Дом бабушки и дедушки

Всегда удивлялась своей памяти. Кажется, с самого моего рождения жизнь готовила меня к писательскому поприщу: все образы, увиденные мною когда-либо, вне зависимости от того, насколько давно это было прожито, сохраняются и по сей день где-то в моем мозге. Я помню лица людей, места, звуки, запахи, мимолетные мысли -- все. Боже правый, и как это все только умещается в моей маленькой голове? Как она до сих пор не лопнула?
Дни, проведенные в доме бабушки и дедушки, думаю, наиболее яркие воспоминания о родном городе, в котором, впрочем, я жила до трех лет, после чего, оставив родню, мы с мамой перебрались в Волгоград, начав жизнь с чистого листа.
Помню дом: огражденный высоким, состоявшим из огромных бревен (право, мне кажется, в Астраханской области столько деревьев нет, сколько было бревен в том заборе), построенный из широких досок дом с голубятней, летней кухней и весьма большим огородом, он стоял среди таких же домиков, отличавшихся на первый взгляд лишь цветом крыш да ставен. Но в каждом таком домике, под каждой крышей, за каждыми ставнями кипела жизнь, решались судьбы людей. Сколько их? Тысячи. Сотни тысяч. И везде живут люди. И все они имеют что-то в своих головах такое, что непонятно остальным, даже самым близким людям. У всех них свое восприятие реальности, свои фантазии и размышления. Боже мой, страшно представить, сколько всего информации можно собрать, если попросить каждого написать хоть долю того, что тот хранит в памяти! О, сколько историй, сколько эмоций и чувств!
Помню, как я, совсем еще карапуз, взбиралась по лестнице в тот дом, как тяжело, скрипя и едва поддаваясь движению руки, открывалась входная дверь, из-за которой тянуло чудными ароматами свежеприготовленного ужина. О, эти запахи! Все смешалось в один клубок: тлеющие угли в маленькой чугунной печке, запеченная в духовке рыба с овощами, борщ с пампушками, натертыми чесноком, компот из ягод, собранных в огороде ещё летом (бабушка всегда замораживала часть урожая), душок, исходящий от искупавшейся в какой-то луже собаки, трущейся о ноги, пока я, свесив их и болтая ими поминутно, сижу со взрослыми за столом, нехотя поедая наложенные в мою маленькую тарелочку деликатесы. Вдруг (о, совершенно случайно!) расплескиваю налитый суп, тут же красным пятном расползающийся по одежде. Ласковое имя “Нюша”, которым меня задолго до этого случая нарекла бабушка, обретает новый смысл, быть может, ею тогда и не подразумевавшийся.
Ванной комнаты нет. Зато есть большая полупустая кухня, в которой с легкостью помещался круглый таз. Раньше, когда я была еще меньше, меня и вовсе мыли в раковине. Помню, как становилась в нее своими маленькими ножками и их обжигало холодом металла. Но теперь я уже большая девочка! А большим девочкам не подобает сидеть в раковине и застужать придатки. Впрочем, я в ней уже и не помещалась. Свистит чайник, вокруг бегают мама, бабушка и собака, которую уже не один раз поругали за то, что та вертится, виляя хвостом, под ногами. И вот я уже в тазу. Выпучив глаза и надув нижнюю губу, терплю все махинации старших родственников, мечтая, чтобы все это безумие наконец кончилось. Но всему приходит конец. И меня заворачивают полотенце, точно шашлык в лаваш, и несут в ту же комнату, в которой ранее произошла шалость с тарелкой борща.
И уже нет стола, нет деда (он после семейных вечерних застолий, не выдерживая тяжести в животе, медленно брел в свою комнатушку или в летнюю кухню, где стоял излюбленный им диван и где он частенько ночевал в теплое время года), спряталась в свой тайник собака. Меня сажают в стоящее у печки кресло, точно какую-то древнегреческую богиню. Право, для полноты картины не хватало только арапчонка с опахалом. Откуда-то появляется на столе свежий творог со сметаной, переданными какой-то из добродушных соседок для растущего организма Анюты. Бабушка достает из своих запасов небольшую баночку варенья и от души поливает им творожную смесь. О, блаженство! Это не то, что ваши борщи с пампушками! (хотя с возрастом я очень сильно полюбила их)
Приходит с гулянки кот, которого бабушка с дедушкой порой уже и не надеются увидеть, заслышав где-то в далеке истошный вой и режущее слух тявканье собак. У него уже не два, а полтора уха: половину одного он потерял в драке с соседским котом -- Бог весть что они не поделили, причин на то могло быть много, но одно мы знали точно: наш кот изо всякой схватки всегда выходит непобежденным. Как Аполлон, он расхаживал, вертя хвостом, по улицам, собирая взгляды всех кошек. Но нагулявшись вдоволь, он возвращался домой. А сегодня, увидев, что в этот раз в гостях не какая-то дряхлая бабуля, а маленький ребенок, он охотнее подходил к новому объекту и с особым интересом обнюхивал каждый миллиметр, забавно шевеля усами и дёргая розовеньким носом.
Не дождавшись отца с очередного наряда, проглотив тарелку творога и налобызавшись с котом, разгоряченная жаром печки, я засыпаю сном младенца прямо в кресле, откуда я «магическим» образом к утру перемещаюсь в кровать к бабушке. Только потом я своим маленьким мозгом пойму и рассекречу этот фокус, но буду продолжать вновь и вновь засыпать в каких-то странных местах, лишь бы не отправляться в кровать своим ходом.