Руссиш кляссик русской итальянке

     Передонов обнаружил записку на крыльце гимназии. Кто - то предусмотрительный накрыл ее от ветра алюминиевым портсигаром с небрежно выцарапанным раскаленной иглой драконом, такие портсигары имели обычно хождение среди демобилизованных с Маньжчурского фронта патриотов, заполняющих унылое существование местных самостийников, привычно жующих давно протухшее дерьмо актуальности по трактирам и завалинкам покосившихся сельских изб, так как высокоразвитая цивилизация Российской империи не предусматривала пока  " Тилиграма " и прочей х...ты, целиково забитой мудаками и говноедами. Учитель схватил портсигар, повертев, зашвырнул в терновый куст, внутри которого кто - то громко дышал, скорее всего, подумал Передонов, Милла Йовович и усатый диверсант Гиркин, самое им там место, сукам рваным. Пробираясь домой неспешной рысью, Передонов сумел избегнуть засохшей в калитке Грушиной, все так же тяжко шаманящей папиросным дымом, думая о записке. " Никак княгиня, узнала сучка, что имеется у меня ум с красотой, вот и призывает  ". Не выдержав, он метнулся в заросший резедой городской сад и развернул записку. " Приглашаю Вас нынче ночью на кладбище, что рядом с Солдатскими банями. Вся чужая Н. " Передонов вздрогнул и застонал. Он знал, что княгинины инициалы не содержат никакой  " Н ", она обычно подписывалась либо  " Ш ", либо  " М ", либо, редко и в крайних случаях проявления уважения к собеседнику,  " М. Ю. ", но эта самая загадочная  " Н " путала все на свете.
     - Нина ! - осенило Передонова и он сразу же почувствовал, как у него заболела голова. Вспомнилось неприятное.
     - Меня преследуют, - смешно гнусел мужик с покрашенным в зеленый носом. Его приятель, с носом красным, щерился и кричал, что голова болит. Они перемежали бессмысленные слова  " ой, бля ", а в самом конце кто - то мыл яйца, что ужасало особо.
    - На хрен, - решил Передонов, комкая явно любовную записочку, - размениваться на Нин. Меня сама княгиня возможно любит, Грушина завлекает, Варвара с ума сводит, Володин даже, ничтожество такое, стремится подменить собой.
    Он тихо засмеялся, настороженно оглядываясь. Расстегнул форменную рубашку и недолго полюбовался намалеванными чернилами крестами, испещрившими худое тело с ног до головы.      
    - Хрен теперь подменишь, - торжествовал Передонов, не видя, как из кустов выползла, гибко виляя подвижным хребтом, недотыкомка. Ухмыльнулась и пустилась в пляс, томя припляской зыбкой в стремительно сгущающихся сумерках.
    - Изыди, - стонал учитель, не в силах устоять перед чарами мелкого беса. Ноги сами собой пустились в дрожь, руки раскинулись и скоро танцевал Передонов, смеша таившихся в кустах гимназистов.
    - Ишь, - сипел Кучарян, затягиваясь папиросой, - крутит ногами - то.
    - Не отвлекайся, - бил его кулаком по вихрастой голове сын бакинского купца Сунидзе, - соси, да ?
    Кучарян сосал, а Сунидзе, закатывая маслянистые глаза, больше всего хотел был не грузином, кем являлся генетически, а иранским азербайджанцем. Кем хотел быть Передонов - известно. Он хотел быть уважаемым человеком, кем становился в России абсолютно любой, кому сочувствующая княгиня оказала бы протекцию, вознеся с говенного Валдая на более высокие уровни сосаловки, не по - русски, ежели, то блаужоб.