Котя

Такую Котю, наш ещё не видел свет,
С самим Cat Garfield красотою споря,
В глазах твоих оливковый рассвет,
А в имени, солёный запах моря.
(Авторство приписывается юному Мише)

      КЛАЦ!

      О-о-о! А эту девочку я знаю! Её зовут Марина Гончарова и она моя одноклассница. Мы сидим с ней за одной партой с 3-го класса, с того момента, как она пришла к нам в школу. Как-то так у неё получилось, что в своих 1-2 классах, она жила не с родителями, а у бабушки с дедушкой, в частном доме, с печкой, дровами, ведрами, заветной будкой во дворе и здоровенным рыжим котом Васькой. И от того времени, у неё остались воспоминания, как они с дедушкой валялись на старой овчине перед самодельным камином и пели «Катюшу» и другие военные песни.
      Нынешняя квартира семьи Марины, уже с папой, мамой и сестрой Наташей,  находилась в доме, стоящем впритык к хрущёвке за мебельным магазином «Клён», крайний подъезд которой, однажды, ранним сентябрьским утречком, посетил некто Владимир Фёдорович Серков, член партии, 1953 г.р., несудимый. А в этом подъезде проживала его тёща, мама жены, к которой жена недавно вернулась вместе с ребёнком после того, как решила расстаться с мужем. Как бы и ничего, дело-то житейское, но… Серков был пилотом и данный подъезд он посетил не пешком, а на угнанном самолёте АН-2, предварительно покружив над домом и, видимо, выбирая позицию для атаки. На полной скорости и прямиком в тещины окна на третьем этаже! Немного промазал, попал в лестничный марш! Результат - подъезда нет, семь погибших, включая самого Серкова, и песня на известный мотив, которую потом ещё долго распевали в окрестных дворах:
      «Там где «Клён» стоял, рядом с Площадью, самолёт упал, в окна тё-ё-щины… Там где «Клён» стоял, самолёт упал, там и я бывал, это всё ви-и-дал!»    
      По-видимому, лётчик Серков решил свести счёты с жизнью и заодно отомстить своей супруге. О других, ни в чём не повинных людях, молодой коммунист Серков, естественно, не подумал. Однако, никого из членов его бывшей семьи в момент тарана в квартире не оказалось. Что сказать, готовиться надо было лучше!
      Марина мне нравилась всегда, очень-очень. В её честь, я даже выковырял из октябрятской звёздочки фотографию златокудрого Вовочки Ульянова и вместо него вставил туда фотографию Марины, вырезанную из общей фотографии класса. Так и ходил, с одной стороны, на лацкане  школьного пиджачка - пионерский значок, а с другой - октябрятская звёздочка с Мариной. И что удивительно, за такой лютый performance, граничащий с антисоветчиной, мне никогда ни от кого не прилетало. Ни от учителей, ни от родителей, ни от самой Марины. Видела, но молчала.
      И тогда я написал ей записку: «Марина, давай с тобой дружить!». Однако, вместо ответа, ко мне подошла на перемене её лучшая подруга, тоже Марина, и сообщила, что Гончарова со мной дружить не хочет, потому что я «косолапый!». Рана была глубока, а первое детское чувство было грубо попрано и растоптано. Не судьба! Вот не знал я ещё тогда, что институт «лучших подруг» для того и придуман, чтобы лгать и выворачивать наизнанку всё, к чему их, по-наивности, допустили из лучших побуждений. Из них бы, получались отличные ментовские опера-провокаторы  - шепнуть мужу, что жена гуляет, а жене, что гуляет муж, а сами… писать и запоминать, незаметно хихикая в рукав форменного кителя.
      Марина Гончарова была не такая как почти все мои другие однокласницы, будущие советские «тётки» того времени. Она была такая…, как бы, и не из этого времени, занималась фигурным катанием, танцами, зеленоглазая, высокая, худенькая, стройная, почти воздушная, на длиннющих ногах и с дерзко вздёрнутым носиком из-под чёлки «на лоб». Да ещё и ходила в мини-юбках. Была у неё одна такая, леопардовой расцветки…Такой Марина и осталась уже и в пенсионном возрасте. Так и не сумел её за 30 лет брака привести к общему знаменателю экс-супруг, пьяница и дебошир. Но как говорится, любовь зла! Она же не за пьяницу выходила… (Послезнание).      
      Та-а-к! Значит, Мише удалось то, что не удалось мне в реальной жизни, а именно, вытянуть Марину на свиданку. И видимо в кино, он её уже сводил. И сидят они рядышком, на скамеечке, около её дома, а та скамеечка, под берёзкой и в окружении кустиков, и никого вокруг не видно… И уже Мишины ручки потянулись к Марине… А губки у Марины уже трепещут в предвкушении…
      «Миша, ты не правильно делаешь... Рот открой пошире и язык...» - желая помочь ребёнку, сообщаю я ему ментально.
      «Да отстань ты, Ангел, я уж сам!» - слышу в ответ недовольное сопение Миши.
      «А теперь, руку свою положи ей на...» - не отстаю я.
      «А-а-а-ан-ге-е-л! Уйди, на-фиг!» - Миша, отпрянув от Марины, резко вскакивает с лавочки, подбегает к берёзе и с силой бьётся лбом об дерево..., к чему-то прислушивается, трясёт головой и говорит вслух:
      – Вот теперь, всё нормально! – вновь садится на лавочку, трогая на лбу набухающую шишку и придвигается к девушке. Но девушки на лавочке уже нет.
      – Дурак, какой! – доносится уже издалека, где видны только мелькающие каблуки убегающей Марины.
      Судьбу не обманешь!