Россия и черти

РОССИЯ И ЧЕРТИ




Действующие лица:

Анчутка, русский бес.

Лукашка, компьютерный бес.

Мефодий Исаевич Тофель - главбес ада, их начальник.



 


                Картина первая. Война.
               

Адская канцелярия, замаскированная под гламурный офис.

Правый угол кабинета занимает огромный монитор с дверцей посередине экрана, связующей реальный мир и виртуальный.

В левом углу - несгораемый (дорогой, многоуважаемый) шкаф, в котором хранится все, что может понадобиться дьяволу.

В креслах человечьей кожи восседают два черта - Анчутка и Лукашка.

Анчутка - черт классический, хрестоматийный: чумазая морда, козлиные рожки, блудливые глазки. Одет в жалкий пиджачишко и портки, а-ля советский интеллигент.

Продвинутый Лукашка в ливайсе последней модели - сия модель им вместо медали. Обрит под ноль. Рога как стильный аксессуар. На рыльце и груди наколки: тут тебе и драконы, и гондоны, и люпусы-волки, и крутые телки.


Конторка.

Стакан и сухая корка.

Вибратор.

Симулякр.

Хозяин - новатор, не консерватор.

Креакл.



Входит:

Собственной персоной, с рожею бессонной -

Мефодий Исаевич Тофель, носитель зла.

В обличии Золотого Козла (не Осла).



Анчутка (приподняв с кресла хвостатый зад): Явились по вашему приказанию, господин главбух!

Тофель: Главбух? Я что вам, главный по буханию? Сами-то что? Все водку пьянствуете, дисциплину хулиганите? И форточку давно не проветривали?

Анчутка: Извините, я хотел сказать, господин главбес! Главный по бездне!

Лукашка (вскочив с места): Хотя ведь по баблу вы у нас тоже главный! Наше вам с кисточкой! (крутит из-под брюк хвостом с кисточкой).

Приседают в реверансах.

Тофель (орет): Здесь вам не тут!

(Пауза)

Ну что, рогатые. Не к ночи будь помянуты. Черти вы мои русские!

Я пригласил вас, чтобы сообщить вам пре-приятнейшее известие.

С Россией будем кончать.

Лукашка и Анчутка молча косятся друг на друга, не зная, как реагировать.

Тофель: От Вельзевула Асмодеича пришло распоряжение. Из девятого круга Инферно. России не бывать. Твою мать!

Лукашка: Ачуметь.

Анчутка: Умереть и не встать.

Тофель (приосанившись): Пора заканчивать с этой пребывающей в вечном аффекте шестой частью суши! С этим иррациональным уравнением, у которого решения нет и в принципе быть не может! С этой розой голубой, не существующей в природе! С этой так называемой сакральной загадочной русской душой, черт ее совсем возьми!

Сами с глузду съехали и других глуздят! Гвоздями свою правду к черепам приколачивают!

Не страна, а, изволите видеть, отдельная планета! Беззаконная, понимаешь ли, комета, в кругу расчерченном светил!

Короче, соответствующее прошение было составлено и подано нами Его Нечистивости Вельзевулу Асмодеевичу Деннице.

Получен положительный ответ. Мы наделены  чрезвычайными полномочиями. Заправлены в планшеты космические карты.

Керосина полный бак. На трусливых фриков - фак. И сроки конкретные указаны.

На мониторе возникает изображение карты России. Невидимый карандаш начинает ее заштриховывать.

Тофель: Никакой самодеятельности. Действуем строго по методичке. По полной, утвержденной высочайшим повелением программе. С единственным условием.

Лукашка: Чо?

Анчутка: В смысле, чо-чо?

- С таким условием, коллеги, что канцелярией должно быть отыскано Cлово о Погибели Земли Русской. Исконное, природное, незаимствованное, не жаргонное, не маргинальное, литературное. Укорененное в российской парадигме и ментальности. В
великом, так его, растак, могучем, правдивом и свободном.

Анчутка: Да, уж!

Тофель: Уж замуж невтерпеж? (потрепал Анчутку по хвосту) Ты у нас, хоть и уж - да не муж! (смеется, радуясь своему остроумию).

Но к делу. Предстоит это слово найти троим чертям.

Во-первых, мне, конечно. Кто, если не я!

Во-вторых - тебе! (тыкает Анчутку пальцем в грудь).

И в третьих, тебе! (тыкает в плечо Лукашку).

Анчутка (плаксиво): Да почему же именно мне? Я не могу!

Тофель: Ты, Анчут Кикиморович, самый продвинутый из старых чертей. Книжки читаешь. Многабукафф. Сам стишата кропаешь. Еще старые времена, культурные, сталинские помнишь, брезидента Прежнева.

А Лукашка у нас из молодых топ-навороченный компьютерный бес. С ап-грейдом нечисть (строит ему двумя пальцами козу).

- Мы когда тебя на развалинах фэйсбука подобрали, знали, кого берем. С хвостом!

Лукашка (мечтательно): С Россией надо кончать! А что, я бы очень даже не против - с Марьей Ивановной. Там, конечно, никакой талии нет и быть не может. Зато буфера... кардошьяны... Это тебе не скелеты нынешние, няшки-фитоняшки.

Анчутка: Дурак ты, братец! Как это, талии нет? Русская женщина, это, доложу я тебе... Это такая спелая золотистая, наливная

груша. Ангел мой и цыпленочек! Грушенька! Один изгиб мизинчика которой дороже всех царств на Земле! Столько в нем соблазна!

Мефодий Исаич подходит к несгораемому шкафу, отпирает дверцу, достает оттуда плеть-семихвостку. Грозит ей чертям.

Лукашка: Начальник, ты дал бы срок!

Тофель: Срок? Это можно.

Анчутка: Хоть дней несколько! С мыслями чтоб собраться.

Тофель: Отставить! Слово должно быть найдено спонтанно и одномоментно. Гаджет мне вручили в аду (указывает на жевто-блакитную коробочку, подключенную к лэптопу). Как только искомое слово будет найдено, я должен проговорить его вслух,

подкрепив соответствующими манипуляциями. И!

Анчутка: Что и? 

Тофель: А вот, то. ОНО самое.

Ежели пропустят гаджеты.

Грозит кулаком компьютерной приставке:

- Гад же ты!

Лукашка: А если гад слово не пропустит,выплюнет? Тогда это самое ОНО по нам шибанет?

Анчутка (истерически): Как это, не будет России? Кавказа! Байкала! Алтая! Избушки моей в Чертухановском лесу! Борща и пельменей!

Я не могу! Не могу, не хочу, мамочка, боюсь, отпустите меня!

Рыдает и хохочет.

Мефодий Исаич подходит к нему, хватает за лацканы пиджачишка, приподнимает и трясет в воздухе.

- Приказы Ада не отменяются! И не  обсуждаются! Оставь надежду всяк сюда входящий!

Швыряет беса на сиденье кресла.

Анчутка затихает.

Тофель: Так что, приготовьтесь, коллеги, к мозговому штурму. Если ваши мозги еще не сожрали черви-мозгоеды. Впрочем, сие не столь важно.

Шелкает об пол плетью.


- Русский язык, как вы, должно быть, сами не раз убеждадались - магический жезл, позволяющий решать любые вопросы.

Всяко, с него больше толку, чем с вашего так называемого ума.

Уму - чума!

Русские люди! Говорите первое, что приходит в голову - в девяти случаях из десяти это будет именно то, что надо.

А чертей это особенно касается.

Ну!

Ну!!!

Лукашка: Ты, начальник, прям, как в анекдоте про дрессировщика и говорящую лягушку. Ну что ну-то, что ну? Ну, ква!


Тофель щелкает плетью об пол.

- Рожайте уже!


Анчутка (с клекотом в горле): Кирдык!

Тофель крутит пальцем у лба.

- Какой, нахрен, кирдык, дядя? Да ты знаешь ли, что такое кирдык? Это по-турецки бардак. Бордель со шлюхами и блэк-джеком!

Штука турка. Русские солдаты это словцо аннексировали по итогам двадцать третьей священной войны России с Османской империей.

То есть, извинясь, спецоперации.

Как и слово бардак, впрочем. Как и слово - дурак. Как и слово - кулак.

Лукашка (вставляет свои пять копеек): Кирдык коту Ваське!

Тофель показывает ему кулак.

Анчутка: И чо? И шо? И што? И що?
 

                На фоне русского военного марша


Бравым строем выходят семеро российских солдат в форме времен Суворова, с винтовками, трубой, барабаном, хоругвями, знаменами.

Старший:

- Рота! Смир-на! Воль-на!

Бьют барабаны, трубит труба.

Солдаты:

- Надрали мы басурманов! Долго помнить будут!

- Наши жены - ружья заряжены!

- Пуля - дура, штык - молодец!

- Делибаш уже на пике, а казак без головы!

- Наши сестры - пики-сабли востры!

- Наши тещи - щи да каши тощи!

- Запоржцы пишут письмо турецкому Султану!

- Репин! Картина маслом!


Солдаты маршируют и выполняют упражнения с винтовками.


Тофель: Турецкий кирдык нам нахрен сперся.

Анчутка: А по-киргизски кирдык означает "мы вошли".

Лукашка: Это про секс!

Тофель: Все бы тебе секс да кекс! Эх, молодость, молодость! Вот когда я был членом Кармического Суда... Членом сюда, членом туда...И так бы хоть до Страшного суда!

Мы вошли! Всем Солохам - кирдык!

У меня стоял, как штык.

Русский солдатский клик!


Старший:

- Ура! Два раза кратко и четко, в третий раз - долго и с переливами!


Солдаты:

- Ура!

- Ура!

- Ура-а-а-а-а!


Старший:

- Равняйсь! Смирна! На кара-ул!

Через Альпы! Через Ла Манш!

В бухту Ангелов! На Манхэттэн! Шагом марш!


Уходят торжественным строем.


На мониторе - взрывы небоскребов Нью-Йорка, обрушивающийся мост через Гудзон, летящие во все стороны осколки, останки, ошметки.


Анчутка: Полетело! Все полетело!

Вот оно, слово правильное.

Зачем я не сокол? Зачем не летаю?

Машет руками, как крыльями и бегает по кабинету.

Тофель: Тебе что, сталинские сокола вспомнились?



                На фоне "Мы, друзья, перелетные птицы"

         
На мониторе кадры кинохроники 30-х - первые советские самолеты в небе. Чкалов. Петля Нестерова. Толпа рукоплешет, встречая авиа-героев.

Тофель: Ну да, они бессмертны. Реют себе в синих небесах с белыми облачками, крылатые ангелы коммунистической мечты.

Поет классическим басом, заставляющим вспомнить оперные "Куплеты Мефистофеля" в исполнении Шаляпина:

- Нам Сталин дал стальные руки-крылья!
И в сердце вставил пламенный мотор!



                На фоне "Заправлены в планшеты космические карты"


Тофель: Взвейтесь, соколы орлами! Полно горе горевать! Наши Сушки самые сущностные в мире!

Летит, летит ракета
Вокруг земного света!
На ней сидит Гагарин,
Простой советский парень!

И на Марсе будут яблони цвести!

Лукашка: Первым делом мы испортим самолеты! Ну а девушек? А девушек потом!

Тофель огревает его плетью по спине.

Тофель: Рожденный ползать летать не может.

Хихикает.

Тофель: Уж ты, братец! Не сокол!


Лукашка (с целью посмешить начальника) падает на пол кабинета и ползет ужом.

Тофель(хихикнув): Уж замуж невтерпеж! Да вертлявый уж - не муж!

               

Анчутка (мрачно): А может, татарское слово поможет?

Тофель: Какое еще?

Анчутка: Секир-башка! И будет тебе, мол, Россия, секир-башка!



                На фоне "Плачет зурна"


Тофель: Мамаево побоище. Улус Джучи Золотой Орды. Куликово поле. Бой Пересвета с Челубеем.

Эх, татары, вековые учителя наши! Долго вы над нами упражнялись в идеальном администрировании! Да все без толку.

Хорошо еще, что уходя, на память нам плетку оставили.

Потрясает плетью.

Тофель: Коллеги! В реалиях концептуальной пост-истории татары, они же монголы под лэйблом национальной угрозы неактуальны.

Какие бы там псаки от Джен Псаки нам не поступали.

Писаки!

Дети самки собаки.


Пальчиком щекочет Анчутку под мохнатеньким подбородком.

- Чувствую, будет тебе, Анчут Кикиморович, секир-башка!


Анчутка (упавшим голосом): Капут.

Тофель: Ага. Гитлер капут! Наше дело правое! Враг будет разгромлен! Победа будет за нами!



                На фоне марша "Прощание славянки"


На мониторе - танки Т-34 едут по Берлину.

Наши у Бранденбургских ворот.

Егоров и Кантария водружают Красное Знамя над рейхстагом.

Трептов парк. Советский солдат со спасенной девочкой на руках.

Тофель: Духовная скрепа! Знамя Победы! Пик истории! Ну и как ты собрался этой скрепой Россию в гроб загонять?

Анчутка: На поле брани он... Я хочу сказать, на поле он...

Тофель: И Наполеон тебе не поможет. Заморозили мы в поле Наполеона.


Анчутка: Хандык! Слово наше, исконное-посконное. Я читал, что это - это такая яма. Туда при Иване Грозном трупы умерших от чумы сбрасывали. Ее еще "скудельница" называли. Все в одной яме гниют...

Тофель (задумиво): Как на атомной войне.


Рев сирены. 

Голос диктора: Внимание! Атомная тревога! Населению - приступить к мерам защиты от ядерного поражения!

На мониторе - атомный гриб.

Тофель: На великой Отечественной атомной (она же третья информационная), хоронить тебя, Анчут Кикиморович, некому будет! Еще не хватало покойникам могилы рыть! Вот ведь, нежности какие! Завернись в белую простыню и ползи в сторону

кладбища!

Анчутка: Мы вам покажем Кузькину мать!

Лукашка: Я читал в "Снобе". Это Хрущов так кричал, и ботинком стучал по трибуне ООН.

Тофель: Мать Кузьмы - розетку лизни!

Лукашка: Я, извиняюсь, Мефодий Исаич, давно хотел вас спросить, а кто это такая, Кузькина мать?

Тофель: Мать Кузьмы народная, царь-бомба водородная, сторожиха мирного неба и безоблачного атома на Новой Земле.

Старые черти помнят, как она в 61-м шандарахнула. Ад содрогнулся! Могилы провалились. Еще б маленько - и полный Peace death. 

Миллионы тонн тротила,
Чтоб кондрашка их хватила!

Тот парень наверху (показывает пальцем в потолок) тогда лично принял меры. Атмосферу тушило небесное воинство Михаила Архангела. Гелий загоняли обратно в водород. Серафимы и херувимы крылья пообожгли.

Лукашка: Так бабушка из 60-х еще жива?

Тофель: Бабушка здорова. Кушает компот. И мечтает снова испытать налет.

Анчутка: Адъ и Израиль!

Лукашка: Эпик фэйл.



                Картина вторая. Любовь.


Курилка в адской канцелярии.

Анчутка и Лукашка понуро дымят сигаретами.



Анчутка: Ох, чувствую я одним местом, будет нам с тобой порка!

Лукашка: А тебя, что, уже пороли?

Анчутка: Многажды!

Лукашка: И на кой ты, дядя, ты терпишь эту попаболь?

Анчутка: Так то ж Мефодий Исаич порет, природный барин мой.

Лукашка: Какой он те барин! Он бес и ты бес.


Анчутка: Ан нет.

Мы с тобой, Лукашка, черти обыкновенные.

Рогатые, хвостатые, козлоногие.

Лукавые.

Не к ночи будь помянуты.


Ты хайпер и хейтер, залетный тролль.

Шутов шут.

Мушиный король.


Стоит лохотрон -

А на нем твой трон.


Я прилипало, языком трепало.

Баламут.

Кусачее жвало.


Я чертополох, черный сполох.

И ты не лох.


Но Мефодий Исаич Тофель у нас - существо другого коленкора, иного шапочного разбора.

Он:

Падший ангел, искуситель.

Демон мрака, душ губитель.

Сатана.


Хотя, меж нами не стена.

Все - одного роду-племени.

Чертова семени.

Одним мирром... ох, то есть, одной серой мазаны.

По темени.


В воздухе курилки сам-собой возникает указательный перст, пишущий огненные слова:

- В кабинет!

Анчутка (с ужасом): Кабы нет!


Лукашка: Не ссы! Если чо, обнулимся! Перезагрузимся!



Кабинет Тофеля.


Анчутка: Вот что, Мефодий Исаич, можете меня хоть навечно в ад сослать, но я Россию не продам и не выдам!

Встав в позу классического героя на авансцене, читает свои стихи, подвывая в особо патетических местах:


- Как это, не будет России?

Всей этой силы!

Русской равнины, от края до края.

Алтая.

Байкала. Чистой воды бокала.

Енисея.

Березок весенних, есенинских.

Ромашек.

Настенек и Машенек.


Днепрогэса, Магнитки ее, Байконура и БАМа...

И старушки, которая чья-то мама.


Лукоморья не будет, с Ученым Котом

И русалкой, притом.

Острова Буяна с Лебедью-царевной.

Марьей-маревной.


Трех богатырей.

Во поле косарей!

Избушки на курьих ножках, без окон и без дверей?


Я повешусь скорей!


Запевает дребезжащим козлитоном:


- Ах ты, степь моя! Степь раздольная!

Ах ты, Волга-матушка, Вольга вольная!

Пускает петуха.

Откашливается и снова запевает, с большим чувством:


- Эх, дороги! Пыль да туман!

Холода, тревоги, да степной бурьян!

Знать не можешь доли своей,

Может, крылья сложишь посреди степей...

Плачет.


Тофель, Анчутка и Лукашка (дуэтом):

- Черный ворон, что ты вьешься над моею головой?

Ты добычи не дождешься, черный ворон, я не твой!

               
Тофель (по селектору):

 - Милочка, нам в кабинет что положено.

Входит красотка-секретарша с хищной, но умильной мордочкой, в шикарном манто из шкурок гиены (с оскаленными мордочками).

Вносит на подносе литровую бутылку "Русской" и три рюмки.

Лукашка (провожая ее глазами, тихо, Анчутке): А эта в манто - самое то!

Поимел бы я гиену.

Соблюдая гигиену, ха-ха!

Секретарша открывает бутылку, наливает водку в рюмки. Удаляется, повертев на прощание хвостом.

Тофель: Ну! У нас чертей тосты не приняты.

Пьем ни за что!

Тофель, Анчутка, Лукашка чокаются. Выпивают.


Анчутка(вслед красотке): И следы хвостом замела. Кранты!

Тофель(ржет): С крантами мы на ты.


                На фоне "Не кочегары мы, не плотники"

Тофель: Инда разверзлись хляби небесные.

Пришли водопроводчики, кранты пооткрутили, все затопили.

Выпили. Взад позакрутили.

Всемирный потоп остановлен!

Пращур Ной, ты не ной!

Слив защитан.

Сливное отверстие заткнули затычкой.

Сантехник Вася пришел и всех нахрен выгнал.

Анчутка: Сливай воду! Кровь играет!

Тофель: Отжимай тряпку! Кровь с полу сполоснута. Расчлененка в тазу.

Анчутка: Я не про смерть. Я про любовь.

Тофель: Это, Анчутка, одно и то же.

               
                На фоне "Я люблю тебя до слез"


На мониторе видео - сантехник кувыркается в кровати с дамой.

Стук в дверь.

Входит муж:

- Ну, попался, полюбовник!
- Я сантехник!
- Чем докажешь?
- Вот смеситель!
- Ладно, верю!

Выхватывает у сантехника смеситель и дает ему им по башке.


                На фоне "Люби меня по-французски"


Анчутка: Может, правда, погибель Руси - грядет от секса?

Внеапно оказалось, что секс, таки, у нас есть!

Тофель: Столы накрыты! Постели расстеляны! Для разврата народ собрался!

Анчутка. Он, собственно, и никогда не расходился!

Лукашка: И все заверте!

Анчутка: Туши свет!

Лукашка: Как упоительны в России вечера!

Тофель (интимно): Поручик Ржевский шаркнул ножкой - пожалте в беседку, Наташа! - Да там ведь темно! - А что мы с вами,

читать, что ли, собираемся!

Тофель: Ролики на Ютубе "Как удоветворить женщину" все смотрели. Презервативы надевать научились. Лекции о том, что

мама и папа делают в спальне, теперь и в детсаду малышам читают. Порнуха нам мать родна.

Трудно, конечно. Жесть галимая. Но ничего, справляемся.


На мониторе - поле спелой ржи.

Появляются красна девица и добрый молодец в русских народных костюмах, в венках из васильков. Обнимаются, целуются, падают в спелую рожь.

Анчутка: Русские стихи так люблю, что ненавижу!

Подвывая:

- Знает только ночь глубокая,
Как поладили они!
Расcтупись ты, рожь высокая,
Тайну свято сохрани!

Есть еще такая картина Рожкина "Шишь"... В натуре, картина маслом.

Тофель: Сам ты с рожками шиш.


Девушка и парень предаются страсти.

Анчутка подбегает к ним, вцепляется девушке в златые кудри:

- Не дам! Не трожь! Она моя!

Моя Россия! Моя любовь! Моя жизнь! Моя женщина! Не трожь мою рожь!

Парень: Пошел нах**, старый черт!

Дает ему по рогам.

Девушка: Еще всякие черти престарелые будут меня на секс разводить!

Плюет ему на хвост.


Тофель: Любоффф!

Девушка с парнем лежали во ржи.
Тут же и трактор стоял у межи.
Трактор стоял, стоял и пошел.
Кто-то в буханке бюстгальтер нашел!

Удавись, бес Анчутка, на ее бюстгальтере!

Тебе, мудрой змеюке, адскому ужу, бесу прожженому - предпочли жлоба-тракториста!

А потому что сердцу девы нет закона!

Этта штука посильней "Фауста" Гете!


Анчутка рыдает.


- Жалко!

Жалко России!

Теплой печки в избушке!

Мамы-старушки!

Деревушки глухой!

Ласточки за стрехой!


Синей дали!

Темно-вишневой шали!


Тофель: Да брось ты, чертище!

Сколько раз тебя тут били - плетями, вожжами, поленьями!

В проруби топили.

Хоронили живым и в гроб осиновый кол заколачивали.

Уймись!

Не будет России, поедешь в Бразилию, тамошних бордельерро дурить.

В Гондурас!

Лучше колымить в Гондурасе, чем гондурасить на Колыме.

Вперед, братан!

Путать путан.

Да хоть в Занзибар!

Работенка не для бар.


...А обойдется - так в соседний бар.


Тофель: Ты, Лукашка, давай! Твое слово - к обреченной на гибель России!

Лукашка: Допрыгались!

- Это в фитнес-зале? Фитоняшки, фитонясы и фитонясищи. Качки и качкессы. Хороши защитники у родины.

- Ну, довы**ывались!

- Матерщины нечисть не переносит. Не знал, что ли? Чертей отшить легко, если они к тебе пристали: просто на х** послать.

- Это если х** реальный. А вот если он виртуальный...

В диванных срачах, (с превосходящими интеллектуально силами противника) для тролля главное - первым выхватить свой

верный идинах!
          
Тофель: Как у вас, у диванных икспердов это называется, если дело пошло на идиннах?

Лукашка: Попадалово. Приплызд.

Тофель: В России везде попадалово и всюду приплызд. И хрен бы с ними. Народу хоть бы хны. Приноровились,

приспособились, куда денешься. Живут себе, поживают. Добра наживают. Многим даже нравится.

Что-то слаб ты оказался, компьютерное чудо! Не тянешь. Ниасилил. Я от тебя большего ожидал, виртуальная ты нечисть!

Сферический бес в вакууме! Дитя второго тысячелетия!



                Картина третья. Мировой опыт вам в помощь.


Тоффель: Ну с, продолжим! С войной - пиндык. С любовью - облом. С  интернетом - абзац.

Может, обратимся к мировому опыту? К вековой мудрости братских, а также сопредельных (в чем разница?) стран и народов?


Анчутка (упавшим голосом): Каюк.

Тофель: Ёк! Ёк!

               
                На фоне "Увезу тебя я в тундру"

Тофель: Каюк, Анчут Кикиморыч, это когда в чукотской тундре тележка, запряженная в оленью упряжку, на ухабе перевернулась. И в рыдвину провалилась. Погоняла вылез наружу и сам себе объявляет: каюк! А вокруг него уж волчья стая

собралась - воют, голодные, скалятся.


Анчутка: Во-во. И я том. Злые вы, россияне! Хищники алчные! Волчье некультурное! Всегда-то жрать хотите. Огонь в глазах голодный - я по нему русских узнаю. И сколько не сожрете - мало. Звери, люди, версты, страны - все годится. Некого кушать - кушаете друг друга.

Лукашка: Да, тут либо волком будь, либо оленем. И весь век упряжку на себе таскай, с хозяином на ней.

Анчутка: Гомо гоминус люпус эст.

Лукашка: Гомик у гомика люпус не съест.

Тофель: С хорошим возницей не забалуешь. У возницы, и на оленей и на волков палка имеется.



                На фоне бубна шамана


Тофель выходит на середину кабинета с плетью в руках и исполняет чукотскую пляску.


Анчутка: Хана!


                На фоне "Русский с китайцем братья навек"


Тофель: Китайское словцо.

Каким боком Россия-то к Китаю прислонилась?

Анчутка: Очень даже широким боком! На карте. Граница с Поднебесной - сперва по реке Амуру, потом по его притоку Уссури...

На мониторе карта России. Невидимый карандаш заштриховывает ее со стороны Китая.

Тофель: Он в школе учил географию! Уссури тебе не Миссури! Нос утри.

Ах, Китай, ты Китай, ты Россию не кидай!

Ах, Пекин, ты Пекин! Ты Россию не покинь!

Китай нам не поможет, не ври!

- Китайцы разные бывают!

- Они все, Анчутка, на одно лицо. Нам что Сунь-вынь, что Вынь-сунь, разницы нет.



   
                На фоне "Гоу вест"
 


Тофель: А как насчет Запада?

Лукашка: Либерте! Эгалите! Фраттелите!Декольте!

Анчутка: А они, что, эти милые дамы, убить могут?

Лукашка: А ты как думал!


Анчутка: Избушка, избушка! Встань к востоку передом, а к западу задом!

Тофель: Свобода приходит нагая, бросая на сердце цветы!

Лукашка: За честные выборы! Равенство перед законом! Права человека!

Анчутка: Я ненавижу вашу точку зрения! Но я отдам жизнь за ваше право ее высказать!


На мониторе распахивается дверь, оттуда выходит Статуя Свободы, в белых одеждах,  с факелом в одной руке и с бумажными хартиями в другой.


Лукашка и Анчутка воззрились на нее.


Анчутка: Да, я эту вашу Cвободу тут уже видел. Мы это все уже проходили в 90-х. Жрать нечего и всюду пердят бандиты.

Лукашка: Свобода - это осознанная необходимость, как учат нас классики марксима-ленинизма. Осознал необходимость? Иди в бандиты.
 
Лукашка(ест глазами статую Свободы)- А ничего себе. Клевая баба, хоть и старая. Буфера и кардашьяны на месте.

Анчутка (лирически): На мою соседку похожа, тетю Машу.

Лукашка: Это с которой ты трахаешься?

 
Обходит вокруг статуи.


Анчутка: Да, это моя Маня. Только она могла выйти на люди в таком виде - в бигудях и в ночнушке!

Лукашка: У нас иначе не бывает. Наша Свободушка - с примусом в одной руке и с квитанциями за квартплату в другой!

Статуя Свободы пытается ударить одного по голове факелом, а другого книгой. Бесы ловко уворачиваются.

Анчутка: Не, с этой я трахаться не согласен. Стара. Пусть ее на х*ю вертит Вельзевул Асмодеич.

Свобода отворачивается от них.

И гордо уходит в виртуальную реальность монитора.

Лукашка: Свобода уходит, одевшись и плюнув любовнику в лоб. Впрочем, у того лоб был медный.


Анчутка (внезапно): Вспомнил! Слово вспомнил!

Тофель: Ну-ка! Ну-ка! Колись.

Анчутка: Медный таз. Ну, в смысле - да накройся ты медным тазом!

В девяностые все на свете чуть было медным тазом не накрылось... Заводы там разные, колхозы-совхозы, институты... СССР...

Вообще всё.


                На фоне "Ламбада"


На сцену выбегает Медный Таз на двух ножках.

Кланяется. Танцует ламбаду.

Лукашка решительно подходит к нему, дает ему кулаком по шапке... то есть по тазику на башке.

Медный таз с грохотом падает на пол.

Лукашка опускает в таз пальцы, вытаскивает, принюхивается.

- Мыльный раствор. Тетя Ася приехала. Вся в белом, травленная блондинка. Первый рекламный ролик по тель-авиденью. Прямо как первый поцелуй.

Я помню, хоть еще ребенком был - аська в компьютерах началась. Тогда ясно стало, что медным тазом это дело не накроешь.

Полилась инфа до Луны, до Касссиопеи... До Млечного Пути. И конца ей не видно.

Интернет победил тебя, Медный Таз!

И вскричал: Карабарас!

Экстаз!

САнчутка снимает с себя носки и начинает их стирать в тазу.

- Вот и все, зачем ваш Интернет нужен. Советы-ответы-приветы. Как наилучшим образом носки постирать. И дырки в них штопать. Постирали и выжали (вынимает носки из таза, отжимает).

Лукашка: Неправда ваша, Анчут Кикиморович! Не постирали и выжали! По спирали - и выше! Как учат нас классики марксизма-ленинизма.

Анчутка: Повыше, так повыше.

Встав на цыпочки, весит носки на уши Медному Тазу.

- Лапши под рукой нет, так носки сгодятся.

Медный Таз:

- Швах!
 
 
 
                На фоне "Семь-сорок"
    

Тофель: Свежо прозвучало. Три столетия шваха. Впрочем, так одесские налетчики до сих пор выражаются, когда им на ограблении милиция гоп-стоп устраивает. Атас! Хипес!


Запевает оперным басом:

- Там были девочки, Маруся, Роза, Рая! И вместе с ними - Венька-шмаровоз!

Анчутка: Ша!

Тофель: Все по фене ботаешь! В кирзовых ботах. Любимое "ша" Соньки-Золотой ручки. Ее заскок с пальбой в потолок.

Анчутка: Половину России - на нары! А вторая - пусть охраняет.

Тофель (философски): Эх, бес! Я много русских душ повидал. В душе у каждого и острожник найдется, и конвойный. И еще третий некто. Кое-кто. Его на нары не посадить и вертухаем на вышку не поставить. И в нем-то все и дело.



                Картина четвертая. Волшебная сила искусства.



Анчутка: Мефодий Исаич! Я извиняюсь, а еще водочки можно? Что-то лихо мне!

Тофель разливает водку.

Чокаются. Пьют.

Анчутка с гримасой боли потирает грудь.

- Паду ли я, стрелой пронзенный? Иль мимо пролетит она?



Лукашка встает с кресла, отряхивается, принимает классическую позу.

Лукашка: Ту би ор нот то би! Вот в чем вопрос!

Вынимает из кармана детский пугач, стреляется из него, падает на пол.

Тофель аплодирует.
               



               На фоне "Мы длинной вереницей пойдем за синей птицей"



Анчутка: Русскую душу побеждает волшебная сила искусства!

Тофель: Ну да! МХАТ! Чайка на занавесе! Элита в партере! Не верю! - восклицает Станиславский.

На Таганку лишнего билетика не найдется? Таганка, как много страсти и огня! Таганка! Зачем сгубила ты меня!

Свободных мест в партере нет. И даже на галерке нет.

Зато имеются места не столь отдаленные.

Любите ли вы театр, как люблю его я?

Живите в театре и умрите в нем, если это возможно!


На мониторе - занавес МХАТа с чайкой.


Тофель: Но занавес опущен.

Упали декорации.

Крашеные картоны.

Линялые тряпки.

Труп труппы.

Публика - дура. Ей же подавай балаган! Ей же пошлость подавай!

Вся эта сила и слава, Анчутка, ныне доживает свой век в Домах ветеранов сцены.

Но вот именно потому что публика дура, театр в России окончательно отменить нельзя. Никак нам без него. Нам целый мир театр, и все мы в нем актеры.

(По селектору): Милочка! Нам требуется что-нибудь художественное!

Русская натура просит! Без святого искусства никак!

Что? Полковая самодеятельность? Выпускай!


Входят семеро солдат в балетных пачках и лебединых венчиках.



                На фоне Танец маленьких лебедей


Танцуют.

Раскланиваются.


Тофель, Анчутка и Лукашка аплодируют.

Тофель: "Лебедное озеро" - балет, после просмотра которого на ночь можно проснуться в совсем другой стране.

Входят оставшиеся трое солдат в балетных пачках и сапогах.

Анчутка: А вы кто?

Один из троих: Мы тройка уполномоченных. Будем сейчас этим  путчистам от искусства политическую оценку давать.

Анчутка: А... Забил заряд я в тушку Пуго!

Тройка надевает на балерунов наручники и уводит, под конвоем.

Анчутка: Нельзя их вернуть? Я бы хотел посмотреть балет еще раз!

Тофель: Соскучился народ по классике.

Анчутка: Ну хотя бы "Танец маленьких лебедей".

Тофель: Если дать в эфир "Маленьких лебедей" два раза подряд - произойдет обвал на бирже, ажиотажный спрос на гречку и туалетную бумагу а также массовое отбытие депутатов, олигархов и звезд эстрады из страны.

Лукашка: Пусть уезжают. Нам того и надо!

Тофель: Стране, Лукашка, это только на пользу пойдет.



Тофель (разлив водку по рюмкам):

- Ну, за святое искусство! За это, кажется, и чертям в аду можно выпить!


Чокаются. Выпивают.

Лукашка (опьянев): Меня-то вы, конечно, тут за придурка держите.Подобрали, мол, болезного, на развалинах Фэйсбука и Телеграмм-канала. Там, понятное дело, оприходывал он блогеров - с командой мелких бесов.

Разводили, подставляли, обували, палили, кидали, парили, троллили, банили.

Но пришли три буквы. Не то, что вы подумали. Не хрен моржовый. ФСБ. И мы всей командой полегли, чего уж.

Анчутка: На пол полегли или под них?

Лукашка: Основной вопрос эпохи.

Тофель: Лукашка наш в сих играх отличался изяществом необыкновенным. По итогам баталии, не законившейся викторией, на

адском консилиуме был признан бесом третьей категории.

Кидало, темнило, разводило.

Виртуоз виртуала.

Шуллер Фортуны.

Наперсточник судьбы.

За то мы тебя и взяли в адскую канцелярию.


Лукашка: Но вот теперь-то: чо буде?

Чосомнойбуде?

Погонят, должно, поганой метлой, из адской канцелярии.

Без русского лоха жить плохо? На хрена вам теперь маэстро российского лохотрона, коли России нет.

Тофель: А что тебе, виртуальному сделается? Ты же не тело! Ты электро-магнитная волна! Истинно - нежить!

Лукашка: Я живой! (бьет себя лапками в грудь) Я живой! Хоть бы и в фэйсбуке! Хоть бы и в Телеграмме! У меня глазки есть!

Ручки есть! Животик есть! Мне тоже больно!


               
                Картина пятая. Конь в пальто.



Анчутка (упавшим голосом): А если просто - конец?

Тофель: Делу венец. Честным пирком, да за свадебку.

Вот и сказочке конец, а кто слушал молодец.

Конец в России больше, чем конец.

Конец в России, черти - это начало.

Русская поговорка: все хорошо, что хорошо кончается.

Лукашка: Это в сексе так. Хорошо, когда хорошо кончается.

Тофель: Вот именно. Ну, кончит Россия, выбросит семя. И все опять начнется по-новой.

Бабы новых детишек нарожают. И новые звезды на небе зажгутся.


Анчутка: Кабздец.

Тофель: Кабзон умер.


Лукашка: Абзац. Полный, мол, абзац.

Тофель: Полный альбац настал Ксении Альбац. "Эхо Москвы" закрыли.


Анчутка: Звездец.

Тофель: Звездная болезнь Киркорова, Ольги Бузовой, о которой много бузят и Глюкозы, наклюкавшейся до глюков.


Лукашка: Выпилец.

Тофель: Первый раз слышу.

Лукашка: Это, в натуре, "выпилить". Выставить из домика - гномика, выпилить из домена.

Тофель: А я думал от слова "выпить". И отлить.

Лукашка: Пи**ец.

Тофель: Пес с пятью ногами из Пелевина. Его мисссия в том, что он наступает. Наступил - и в этом всё.

Я уж об нашем милом песике и сам задумывался. Хотел его вызвать на стрелку... Но  у Вельзевула Асмодеича не прокатит. Он мата на дух не переносит. Да, от русского мата у чертей, таки, хвосты отваливаются.

А что если, коллеги, нам недавнюю историю припомнить?


Анчутка: Чубайсец.

Лукашка: Черномырдинец.

Анчутка: Набиуленец (Набиулина - в народе На**улина).

Лукашка: Голодец.


Тофель: Неприятно, конечно. Но на тотальную катастрофу не тянет.


Лукашка: Война!

Тофель: Запрещена.

Анчутка: С! В! О!

Тофель: Все мужики сво. А все бабы ду. Сериал "Секс в большом городе".

Абревиатура - дура, судьба - индейка.


Но жизнь - не копейка!


Топот сапог, выстрелы.

На сцену выбегают семеро в камуфляжной форме, масках и с автоматами наперевес.

Тофель, Ачутка и Лукашка, закрыв руками головы, падают на пол.


Старший:

- Лежать! Бояться! Это ограбление!

Тофель, Анчутка и Лукашка подымаются.

Тофель (с облегчением): Чего пугать-то было? Я уж было подумал, что Налоговая.


Подходит к несгораемому шкафу. Вынимает конверт. Отдает его старшему.

- Прими, полковник. Тут каждому хватит.

Старший берет конверт, пересчитывает купюры.

Старший (ласково): И все-то у них секреты, у чертей этих! И все-то у них какие-то секреты!


Уходят.


Анчутка (вслед им): Ну что, православное воинство!Как живую деньгу увидели, так на Манхэттен уже не пойдете!


Старший возвращается. За ним и рота.

Старший:

- Смир-на! Кругом!

Семеро солдат исполняют маневр.


Старщий снимает ремень.

- Как снимаю портупею, так уж больше не тупею!

Сворачивает ремень в петлю и захестывает его на шее Анчутки.


Притягивает его к себе, оседлывает его.

- Вези меня, черт, сию же минуту в Санкт-Петербург! По небу лети, бес!


Делает круг по сцене верхом на Анчутке.

Анчутка вижит.

- Ой, мамочки! Ой, служивый! Отпусти меня! Не могу тебя везти! Старенький я!

Старший слезает со спины беса. Пинком отшвыривает его в угол кабинета.


Тофель хохочет мефистофелевским басом.


Старший хватает за шиворот Лукашку.

- Этот, вроде, молодой!


Лукашка: Нищитово! Нщитово! Я бес компьютерный! Меня тронуть нельзя!

Старший: Нежить, что ли?

Лукашка: Я виртуальный! Электро-магнитная волна я!

Старший: Тьфу!


Дает ему три раза ремнем по заду (как гоголевский Вакула) и пинком отбрасывает беса в другой угол кабинета.


Тофель хохочет.


Старший:

Рота! Смир-на! Кру-гом! На геополитического противника! Через Ла Манш - шагом марш!


Звучит "Прощание славянки".


Солдаты уходят в торжественном марше.


 

Анчутка и Лукашка выползают из углов и падают в кресла.

Скулят.


Тофель становится за конторку.

Тофель: Сопли-нюни прекратить! Утерлись, ну! Не конец света!

Анчцтка (плаксиво): Вот именно, что конец света!

Тофель: Да что мы, бесы, все какое-то собственное Светопреставленье изобретаем! Оно давно изобретено! Из Библии слово надо взять! Подай, Анчутка, Священное Писание! В шкафу, в уголке. Храню на всякий случай.

Анчутка. Не-а. Извиняйте, начальник. Боюсь я. Обжгусь. Лапы отвалятся.

Тофель: Ты, Лукашка!

Лукашка. Щас, погуглю.

Тыкает пальцем в телефон. Замирает.

Лукашка: Апокаипсис! Армагеддон! Долина Иосифата!

Мы этим словечкам еврейским русский конец приделаем!

Апокалипсец! Армагеддец! Иосифатец!

Околевец, короче.

Тофель: Вот боюсь, в этом-то конце все и дело. Буква Ц - она с хвостиком. Вот за этот хвостик-то русские и уцепятся. И выскочат!


                Пауза.


Тофель: Но есть же на свете хоть кто-то, кого боятся все русские, боялись и будут бояться!

Лукашка: Екарный бабай, что ли? Ешкин кот? Едреня Феня?

Анчутка: Конь в пальто!

Тофель: А как же. Повелитель неведомых сущностей. Он же сферический конь в вакууме. Некто в сером. Без лица и названья.

Тофель вынимает из золотого портсигара сигару, щелкнув пальцами, высекает из ногтя адскую искру, прикуривает от нее.

Пустил колечко в потолок.


Тофель (лирически): Вот, сидишь ты у себя дома, никого не трогаешь, починяешь примус. И тут стучат тебе поздно вечером в

дверь, страшным стуком.

- Кто-о? – спрашиваешь ты.

А из-за двери отвечают:

- Конь в пальто!

Глянешь ты в дверной глазок: стоит!

Он самый.

Здоровенный такой  гнедой коняра, с сивой гривой, в приличном драповом пальто, шляпе и в сапожищах со шпорами. Морда страшней Карабаха, не поймешь, морда или лицо. Мордолицо.

Глаза с огоньком, аж дым из ноздрей.

Пасть разинул и заржал.

Ты, случается, забудешь, что он на свете есть - но тут-то он сразу и явится, откуда ни возьмись.

Как только, на беду, спросишь из-за двери: Кто?

Так это и будет Он.

Лукашка: Или Она. Бабка Тарахто.

Тофель: Кому он Конь в пальто, кому Олень в манто (этот больше по части гламурных барышень), кому дед Пихто, а кому бабка Тарахто.

А иному покажется: Жак-Ив Кусто.

Клоун из шапито.

Мы напишем в Спортлото.

Или даже Агния Барто. Она тетенька злая была...

И просто – господин Никто.


Лукашка: То, не знаю что!

Тофель: Любимый мой персонаж. Никто, ничто и звать его никак!

Ты с этим поосторожней, мальчик. Царский каприз удовлетворить - голову сложить. Но всегда найдется Федот-стрелец, удалой молодец, который это самое "то, не знаю что" царю исправно доставит. То, чего на белом свете вообче не может быть.



                Картина шестая. Кирдык.


Тофель: Да, черти мои драгоценные. Пришел нам швах, кранты, хана, каюк, кабзец, пипец...

Поздно пить боржоми, если почки отвалились.

Поезд ушел,и рельсы разобрали.

Все пропало, шеф: гипс снимают, клиент уезжает.


Слово не найдено.


Выходит на авансцену, становится в позу театрального героя, произносящего монолог:

- Только что перед нами промелькнула вся история России.

В нескольких стихах и сценах.

Душа ее сверкнула волшебным светом из-под покрывал.

Гюльчатай, открой личико!

Молчит и мотает головой.

И слова, которое совладало бы с ней, не нашлось.


Тофель (по селектору):

 - Милочка, нам в кабинет что положено.

Входит гиена-секретарша, вносит на подносе стеклянный сосуд крови и три рюмки.

Разливает кровь по рюмкам.

Тофель (беря рюмку, разглядывает на просвет): Венозная.

Секретарша: Обижаете, начальник. Свежая, артериальная! Сами видите, какая алая.

Уходит, вертя хвостом.

Тофель: Ну! У нас чертей тосты не приняты.

Анчутка и Лукашка берут свои рюмки с кровью.

Тофель: Пьем ни за что!

Анчутка: За ничто! За нечто, в котором букву "е" заменили на "и".

Лукашка: Кто заменил? Вельзевул Асмодеевич?

Анчутка: Я слыхал, у того парня наверху, в книге Сотворения Мира было сказано: нечто возникает из ничего. Но вмешался

дьявол и переправил: ничто не возникает из ничего.

Лукашка: Ничего не возникает из чего-либо.

Тофель: Все вы врете, черти. Это студент Вася Пупкин описАлся. И опИсался. Скатывал цитату из Книги Бытия в курсовик, да и поставил букву "и" вместо "е", по серости своей и раздолбайству.

Лукашка: Вася? Я его встречал в сети. Тролль залетный. Тот  самый, что вместо "кто бы говорил", навалял "кот бы говорил" - форсид-мем.

Тофель: Ничто! Никто! Нигде! Никогда! Никак!

Тофель, Анчутка, Лукашка чокаются. Выпивают.


Тофель: Нут-ка, Анчут Кикиморович, напомни, что там у нас самое первое прозвучало?

Анчутка: Кирдык.

Тофель: И вроде бы, мы все трое на этот вариант согласились...

Анчутка: Вы же сами говорили, Мефодий Исаевич, что кирдык - это бордель!

Тофель: Не бордель, Анчутка, а сераль! Это большая разница. Две больших разницы.

Надень-ка ты на меня, брат Елдырин, пальто. Что-то холодать стало.

Анчутка подходит к несгораемому шкафу, вынимает из него восточный шелковый халат и почтительно набрасывает начальнику на плечи. Пояс халата наматывает ему на лоб, как чалму.


Тофель: Попробуем поженить любовь и войну! Авось-таки, выйдет гремучая смесь. Для взрыв-пакета! Для коктейля Молотова.

Лукашка: А что, я смотрел такой ролик.

Она ему: Алах-акбар!

А он ей: Пли!

Трах-бабах!

И Кремля нету.


                На фоне "Плач зурны"


С экрана монитора выбегают девять жен Абдуллы в покрывалах и чадрах.


- Зарина!

- Гюзель!

- Саида!

- Хафиза!

- Зухра!

- Лейла!

- Зульфия!

- Гюльчатай!


 
На экране монитора появляется Абдулла со злым лицом. Он наблюдает за всем происходящим.

Тофель хватает со стола сосуд с остатками крови и подходит к Гюльчатай. Протягивает сосуд ей.

Гюльчатай: Что это, шайтан? Кровь?

Тофель: Была кровь, будет кровь. Пока - коктейль Молотова.

Что-то шепчет на ухо девушке.

- Алах акбар! И ты - на небесах! Райская гурия!

Та смеется и принимает сосуд.


Тофель (очень довольный): Если кирдык не подведет! Проскочит у Вельзевула Асмодеича! Эх - так и быть, назначу тебя, Анчутка, любимой женой!

Подходит к нему, обнимает и целует взасос.


Гюльчатай: Алах акбар!

Размахнувшись, бросает стекляшку с коктейлем в Абдуллу.

Взрыв.

Абдулла исчезает с экрана.


Гюльчатай строит Тофелю длинный нос поверх чадры.

- А  тебе, старый шайтан, я личико свое все равно не открою!


Гарем, хохоча, убегает в безоблачную виртуальную реальность.


Тофель (с грустью смотрит им вслед): Вот так. Подались в общежитие свободных женщин востока. А может - в другой гарем. К другому султану. Восточные женщины без султана не могут!

А я вот, холостой хожу, весь свой век. Один! Всегда один!

Желто-серый! Полу-седой! И всезнающий, как змея! Но одинокий.

Нету у меня ни красавицы Змиевны, ни деток-змеенышей!

Плачет.

Анчутка: Я извиняюсь, Мефодий Исаевич, а с ужицей своей, Гюрзой Удавовной, вы что же, расстались?

Тофель:

- Ужа ужалила ужица.
Ужу с ужицей не ужиться!

Уж от ужаса стал уже.
Его ужица съест на ужин!

Достает носовой платок, вытирает слезы.

Тофель: Сними-ка ты, брат Елдырин, с меня пальто! Что-то взопрел я!

Анчутка почтительно снимает с начальника халат, чалму. Потом смокинг, сорочку, швейцарские часы, семейные трусы.

Тофель только что представал граду и миру пожилым дяденькой, лысоватым, с мефистофельскими кустистыми бровями и бородкой клинышком. Но голый - оказался толстой змеей в человеческий рост.

На экране монитора всплывает надпись: Время ожидания отклика с сайта "Армагеддон" заканчивается. Осталось 30 секунд. 

Тофель хватает с полу пробегающую живую мышь. Делает ей несколько кликов на лэптопе.

Кричит во все горло:

- Кирдык России!


Начальнический кабинет озаряется синими блескучими огнями.

Анчутка: Неужели, нашли?

Осуществление операции может занять несколько минут, - проступает надпись на экране.

Лукашка: Время пошло.


Огни вокруг, меж тем, разыгрались сполохами, как северное сияние.

Тофель: Вот те на! - сказал Сатана.

Исполняет какие-то пассы лапами, хвостом.


Анчутка: Кирдык!

Тофель: Кирдык, он самый.

Лукашка: Кирдык коту Ваське!


Огни гаснут.

На экране мелькает какая-то рябь.

Из виртуального мира выглядывает злобная усатая морда кота.


Васька вылезает наружу.

Раздувается на глазах, как воздушный шар.

Занял половину кабинета, и все продолжает расти.

Выпустил чудовищные когти, завизжал, заорал, завыл диким воем:

- Мя-а-а-а-у-у-у!


Кот кидается на Ужа.

Зубами вцепляется ему в горло.

Перегрыз, урча.


Транзакция приостановлена. Очистить историю.  - выскакивает надпись на экране.

Лукашка: Нищитово! Нищитово!


Адский гаджет выплевывает слово "кирдык" - прямо в лоб Анчутке.

Чуть было черепушку не пробил.


- Мя-а-а-а-а-а-у-у-у-у-у!!!


Кота затягивает обратно в экран монитора.


Анчутка (потирая лоб, обалдев): Васька-кот не оробел и в окно ускакокел!

Лукашка: Кот Василий, да... П***ец, говоришь, пес с пятью ногами? А этот кот тогда - кто?

А никто.

Он просто слово.

Кирдык!

Анчутка (слегка тронувшись после удара по башке): Кот Вася. Выгнали Васю на мороз. Такая вот котовасия. Кыс-кыс-кыс! Вась, а Вась! Сыграй собачий вальс!

На полу лежит разодранная змеиная шкура.

Мефодий Исаич Тофель зловеще хохочет под полом, в аду.


Анчутка (слегка опамятовавшись):  Что ж ты, бес козлиный, вытворил! За каким хреном Ваську-кота приплел! Сказано же было - ни одного лишнего слова! Слово... Вот тебе, слово!

Лукашка: Сам не знаю. Черт меня за язык дернул. То есть, я сам себя дернул.
Ваську Пупкина вспомнил, долбо**а. Кот бы говорил.

Анчутка: И что нам теперь? Нас же за это и высекут!

Лукашка: Да, погонят нас с тобой теперь из чертей. Выпнут к чертям собачьим. Переведут в Недотыкомки. На мелкое бесовство.

Анчутка: Удавить тебя! Троллоло залетное! Хвостом твоим же тебя удавить!

Лукашка: Хвост-то у меня длинный. В смысле, френд-лента. Энеми-хейтеры, друго-враги. Знаю, что подлые. Но они меня не удавят. Я им еще нужен - срачи на форумах крышевать, терки тереть, лохов обувать.

Ничего! Не пропаду!Я теперь вместо Фэйсбука в "Живой гвоздь" наймусь. Гвоздодером. Меня реальные пацаны звали... Хотя, кинут они, скорей всего.

Анчутка кидается на Лукашку и пытается перегрызть ему горло.


Короткая схватка.

Победила молодость.

Лукашка стряхивает Анчутку наземь.


Анчутка: Не трожь! Я российский черт заслуженный! Меня об пол валять нельзя!

Лукашка: Ты, братец-черт, зубы длинные отрастил, кусаешься, как волк.


Анчутка, встав на четвереньки, воет по-волчьи:

- У-у-у-у! У-у-у-у-у!


Лукашка встает на четвереньки рядом с ним и тоже воет.