Арсений Бабочкин Глава1

Арсений сидел на берегу небольшой извилистой речушки, которая протекала вдоль села. Он смотрел вдаль горизонта на закат солнца, где расстилалось огромное поле сельских лугов и оврагов. Высокая трава слегка колыхалась на небольшом ветру, создавая иллюзию морской волны, то ложилась и стелилась по земле напоминая длинную дорогу к плывущим облакам небосклона.
В низине за оврагом находилась сама деревня, её дома с цветущими садами и резными палисадниками, проходящей грунтовой дорогой накатанной повозками прямо посередине, хорошо была видна почти полностью.
Арсений изредка посматривал на дома деревни, слегка мусолив во рту соломинку, он немного волновался, в ожидании человека, которого здесь дожидался уже около часа.
Этот рыжеволосый парень был из местных, выросший в этой деревне, он хорошо знал эти места, любил порыбачить, поохотиться на зайцев да лисиц, а ещё на бобров пробираясь по зарослям вдоль местной речки. Охотников здесь было много, местные парни частенько лазали по заросшему кустами берегу, в надежде подстрелить какую-нибудь дичь. Впрочем, кому-то это удавалось, они выделывали шкурки, сушили и продавали на базаре в уезде, какой никакой, а доход был.
—Эй! Сенька! — Вдруг услышал он знакомый голос и тут же обернулся.
С левой стороны дороги ведущей в деревню, мимо заросшей травой сопки прямо к нему направлялась девушка. Она шла быстрым шагом, изредка посматривая на грунтовку как будто боялась, что её кто-то увидит, но к счастью на дороге не было ни одной повозки.
На её тонкой изящной фигурке ветром развивало длинный сарафан. Она одёргивала его руками, чтобы он не поднимался вверх.
— Натаха! — Крикнул в ответ Сенька. — Сюда, сюда!
Девушка сделала еще несколько шагов и присела рядом с Арсением за высокой травой сопки. На её лице сияла улыбка. Чернобровая, кареглазая девчонка, смотрела на него большими глазами с длинными ресницами, темные длинные волосы слегка развивались на ветру. Тонкими ладошками она постоянно поправляла их и снова улыбалась.
— Я уже как час тут тебя дожидаюсь, — сходу сказал Арсений.
— Ты меня извини Сенька, прийти раньше никак не получалось, отец из дому не выпускал, — ответила Наташка.
— Опять отец? — Переспросил Арсений.
— Да, — засмущалась девушка. На её лице уже не было той улыбки, она склонила голову и тихо продолжила:
— Он последнее время совсем озверел, говорит, если ещё раз тебя увижу с этим босяком Бабочкиным, то повыдергаю ноги.
Арсений улыбнулся, но ничего не ответил. Он только выплюнул изо рта замусоленную соломинку и посмотрел на девушку.
— Ну, что будем делать дальше, ведь если он узнает, что я была опять с тобой, то мне точно несдобровать.
— А ты Натаха ничего не бойся, понятно? — Неожиданно ответил Арсений. — Сейчас власть наша советская, и она не позволит тут командовать бывшим буржуям.
— Сеня! Ну, причём тут советская власть, ведь он мой отец, понимаешь? А ведь в нашем доме его слово закон, как он скажет, так и будет, вот даже матушка супротив ничего не скажет, побоится.

— Отец, отец, чего ты боишься не пойму. А хочешь я приду к нему сам и скажу, что хочу жениться на тебе. — Он сказал эти слова так неожиданно, что Наташа посмотрела на Сеньку с удивлением.
— А что, я работать пойду, проживём как-нибудь. — Добавил он.
— Дурачок, какой же ты дурачок Сенька, так же нельзя, ну как же без родительского благословения, ведь это обязательно, да и в церковь надо, повенчаться, без венчания нельзя, грех большой.
Арсений улыбнулся.
— Да сказки всё это поповские, а вот свадьбу сыграем, всю деревню пригласим.
— Конечно, пригласим, обязательно пригласим, — смущённо добавила Наташка.

Арсений задумался, в его голове появились воспоминания о прошлом, о том, как было нелегко в его жизни. Он вспоминал об этом с горечью и некоторой обидой на самого себя за проявленную тогда слабость.
В его мыслях всё спуталось, всё перевернулось, он вспоминал своего отца, которого засекли до смерти, свою больную мать, умоляюще просившей не выгонять и не лишать её работы.
Он не мог забыть разъярённого Игната Щукина, который ворвался со своими бандитами к ним в дом и взяв молодого мальчишку за горло чуть не задушил.
— Щенок! А ну быстро говори, где твой брат Васька. Задушу паскудина, говори!
Щукин сжал на горле пацана пальцы ещё сильнее, затем отшвырнул мальчишку в угол с такой силой, что он перелетел через лавку и ударился о деревянную стену.
От сильной боли Сенька стиснул зубы, из носа пошла кровь, губа была сильно разбита.
Щукин снова подошёл к мальчишке и снова взяв его за горло, затем спросил:
— Но ведь ты знаешь, где прячется Василий, брат твой, знаешь.
— Не знаю я, не знаю я ничего, — ответил Сенька.
— А я говорю знаешь, его недавно видели с красными, там и Федька Давыдов, Сарычев Тимофей.
— Не знаю, я ничего не знаю и не видел ни брата, никого.
— Вот упрямец, а я возьму тебя за ноги, да подвешу к потолку и будешь там мотаться до тех пор, пока не скажешь правды. А ну говори собачий потрах!
Тут Игнат опять взял своей ручищей Сеньку за горло.
— А ну поднимайся волчонок, поднимайся.
Испуганный мальчишка, медленно держась за стенку встал.
— Эй, Игнат, остынь маленько, остынь, ведь задушишь малого, — сказал рядом стоящий мужик.
Игнат обернулся и увидел Степана Сальникова, бывшего середняка, служившего в своё время верой и правдой Щукину.
—А-а-а, Степан. Да чего ему будет, этому щенку, вон посмотри как он смотрит на нас, прямо-таки готов накинуться и разорвать, правда, волчонок.
— Пропустите! Пропустите меня, дайте пройти, изверги, креста на вас нет! — Раздался женский голос.
— Да куда ты прёшь шалава, сказали тебе, нельзя, что русский язык не понимаешь, нельзя, — выругался здоровенный верзила и оттолкнул её назад.
— Игнат! Прошу тебя, не губи дитя невинное, отпусти ты его, — продолжила кричать женщина.
Щукин обернулся и посмотрел в сторону открытой настежь двери.
— Игнат, не губи ты нас, ведь ты знаешь, я всю жизнь на тебя работала, стирала, убирала, любую работу по дому выполняла, ведь упрека не было, — умоляла она.
— А ну пропусти её! — Громко крикнул Щукин тому верзиле в дверях. Окинув взглядом бедную женщину, он всё-таки решил подойти к ней сам.
— Степанида, проходи в дом, проходи, никто тебе и ничего в упрёк не ставит.
Игнат взял её за руку и помог подняться.
— Всегда я был рад тебе, и отец мой, Осип Давыдович, и матушка моя Матрёна Серафимовна, царство им небесное, тоже были всегда рады видеть тебя, — сбавив тон, проговорил Игнат. — Вот только одного не могу понять, что не хватало детишкам твоим, чего они полезли против нас, кто их поил кормил, ведь жили-то вы лучше других, заметь Степанида, лучше!
— Да неразумные они ещё, неразумные, не понимают что делают, что творят, — не дослушав до конца Степаниду, Игнат тут же её перебил:
— Что!? Что ты мелишь Степанида, что ты мелишь. Это они неразумные!? — Игнат подошёл к Арсению и ткнув в него пальцем продолжил:
— Вот это он неразумный, ему уже пятнадцать лет, а у него злость да ненависть, жизни понимаешь, хорошей захотелось, равенства, это со мной равенства, со мной!? С Игнатом Щукиным!? — Опять словно зверь заревел Игнат. — Ух, собачье отродье!
— Да что ты, что ты Игнат, у него и мыслей таких не было, дурачок он ещё. — Степанида подошла к сыну.
— Сенюшка, дорогой, ну скажи, зачем тебе всё это нужно, зачем? Я ведь и Ваське говорила, просила, умоляла его не связываться с этими людьми.
— Ты иди домой матушка, иди, я сам разберусь, — тихо прошептал Сенька.
Его губа была разбита, а из рассечения сильно шла кровь. Стекая с подбородка, она каплями падала на пол, рядом с его босыми ногами образовалось кровяное пятно.
— И правда Степанида, шла бы ты домой, кажется ему всё равно смотреть на страдания матери, — с ехидством высказался Игнат и похлопал слегка парня по щеке.
— А что, разберемся по-взрослому Сеня, ты ведь взрослым себя считаешь, вон и с красными общаешься, как и брат твой Василий? — С улыбкой спросил Игнат и опять хлопнул его по щеке своей здоровенной ладонью, как будто играясь.
— Эй, Стёпка! А ну, давай сюда лошадь и верёвку, да подлиннее, слышишь, подлиннее! — Взревел Щукин, обращаясь к одному из своих. — Посмотрим, какой ты мужик, краснопузый, эх дурочёк, ведь прощение будешь просить, помилуй скажешь дядя Игнат, пощади, не лишай жизни, а я ещё посмотрю, помиловать тебя или нет.
Подняв голову, Арсений увидел, как привязывают к лошади веревку. Верный и преданный слуга Щукина, этот отъявленный бандит Степан Сальников затянул большой узел на чересседельнике, а второй конец веревки предназначался ему, Арсению Бабочкину.
«Вот и всё, наверное, настал мой час, наверное, пришло время попрощаться со своей жизнью» — подумал Сенька. Он прекрасно понимал, что такого испытания он не выдержит.
Его немного подташнивало, кружилась голова, в ногах чувствовалась слабость, но главное он ощущал беспомощность, безнадёжность. Казалось, смерть медленно приближается к нему, она бродит где-то рядом, а может, смотрит ему в глаза, ожидая последние минуты, чтобы всё покрылось тьмой и вечной тишиной в этом данным Богом мире. Только в Бога он не верил, ведь его брат Василий был коммунистом и Сенька брал с него пример, хотел быть похожим на него, стать таким же борцом за Советскую власть и до последнего сражаться с белогвардейцами.
Вдруг настала суета, все куда-то заспешили, забегали, солдаты стали громко разговаривать. Щукина рядом тоже не было, только его люди мелькали перед глазами.
Мимо сарая тащили пулемёт, послышались громкие команды:
— Завьялов!
— Слушаю ваше благородие, — следом раздался громкий ответ.
— Возьмёшь несколько человек и пройдешь вдоль огородов, ближе к речке, понял!?
— Слушаюсь ваше благородие!
— Эй, Сотников!
— Я ваше благородие!
— А ты со своими людьми выдвигайся навстречу, прямо по дороге, понял!?
— Так точно ваше благородие, будет исполнено ваше благородие, — отрапортовал второй.
Арсений поднял голову и осмотрелся, вокруг никого не было.
«Красные!» — Пронеслась мысль в его голове. — «Красные, в деревне красные, это спасение». — Ещё раз подумал Сенька.
И действительно, на какое-то время он остался один без надзора, это было его спасение, шанс.
Он подошел к открытой двери и еще раз осмотрелся вокруг, рядом никого не было.
«Если быстро перебежать дорогу к соседнему дому, а там по огородам и к реке. Вдоль местной речушки росли высокие кустарники, там можно спрятаться и отсидеться, а потом, когда стемнеет, есть хороший шанс сбежать из деревни, ведь около села начинались посадки, а там полями, оврагами и ищи свечи», — промелькнула мысль в его голове.
Он осторожно вышел из старого сарая, снова осмотрелся. Рядом никого не было, только метров за двести, триста от него, несколько человек второпях грузили повозку, вдалеке по проселочной дороге поднимая пыль, быстро удалялись несколько подвод. Они очень спешили и погоняли лошадей что-то выкрикивая вслед.
Арсений быстро перебежал дорогу и оказался у дома, который стоял напротив. Этот дом принадлежал Севостьяну хромому, старому солдату. Там он жил один, родственников у него не было, с людьми общаться не любил, на улицу выходил редко. Старые ранения его мучали ещё с первой мировой, а теперь вот и старость подошла.
Калитка совсем не закрывалась, она валялась рядом с ветхим забором, а в саду всё давно заросло высокой травой.
Сенька быстро подбежал к сломанной калитке, но попасть в заброшенный сад так и не успел. Кто-то окликнул его по имени, причем сказано было громко и чётко.
— Эй, Арсений!
Сенька остановился, голос показался ему знакомый, он где-то его слышал, причём совсем недавно, а когда повернулся, то увидел Степана Сальникова, в руках он держал направленный на него обрез.
— Ты куда собрался-то, а?
Парень оцепенел, он не мог пошевелиться, его как будто сковали невидимыми толстыми прутьями.
— Что, язык проглотил? Куда путь-то держишь, не к братцу своему Василию в красную армию?
— Отпустил бы ты меня, дядя Степан, — еле слышно проговорил испуганный мальчишка.
— Отпусти-ил, ишь ты, — как на распев проговорил Степан. — Не-ет брат, я должен тебя застрелить, ну конечно ежели не скажешь где Василий.
Арсений посмотрел на Степана взглядом пронизывающим его до костей.
— Хорошо, а я знаю, где прячется брат мой, только не скажу.
Степан нахмурился и направил ствол обреза прямо в грудь молодого парня.
— Знаешь?
— Да знаю, — сказал Сенька.
— Ну, так говори, раз знаешь, — грозно повторил Степан.
— Да, а я ещё подумаю, — с некоторым ехидством ответил Сенька и на его лице появилась небольшая улыбка.
Но тут позади на небольшой повозке подъехал мужик, это был совсем незнакомый ему человек, так как в деревне он хорошо всех знал.
Он остановил лошадь рядом с ними и обратился к Степану:
— Пора ехать, вон красные на выгоне, скоро будут здесь.
Степан обернулся и коротко ответил.
— Хорошо, — затем посмотрел на Сеньку.
— Ну, быстро отвечай, у меня нет времени или я тебя убью!
Арсений молчал и смотрел Степану прямо в глаза.
— Степан, едем скорей! Вон уже красные появились на дороге, ведь не успеем! — Закричал мужик с повозки.
Степан снова повернулся, чтобы рассмотреть приближающегося противника.
Воспользовавшись небольшой паузой, Арсений со всего размаха ударил его коленом в живот. Степан был человеком сильным, высокого роста, крепкого телосложения, но от невыносимой боли он съёжился и выронил обрез.
Тут молодой мальчишка рванул с места и через заброшенный сад помчался прямо к реке. Он бежал по траве, которая была ему по пояс. Ноги как будто сами его несли прочь от этого кошмара и нелепой смерти, которая его ожидала. Он их почти не чувствовал, не ощущал и только одна мысль кружила в его голове «Быстрее, быстрее».
Прошли секунды и прозвучал выстрел, но Сенька нёсся вперед, только вперёд. «Не попал, не попал» — думал он, «Еще немного, ещё чуть-чуть» — в мыслях повторял он раз за разом. Тут прозвучал ещё один выстрел, затем ещё, но он был уже далеко и в скорости совсем скрылся из вида.