За линией фронта. Часть шестая -6

  В Лохнееми стояли сухие по-осеннему хрустальные дни. В кабинете заместителя начальника разведки рядом с радиоотделом штаба дивизии особого назначения Ольга сидела с раннего утра и переписывала сводки для передачи их в подразделения с офицерами связи. Их сегодня была целая стопка, но дело шло плохо, Ольга щурилась, часто вытирала платком глаза. Боль и резь не проходили, так же как и туман, стоявший в зрачках уже сразу после пробуждения. Сказалась ещё одна бессонная ночь, Тихонова в последнее время плохо спала. Чудовищное нервное напряжение не давало ей покоя и возможности полноценного отдыха, а тут ещё Василий повадился часто захаживать в медсанбат. Крутится возле польки Гражины, ходит с ней под ручку и в обнимку по городку, а Деев, как Ольге показалось, явно ревнует. Он стал не в себе последнее время и Тихонова не могла этого про себя не отметить. Их состоявшийся разговор о работе на границе после войны, она считала лишь предлогом Алексея, чтобы уйти от серьёзного разбора отношений. А, надо ли? Вот и сегодня пришёл в их комнату под утро, тихо прилёг на кожаный диван у окна и сразу уснул, в отличие от неё, которая не спала и ждала его не смыкая глаз всю ночь, а потом так и не смогла толком заснуть.
  Глаза слезились всё больше, голова стала болеть и заломило виски. Ольга резко поднялась, сложила переписанные донесения в приходную книгу для курьеров, закрыла на ключ в сейфе документы, только что принятые и ещё не обработанные, а сама вышла на воздух. Она оправила свою гимнастёрку, развернула плечи, потянулась, расправив ладони к солнцу, которое нежаркими лучами касалось макушек сосен и елей, посмотрела в сторону палаток медсанбата и, сперва робко, а потом всё увереннее, зашагала в его сторону.
  Пани Гражина была на месте и занималась уборкой рабочих поверхностей, мыла и протирала столы и скамейки. Когда вошла Ольга, она лишь бросила на неё мимолётный взгляд, но никак больше не среагировала. Тихонова остановилась у входа, не зная с чего начать разговор, который уже назрел.
- Вы, сильно заняты? - спросила она.
  Гражина в ответ пожала плечами.
- Чем я могу помочь? - переспросила она, и Ольга растерялась.
- Я плохо сплю и голова сегодня не в меру разболелась, напряжение какое-то в теле... Может быть, что-нибудь дадите мне из лекарства?
  Гражина бросила свои занятия, вымыла руки над тазиком и подошла к Ольге.
- Что с глазами? Слезятся? - сразу спросила она, взглянув на связистку.
- Да, есть немного...
- Это, даже много. Я сейчас, - и она нырнула в соседнее помещение, отгороженное плотным пологом.
  Через пару минут Гражина вышла оттуда и принесла бутылочку с жёлтыми каплями.
- Это витамины для глаз, - пояснила она, потом взяла вату, намазала Ольге веки, стараясь попасть в зёрнышко. - Не щипит?
- Защипало, чуть-чуть...
- А теперь подержи, - Гражина отдала Ольге вату и внимательно на неё посмотрела.
  Та прижала к правому глазу эту примочку, а сама стояла и едва не всхлипывала от душивших слёз. - Ты в порядке? Может, беременна?
  Ольга вся похолодела.
- Нет, я ничего не чувствую, - тихо ответила она и убрала с глаза вату с витаминами. Она сейчас смотрела на Гражину глазами, полными просьбы, разрешить её волнующий вопрос, и Новаковска вдруг выпалила.
  Она повернулась к висевшему на входе зеркалу, оглядела себя, натянув при этом халат на талии, повернулась к Ольге:
- А я чувствую... Не видно? - спросила она с улыбкой.
- Чего, не видно? - не поняла Ольга.
- Живота, говорю, не видно? - и она ещё больше натянула на талии свой халат.
  Ольга стала приглядываться, но округлости Гражины были известны всем и рассмотреть что-то через них, было сложно. Ольга отрицательно мотнула головой.
- Да, ещё пока нет, только четвёртый месяц пошёл... Ну, а потом - быстро стану полнеть, - и Гражина засмеялась.
  Ольга тут же подсчитала, если это так, как говорит эта пани, то она залетела именно в то время, когда они ещё вместе с 46-й армией были в Молдавии в июле месяце, значит... значит от сердца уже отлегло. И Ольга с облегчением вздохнула, а потом робко спросила:
- А, кто отец?
- Не знаю, - и Гражина удивлённо посмотрела на Тихонову. - А разве это теперь так важно? Главное, что нас уже двое, - и она ласково и нежно погладила свой ещё маленький животик. - Ты хочешь спросить про Василия?
- Я хотела у тебя про мужа спросить, - и Ольга опустилась на скамейку у входа в палатку.
  Гражина вопросительно посмотрела на неё, потом села рядом.
- Он говорит, что я напоминаю его маму, особенно когда пою. Рассказывает, что его дед тоже когда-то знался с полькой и у него была внебрачная от неё дочь, то есть мама твоего мужа могла иметь сестру по отцу, там, в Польше. Понятно? А потом полковник он настоящий, серьёзный мужчина, а я... Как это по-русски - бесстыжая девка! Ничего общего с ним и быть не может. Вот и Василий ходит теперь, чёрный, как туча, после того, как я рассказала ему про будущего ребёнка. Но, ведь если я нужна кому-то, то и мой ребёнок будет не помеха, это так?
Ольга смотрела на неё и не знала, что сказать, она лишь чувствовала какую-то недосказанность и некоторую неловкость в ответах Гражины, но уже одно то, что ребёнок зачат был до того, как Алексей узнал о её существовании - было успокоительно. Тихонова даже с каким-то внутренним сочувствием посмотрела на эту польку и ей захотелось по-дружески помочь, тем более, что девушка осталась без моральной поддержки со стороны сестры, которая ещё долго пробудет в таллинском госпитале.
- Я могу поговорить с Васей, тем более, что мы давно с ним знакомы, ещё с Сибири. Хотите? - спросила Ольга и положила свою ладонь на коленку Гражины.
  Та улыбнулась, но ничего на это не ответила, лишь попросила:
- Иди уже, мне пора к больным, процедуры...

  Ольга вышла из палатки и почти бегом побежала обратно в штаб. На стол она выложила неразобранные бумаги в тот момент, когда вошёл мрачный, как всегда, Антонов.
- Где Чернов? Он был сегодня здесь? - громко спросил он, так, что Ольга вздрогнула.
- Они ещё с вечера договорились ехать с Гераленко в Мызу Кумна, - ответила она и встала перед генералом, немного вытянувшись.
- Почему не доложили? Что там?
- Они приехали поздно с позиций, были у сапёров... А поехать решили в бывшую школу "Бюро Целлариуса". Там в этом здании после освобождения городка под Таллином, обнаружили следы поспешного бегства абверовцев. Я вам уже докладывала это сообщение Гераленко, что в одном из сейфов они даже забыли список обучающихся шпионов, а в ящике стола - пакет с их фотографиями...
- Помню, дальше что?
- Вот, позвонили им вчера и рассказали местные чекисты, о том, что сторож школы из местных жителей, вспомнил, как в последние дни в школе оставались курсанты только из эстонцев, и как их потом отправили в филиал, другое здание... То есть, у "Бюро Целлариуса" есть ещё одно логово. Адрес уже там известен, его определили по рассказам местных жителей, и Гераленко с Черновым поехали туда с утра, обследовать это здание. Вдруг, что ещё там найдут?
- Филиал "Бюро" - это серьёзно! Тем более, что задержать никого из абверовцев чекистам так и не удалось, - Антонов на секунду задумался, а потом добавил: - Вызови мне Алексея, он сейчас в первой роте мотострелков, принимает пополнение, и пусть едет сюда. Мы тоже отправимся в Мызу Кумна, и всё на месте там посмотрим. Выполнять!
  Антонов вышел, а Ольга, так и не закончив свои текущие дела, стала названивать по телефону к мотострелкам.

  Антонов прохаживался по коридорам второго этажа бывшей абверовской школы в Мызе Кумна. Солнце струилось из распахнутых окон, под ногами хрустели битые стёкла, пахло гарью и разлитым по углам керосином.
- Почему не успели поджечь? - спрашивал генерал в задумчивости у Деева, поднявшегося к нему на этаж, после разговора внизу, с подъехавшими к зданию, сапёрами.
- Очевидно, не успели. Известно, что фашисты за два дня до своего бегства вооружили курсантов этого филиала автоматами и пулемётами, одели в штатское и отправили куда-то под Таллин. Там внизу Гераленко сейчас опрашивает одного из арестованных служащих этого заведения, но он толком ничего не может рассказать, списки остались в основном здании, их мы уже взяли и приобщили к делу, будем сейчас тут искать, здесь тоже есть секретные комнаты с сейфами.
- Что говорит этот служащий? - спросил Антонов, остановившись у окна и заглядывая вниз на тротуар, который был заполнен солдатами охраны и подъехавшими сапёрами.
- Говорит, что отряд вооружённых курсантов возглавил немец Розенберг, а его помощником назначен был уже перед отправкой эстонец Олтер. Про Олтера говорили, что его родители живут в Раквере. Розенберг накануне появлялся в Мызе Кумна и уехал на одной машине с начальником школы. Больше ничего о них узнать не удалось.
- Да, сомнений нет, что группа Розенберга-Олтера - это одна из диверсионно-террористических банд, оставленных фашистской разведкой в тылу наших войск, - заключил Антонов, - и, получается, что сведений о ней, кроме того, что её может возглавлять Олтер из Раквере, у нас нет. Хреново, я тебе доложу!.. Где Гераленко?
- Он внизу, позвать?
- Зови, и приступайте к обследованию второго этажа, раз внизу ничего не нашли. Смотри, сколько тут открытых кабинетов... - И генерал стал спускаться вниз по ступеням этого старого двухэтажного строения.
  Гераленко и майор Чернов, который был его заместителем здесь в Прибалтике, и возглавлял разведывательную группу, пока наши войска не подошли из Карпат, обходили каждую комнату метр за метром вместе с сапёром, шедшим впереди в наушниках и со щупом, которым он водил из стороны в сторону, прослушивая стены и полы.
- Можно работать, - наконец сказал он, а потом добавил, - но если обнаружите какой-то странный предмет, срочно доложите. Мы будем внизу.
- Хорошо! - и Чернов прошёл вслед за Валентином в просторный кабинет с разбросанными бумагами на полу.
- Смотри, здесь сейф в стене, но, похоже, пустой, - Валентин стоял у крашеной в синий цвет стены и смотрел на глубокую нишу.
- Да, открыт... Давай осматривать шкафы и письменный стол, - Чернов приступил к осмотру помещения, выдвигая пустые ящики из письменного стола, а Валентин в это время принялся за стоявший у двери, комод.

  Деев и Антонов медленно прохаживались у этого приземистого, бывшего когда-то окрашенного в жёлтый цвет, а сейчас выцветшего и облупленного здания с чернеющими глазницами выбитых окон.
- Подождём оперативную группу, а потом поедем к местным операм, - говорил Антонов, оглядываясь по сторонам.
  Сегодня было прохладно и сыро, Алексей и Кирилл Сергеевич были в шинелях, которые после летнего сезона казались слишком тяжелы и тесноваты.
- Тесно в ней, - пошутил Алексей, поглаживая себя по груди, - раздобрел, видать, за лето.
  Генерал рассмеялся на его реплику, а потом произнёс, всё ещё думая о деле:
- Послушай, а ведь фамилия Олтер здесь мало распространённая. Поэтому местные чекисты, к которым мы сейчас поедем, должны найти какие-то сведения о его родных, проживающих в Раквере. А потом уже будет проще... Мы посетим этих людей.
- Думаете, они нам расскажут о сыне, даже если знают, где он? Ха, не верю, - Деев присвистнул и продолжил, - они здесь очень закрытые все люди, не пройдёт этот номер.
- Ничего, пройдёт! - как-то угрожающе, произнёс генерал и посмотрел на Алексея так, что у того руки похолодели.
- Что вы задумали?
- В этих обстоятельствах самый простой и верный способ взять родителей этого сосунка в заложники. Ты не против? - и генерал снова окинул Алексея своим ледяным взглядом.

  В это время наверху Гераленко с Черновым колдовали над странным предметом, обнаруженным в стене соседнего кабинета с тем, где они уже проверили все шкафы и столы. Видимо, это был класс для занятий, судя по перевёрнутым и сваленным в одну кучу в углу старым школьным партам. За прибитой на стене фанерой, которая показалась Валентину странной, отодрав её, они обнаружили замочную скважину в приплюснутой и впаянной дверце. И тут же в небольшой нише из пола тянулись странные провода. Чернов прошёл по ним и упёрся в высокий чёрный несгораемый шкаф.
- Давай его отодвинем, - попросил он Валентина.
  Вместе они сдвинули эту высокую громадину и оттащили от стены, как можно подальше. Над широким плинтусов сантиметров в двадцати от пола висело, что-то наподобие крана, а рядом было впаяно круглое металлическое колесо, напоминающее руль в рубке торпедного катера.
- Что это? - Валентин замер на месте.
- Я думаю, эта штука открывает тайник... Крикни сюда сапёров снизу, - предложил Чернов, а сам нагнулся над этой находкой и потрогал холодный металл.
Валентин тоже присел на корточки, чтобы лучше разглядеть странную конструкцию.
- Я видел уже такое в одном из немецких штабов, после взятия Кишинёва. Нужно повернуть этот руль, в стене должна открыться дверца... А, может быть и нет!
  Он поднялся на ноги и подошёл к открытому окну.
  Деев поднял голову на его окрик:
- Товарищ полковник, где сапёры? Нам их сюда, нашли кое-что, - произнёс Гераленко.
- Спускайтесь уже, - отозвался Антонов. - Скоро нам отъезжать, сапёры сами поработают.
- Нет, мы пока останемся... тут в стене, кажется, скрытый сейф нашли, - и Валентин скрылся в оконном проёме.
  На углу здания Деев нашёл сапёров, сидевших и куривших под навесом раскидистого цветного клёна, и направил их на второй этаж. А сам догнал Антонова и медленным шагом направился с ним к обочине дороги, где их ждал автомобиль.
Валентин, не дожидаясь подхода сапёров, стал ковыряться с найденными в стене предметами, пытаясь повернуть самостоятельно это странное колесо, а потом нажал на рычаг, похожий на кран...
  Деев и Антонов уже подходили к машине, как вдруг над головой раскололось небо, раздался оглушительный взрыв. Они даже присели от неожиданности и закрыли руками свои лица от просыпавшихся стёкол, вылетевших остатков штукатурки и битых кирпичей. Потом посмотрели в окна второго этажа, где только что стоял Гераленко, - рамы были разворочены из окон шёл густой, чёрный дым. Они бросились бежать к зданию бывшей абверовской школы.
  Что там точно произошло, не может сказать никто. Есть лишь рапорт старшего из бригады сапёров Абаева: "Мы поднимались на второй этаж, когда рвануло. Нас с Гришиным отбросило в сторону, мы скатились по лестнице, шлёпнулись лицом в пол и так оставались, пока не прошла взрывная волна. Когда забежали в дом командиры - полковник и генерал с сопровождающими, мы тоже поднялись на второй этаж. Там один из кабинетов оказался совсем разворочен. В стене зияла огромная дыра, а часть её обрушилась в коридор. Из правого угла торчали провода, а на подоконнике лежало тело майора Чернова. Частью туловища, он свесился вниз на улицу, одна нога зацепилась за стоящий рядом стул, а другой не было, она была оторвана. Тело разведчика Гераленко нашли не сразу, он был буквально приплюснут к стене, а часть его руки висела на рычаге, торчавшего из остатка стены, который он, вероятно, и дёрнул на себя. Генерал Антонов попросил нас остаться на месте происшествия и дождаться вместе с ними следователя." (Младший лейтенант Абаев Теймураз, старший 1-го отделения сапёрной бригады, 2-й роты мотострелкового полка дивизии особого назначения.)

  До конца, не понимающий всех масштабов случившейся трагедии, Деев и побледневший генерал Антонов стояли над растерзанными взрывом телами своих разведчиков. Развороченный и чёрный от копоти кабинет стали заполнять солдаты и приехавшие оперативники. Было лишь ясно одно, что Гераленко и Чернов купились на хитрую ловушку, оставленную немцами перед отходом из городка. Ложный сейф с прикреплённым к мине устройством сработал, как только с ним стали производить определённые действия. Скорее всего, Валентин ухватился за рычаг и, может быть даже случайно, потянул его на себя. А результатом явилась их трагическая гибель, которую осознать, тем кто с ними прошёл эту войну начиная с весны сорок второго года, было трудно и нелепо.
  Антонов стоял без движения, как каменное изваяние, до тех пор, пока криминалисты, обследовав здесь каждый уголок, стали уносить тела погибших, накрыв их белыми простынями. Он и Деев проследовали за ними, медленно спускаясь по скрипучим и шатким после взрыва ступеням на первый этаж и далее, к специальным машинам, крытых брезентом. Нет, в это невозможно было поверить! У Алексея был настоящий шок, наверное первый за всю войну, он даже так не переживал, когда пропала Ольга в Пскове и от неё долго не приходило никаких сведений. А тут, всё произошло почти на глазах - но в это невозможно было до конца поверить, что Валентина и майора Павла Чернова больше нет в живых. Проводив глазами машину в которой увозили тела его товарищей, он тихо проговорил:
- Как же так, не может быть, что Валентина увозят в этом крытом фургоне, накрытого белой простынью, увозят навсегда! Он не может быть там в этой страшной машине, Валька! Нет, не может быть, - и он захлебнулся от нахлынувших на него слёз, которые душили и срывались теперь вместе с голосом, делая его сиплым и неживым.
- Осмотрите тут всё ещё раз внимательно - услышал он грозный голос генерала рядом с собой и, немного придя в себя, впервые после трагедии, осознанно стал оглядываться по сторонам.

  Известие о том, что на задании под Таллином погибли командир разведывательного батальона особого назначения капитан Гераленко и начальник розыскной службы дивизии майор Чернов, в штаб дивизии пришло поздним вечером. На утро было собрано срочное совещание у генерала, где решалась судьба всего разведбатальона, как боевой единицы. Было принято решение его расформировать, в таком громоздком виде он был уже не нужен, оставили лишь мобильный разведывательный отряд. Командиром его Деев попросил назначить Юргена Геллера, как самого опытного и дисциплинированного из бывших заместителей Валентина Гераленко.
  Для всех в дивизии это было страшным известием. Валентина многие знали, как хорошего командира, опытного офицера НКВД и прекрасного товарища. Глушков не находил себе места. С Данилой Коршуновым, с которым Валентин жил в Сибири по соседству, их семьи дружили, Сашка напился крутой самогонки и мертвецки пьяный упал у себя в каморке на смятую койку, а вот Василий, хоть и был обескуражен не меньше этим трагическим известием, но весь свой горячий пыл и негодование решил выместить на своей возлюбленной, и наконец, объясниться.
- Ты выбрал неподходящий для этого момент, Василий, - тихо проговорила Гражина, когда парень остановил её у входа в санитарную палатку.
  Она не знала всей правды, но момент для него был как раз подходящим, потому что утром во время завтрака в столовой, Мельников незаметно подлил ей лекарство, которое купил у местного аптекаря в Лохнееми. Как ему подсказали знакомые медсёстры из полкового госпиталя, куда он приезжал накануне вместе с Деевым в качестве водителя, это лекарство вызывает маточные сокращения.
- Я спросить - ты хорошо себя чувствуешь? - Василий наклонился к Гражине и обнял её за талию
Она высвободилась и пошла быстрее, но парень перегородил ей дорогу.
- Ну, что тебе ещё?
- Мы можем с тобой отойти, поговорить... очень нужно! - попросил он.
- Хорошо, я только дам распоряжение санитаркам. Жди! - Гражина откинула полог палатки и нырнула в её тёмную пасть.
  Странно, с утра она чувствовала сильную жажду, и теперь, выходя к Василию, выпила чуть ли не целый графин воды. Гражина вытерла губы рукой, но сразу вся сникла и присела на краешек скамейки. Голова закружилась и она, бледнея, с трудом поднялась и вышла за порог.
- Ну, что тебе? - переспросила она.
  Василий, не долго думая, отвёл её в сторонку, а потом подхватил на руки и потащил в ельник. Поднимаясь по крутому подъёму с Гражиной на руках, он испытывал яростное желание доделать своё дело до конца. Он забрался на песчаный откос, который возвышался над лесной тропинкой и грозился обрушиться на неё вместе с корявыми корнями, выпущенными наружу из размытого песка.
- Оставь, зачем?.. - отбивалась медсестра. - Мне плохо, оставь!..
  Василий опустил польку на землю рядом с краем обрыва и сам сел возле, держа её за руку.

  Не дождавшись офицера связи, который где-то в дороге задержался, Ольга срочное донесение для первой роты мотострелков от генерала Антонова решила отнести сама, благо это было недалеко, их штаб располагался на окраине Лохнееми за бывшей средней школой, которую фашисты во время оккупации этих территорий превратили в казарму для солдат. Она накинула на плечи шинель, надвинула на брови пилотку и поспешила к выходу.
  Ольга быстро шла, почти бежала по лесной тропинке, чтобы сократить дорогу, как вдруг в стороне, где возвышался песчаный откос с обрывистым краем, услышала пронзительный женский крик. Она остановилась, прислушалась. Всё смолкло. Но потом послышался глухой удар о землю, будто упало тело и через секунду раздался женский протяжный стон. Ольга кинулась с тропинки, ломая ветки кустов и деревьев, на угад через заросли, на этот тупой звук. Выбегая на дорожку к возвышающемуся над округой песчаному холму, она в просвете деревьев увидела склонившуюся над лежащим на песке телом знакомую фигуру.
- Ты послушай, глупая, - громко выкрикивал Василий фразы дрожавшим от нетерпения голосом, - я тебя люблю и женюсь на тебе, но твой нагулянный ребёнок - он будет мне всё время напоминать твоё прошлое. А для чего? Мы с тобой уедем и начнём новую жизнь... Ну, ты!.. - и он, приподняв Гражину с земли, начал трясти её за плечи.
  Она ничего не говорила ему в ответ, а только стонала, хватаясь за грудь. Василий стал трясти её ещё сильнее, но тут совсем некстати, появилась Ольга.
- Что ты делаешь?! - закричала она, подбегая. - Что тут происходит?
- Тише, тише... Уйди лучше отсюда, - Василий бешено сверкал глазами. - Дай ему выйти из неё до конца.
  И тут Ольга увидела, как расплывалось пятно крови под юбкой у медсестры. Она отпихнула Мельникова с силой толкнула его и склонилась над Гражиной. Та, приоткрыв глаза, сухими губами прошептала:
- Мне очень плохо, позови кого-нибудь...
- Что ты стоишь? - дёргала она Василия за рукав, - Беги к санитарам в палатку, пусть пришлёт кого-нибудь, слышишь?
  Но парень не слушал, он отскочил в сторону, а потом, выставив руку вперёд, начал медленно подходить к Ольге и повторять:
- Тихо, тихо!..
- Ты сумасшедший! У неё же кровотечение начинается, - Ольга попыталась приподнять лежавшую в песке Гражину за плечи. - Как это случилось?
- Он спихнул меня вниз с обрыва, - еле слышно, проговорила полька, лежавшая у Ольгиных ног.
- Ты?! - Ольга вскинула полные гнева глаза на Мельникова. - Ах, ты подлец! Ты, что же это такое наделал? Помоги мне её поднять! Ты же видишь, ей очень плохо...
  И Ольга снова сделала попытку поднять Гражину с песка. Но Василий кинулся на неё и сбил с ног, потом повалил на землю, вцепился ей в отвороты шинели и процедил сквозь зубы:
- Не мешай, ты... Кого хочешь спасти? Любовницу твоего мужа, да? Она с ним жила, всё то время, пока мы возвращались из Карпат, а потом уже здесь, он её мне передал, за ненадобностью.
  Ольга продолжала вырываться из его рук и немного высвободившись, залепила ему оплеуху, а он с силой ударил её в лицо, а потом начал катать по земле, но она ловко ужом вывернулась, вскочила на ноги, подняла с земли валявшуюся палку и звезданула ею Василия по хребту.
- Ты, что, дура? - заорал он. - Вот, дура-то! Она ведь любовница твоего полковника, ты поняла, что я сказал?
- Может и так, - ответила на его крик Ольга. - Но, став его любовницей, она не перестала быть человеком, которому нужна помощь... А вот ты, как раз человеком быть и перестал! Сволочь ты и негодяй!
  Она отплёвывалась, из разбитой губы текла кровь.
- Ну, пойди теперь во Псков, пожалуйся своему дядюшке Золингеру!.. Или - не дядюшке вовсе? - неоднозначно намекнул Мельников. - Шлюхи они всегда друг за друга заступаются, известно!.. Факт!
  И после его слов, Ольга тигрицей подскочила к Мельникову и вцепилась ему в волосы. Они серьёзно подрались. Он махал кулаками, но и Тихонова не отставала. На них наткнулся ещё не совсем протрезвевший Глушков, он шёл в медсанбат за очередной порцией спирта, а тут такое! Потасовка, да какая! Сашка кинулся в эту дерущуюся и орущую кучу, к тому моменту, когда он подошёл, Гражина успела встать на ноги и тоже влезла в драку. Когда Глушкову, наконец, удалось их развести, полька осела рядом с деревом и снова застонала.
- Что, что тут у вас произошло?- кричал Глушков, ничего не понимая и упрямо задирая подбородок кверху. Он требовал объяснений от Василия, но тот, поспешно удалился, подхватив с земли свою пилотку.
- Помоги, ради Бога помоги! - сквозь слёзы просила Сашку Ольга, поднимая Гражину, и пытаясь удержать её за плечи. - Надо довести до санитаров, плохо ей. Василий спихнул её с откоса...
- Вот это да-а! - протянул Сашка и они вместе повели польку к санитарным палаткам.

  После того, как врач осмотрел Гражину и положил её на свободную койку, Ольга подошла к висевшему у входа зеркалу и взглянула на себя.
- Ой, что ж теперь будет-то? - произнесла она в растерянности. - Саша, милый, ты не рассказывай никому, что тут произошло. Ведь это неуставные отношения, избиение женщины, за это Антонов Ваську в штрафбат сошлёт...
- Что ещё мягко сказано, - подтвердил Сашка, который сразу протрезвел ещё там, на поляне у песчаного откоса. - Что это на него напало, не знаешь? Вот идиот!
- Слушай, - проговорила она и уставилась на Глушкова, - мне пришла в голову не плохая идея! Твой велосипед, ну который местные подарили, цел?
- Вроде стоял сегодня утром под навесом, - подтвердил Глушков. - А, что?
- Я возьму его, доеду до первой роты с донесением, а потом свалюсь в какой-нибудь кювет при дороге. Скажу, что эти синяки и ссадины сама себе поставила - с велосипеда упала. Годится?
- А Гражина? Ведь она расскажет...
Ольга откашлялась после его слов и низким голосом произнесла:
- Не расскажет!

  Василий сидел с примочками на лице, когда вечером из Таллина приехал Алексей и зашёл в автобат.
- Договориться надо с тобой о завтрашней поездке в Раквере, - Деев повнимательнее взглянул на парня, а тот, повернувшись к нему лицом специально засветил все свои синяки и ссадины. - Что у тебя с лицом?
  Алексей ожидал чего угодно, но не такого ответа:
- Подрались с вашей женой из-за вашей же любовницы. Вот так-то, полковник, - и Василий вскочил на ноги и бросился из барака на улицу.
- Ты, что сейчас сказал? - остановил его Алексей возле гаражей с мотоциклами.
- А что слышал? - Мельников отпихнул Деева и быстрым шагом пошёл в сторону ворот.
  Алексей догнал его у калитки и схватил за плечо.
- Ну, не очень-то! Нечего меня, как девку тискать... - дёрнулся Васька, но всё-таки, остановился и угрюмо взглянул на полковника. - С бабами своими сперва разберитесь, а потом вопросы задавайте.
- Объясни! - Деев навис над парнем и угрожающе схватился за кобуру.
- Что тут объяснять?!. Ваша Ольга сейчас, наверное, уже пишет объяснение, в виде рапорта, генералу Антонову. Теперь мне с этим, - Василий указал на фингалы под глазом и над бровью, - светит только штрафбат. Так что - прощевайте, полковник! А Ольге передайте, чтоб простила меня - бывает, не удержался!
  Не зная, что и подумать, Деев побежал к себе домой. Он быстро поднялся на второй этаж бывшего детского сада и вошёл в комнату, где уже сидела его жена с такими же сюрпризами на лице. Он сразу потребовал от неё объяснений, но она не отреагировала на его слова, только негромко спросила:
- Гражина сегодня потеряла ребёнка по Васькиной вине... Что ж ты не спросишь, как она себя сейчас чувствует? - и Ольга подняла на мужа свои пронзительные и влажные глаза.
Деев медленно опустился на стул, слов для дальнейшего разговора у него не было. Он снял фуражку с головы и вытер ею взмокший лоб.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.