Ты бы пошёл с ним в разведку? Нет или да?

Командир разведывательного взвода капитан Хохлов вернулся в расположение подразделения хмурым и озабоченным. В штабе полка получили указание сверху в течение трёх суток провести разведку неприятеля и обязательно взять «языка» по чину не ниже унтер-офицера. Фрицы как-то подозрительно затихарились на участке обороны стрелковой дивизии, не проявляют активности, не замечено движение резервов и техники. Комдиву это стало подозрительным, и он решил, что нужно, помимо авиаразведки, получить необходимую информацию от пленного немца.

Капитан собрал всех разведчиков на лесной полянке, вдали «от случайных ушей», обрисовал ситуацию и предложил нам добровольно организовать три группы: наблюдения, прикрытия и захвата. С точки зрения единоначалия предложение командира о добровольном участии в предстоящих действиях могло показаться вопиющим нарушением дисциплины, но капитан предпочитал осознанное принятие решения подчинёнными. Может боец получил плохую весточку из дома, расстроился, а это, в свою очередь, потом скажется на его внимании, сосредоточенности или реакции на изменение обстановки. Может закрутило у солдата живот, а ему нужно в дозор, лежать неподвижно несколько часов, наблюдать за фрицами. Непорядок! Потому Хохлов и предлагал нам самим вызваться в разведку. Ребята, кто воевал продолжительное время, знали манеру командира и были готовы самостоятельно разобраться по группам.

Группу захвата Хохлов хотел увидеть первой. Вперёд вышел Сергей Померанцев, который на гражданке занимался бегом, прыжкам в длину, а зимой – лыжами. В армии он научился отменно стрелять из пистолета и метать нож. Обернувшись к строю, он посмотрел в начале на Миколу Панасенко, дюжего хлопца из-под Харькова, который славился своей силушкой, гнул разные железки на спор, но при этом был сообразительным и расторопным в бою. Тот чуть заметно кивнул чубатой головой и присоединился к командиру группы захвата. Я тоже не стал долго думать и вышел следом. У меня были свои счёты с фашистами. Капитан удовлетворительно оглядел сформированную группу и приказал нам готовиться к вылазке. Как говорят: «Боец к бойцу – быть победному концу!»

Двое суток группа наблюдения изучала передний край фрицев, фиксировала смену наблюдательных постов, поведение вражеских солдат и офицеров, распорядок их существования, время приёма пищи, промежутки между обходами проверяющих посты, а ночью – пуска осветительных ракет и время беспокоящего огня из стрелкового оружия, изучала рельеф переднего края, возможные укрытия, наличие минных полей и проволочных заграждений, рассчитывала привязку к местным ориентирам огня артиллерии и пулемётов для прикрытия отхода группы захвата и ещё много всяческих мелочей, которые помогут выжить в различных обстоятельствах.

Вскоре подошло и наше время, после сытного обеда командир распорядился нашей группе выдвинуться «на передок» вместе с наблюдателями, которые обстоятельно рассказали нам об увиденном и услышанном в стане врага. Нашей основной задачей было всё запомнить, мысленно пройти предстоящим маршрутом: сначала визуально, а, затем, закрыв глаза (на захват пойдём ночью). Сергей, старший в группе, заставил меня и Миколу несколько раз повторить, отвернувшись от переднего края, расположение видимых ориентиров и позиций фрицев. Только после того, как он удостоверился, что мы можем уверенно описать весь маршрут, мы проследовали в тыл. Быстро распределив очерёдность и порядок действий при захвате (мы усиленно тренировались эти два дня, перепахав животами не одну сотню метров, бесшумно снимая часовых, отрабатывая приёмы рукопашного боя и метания ножей), Сергей приказал нам отдыхать перед ночной вылазкой. Уговаривать ни меня, ни Миколу не пришлось. Сон в нашей суровой жизни стал одним из пределов мечтаний (два других: еда и курево нам уже достались). Проскользнув в землянку, мы быстро скинули сапоги и прилегли на сколоченные нары, застеленные сеном, которое прикрывали плащ-палатки. Под голову достаточно было подсунуть вещмешок, и сон не заставил себя ждать. Веки отяжелели и мы провалились в темноту.

Каким бы сладким ни был сон, а на войне у многих вырабатывается стойкая привычка, как говорят в народе, «спать вполуха», чутко реагировать на посторонние звуки, в особенности на стрельбу и взрывы. Лёгкое потряхивание за плечо, вернуло меня к суровой действительности. Мы быстро умылись, стряхивая остатки дрёмы, экипировались и приготовились к выходу. Сергей придирчиво осмотрел меня и Миколу со всех сторон, заставил несколько раз подпрыгнуть и лечь на землю, прислушиваясь к звукам, издаваемым нашим снаряжением и оружием. Потом удовлетворённо приказал выдвигаться за ним к месту вылазки в окопы на переднем крае, повторив солдатскую присказку: «Фашистский бандит всегда будет бит». По пути закинули в рот по паре сухарей – совсем голодными идти в бой никак нельзя.

Осторожно, с опаской посматривая в сторону позиций фрицев, поочерёдно перелезаем через бруствер окопа и по-пластунски, друг за другом уползаем в пугающую темноту переднего края. Я ползу третьим, стараясь не шуметь, но при этом, поминая нехорошими словами прошедший вечерний дождь, последствия которого наша группа ощущает в виде быстро намокших внизу маскхалатов и грязи, остающейся на руках и ногах, перемещающих наши тела по скользкой земле. Вскоре спина тоже становиться мокрой от пота, со лба солёная влага стекает на брови, капает на землю. Ощущения омерзительные, к ним никогда не привыкнешь, но выбирать не приходится – командованию позарез нужен «язык». Им то хорошо – они сидят в сухом блиндаже или тёплой штабной избе, хлебают горячий чай, чертят на картах тактические знаки, отдают команды по телефону и «песочат» подчинённых «в хвост и в гриву». А мы ползём к траншеям врага, чертыхаемся про себя и готовимся к предстоящему бою.

Зашипела осветительная ракета. Фрицы не спят. Ребята замирают, вжимаясь в землю, прячась за бугорками и в снарядных воронках. Свет колеблется, ракета достигает максимальной высоты и начинает падать вниз. Немчура огонь не открывает, патроны берегут, наверное. Снова опускается темнота, которая кажется ещё гуще, чем до пуска ракеты. Тихое кваканье (условный сигнал от командира о начале движения), и мы снова ползём к позициям фашистов. Задача у нас предельно простая: захватить командира (не меньше унтер-офицера) и доставить его в наше расположение. Ха-ха, начальнику штаба полка это кажется «плёвым делом», а ты, поди дождись, когда подходящий объект будет рядом с нами, внезапно напади на него, при этом не дай ему шумнуть, скрути вражину (а унтера у фрицев упитанные и сильные) и невредимым проведи (а чаще протащи) под вражеским огнём до своих траншей. Повезёт, если всё пройдёт без криков и пальбы. Тогда есть шанс уйти к своим по-быстрому. В противном случае может завязаться короткий бой, исход которого зависит от обученности и решимости обеих сторон, огневой поддержки соседей, удачного стечения обстоятельств. Возможные варианты развития событий командир не раз проговорил с нами перед заданием. «В бою рассусоливать некогда, нужно действовать быстро, решительно и с умом!» - говорил нам капитан Хохлов. Конечно, он прав: чуть замешкаешься и смертушка тебя приберёт. Несколько наших товарищей могли бы подтвердить это, если бы остались в живых.

Снова вспыхивает осветительная ракета, всё замирает вокруг, только шипение заползает в уши. Свет гаснет, темнота. Группа подползает к вражеской позиции, Ночная тишина прерывается различными звуками издаваемыми птицами, зверьём и насекомыми, вперемешку с шелестом травы и деревьев. Удивительно устроена эта жизнь: люди почём зря убивают друг друга, калечат природу, а живность всякая, несмотря на смертельную опасность, исходящую от человека, приспосабливается и существует себе дальше. Ночь в самом разгаре. Слышим негромкую немецкую речь. Это расчет дежурного пулемёта балаболит втихаря, чтобы не уснуть. Потянуло дымком немецких папирос, аж самому захотелось затянуться самокруткой. Табачок у фрицев слабоват, зато наш – крепок и заборист! Терпи, разведка! Накуришься по возвращении. Расположение фашистов мы изучили днём, наблюдая за ними в бинокль. Решили, что обезвредим пулемётчиков, расположенных на стыке немецких траншей, дождёмся проверяющего посты унтера (а, может, подвернётся офицер?) и постараемся его «захомутать». Потихоньку уползаем вправо, огибаем конец траншеи и заходим фрицам с тыла. Командир делает знаки, чтобы мы разделились: я остаюсь на месте, Микола уползает вперёд и вправо, а Сергей будет действовать по центру. Достаём ножи и осторожно проверяем пистолеты. Порядок.

Фрицы, по-прежнему, тихонько переговариваются, внимательно всматриваясь в сторону нашей обороны. Старший расчёта берёт сигнальный пистолет, готовясь к выстрелу. Мы прикрываем глаза. Ракета уходит в ночное небо. Шипение вскоре смолкает. Пора! «Бей не трусь – за нами вся Русь!» Я и командир почти одновременно бросаемся на противника сверху, стараемся сразу зажать им рты и бьём ножами наотмашь. Тела врагов конвульсивно дёргаются и медленно оседают в наших руках. Опускаем немчуру на дно окопа, а потом, поочерёдно оттаскиваем в конец траншеи. Микола лежит на бруствере справа, контролируя подходы к пулемётной ячейке. Сработали тихо. Сняли с убитых каски и оружие, пристроились на позиции, изображая уничтоженный расчёт. Ждём. Лёгкий ветерок освежает наши разгорячённые борьбой тела, забирается под мокрые маскхалаты, ощущения неприятные, даже дрожь пробирает. Страсть как курить хочется, но командир запрещает: нельзя расслабляться. Подходит время пуска очередной осветительной ракеты (примерные промежутки между ними мы засекли ранее). Чтобы не настораживать врага Сергей заряжает сигнальный пистолет и производит выстрел. Снова прикрываем глаза, но при этом настороженно слушаем вокруг.

Время течёт медленно. Командир подносит к глазам свои часы, разглядывая светящиеся стрелки циферблата. Делает нам условный знак «приготовиться». Фрицевский унтер, судя по нашим наблюдениям, придерживается определённого распорядка и должен с минуты на минуту начать обход вверенных ему позиций. Мы недаром выбрали это место: оно последнее в его маршруте и исчезновение самого унтера хватятся не так быстро. Напряжённо ждём. Внимание! Микола подал условный знак. Замираем в готовности к предстоящей борьбе. К нам приближается враг. Слышен негромкий разговор. Понятно, идут, как минимум, двое. Микола должен взять на себя сопровождающего унтера солдата, а мы будем вязать старшего. Сергей скользнул тенью в боковое ответвление траншеи и замер, вжавшись в стенку. Я изобразил внимательного наблюдателя, боковым зрением фиксируя правый проход.

В густой темноте траншеи заплясало неяркое пятно от карманного фонаря. Видимо унтер светил себе под ноги и по сторонам, опасаясь возможных луж или обвалов стенок. Это плохо – может ослепить меня невзначай. Делаю ладонь «козырьком», одновременно прикрывая верхнюю часть лица, в надежде, что унтер не сразу заметит подмены, поворачиваюсь к подходящим фрицам полубоком, сжимая в левой опущенной руке нож. Унтер вышел на меня, светя фонариком в упор. Первые пару секунд он рассматривал стоящего перед ним солдата, затем спросил по-немецки: «Вас ист дас?». И тут началось! Микола метнулся сверху на сопровождающего унтера солдата, который с коротким всхлипом от вошедшего в тело ножа, осел к его ногам. На этот звук старший фриц стал оглядываться через правое плечо, но в это мгновение получил удар в основание шеи от вышедшего из бокового ответвления Сергея. Тело унтера грузно привалилось к стенке окопа. «Вас ист дас – трое нас!»

 Не мешкая, мы связали руки унтера спереди, заткнули ему рот приготовленным кляпом и потащили бессознательное тело в конец окопа. Микола, крадучись, осторожно перебежал на другую сторону и стал помогать нам вытаскивать «языка» на бруствер. Унтер оказался тяжёлым упитанным боровом: пришлось попотеть, пока не вытолкнули его наверх. Затем мы с Сергеем выбрались из окопа сами, несколько секунд приходили в себя, а потом двинулись в обратный путь. Фрица пришлось тащить вдвоём, продев ремни автоматов под мышками «языка». Несколько раз замирали под ярким светом пущенных ракет. До наших траншей оставалось несколько десятков метров, когда немчура всполошилась по поводу исчезновения своего унтера и смерти солдат в траншее. Сразу же взлетело несколько осветительных ракет, за ними последовала беспорядочная, неприцельная стрельба из винтовок и автоматов (благо мы вывели из строя пулемёт уничтоженного расчёта), засвистели мины, которые разрывались чуть в стороне от нашей группы.

Пленный от этой какофонии очухался, что-то замычал, встрепенулся, но увидев перед своим лицом сверкнувшее лезвие Серёжиного ножа, выпучил испуганные глаза и затих. На «передке» любят говорить: «Хорошо, когда фашист бит, ещё лучше – когда убит!» Но наш «язык» ещё живой – зараза! По договорённости с командиром стрелкового взвода на направлении нашего передвижения, в ответ на огонь противника, родные братушки-пехотинцы и наша группа прикрытия вдарили из всех стволов по супостатам. Мы под этот гвалт перестрелки немного продвинулись к своим окопам, скатившись всей группой в ямину от снаряда, ожидая обещанного короткого артналёта, прислушиваясь к свисту пуль над головой и молясь всесильному богу войны, чтобы шальная мина не угодила второй раз в спасительную для нас воронку. Пару минут лежим неподвижно, ждём подходящего момента. Над головой засвистели прилёты, вражеские позиции вздыбились разрывами снарядов, стрелковый огонь стих, а мы интенсивно задвигали телами, стремясь побыстрее достичь наших окопов. Там нас поджидали бойцы, которые быстро приняли «языка» и помогли нам скатиться с бруствера внутрь. Чуть отдышавшись мы спешим, подталкивая в спину пленённого фрица, в сторону штаба стрелкового батальона. Разведка окончилась для нас успешно: грязные, потные, но довольные результатом, а, самое главное, тем, что остались живы и не ранены (как, потом при осмотре, мы выяснили: маскхалаты у меня и Миколы в двух местах были разорваны и обожжены толи осколками мин, толи шальными пулями), спешим подальше от переднего края сдать наш трофей начальству. Надеемся, что добытый нами «язык» будет ценным, поведает нужную командирам информацию. Для фрица его война окончена, пусть радуется, что останется жив пока, сволочь немецкая.

Вот и штаб. Сдаём унтера особисту, и, с разрешения начальства, убываем в своё расположение. Сначала нужно умыться, надеть сухое бельё, привести форму в порядок, вычистить оружие, затем плотно позавтракать и «на боковую», желательно часиков на пять – шесть. Впрочем, как повезёт. А ещё покурить, да с затяжечкой! Мечты, мечты! Командуй, старлей Серёга!