ещё одна не такая сказка

— Яга, спасай! — Горыныч приземлился на крышу избушки, и просунул все три головы в оконце, от чего и сама изба и хозяйка сели от неожиданности. Только избушка протянула ножки на мшистом пригорке, а старушка мимо стула, хорошо хоть котелок с отваром на себя не опрокинула.
— Ах ты птеродактиль плюшевый, опилками набитый, чего пугаешь? Чуть не померла! Чай не девочка такие стрессы переживать! — Яга, скрипя коленками, кое как поднялась, отряхнулась, перемешала большой ложкой варево, хотела было этой же ложкой тюкнуть по лбу любопытствующего змея, да передумала, — говори, чего пожаловал? И слезь с избушки, тоже мне аэродром нашёл.
— Не ругайся, — Горыныч спрыгнул с крыши, ударился о землю, уменьшился в размерах и зашёл в горницу, — беда у нас! Давай, доставай своё блюдечко, запускай яблочко, сама всё увидишь!
— Ну, если опять по какой ерунде, побеспокоил, то держись! Не посмотрю, что ты друг мне старинный, что лично тебя вырастила, птичьим молоком вскормила, съем! Вот как пить дать, закатаю в пирог и сожру!

Катится по тарелочке наливное яблочко, города да страны показывает, что есть что было, только что будет дымкой затянуто, да Яге с Горынычем это не интересно.
— Ты давай не шустри! — разворачивает яблочко в другую сторону Яга, — ишь по каналам прыгает, — ты тридевятое яви, что там делается! И подробнее, покрупнее показывай!

Закрутилось яблочко, завертелось, словно круги по воде разошлась рябь по донышку, открылось площадь полная людей. Идут, кричат, руками машут:
— Сжечь нечестивца! — плюются слюной одни.
— Долой безбожника! — тут же подхватывают другие.
— Да он просто болен! — прорывается сквозь толпу человек в белом халате и шапочке, — отдайте его мне, я вылечу! У меня передовые технологии! Сто процентное улучшения состояния больных – они самостоятельно протягивают ноги!
— У кого есть зарядка? У меня меньше десяти процентов, я пропущу всё веселье! — бьётся в истерике блондиночка.

— Что это, Горыныч? — прошептала Яга.
— Новые реалии! — ответил змей, — видишь, они все в маленькие прямоугольники смотрят?
— Угу.
— Телефон называется. Это религия такая – смартфоновская, кто не соблюдает, того на принудительное лечение отправляют, а если не помогает, то жгут на костре!
— Это как ведьму что ли?
— Вот-вот! Только сильные духом могут противостоять тик-току, да сетям разным, а это грех, сильным-то быть. Только Ванька-то наш дурак обыкновенный! Решил эксперимент поставить, месяц уж как грешит, без телефона и интернета обходится! Сам в магазин ходит, продукты выбирает, готовит!
— А как по другому-то? — удивилась Яга.
— Как-как, вот так! На кнопочку нажимаешь, тебе в готовом виде всё домой привозят! Совсем ты Яга, в лесу своём от жизни отбилась! Смотри, доберутся до тебя свидетели одноклассников!
— Пущай, и не таких в печь сажала! — усмехнулась Яга. — Значит, говоришь, уже месяц как Иван сам справляется?
— Ага! Книжки читать начал! Бумажные! А на прошлой неделе в музей пошёл! В настоящий, не оцифрованный, пешком! Где это видано, чтобы современные человеки пешком ходили? Они в соседний дом на такси путешествуют!

— Что ж, затянула я с экспериментом-то, надо чаще и больше отлавливать людишек, — забурчала под нос Яга.
— Чего? — не понял Горыныч.
— Того! — недовольно хмыкнула Яга, — я уж лет пятьдесят как за этим слежу, вот только не думала, что моих подопечных за ведьм с колдунами принимать будут.
— Как это? — облокотился на хвост змей, выпуская струйки дыма из ноздрей.
— Пойдём, покажу!

Яга с Горынычем вышли из избы, погрозившей гостю костлявым пальцем, чтоб больше не пугал, и отправились по деревянному мостику, перекинутому через ручей в лес. Тут и там, на небольших полянках стояли терема с резными крышами, весёлые, румяные люди махали Яге руками и кланялись. Девки ягоды да грибы собирали, песни пели, хороводы водили, мужики рыбу ловили, сапоги тачали да в поле, что сразу за пролеском, рожь жали.

— Яга, что это? — протёр лапами глаза Горыныч.
— Перевоспитательный процесс. Некоторое время назад, стали ко мне старики приходить, говорить о странной болезни на внуков напавшей, мол делать ничего не хотят, только селфятся, да смайлики друг-дружке отправляют. Про традиции наши не помнят, шнурки самостоятельно завязать не могут. Вот я и стала похищать ребят, привожу сюда, отбираю всю эту технику и приучаю к работе на земле. Сказки наши, заветные сказываю. А как вижу, что всё, иммунитет у них вырабатывается, к этим новым религиям, обратно в мир выпускаю.
— Так это ты Ваньку так? — ахнул Горыныч, — что ж получается, из-за тебя, наш дурак в тридцать четвёртом поколении помереть должен?
— Ничего, он, как и прадед его ; непотопляемый! — ответила Яга, глядя в небо, — тут задачка посложнее нарисовалась, как человечество лечить? Уж больно ломаются часто, когда телефоны отбираешь.
— Яга, ты, давай Ваньку спасай! Про всех остальных после подумаешь! — нахмурился Горыныч, — я как ни как крёстный ему, обещал присматривать за мальцом, ежели что.

Огромная площадь была забита людьми и «умными» такси. Молодёжь, дети, старики, натыкаясь друг на друга, бродили словно шальная волна по морю, не видя ничего вокруг, уставясь в экраны телефонов. Если бы хоть кто-то поднял глаза, то увидел огромную, грубо сколоченную сцену с торчащими в разные стороны гвоздями, и едва передвигающего по ней ноги оборванного старикашку, уткнувшегося в видео трансляцию предстоящего действа.

Там, в искрящимся всеми цветами радуги экране, на центральной площади перед замком, стоял изящный постамент, изготовленный лучшими мастерами королевства, украшенный геральдическими лилиями, увенчанный огромным дисплеем, по которому демонстрировалась эпическая погоня за отступником, не признававшим веры в достижения человеческие, отрекшегося от поклонения телефонному богу.

Вот Ивана, прозванного бесконтактным, ведут по красной бархатной дорожке к постаменту, на котором его встречает седовласый поджарый старец в чёрной бархатной мантии, и задаёт отступнику вопросы покаяния, давая шанс сохранить жизнь. А юноша жалобно корчась, падает на колени, молит о пощаде, а заодно просит выдать самый большой телефон, с без лимитным интернетом. И радостные жители тридесятого обнимают друг друга, в бесконечном экстазе обретения нового адепта.

Никто из них не замечает, как рядом с ними возникла ступа с Ягой, собирающая людей. Как они озираются и кричат, закрывая лица ладонями, не понимая почему, то, на что они только что смотрели на экранах так сильно отличается от того, что они видят своими глазами.

Грязная, заплёванная площадь, заполненная серыми, давно не мытыми жителями города, что безумными глазами следят в эфире за красивыми мальчиками, что уводят сломленного Ивана в арку-радугу, а в реальности, Иван сидит на спине огромного, трёхголового чудища, поджигающего старый помост, с незамечающим ничего старым оборванцем, видящим себя на экране благородным, юморным, обаятельным, подтянутым мужчиной.

— Выпустите меня, — кричала блондинка, пытаясь выскочить из ступы.
— Сиди, поганка бледная, — хлопнула метлой ей по голове Яга.
— А-а-а-а-а, я говорил, говорил, что конец света близок! — вопил и драл волосы рыжий мужичок.
— Ага, фонарик телефона больше не подсвечивает! — усмехнулась Яга.
— Так, это глюк, мне всё кажется, это не по-настоящему — пытается держать себя в руках господин в белом халате и шапочке, — необходимо погуглить симптомы и подобрать лечение. Извините, вы не могли бы одолжить мне телефон? — обратился он к пареньку опутанному проводами от висевших на нём с десяток телефонов, и батареек.
— Самому не хватает! — буркнул тот, отчаянно защищая своё добро от метлы Яги, ловко счищающей с него всю технику.
— Ничего, ничего, скоро я вам устрою новую религию, — ворчала Яга, указывая Горынычу на интернет вышку, — пали её, проклятую! Ишь, зомбей мне тут понаделала. Ну, я тебе устрою явление духа русского…

И только ИИ наблюдая за партизанской деятельностью Яги через спутник, выясняла как на прямую подключиться к Кощею. Кроме него, остановить не верящую в прогресс интернет технологий великою мать было некому.