Ангрен, город детства

Ангрен. Город, в котором я вырос
ОБ АНГРЕНЕ


«У Александра Исаевича тоже есть малая родина».


Н. Д. Солженицына – М. Князеву



Г. Ангрен Ташкентской обл. (Узбекистан), в котором я родился, находится в двух часах езды на автобусе от Ташкента. (Через час после Ташкента на автотрассе есть развилка на Чирчик.)  Ведет к нему из Ташкента и ж. д.

Находится Ангрен в горах Зап. Тянь-Шаня (Чаткальский хребет). С трех сторон Ангрен, и так находящийся на возвышении 800-900 м от уровня моря, окружен высокими и красивыми горами, покрытых снегом. Я всегда смотрел на них с балкона моей комнаты (квартира наша была на 4-м этаже). Далее от Ангрена в горы находятся городки Янгиабад и Дукент. В Дукент дорога карабкается в горы все выше и выше, мимо скал, покрытых черным и зеленым лишайником, и вдоль горной речки. Где-то дальше в горах находится большой Чаткальский биосферный заповедник, где водятся даже снежные барсы.

Классе в шестом я написал детское письмо – на английском – на о. Джерси Дж. Дарреллу с «призывом» посетить этот заповедник. Вряд ли он его читал. Но в 1984 г. Дж. Даррелл снял все же в Чаткальском заповеднике одну из серий своего фильма о природе СССР. С ним там был Н. Дроздов.

Город был основан где-то в 1946. Население ок. 100 тыс. Уголь. Золотообогатительная фабрика, каолин. Завод «Резинотезника», на котором в администрации работала и моя тетя Нелли (Голубко) (иногда она ездила в командировки в Москву). Когда после школы я работал год в типографии корректором, я сам вычитывал какие-то заводские инструкции, из которых я узнал, что там производились дирижабли (!) и чехлы для танков. Тогда это была «секретная» информация; сейчас от этой «оборонки» осталась только пыль.

Еще стоянка человека каменного века где-то в горах, о чем – экспозиция в городском краеведческом музее – с каменными орудиями, с реконструкцией знаменитого в ученых кругах «мальчика из Тешик-Таша», неандертальца. (В университете, в учебнике по археологии, я встретил упоминание стоянки в Тешик-Таше.)

Самое уникальное, помимо гор, в Ангрене была ее флора – заморская, привозная, субтропическая. Кто-то высадил там цветущие экзотические деревья. Там была черноморская альбиция (похожая на ленкоранскую акацию), сплошь усеянная розовыми пушистыми цветами. (Позже это же дерево упоминала в своих мемуарах шахбану Фарах Пехлеви – такие же усыпанные розовым деревья растут в Тегеране.) Росло там два вида мексиканских катальп – одна с белыми, другая с розоватыми цветами в мощных соцветиях-канделябрах. Они обильно источали медовый запах, и вокруг них все время вились пчелы. Были деревья сирийского гибискуса с сиреневыми и белыми цветами. «Бархатное дерево» из Северной Америки, чьи громадные сложные листья (длиной в полметра) становились ярко-красными осенью. (Научное имя этого дерева я так и не нашел.)

Было какое-то дерево из Восточной Азии (Китай) (кельрестерия) с невзрачными желтыми цветочками, которые превращались в яркие оранжевые «коробочки» из четырех «лепестков» с достаточно крупными, черными, круглыми – наподобие жемчужин –семенами. Была мексиканская юкка – «колючка» с высокими белоснежными соцветиями. (Юкк много на черноморском побережье, в Сухуми, например, где родилась моя мать и мой кузен. Они есть на фотографиях моей т. Нелли в молодости.) Повсюду, как принято в Средней Азии, благоухали розы, которые на зиму присыпали опилками.

Были в Ангрене и российский дуб, и вяз, и каштаны, и собственно среднеазиатские деревья – арча, джида (лох серебристый), тутовник, чинара. (В детстве я несколько раз лазил на тутовник собирать ягоды.)

(Читая американские мемуары шахбану Ирана Фарах, с которой у меня по интернету был общий знакомый на роялистском форуме – сын ювелира императора Хайле-Селасие, я обнаружил у нее признание, что деревья в ее детстве были ее друзьями: все те же чинары…)

В горах цвели эремурусы из Красной книги. В природе я их не встречал, но однажды увидел в городе у какой-то женщины в руках. Классе в шестом я напечатал об этом в городской газете первую заметку – о браконьерски срезанном цветке и об охране природы. (Эремурусы знает и В. Путин; знает он, что еще они встречаются и в Крыму.)

В детстве однажды мы поехали с редакцией газеты «Ангренской правды», где ответственным секретарем работала моя мать, в горы – мимо алых полей цветущих маков. Пока взрослые устраивали пикник, я отошел в горах к горной речушке и увидел там огненного удода, который, держа в клюве почти метровую змею, забивал ее о камень.

Видел я в реке плавающих по течению змей, у знакомых – фазанов; находил колючки пробежавшего ночью дикобраза, который имеет привычку ими стреляться. Из птиц повсюду были майны – индийские дрозды, живущие и в Афганистане, и в Гималаях (они, в частности, есть и на марках Бутана). На проводах вдоль дорог всегда сидели разноцветные стайки золотистых щурок (осоедок), встречались и зеленые (это разные виды). (В Африке живут тропические виды щурок.) В мае воздух наполняли просто полчища майских жуков, летали они густо даже на уровне 4-го этажа, и я их просто сбивал рукой. Ловил я и саранчу с «саблями» из брюха, рассматривая их крылья – красные или синие. Стрекозы тоже были разноцветными: синими, красными, зелеными.

***

Когда я был совсем маленьким, кузен Андрей принес мне щенка («кутенка», как он сказал), которого он нашел на улице. Ему мать – моя тетя – держать его не разрешила. Щенок был симпатичный, круглый, пушистый, рыжий. Это была самка, мы назвали ее почему-то Чарлей. Вырос щенок в небольшую (скорее среднюю) собачку, весьма симпатичную и такую же пушистую. «Манишка» у нее была белой, а сама вся рыжая. Потом я ее называл также Чапой. Прожила она у нас более 20 лет; мать ее перевозила с собой, когда покидала Узбекистан.

Собака была неглупой и забавной. Два раза она поймала мышей, прихлопнув их лапой. Одну придушенную мышь она принесла к моей кровати, когда я проснулся. Потом она забавно прыгала вокруг каких-нибудь объектов, припадая на лапы и выслушивая, кто там, видимо, бегает. В детстве я, конечно, посмотрел мульт про Каштанку, но наша собака учиться фокусам не хотела. Я не смог (да и не мог) научиться ее даже переворачиваться вокруг себя, лежа на ковре. Также она бегала на улице за бабочками, иногда подпрыгивая и пытаясь их поймать пастью. (Песцы могут подпрыгнуть за взлетевшей куропаткой на метр-два (!) и щелкнуть пастью, чтобы ее схватить на лету – но тут как повезет.)

***

Уроженцами Ташкентской области (и моими земляками, так сказать) являются также космонавт Джанибеков, киноактер Дмитрий Харатьян, Уполномоченный по правам человека при Президенте Элла Памфилова (Алмалык). По слухам, актер, игравший Ярослава Мудрого в одноименном фильме, был из Ангрена (я пока не проверял). Ну, и кто не знает, что Абдулов был из Ферганы. Харатьяна – что он из Узбекистана – уже обсуждали мои одноклассники еще в классе седьмом, в 1980-е.


***

В 7-м классе я по собственной инициативе пошел на городскую олимпиаду по биологии за 8-й класс, заняв 1-е место. Я занимал первые места в городе по биологии еще два года, первое на области (а затем третье место; на этот раз какой-то проверяющий узбек перепутал мою фамилию, назвав меня «Ниязовым», м. б., поэтому и дали меньшее место.) Готовился я по громадному американскому ученику биологии для колледжей, переведенному на русский. Рекомендовали меня на республиканскую олимпиаду, но я выбрал поехать на олимпиаду заочной биошколы (ЗБШ) при биофаке МГУ, где все оказалось намного сложнее.

С этой поездкой в Москву связан прелюбопытный сюжет. Дело в том, что в 8-м классе нас угнали на хлопок, как это всегда делалось в Средней Азии более 20 лет при коммунизме. Мне там очень не понравилось, и я написал возмущенное письмо в московскую передачу «До шестнадцати и старше». Писал, что нас принуждают. (Условия жизни на целый месяц были такими: в узбекском кишлаке освобождали от парт классы в школе автохтонного населения. В баню водили только 2 раза в месяц. Никакого душа или удобств. Все спали на раскладушках, а с утра – в поле. Норма – 40 кг чистого хлопка в день. Большинство школьников еле-еле собирали по 20.)

Ведущей передачи была какая-то девушка с короткой стрижкой. Ее знала вся страна. И она приехала из Москвы в Ангрен разбираться! Но я в этот момент был в Москве. В горкоме комсомола им порекомендовали один класс из другой школы из другого квартала (ок. к/т «Ангрен»), в которой учился до этого и мой кузен. Они-то и появились в телепередаче. Они говорили, как хорошо собирать хлопок! Один мальчик рапортовал: «Партия сказала надо, комсомол ответил есть». Это была весна 1987 года. Его фамилия, кажется, была Кузнецов (возможно, я ошибаюсь). А вот фамилию его одноклассницы я помню намного лучше: Дина Мурзина; она ходила как юная журналистка к моей матери в городскую газету. Потом тот «Кузнецов» встретил меня на улице, сказав: «Я тоже им написал. Ты не представляешь, что было [в горкоме комсомола]».

В Москве, будучи на олимпиаде в МГУ, я останавливался у моей тети (двоюродной) Иры (Ивановой). Работала она в институте Вишневского. В ее квартире на Ломоносовском проспекте (на пересечении с Мосфильмовской, где находились разные посольства) стояли энциклопедия «Гранат» за 1930-е, «Новый мир» за 1960-е, том сессии ВАСХНИЛ за 1948 г., что-то еще Лысенко и том Быкова по кардиологии, который был в 1940-е, как она мне сказал, «чем-то вроде Лысенко». Училась тетя Ира в мед. институте после войны, так у нее те книги и остались.

Ее мать Елена Дмитриевна была преподавателем рисования. После войны к ней в изостудию ходил мальчик Валерий Левенталь, который в 1970-80-е стал гл. художником Большого театра; был он художником и фильма-спектакля «Фигаро» с А. Мироновым. В 1950-е т. Ира приезжала к моей бабушке отдыхать в Сухуми, где они сфотографировались на т.н. «Медицинском пляже». В 1960-е т. Ира сфотографировалась с Юрией Гагариным (и главврачом), который был на каком-то обследовании в их институте. Эти фотографии с Гагариным в пижаме я помню у нас с самого детства. Есть они у меня и сейчас. Однажды я их отсканирую и помещу в интернете.

***

А жил тот «Кузнецов» в том же районе, что и моя тетя Нелли с сыном. Однажды классе в 10-м он встретил меня около ее дома и сказал удивительные слова о том, что «Дима Маликов – плохой человек». Что правда, то правда. И указывало это на то, что Дима Маликов бывал в нашем заброшенном в Азии городке. Однажды в Томске он мне сам рассказывал, что «жил» в Ангрене.

В редакции «Ангренской правды» я видел однажды московского актера А. Пороховщикова, он даже со мной немного поговорил. На афише к/т «Ангрен» я видел объявление о выступлении народной артистки Веры Алентовой. (Ее дочь Ю. Меньшова своровала в Ангрене у меня самокат.) Видел я в детстве в Ангрене и человека, который стал известен всей стране: Владимир Жириновский. Что там делали такие люди – очень интересный вопрос. Но все тайное однажды станет явным.

В 1997 г. я случайно встретил Жириновского на улице около ресторана «Прага». Он внимательно на меня посмотрел. Через 20 лет я узнал, что он меня знает, чему я был удивлен. Жириновский был жадным человеком. В «Комсомольской правде» всегда печатался призыв писать ему письма с просьбами  о помощи – и он каким-то обездоленным в чем-то помогал. Но мне он не хотел помогать (деньгам), хотя и болтал, что у меня «большой потенциал». Странный человек. Он унес с собой в могилу много тайн – в том числе криминальных – о советском времени, в том числе об Ангрене тех времен. Он знал много компромата на моих врагов.

***

Многие ангренцы выезжали работать в страны Африки и Азии. Одна из моих учительниц биологии была с мужем в Гвинее (я еще ее допытывал, будучи ребенком, в какой: Экваториальной или Биссау; она ответила – в просто Гвинее). У нее в квартире висели длинные большие стручки африканских деревьев (делоникс). Африкой она была недовольна, говорила, что когда она там была, там «все время стреляли».

Муж одной из знакомых моей матери был геологом в Мали. Ее квартиры была уставлена великолепными резными фигурами животных и туземок из красного и черного дерева. Куплены они были недорого – за 10-20 франков каждая.

Отец моего одноклассника Игоря участвовал в строительстве какого-то завода в Иране. У них были чеки Внешторга. Игорь подарил мне в 6-м классе шахскую монету с гордым персидским львом с саблей в лапах. Через много лет ее кто-то у меня украл.

Классе в 6-м тетя Нелли взяла меня в Москву. Была зима. Она ездила отвозить какие-то бумаги кому-то в управление или министерство. Я с ней сходил к какому-то «ответственному» москвичу на квартиру; т. Нелли подарила ему дыни. На меня произвело впечатление, что в его квартире были какие-то африканские маски и скульптуры.

С детства я собирал марки. Повсюду в киосках «Союзпечати» - по всей стране – всегда продавали какие-то наборы. Даже у нас – в маленьком узбекском городке – можно было купить марки, правда, выбор был ограничен: СССР, Куба, Вьетнам, даже Мадагаскар. Собирал я флору-фауну (спорт меня не интересовал), немного живописи. В Ташкенте я купил серию цветов Никарагуа, и был этим очень доволен. А вот в Москве было все. Тетя купила мне аж за 3 рубля (метро-то было 5 копеек, а хлеб – копеек 20) серию Либерии 1972 г. «Бабочки» - такие крупные, яркие, тропические. Потом – всю жизнь – я не раз покупал себе марки: и Белиз, и Африку, и многое другое. Однажды на развале я достал марку с шахом Персии (Мохаммедом) (розовую). Оказалось, что такая марка (гашеная) стоит 15 долларов, а чистая вообще 70!

Из-за марок географию я знал всегда хорошо. Каждую страну и пр. и пр.

В детстве мне нравилось листать книгу академика М. Крепса о путешествиях в Индийском и Тихом океанах корабля «Мстислав Келдыш». Келдыш был важным академиком, президентом АН СССР – он занимался и космосом, и авиацией. Мстиславом был также художник Добужинский (ему также посвящено одно стихотворение Набокова). Его работой является также обложка нью-йоркского «Нового журнала», основанного Марком Алдановым и Цетлиным. Неисповедимы пути Господни: с «Новым журналом» я потом познакомился.

***

Первой книгой, которую я прочитал в детстве (2-й класс), была книжка Дж. Даррелла из школьной библиотеки «Под пологом пьяного леса». Сначала мне было скучно, но потом я втянулся. (Я прочитал в детстве большинство его книг.) Потом я брал «Пещерный огонь» и Гаргантюа. В 5-6 классе я прочитал «Трех мушкетеров» (потом был и фильм – как раз того времени), «Двадцать лет спустя». Из Ж. Верна я достал только «Пятнадцатилетнего капитана» и роман о Паганеле. Большое впечатление на меня произвел «Таинственный остров». (Кстати, Варгас Льоса, о котором я написал, тоже вышел «из Жюль Верна».) В дополнение я посмотрел новый фильм «Капитан Немо» и западный мультфильм (в Москве, в «Баррикадах», когда меня снова возили в столицу) «Восемьдесят дней вокруг света».

Конечно, я прочел Гулливера, Крузо, всех Урфинов Джусов, основные романа Г. Уэллса,  «Тайну двух океанов» Адамова (роман сталинского времени, там встречается словосочетание «враг народа»), инженера Гарина. Кузен дал мне «Затерянный мир», который я читал не раз. Прочел рассказы о Ш. Холмсе и посмотрел все фильмы с Ливановым. («Собака Баскервилей», которая появилась классе в 6-м, была одним из лучших.) Музыка из фильма мне очень нравилась. + Конечно, Ильф-Петров. (Одна из одноклассниц – Лиля Джафарова, потом она поступила на англ. в Ташкентский университет и вышла замуж за американца-мусульманина и уехала, классе в 7-м одолела «Анну Каренину». Классная ее за это при всех отругала. Видимо, считалось неприлично «такое» читать так рано.)

В детстве я собирал много книг по природе и биологии. Мать мне всегда давала на них деньги. Были хорошие иллюстрированные книги издательства «Мир» о природе – их было достать труднее всего.

В детской городской библиотеке я прочел (в 5-м классе) интереснейшую книгу Плавильщикова по истории биологии, книгу по истории астрономии (Джордано Бруно и пр.). «Незнайка на Луне» впечатлила меня лунным капитализмом – что соль к каше можно продавать и на этом можно разбогатеть.

Из других серьезных книг я читал (и имел) «Рассказы о минералах» акад. Ферсмана. Позже, в Томске, старые уроженцы Екатеринбурга рассказали мне, что Ферсман был «плохим человеком», т. к. он обманывал уральских старателей при скупке камней или что-то в этом роде. Читал я и специфические книги – Уоллеса о Борнео, Н. Дроздова об экосистемах Австралии, был у меня Дарвин, «Путешествие в Россию» Т. Готье, Милослав Стингл, Астрономическая энциклопедия и звездный атлас с гравюрами.

Классе в 6-м все прилипли к телевизору из-за «Девочки из будущего». Фильм хороший, хоть и про «коммунизм». За все годы детства я посмотрел кучу сериалов - начиная с узбекского «Хамзы» до классических «Семнадцати мгновений весны» + «Анна Павлова», «Ломоносов», «Моцарт», «Вольтер», «Верди», «Бах», «Россия молодая», «Клим Самгин», «Тени исчезают в полдень» (кулаки + пособники нацистов: советская идеология), «ТАСС уполномочен заявить», «Гос. граница», «Победа», про Якова Кротова по Ю. Семенову, «Павлов», «Спрут», немного «Изауру», «Цыгана», частями «Знаменского-Томина-Кибрит», «Электроника» и пр. Конечно, запомнились «Мюнхгаузен» и «Формула любви», а также «Чародеи» (я, наверное, как и все, удивился, что там пела Лариса Долина). Конечно, я смотрел Гайдая, Миронова (в т.ч. «Блондинку за углом»). Смотрели мы дома Любовь Орлову – «Весну» я до сих пор почему-то пересматриваю (консультантом там был акад. Капица, чьи сложные задачи по физике я видел в ж-ле «Природа»), «Трилогию о Максиме», «Шербурские зонтики» (Денев осталась в моем сердце навеки – вплоть до «Индокитая», «Востока-Запада» и др. новых фильмов).

В летнем кинотеатре мы смотрели редакцией «Нечистую силу» про Распутина. В школе нас водили на жуткий фильм про войну «Иди и смотри» Э. Климова. Мой одноклассник Игорь (тот, кто несколько лет назад подарил шахскую монету) был одет в джинсы и серебристую ветровку. Директор дома культуры, где был показ, говорила вступительное слово про советский «патриотизм», а потом обрушилась на Игоря чуть ли как не на предателя родины, потому что он был одет чересчур не «по-нашенски» (джинсы ведь, серебристость Внешторга). Это было нехорошо.

Из множества фильмов в кинотеатрах я видел «Путешествия Синдбада» (в детском саде; меня напугал многорукий человек – бог Шива), «Вождей Атлантиды» «Ангар 18», «Через тернии к звездам», «Забытую мелодию для флейты», «Женщину, которая поет», «Чучело», комедии с Фюнесом и Ришаром, что-то про апачей, несколько индийских фильмов (узбеки там устраивали на эти фильмы столпотворение) включая «Месть и закон» и «Зиту-Гиту», «Планету обезьян» (уже на видео). «Звездные войны» я смотрел уже на Аэлите по видео. 

В кинотеатре я также смотрел «Экипаж» и «Ларец Марии Медичи», который показался очень необычным. В 1997 г. я встретил Клару Лучко в магазинчике ок. «Русского пути», где я работал. Жила она в доме на Котельнической набережной.

Из передач я всегда смотрел «В мире животных», Сенкевича, «Очевидное-невероятное», «Международную панораму», «Кинопанораму», «Вокруг смеха», «Эрмитаж», иногда «Наш сад» + конечно, новогодний «Огонек». В перестройку был обязательный «Взгляд». В 1980, когда мне было 6 лет, в «Межд. панораме» я услышал про свержение шаха в Иране. Запомнил на всю жизнь, хотя не должен был – из-за малолетства. Наверное, это восточная специфика.

***

Со второго класса я зачем-то сам пошел в музыкальную школу: оттуда ходили, агитировали в обычных школах, я «купился». Я не знал, что это такое. Я даже убегал из муз. школы (у меня была скрипка: 7 лет). Я удивился, что маэстро Спиваков тоже убегал из муз. школы: он рассказал по ТВ. Это тяжелый инструмент. Все стоя, пальцы по струнам. Несколько раз я падал в обмороки – не знаю почему.

Иногда у меня были четверки и даже пятерки по инструменту: веселый Гайдн и Моцарт. Муз. литература была всегда «5»; сольфеджио хуже всего. (Фамилии всех композиторов мне знакомы с детства – даже пресловутого Кабалевского, чей портрет висел в муз. школе.) Сестру отдали сразу на два инструмента - скрипку и «ф-но», как писалось в дневниках. Издевательство, если вдуматься, редкое. Не знаю, как она это перенесла.

Несколько раз нас водили выступать скрипичным ансамблем. Мой преподаватель Герасимова очень хорошо играла на скрипке; был у преподавателей и свой ансамбль. Среди преподавателей (все женщины) были еврейка и татарка. Нередко около муз. школы я слышал, как играл преподаватель трубы – громко, вырываясь звуком на улицу.

Немного я ходил и в хор, только потом меня почему-то освободили от посещений – может, и зря. Особенно мне нравилось петь «Крылатые качели». Потом в автобусах с одноклассницами я пел Пугачеву – «Паромщик», «Айсберг». В школе на уроках пения мы пели «Мэри Поппинс» и военные песни.

Из музыки я с малолетства (6-8 лет) слушал у тети музыку кузена: Абба, Аманда Лир, Чингисхан, Бони М, «Лето как лето». Потом я сам слушал у себя концерты Баха, «Сказки венского леса», Поля Мориа, Спейс и пр. Много покупал пластинок в старших классах – от классики до эстрады (последнего больше). Помимо Пугачевой и Высоцкого, Аквариум, Браво, Битлз (потом я его как-то разлюбил) и т.д.

***

В старших классах я зачитывался фантастикой. В конце 1980-х были напечатаны такие произведения Стругацких как «Улитка на склоне», «Сказка о дружбе» (в «Смене») и «Град обреченный» в «Юности».

Работая в типографии, я взял отпуск за свой счет и поехал в Свердловск на «Аэлиту». Там я взял автограф у «живого» Кира Булычева и слушал выступление космонавта Гречко, которого очень уважаю. Кто-то из друзей-«фантастов» прислал мне автограф А. Стругацкого на карточке, а также его фотографию. Это у меня потом тоже украли.

Моя учительница литературы Юлия Федоровна Шойхет (которая, кстати, сказала мне, что в молодости испортила себе здоровье из-за хлопка) давала читать мне самиздат: «Собачье сердце» Булгакова, «Двадцать писем к другу» С. Аллилуевой, «Гадкие лебеди» Стругацких, а также мемуары Эренбурга «Люди, годы, жизнь». (По совпадению, фамилия мамы И. Кобзона тоже Шойхет. Фамилия означает профессию тех, кто осуществляет у евреев «кошерный забой скота».)

В старших классах я выписывал много журналов: Знание – сила, Химия и жизнь, Наука и жизнь, Наука и религия, Новый мир, Иностранная литература, Юность, Октябрь, Знамя, Москва, Нева, Звезда, Филателия СССР, Человек и природа, Природа, Даугава, Аврору, даже рижскую газету «Советская молодежь». Именно тогда начали много печатать о сталинском периоде. Прочитал я и все Роя Медведева, Гинзбург, Ларину-Бухарину и даже мемуары Камила Икрамова в «Знамени» (об отце – секретаре узбекской компартии). Благодаря этим «сталинским» мемуарам я без труда поступил на истфак Томского университета, написав на «5» письменный экзамен по истории о сталинизме (у меня была медаль; больше я экзаменов не сдавал).

Из других произведений я проглотил «ЧП районного масштаба» и «Сто дней до приказа» Юрия Полякова (эти повести были прорывом в нашей литературе), Чонкина, «Остров Крым» Аксенова, Хаксли, Оруэлла, «В круге первом», «Белые одежды», «Зубр», много Пикуля и др.

Я часто школьником ходил в городскую библиотеку, читал журналы «Техника – молодежи» и т. д. Брал тот же «Новый мир» с «Зубром» домой. Я знал всех библиотекарш: Наташу, Марину (фамилии не помню). Начальницей была некая дама – Татьяна Королькова. Тогда я не знал ее фамилию, хотя она упоминалась ее «подчиненными». Одну библиотекаршу – Вику – она выжила с работы…

После школы я решил устроиться на работу в библиотеку, даже полдня просидел за стойкой. Но вышла «неувязочка» - Королькова наотрез отказывалась делать мне запись в трудовой книжке, что незаконно. Вышел разговор с моей матерью, но Королькова стояла на своем. Почему??

Потом она мне высказала: «Мне Ваша газета нипочем… (Типа, мне плевать, что твоя мать из газеты.) Вашего редактора вообще УБИЛИ». Об убийстве она говорила мне со СМЕХОМ. Никто в городе НЕ ЗНАЛ, что А. Кузмицкого убили (распространялась легенда, что он с семьей «уехал».) А вот Королькова ЗНАЛА, что он именно убит, и рассказывала об этом СО СМЕХОМ.

Это еще не все. Королькова высказала мне, что у меня «плохая тетя». Тогда я не обратил внимания на ее слова. Но теперь я задумался, а откуда она ВООБЩЕ знает мою тетю, и почему она ей «плохая». Если кто и плохая женщина, то это Королькова. Позже я узнал о ней много криминальных фактов. Королькова должна с такой биографией, как у нее, прохлаждаться на зоне. Надеюсь, в будущем она именно там и окажется.

Королькова – эпизодический персонаж из моей молодости. Я и забыл ее напрочь на всю жизнь. Но в 1997 г. в Доме русского зарубежья я познакомился с некоей Корольковой. Я не подозревал, кто это такая – до того я ее не помнил. После увольнения в 1998 г. я ее не встречал вообще, пока в 2014 г. не зашел в ДРЗ. Королькова мне угрожала «вызвать милицию или медицинских работников». Во как, как говаривал простоватый Александр Исаевич в аналогичных случаях. Королькова хотела, чтобы я ушел с ее глаз долой.
Потом я ее ВСПОМНИЛ, вспомнил, где я ее встречал, ее разговоры. И ужаснулся. Эта мерзавка – уголовница – пробралась в доверие к Солженицыным, которые запросто вышвыривают честных людей вроде меня на улицу, но содержат 30 лет Королькову, платят ей больше, чем мне (хотя какой она «специалист»??? обычный совок, воровка).

Все же жизнь устроена несправедливо у Солженицыных. Никто даже не смеет пикнуть в прессе о том, что у Натальи Дмитриевне творится в голове и в офисе. Уверен, со временем все тайное станет явным. Наталья Дмитриевна должна ответить перед обществом за свою дружбу с уголовницей Корольковой.


***

Классе в 6-м именно Шойхет сказал нам на уроке, что в город приезжает Рашидов. Если мы увидим машину с ним, бегите быстрее: это плохой человек. Как ни странно, когда я в другой день шел из школы, пересекая главную улицу города, я увидел черную машину, из которой выходил, как мне показалось, именно Рашидов. Я побежал наутек от этого места.

В 1989 г. в типографии все читали статью в «Литгазете» об «узбекском деле» Гдляна. Не сказать, что все «стояли на ушах» от этого, но многие дивились (и весьма эмоционально), что подобное напечатано.


***

В городской картиной галерее периодически происходили выставки живописи, привезенной из Ташкента. Там я смотрел каких-то фламандцев (!) и пр. Все подобные картины в ташкентских музеях были из собрания вел. кн. Н. Искандера, которого Романовы сослали в Ташкент. В Туркестане он занимался хлопком, имел фабрики, орошал поля. Сейчас о нем появилась книга принца Майкла Греческого. Дочь Искандера Наталья Андросова-Искандер в1940-е выступала в Ташкенте  цирке на мотоцикле. В 1991 г., когда я познакомился с Ю. Кашкаровым из Нью-Йорка, его мать (русская; «мама Лиза», как он ее называл) рассказывала мне, что была в эвакуации (с маленьким сыном) в Ташкенте, и вспоминала Андросову, что та была «молодой» и «циркачкой». Как я понял, она была с ней знакома.

Сестрой того Искандера была королева Ольга Греческая, прабабушка принца Чарльза. С принцем Чарльзом был знаком Аркадий Небольсин из Нью-Йорка, знакомый И. Чиннова, Кашкарова и др. новожурнальцев. С Небольсиным я познакомился в гостинице «Россия», которую уже снесли, в августе 1991 г. – во время 1-го Конгресса соотечественников и переворота ГКЧП.

В эвакуации в Ташкенте был и «Мосфильм» – Эйзенштейн, Раневская, Трауберги, а также Алексей Толстой, автор «инженера Гарина».

***

В школу (№ 20) меня почему-то отдали в 6 лет, в 1978 г. Моими классными руководителями там были Л. Беднягина и Чеботарева. В 5 классе я перешел в другую школу - № 24, которую я и закончил в 1988 г. с серебряной медалью. Классным руководителем была математик Кира Степановна Зубарева, болгарка (она несколько раз ездила в Болгарию). Учителем биологии – Мария Афанасьевна Полякова, учителем химии – Надеина. Преподаватель НВП также были и учителем географии.

На одном из классных часов, которые, конечно, заставляли проводить в целях «идеологического воспитания», Зубарева зачитывала что-то из статьи в журнале «Коммунист» о тлетворной передаче с Би-Би-Си «Севаоборот». Так – в классе 6-м – я запомнил фамилию Севы Новгородцева. Конечно, никаких «идеологических» претензий у меня к моей учительнице нет – времена такие. Кира Степановна – хороший человек – немало мне помогла с математикой в детстве. Я немного участвовал и в ее классных конкурсах по математике, решив однажды заодно «лишнюю» задачу (она показалась мне легче) из журнала «Квант» - на комбинаторику, со спичками. Мне поставили «5», но балл в результаты конкурса не внесли.


***

В школе нас часто возили на автобусах в Ташкент. То в театр, то в цирк. Рядом с цирком был биологический музей, куда я несколько раз бегал. Там я запомнил двухголового теленка. Был я и ташкентском кукольном театре – там я смотрел «Рики-Тики-Тави». Был в картинной галерее, в краеведческом музее (в особняке со львами – наверное, бывший губернаторский дворец). Водили нас и в т. н. музей Ленина, который отгрохал Рашидов. Это было огромное современное строение кубической формы. Ленин в Туркестане никогда не был, но идеология, видимо, обязывала. Были в музее и ботинки Ленина под стеклом: специально привезли.

Особо выделялся в Ташкенте помпезный концертный зал – с громадными хрустальными люстрами, с занавесом из золотой парчи. Это тоже было рашидовское детище. Там я был на концерте А. Пугачевой (в первом отделении были ее друзья), а после школы – на концерте «Браво» с Ж. Агузаровой. Они как раз прогремели на всю страну.

Классе в 7-м нас с классом возили в Самарканд. Автобус ехал 8 часов. Жили мы в пригороде, но даже там вечером были слышны завывания муэдзинов. В очень солнечный день мы посмотрели площадь Регистан с тремя мечетями с яркими изразцами. На них, в частности, были изображены и тигры. (Туранский тигр в Узбекистане давно истреблен.) Говорят, в Самарканде есть старый дуб, у которого отдыхал сам Александр Македонский. Его я не видел.

А про самого Македонского я, конечно, в детстве знал. У нас с сестрой были по большому тому т. н. «Узбекских народных сказок». В нем нередко встречалось имя «Искендер Зулькарнейн» - Александр Двурогий (у Македонского шлем был с рожками). Позже я понял, что эти народные сказки по большему счету были переложением «Тысячи и одной ночи». Так что пэри, дэвы, халифы присутствовали в моем воображении с детства. (Ручаюсь, не всякий русский, воспитанный исключительно на колобке и куре-рябе, знает, кто это такие.) Кстати, была в тех сказках потрясающая история – о том, как мужу попалась нехорошая жена, от которой он начал чахнуть. Ему посоветовали накормить ее пересоленным пловом и посмотреть, что будет ночью. Ночью выяснилось, что в «жену» превратилась змея, которая уползла утолять жажду от пересоленной пищи к бассейну. Она-то и забирала его силы.
 
***

ПОЕЗДКА В СУХУМИ

В 1980 г., год Московской олимпиады, за месяц до нее, мать повезла меня и мою младшую сестру Ольгу в город своего детства – Сухуми. Я только что закончил второй класс, а моя сестра – первый.

Было море, были пальмы. Повсюду цвели магнолии, олеандры. За городом – мандариновые рощи и плантации мимоз (но они отцветают после 8 марта). Белые колонны на набережной. Кто видел фильм по Ф. Искендеру «Маленький гигант большого секса» с Г. Хазановым, тот увидит эти колонны. (Был еще один хороший фильм про Сухуми – «криминальная драма» с В. Гафтом, А. Самохиной и Б. Щербаковым.)

Мать показала мне на одной из улиц инжировое дерево, которое росло и в 1950-е. На одном из пляжей она мне показала и эвкалиптовую рощу с отслаивающейся как бумага корой: та роща была еще в 1940-е. Деревья были высоченные.

Но самое главное в Сухуми – это Ботанический сад. Когда мы туда пошли, в Сухуми прилетела уже и т. Нелли (которая периодически туда приезжала в отпуск). Когда мы прошли через бамбуковую рощу, я наткнулся на стену. За стеной виднелся желтый особняк в несколько этажей. Тетя мне сказала: «Славочка, туда смотреть нельзя». – «Почему?» - удивился я. – «[Там] Сталин…» - был ее ответ, который я тогда не совсем понял. На вопросы, кто это такой, мне отвечать не стали. Только через много лет я узнал, что в Ботаническом саду была одна из 6-7 дач Сталина. К ужасному в связи с Сухуми относится и то, что если ехать от города в горы, то можно попасть в Менгрелию и в родную деревню Берии. В 21 в. по ТВ показали оттуда сюжет; в нем сняли и живую еще племянницу Берии.

Из этнических парадоксов: грузины не любят абхазцев (война за независимость Абхазии была не случайна), а те – в свою очередь – презирают еще более малый народ – менгрелов, представителем которого и был Берия. (Окончания фамилий на -ия, -иа, насколько я помню, указывается на менгрелов: Жордания, Гулиа.) Абхазия выпускает свои марки, которые считаются «непризнанными», о чем сообщает UPU. (Будет лишним говорить, что именно такие непризнанные марки надо собирать чуть ли не в первую очередь; достать их можно далеко не всегда.)

Сфотографировали меня я в Сухуми около статуи Шоты Руставели в парке у Драм. театра. Театр помещается недалеко от моря, крепкое красивое здание, которое, сдается мне, функционировало еще при Сталине, с фонтанами и пальмами. Бабушка жила, как я понял, в не очень благоустроенном доме, что-то вроде полубарака, может быть, но специфическом для курортного города: этот розовый дом надо было просто видеть. Потом – в 1960-е – ей повезло. Один бывший актер сухумского драмтеатра, грузин, захотел вернуться к старости в родной город: так произошел обмен. Бабушка переехала с дочерьми в квартиру в Кирове, а актер-грузин из Кирова – в полубарачные комнаты в Сухуми. (В 1960-е бабушка отдыхала в доме отдыха не где-нибудь, а в Барвихе; на фотографии (зимней) все женщины и старухи (около 50) были в одинаковых зимних платках: советское обычное однообразие. Что такое ныне Барвиха – все знают.)

Моя бабушка приехала в Сухуми где-то в конце 1920-х с матерью. Прабабка моя – Варвара Дворнова (есть такая святая Варвара/Барбара; ее особенно помнят католики) – вроде бы занималась перепродажей соли; может быть она была «мешочницей» (как и Есенин когда-то), точно не знаю. Приехали они вроде из Московской области – в моем детстве звучало название города Ногинск (прежний Богородск). Там у нашей семьи был свой двухэтажный дом – в нэп внизу была устроена харчевня. Один из братьев моей бабки поскользнулся зимой у крыльца и трагически погиб. Как бы то ни было, родственники в Москве у нас есть. Т. Нелли бабушка родила в Иваново в 1938 г. Мужем ее был военный-связист (украинец; а так мы все – русские; в нашей семье ни у кого нет темного пигмента в глазах: серые и серо-голубые глаза), который затем прошел и войну, вернувшись с нее. У меня есть довоенные фотографии с дедом на лыжах. Вряд ли это с Финской войны, но где такие «учения» могли проходить – мне уже не узнать. Мать родилась в Сухуми после войны – в 1946 г., когда дед вернулся уже с фронта, причем с Орденом Боевого Красного Знамени.

У меня есть фотографии детсада с моей матерью самого конца 1940-х-начала 1950-х. Удивительно, один ребенок на них одет в какую-то полосатую одежду, похожую на одеяние узника нацистских лагерей: кто ему сшил и из чего такой «наряд» в нищей послевоенной стране? Ходила моя мать в школу в 1950-е; у нее была грамота, на которой еще изображен Сталин. Ее тоже кто-то у нас украл.

Бабушка работала до войны и после войны на разных работах: на шоколадной и табачной фабриках, в порту вахтером, кухаркой в детском саду. Была она и домработницей у чьей-то жены. У нас была фотография ее «хозяйки» где-то в Германии – на фоне немецких вывесок. В Сухуми у работодательницы бабушки был двухэтажный дом. Сохранилась у меня и странная открытка 1920-х из Польши – с ятями и со стертым поздравлением с Рождеством; кто-то ее прислал моим предкам. Марка была вырезана. Бабушка хорошо шила, поэтому ее старшая дочь Нелли всегда была модно одета: красивые платья, хорошее пальто. Моя мать – младшая сестра – обижалась всю жизнь: «Все Нелли».

Хотя бабушка была нищей (нужно ли объяснять особенности советского – сталинского – общества 1930-50-х? нищими были все, кроме номенклатуры и Сталинских лауреатов), она откуда-то знала, что дочерям надо дать ВЫСШЕЕ образование. (У бабушки, кстати, были облигации сталинских или хрущевских займов – вплоть до 1980-х. Моя бабушка в старости читала книги, в частности, Василия Яна. Когда она умерла в 1984-м, ее отпели старухи прямо у нас на квартире: церквей в Ангрене быть и не могло, т. к. это советский городок.) Т. Нелли в 1950-е закончила Строительный институт в Сухуми, а моя мать – филфак Казанского университета в 1960-е. Тетя в молодости имела друзей – таких же хорошо, со вкусом одетых девушек и юношей. Наверное, их всех можно было бы отнести к «стилягам»: появились они именно в 1950-е. Но клетчатых пиджаков у ее друзей на фотографиях нет, чулки у девушек, конечно же, были, но они все вряд ли тогда слушали американский джаз – причем чуть ли не в «родном» городе Сталина и Берии. Мать же мне рассказывала про Казань, что она с подругами видела там Василия Сталина. Умер, насколько я помню, он именно в Казани чуть ли не на скамейке. Вот такая «городская легенда».

Мать мне рассказывала, что в детстве нашла на берегу моря античную монету. Эллинская колония Понт Эвксинский находится сейчас под водой. В музее находятся поднятые оттуда амфоры и знаменитая мраморная стела. В этнографическом музее была экспозиция про абхазскую деревню с соответствующими манекенами. Под потолком у них висят специальные круглые плетеные корзины, в которых держат сыр. Сыр добавляют к т. н. мамалыге – каше из кукурузной муки. Есть ее я в детстве не смог. Забавно, кукуруза – из Америки, но абхазские крестьяне успели дать свое название каше из кукурузной муки. Будет лишним напоминать, что Колхида Гомера – это и есть Абхазия.

В один из дней нас подняли в 6 утра. Мы отправились на катере в долгое морское путешествие, посетив Гагры, Пицунду, Новый Афон. За нами прыгала стая дельфинов; говорят, это к счастью. После обеда мы прибыли в Сочи, откуда потом долго ехали по горной Военно-Грузинской дороге обратно в Сухум. В Гаграх в музее хранятся золотые изделия и маска древних грузинских царей. Спускались мы и в сталактитовую пещеру; в одном из парков с водоемами плавало много птиц, в т. ч. черные лебеди. В Новом Афоне я видел монастырь со сброшенными, естественно, крестами, который был превращен в подобие жилого дома – довольно заброшенный, для совершенно небогатых людей (грузин).

В Сухуми мы однажды попали под ливень; спрятались мы под крышей какого-то ресторана, в котором когда в молодости от дождя спряталась мать. После бури на берег выбросило много водорослей, ракушки (с моллюсками внутри, которых я не смог выковырять; на следующий день от них запахло; мне сказали, что якобы ракушки надо класть у огня, и моллюски «выползают» оттуда сами – с трудом верится), морские коньки (!), рыбы-иглы (!), какие-то рачки.

В порту на меня произвел впечатление вид громадного корабля, из которого выгружались машины. В Сухуми я «научился» плавать: я далеко зашел в море и вдруг почувствовал, что под ногами нет дна. Я фактически начал тонуть. От страха я начал барахтаться и через какой-то миг почувствовал под ногами землю. Потом – в Ангрене – я ходил в бассейн, плавал в запрудах. В Греции я с удовольствием купался в абсолютном лазурном по цвету море, заплывая куда угодно.

В Сухуми мы также посетили обезьяний питомник. Также там есть остатки крепости некоего царя Баграта III (сравни: Багратиды), где я немного полазил.

У прабабки моей было около 7 детей. Кто они – не знаю. Знаю, что кузина моей матери была доктором химических наук в Туле.

Ногинск (Богородск) я однажды посетил. Это примечательный город. До революции там была дворянская управа, поместье Бобринских; предки деятеля Дворянского собрания в Москве, куда я звонил, Сапожков – тоже из Богородска. В этом городе также жил Борис Пильняк (я видел дом с мемориальной доской), а также родился патриарх Пимен.