаццо Венеция во время очередного рабочего дня выставки. Того самого видео, в которое попал еще живой профессор Кудичини.  Там не было ничего особенного: вот профессор в каком-то зале рассматривает стенд со старинными рукописями, вот он поворачивается при виде Алекса, который машет ему рукой. И ничего у него не меняется на лице. Он просто поворачивается и идет в сторону Бесси. Журналист снимал его со стороны лестницы, вот он и идет в эту сторону. Чтобы встретится с тобой, Бесси. Но тебя там не оказывается, и он вступает на лестницу. Ты снимаешь участников уже с другой точки, а он идет вниз. Но тебя там тоже не оказалось, и профессор оглядывается опять наверх, ища глазами тебя. И тут его взгляд резко меняется, он кого-то увидел в толпе и испугался. Испугался, Бесси, но не тебя, а кого-то совсем другого. Тебя нет в том месте, куда смотрел профессор в момент резкой смены его настроения.

  Бесси внимательно рассматривал видео, выхватывая то одно, то другое лицо, менял ракурс, контраст, увеличивая изображение до максимума. Вот примерно то место, куда был направлен взгляд профессора Кудичини. Какие-то совсем незнакомые люди, одни в европейских одеждах, другие в мусульманских. Ага, вот какой-то немолодой человек в католической сутане и в черных очках смотрит куда-то вниз в направлении профессора. Но это совсем не тот священник, который зашел вслед за профессором в туалет. Это - не убийца. Но лицо его видно очень четко, только вот эти черные очки все скрывают. У него действительно что-то со зрением, или он просто хочет остаться не узнанным. Может здесь в Риме совсем недалеко от Ватикана так принято? Хотя – это обычная международная выставка, посвященная историческим реликвиям музеев мира, что не противоречит генеральной линии католической церкви. По форме и движениям головы и лица этот священник определенно кого-то напоминает, но эти очки... Будь они неладны. Нет, никак не могу вспомнить. Бесси быстро сделал скриншот и сохранил его в виде файла. Теперь его можно кому-то отослать. Инспектору Бинетти? То, что это - не Тед Войнич, вернее, не тот, кто выдавал себя за него, я и так вижу. Тогда может инспектору Бергоми? В конце концов, он ведет следствие по убийству профессора Кудичини, к кому еще, как не к нему. И что я ему скажу: сеньор инспектор, установите личность католического священника, который так внимательно наблюдает за профессором совсем незадолго до его смерти. Нет, спасибо, инспекторов ему на сегодня уже хватит. Тогда к кому в этом чужом городе можно обратиться? И Бесси выбрал своего коллегу по журналистскому ремеслу. Тромболези.

  Правда, файл он послал со своего запасного телефона, который в Риме еще не успел засветиться. Телефон без всякой геолокации, а то, мало ли что, все-таки Италия - родина мафии. А потом надо будет позвонить, как его учил один хороший знакомый из спецслужб. Он так и сделал, и Джанни обещал ему внимательно посмотреть. Ого, скоро - полночь, нечего сказать, подкинул своему коллеге работенку на всю ночь.

  И все же, попробуем снять с нашего священника черные очки. Так. А что, если снять католическую сутану и одеть его в обычную мирскую одежду, ну там, допустим, в костюм? Да, пусть будет костюм. Отлично. Ну да, конечно, я еще брал у него интервью: та же посадка головы, высокий лоб, орлиный римский нос, да-да, немного крючковатый. Я еще тогда чуть не рассмеялся, боялся, что тот взмахнет крыльями и куда-то улетит. Подожди, Бесси, ты тогда брал интервью в Марселе у ... Антонио Борелли. Но его прах уже давно развеян над морем на Лазурном берегу. Но ведь есть еще другой Борелли, с которым ты встречался только один раз. Да, тогда на "Черной жемчужине". Что-то плохо помню, да еще при тусклом вечернем свете толком его и не разглядел, просто подумал, что братья очень похожи и все. Вот голос хорош запомнил, какой-то скрипучий и говорил тогда по-французски с сильным акцентом. Но тогда он бы одет в обычный костюм и без этих ужасных черных очков. Ну, конечно, он же работает профессором теологии в соборной церкви ордена иезуитов Иль-Джезу где-то тут в Риме, потому и католическая одежда.

  Проверить по своему досье? Не надо. Вот уже и от Тромболези пришла смс-ка. Все-таки не спал, а сразу откликнулся на просьбу своего парижского коллеги. Спасибо, Джанни, за оперативность, но кажется я и сам разобрался. Хотя, что там в твоей смс-ке. Ну да, конечно:
- Это - Чезаре Борелли, профессор теологии церкви Иль-Джезу.

 Итак, наш профессор Кудичини, увидев Чезаре Борелли, так смертельно перепугался, что бросился бежать прочь с выставки. Получается, что не такой уж ты и скромный профессор теологии, синьор Чезаре. Борелли. Антонио и Чезаре, как они похожи друг на друга и какие они разные эти братья. Как Каин и Авель.

  Бесси нашел в своем смартфоне фото Антонио Борелли и сравнил с изображением на видео его брата с выставки. Ну конечно, если синьора Чезаре побрить, то их, пожалуй, так просто и не отличишь. Может быть, поэтому в тот роковой вечер. персонал на яхте и не обратил на Чезаре никакого внимания: Борелли – он и есть Борелли.  Но кто-то же его определенно узнал. Например, Тина Менсон и первый помощник капитана Раблеф. Их уже ни о чем не спросишь, но ведь Тина специально пряталась на яхте, чтобы что-то выяснить. Может быть как раз это.

  Идем дальше. Незадолго до своей смерти Антонио Борелли отсылает своего секретаря в город за какими-то бумагами. А что, если речь идет о новом завещании, в котором яхта и большая часть состояния передается, например, ордену иезуитов? Дзенги возвращается на яхту и видит своего хозяина убитым. Он сразу поднимает шум, но в руках секретаря находится новое завещание.  Тогда он возвращает конверт с пустыми страницами завещания адвокату Петико или там на яхте, или потом на берегу.
Что было в новом завещании никто не знает, а может уже и не узнает. Антонио Борелли мертв, а его адвокат Петико после инсульта в своем офисе в Сен-Тропе пребывает в полном неведении. Тогда все сходится: и пустые страницы завещания, и тяжелый инсульт адвоката, и грустное выражение лица графини Войнич, и торжествующие лица Тарье и компании.

  Возвращаемся опять на яхту.  Пока Борелли отсылает своего секретаря за завещанием на берег, у него происходит встреча с кем-то в его рабочем кабинете. Встреча, которая заканчивается его смертью. А что, если это встреча с его братом - Чезаре Борелли, тот самый громкий разговор, который слышала Тина Менсон? Разговор, который тогда закончился коротким ударом иезуитского кинжала. Кто такой - Чезаре Борелли, чего он хотел от брата тогда на яхте, какая его роль во всем этом деле? И вообще, что он делает тут на выставке?
 
  Des questions, des questions, des questions.  Вопросы, на которые нет ответов. Зато продолжают гибнуть люди. Сколько их еще будет: пять, десять? Или еще больше? Столько, сколько страниц в рукописи Войнича.


  Ладно вернемся опять в Рим. Почему профессор Кудичини так испугался, увидев в толпе на выставке Чезаре Борелли? Возможно, он почувствовал от профессора теологии для себя какую-то смертельную угрозу. Не факт, конечно, но то, что они были друг с другом знакомы, вполне очевидно. Еще бы, профессор теологии из соборной церкви иезуитов Иль-Джезу и профессор, который занимался историей и столько лет проработал на вилле Мондрогоне, некогда в их кузнице кадров. Хотя ведь иезуиты бейджики не носят, но ведь что-то же их объединяет.

  Но кое-что можно все же попробовать выяснить. Например, в национальном институте ядерной физики, где работал погибший доктор Гамби. Если неизвестные страницы рукописи Войнича реально существуют, а они существует, значит там их видел еще кто-то. Туда, во Фраскати меня, французского журналиста, точно не пустят, а вот его коллега Тромболези может вполне попробовать. Да и, наверное, самому Джанни это будет весьма интересно. Тема уж больно взрывоопасная, как раз для горячего итальянского парня, такого как Джанни.

  И Алекс Бесси наметил для себя некий план на оставшиеся несколько дней своего пребывания в столице солнечной Италии.  Только ведь планы имеют одно нехорошее свойство...