Таёжные медведи. Разгадка тайны Кедровой долины

                Шестая новелла из сборника
                «Рассказы Соболиного деда»

                … Я не буду повторять из раза в раз, что все дни на длинных Святках в Тихореченске были примерно похожи друг на друга и отличались только погодой за стенами просторного, тёплого дома. Мороз иногда крепчал ещё сильнее, вдруг, неожиданно шёл снег и теплело; а затем поднимался ветер и мело, пуржило, завывало так, что было слышно в сенях и немного в трубах. Разнообразил эту обстановку только дедушка своими увлекательными, познавательными, долгими, иногда страшными историями.

     … - Я обещал рассказать про медведя, Слушайте!

            … Того, огромного зверя из долины кедров, следы которого нас так напугали летом, мы встретили гораздо позднее, а вот на нижнем охотничьем участке у реки Рыбной, появился местный хозяин тайги, до этого готовившийся к зимовке, и нагуливавший жирок в других местах своей обширной территории.

             Пришёл он, когда почти вся отнерестившаяся рыба завершала скатываться по мелководью речушек и ручьёв в Тихую, уходя в глубокие места на зиму. Начались первые утренние заморозки и мишка, видно съев, всё что было вкусное в верховьях речки, вдоль русла направлялся к нашему зимовью! А может у него где-то рядом, или неподалёку, в непроходимых дебрях тайги, была прошлогодняя берлога. Всё бы ничего, уснул себе спокойно там до весны и с нами не столкнулся, но учуял косолапый морозильную яму с рыбой, заготовленной для прикормки соболей, разворошил её и частично опустошил! По следам - зрелый, крупный самец, который просто так не отступит!

                Отец всегда учил Павла, что, если зверь, почуяв присутствие человека, сразу не ушёл, значит он его не боится, будет защищать свою территорию, доказывая кто здесь хозяин: начнёт разорять ловушки, доберётся до избы, может сломать лабаз и оставить охотника на зиму без продуктов. Остановить его может только страх или гибель!

                Проверив старинные ружья тех лет, заряжавшиеся со ствола, ударно-кремневые замки, насыпав свежего пороха на затворные полки, чтобы не было осечки, наточив и засунув топоры за пояса, приготовившись к бою с очень опасным хищником, тронулись с Яковом навстречу. Лайка, оценив охотничий настрой хозяина, рвалась на схватку, много активничала, лаяла, забегала вперёд и в чащу, а в четырёх вёрстах от зимовки, внезапно, почуяв невдалеке косолапого, рассвирепела, шерсть на загривке встала дыбом, и стремглав рванулась в таёжные дебри.

                Вскоре оттуда, после короткого яростного лая, рычаний зверя и хруста ломающихся веток невысоких деревьев и кустов, отмахиваясь лапами от взбесившейся собаки, на берег реки выкатился медведь! Это был большой, толстый, весь лоснящийся от накопленного на зиму жира, могучий самец примерно десятилетнего возраста. Явно, опытный боец, много лет хозяйничавший на такой лакомой речной территории, неоднократно отстоявший её в многочисленных сражениях с другими претендентами. Вот только с человеком, похоже, никогда ранее близко не встречавшийся, а мы взяли и вторглись в его владения.
 
          Ему бы убежать, увидев направленные на него ружья, однако он, разозленный от нападок и лая мелкого, разъярённого пса, пытающего схватить его за сухожилия задних лап, встал на дыбы, задрал передние лапы вверх, и немного в стороны, показывая свой рост, более чем полутора саженный (3 с половиной метра) и мощь! С ужасающим рыком, с налитыми кровью глазами, разбрызгивая слюной из огромной, клыкастой пасти, рванулся парням навстречу!

             По предварительной договорённости, как себя вести при встрече с хищником, Яков выстрелил первым прямо в подставленную, открытую грудь! Зверь громогласно взревел от боли, в бешенстве стремительно сделал ещё несколько шагов вперёд, получил пулю от Павла и, сразу сникнув, рухнул в сажени (около двух метров) от охотников. Для Павла это был уже третий по жизни добытый медведь, хотя такие встречи всегда очень опасны, непредсказуемы и невероятно волнительны!

               Страх от сражения с таким чудовищем, могущим одним ударом лапы убить оленя, присутствует постоянно! Но с опытом, приходит уверенность в победе, просчитываются заранее действия: если ружьё не выстрелит, или рана не смертельная, отбрасывай бесполезный ствол и берись за топор, рогатину или острый кол, которые станут твоей последней надеждой на выживание.

           Яков стоял заворожённые схваткой, весь в невероятном напряжении! По спине струился холодный пот, руки подрагивали от пережитого страха! Он смотрел на гигантскую тушу, распростёртую у ног, открытую пасть с огромными зубами, текущую изо рта густую, окровавленную слюну, мощные, ещё шевелящиеся в предсмертных судорогах лапы, способные лёгким махом длинных когтей распороть тело человека …

         В чувство его начала приводить собака, всё ещё в озверелом состоянии, лающая, кусающая поверженного хищника за ляжки. Первое, что подумал, приобретя нормальное состояние, что охота, убийство – не для него! Пусть этот зверь станет последним случаем! 

            … Разделывали тушу весь оставшийся день. Хорошее мясо и жир перетащили в морозильную яму возле избушки, в дальнейшем – часть свежатины съели, наслаждаясь, после немного надоевшей рыбы, ещё много засолили и завялили. Оставшееся – разбросали по округе для прикормки зверьков, которые позднее, с зимними холодами, объели всё до костей.

                С тяжеленной шкурой, с густым, уже зимним мехом, решили не создавать проблем (ценились они не дорого), разрезали её пополам – как раз на две лавки, - и бросили на день в ближайшее углубление на речке мелким рыбёшкам, для объедания, очищения от остатков жира и сухожилий на подкожной мездре. Позднее, шкуру очистили песочком, древесным пеплом и выделали как смогли.

             … С медведем, который оставил следы когтей на дереве в лощине горного плато, парни столкнулись на три недели позднее. К этому времени они уже достаточно прочно обжились в большой избе, перетащили в лабаз много припасов из нижнего домика, наделали достаточное количество ловушек-давилок для соболей. Ещё в озерце, по первом заморозкам, наловили, навялили и засолили в бочке немного крупных карасей и красивых, тёмно-бурых ленков, красное мясо которых великолепно в приготовлении.

             Вот в это время, по первому лёгкому снежку, нагулявши хорошего жирка на плоскогорье и в других, только ему ведомых местах, косолапый обходил свои владения, метя территорию, предупреждая всех в округе, кто здесь владыка! Был он старый, огромный, покрытый шрамами от прежних схваток с пришельцами, претендовавшими на его земли. Когда-то, в своё время, и ему пришлось вступить в битву, и нанести смертельные раны предыдущему властелину этих гор и равнин, так богатых леммингами, растительной пищей, а на верхнем плато всегда можно было убить дикого оленя или лося.   

           Почуяв, что по его долинам расхаживает кто-то чужой, он скорее удивился, чем испугался – давненько здесь никто не жил. Опыт общения с людьми, кочевавшими на плоскогорье, однажды натравивших на него огромных, злых псов, подсказывал, что надо быть настороже. Но как удержаться от соблазнов, когда так аппетитно пахнет из большого лабаза, и от развешанной между деревьями вяленой рыбки, да и из сеней аромат исходит не менее привлекательный.

            Лайка оповестила о появлении медведя рано утром, заблаговременно. Ружья, висевшие всегда наготове, были тут же ещё раз проверены. Павел решил судьбу не испытывать, навстречу зверю не выходить, а действовать, как учил его отец. Вытащил рамы из двух небольших окошек-бойниц и встал с Яковом у каждого из них, подкарауливая хищника.

          Зверь, услышав предупредительный лай собаки, начал злиться и нервничать! Здесь тоже гавкает эта злобная тварь, так и не наказанная за далёкое, прошлое бегство! Выйдя на полянку, начал реветь, раскачивая большущей головой из стороны в сторону, топая передними ногами, демонстрируя свою мощь, неустрашимость, готовность биться насмерть, - вызывал противников, затаившихся в избе, на открытый бой.

        Немного успокоившись, поняв, что его боятся и не выходят, решил пока утолить голод. Попробовал завалить лабаз, а когда сразу не получилось, содрал в дерева верёвку с рыбой и начал её уплетать, издавая звуки удовольствия, чавкая, давясь слюной от солёной прелести! Когда он показался в зоне поражения, Павел выстрелил. Не получив серьёзного повреждения, по сумасшедшему грозно взревев, мгновенно взбесившись, косолапый бросился на дымок, исходящий из оконца!

            Изба, хоть и сложенная из толстых брёвен, вся загудела, затряслась от могучего наскока. Отпрянув назад, не особо раздумывая, медведь попробовал просунуться раскрытой рычащей пастью в небольшой проём, видно стараясь скорее больше напугать, чем прорваться, и тут Павел выстрелил из второго ружья, почти вплотную, прямо в голову …

            … Вышли они не сразу, дождавшись прекращения ещё злобных, всё затихающих рыков. Даже собака не изъявила желания покусать поверженного гиганта. Рядом с избой всё было забрызгано кровью – видно зверь, в предсмертных бросках, ещё пытался кого-то, уже ему невидимого, поймать и разорвать, загрызть, удавить в своих мощных объятиях!

          Таких крупных хищников никому из парней не доводилось видеть! Около 35 пудов (более 550 килограмм) – и не меньше! Разделывали тушу до вечера, шкуру опустили в озеро, для смывания крови и обгрызания всего лишнего мелочью ленка. Мясо было жестковато, с ним не церемонились, порубили и растащили большими частями по дальним кустам на корм соболям – уже стояли морозные деньки и оно, явно, не протухнет.

             … Дедушка посмотрел на внуков, притихших от страшных историй, смотрящих на него расширенными от ужаса глазами, глубоко вздохнул, и сказал, для общего понимания, что выживание в тайге – это всегда убийство зверя: на продажу и пропитание, на мех, ради спасения своей жизни - без крови там никак не обойтись! Дав детям время немного успокоиться, продолжил свои воспоминания …


                РАЗГАДКА ТАЙНЫ ЗАБРОШЕННОЙ ИЗБЫ

            С первых дней, как Павел и Яков обнаружили большую избу с великолепной печью, решили, с наступлением больших морозов, или, когда начнёт уменьшаться добыча соболя возле русла речки Рыбной, перебраться в Кедровую долину и продолжат охоту там, может почти до самого ледохода.

                Но для этого, предстояло серьёзно подготовиться к охоте в тех краях. Поэтому парни, не откладывая всё на потом, пока стояла благоприятная погода, начали ежедневные поездки с нагруженной лодкой, перевозя из одного лабаза в другой примерно треть продуктов и заготовок на зиму. Яков, как умелец и специалист, занялся чеканкой брёвен дома свежим мхом, чтобы не дуло, ремонтом сеней и лабаза, куда складывали, всё необходимое, а Павел, с собакой, принялся сооружать ловушки-давилки по всем удобным местам в пределах четырёх вёрст (примерно четыре с половиной километра) во все стороны от избы.

           Если вверх по ручью они уже ходили, знакомясь с местностью, то противоположную сторону – ещё не посещали. Это была тоже довольно просторная долина, раскинувшаяся между прибрежными скалами, выходящими на запад к речке Тихой, и довольно обрывистыми склонами горного плато на востоке. Павел, определял наиболее удобные места, пилил, рубил крупные жердины, соединял, складывал их как положено в давилке, чтобы во время начала охоты, осталось только положить приманку в кулёмку, и установить спусковой механизм, обычно в виде заострённой с одного конца палочки, подпирающей разящее бревно.

            Расстояние между ловушками составляло примерно 150-170 сажень (300-350 метров). Хорошо было то, что зарослей, переплетённых между собой, как на предыдущем, нижнем охотничьем участке, здесь особо не было. То есть, прокладывать целые просеки в чащах – не приходилось! Везде преобладали огромные кедровые деревья, реже произрастали сосны, берёзы, лиственницы, а верх по склонам массово раскинулись низкие деревья кедрового стланика, ещё сплошь усыпанные не упавшими шишками.
Судя по поведению лайки, соболя здесь водились! Вот только увидеть ни одного из них не довелось – уж больно они боялись собаки, были недоверчивыми, видно уже имели негативный опыт общения с человеком, возможно, с оленеводами на плоскогорье. Павел, осмысливая ситуацию, предполагал, что в долинах преобладает хищник, мигрирующий между каменистым плато и здешними местами, в погоне за своей основной пищей: леммингами, мышками и другими землеройными тварями. С большими снегами, если у них будут заканчиваться запасы на равнинных участках наверху, – они устремятся в здешние края, выискивать под ледяным настом ядрёные кедровые орешки, выпавшие из шишек. Да, и соболь всегда, когда предоставляется такая возможность, не прочь ими полакомиться.

             Может, за грызунами сюда нагрянут и песцы, мех которых тоже пользуется повышенным спросом. А вот оленеводов, Павел увидеть не ожидал – не пройдут олени по довольно крутым горным склонам, каменистым осыпям, да и характерной пищи здесь для них нет. Другое дело – подкованные, вьючные лошади – те, смогут преодолеть подобные препятствия.

               Завершив свою часть работы, Яков принялся заготавливать дрова. Павел подключился к этому важному делу – вдвоём веселей и пилить, и рубить! Для пробы, не особенно рассчитывая на успех, закинули сети в озеро, напротив избы, и были приятно удивлены количеством крупных карасей и ленков – часть добычи даже отпустили. Решили подождать морозов покрепче и заморозить пару бочек с карасями, а позднее, поделиться с соболями на прикормку!

           Когда казалось, что все неведомые места в просторных кедровых долинах уже освоены, Павел вспомнил, что упустил одно поросшее стлаником ущелье, уходящее вглубь почти вертикальных стен плато. Посчитал его перспективным – ведь хищники здесь могут спускаться с верховьев, и решил соорудить там ещё одну кулёмку, тем более, что остатки следов старой звериной тропы там присутствуют.

           Ружьё на плечо, мешок с инструментом за спину, свистнул собаку и – в путь. Ничего не предвещало каких-то сложностей и трудностей. Уже подходя к месту, приметил, что стало заметно больше старых, трухлявых, заросших травой пеньков от спиленных берёзок, посчитал это странным – так далеко от избы заготавливать дрова не разумно, но особого внимания не уделил. Потом по-особенному стала вести себя лайка, то заскулит, то засуетится, забегает вокруг. Это насторожило.

      Павел остановился, оглядываясь вокруг, и неожиданно для себя, слева за молодой порослью берёзовой рощицы, на границе с темнеющей массой сосен, раскинувших свои листья почти до земли, увидел …

            … Дедушка, наклонившись к столу, стал говорить тише, почти шёпотом, таинственно, с паузами… Внуки притихли, с расширенными глазами смотрели на деда, ожидая услышать что-то страшное, невероятное! …

       … Большой, крепкий шалаш! Откуда он здесь взялся?! Зачем? Для кого предназначался!? Ведь до избы было идти всего-то около четырёх вёрст! 
   Лайка не показывала тревоги, скорее любопытство и убежала вперёд. Настороженно подошёл ближе, присмотрелся: сделанный из крепких, молодых стволов лиственницы и сосны, он смотрелся надёжным сооружением, хотя настил внутри и покрывавшие его сосновые лапы - все давно истлели. Ещё не до конца понимая, кто здесь жил или прятался, стал внимательно осматриваться …

             В трёх саженях заметил четыре небольших, явно неслучайно, симметрично уложенных валуна, торчащих из увядшей густой травы. Подошёл ближе изучить – сомнений уже не было – это остатки былого большого кострища – вот и три недогоревших брёвнышка лежат между ними, собираясь в середине, в основной очаг. Павел сам использовал такой метод костра, когда надо было, чтобы он не прогорел за ночь – пододвигай поленья ближе к центру и друг к другу, по мере ослабления огня, или, наоборот – отодвигай, и они будут всю ночь тлеть или сильно гореть по мере необходимости.   Таким способом, не бегая постоянно за мелким хворостом, можно было долго поддерживать жар, готовя что-либо долго кипящее. Или что-то выпаривая!?

             На ум сразу пришёл большой бронзовый казан, обнаруженный в сенях заброшенной избы. А ведь точно! По ширине он явно удобно и надёжно вставал на камни. Но что здесь можно было долго кипятить – держать на костре!? А вот и чуть заметные следы былой тропинки! Куда она выведет? К горе, со скалистым, почти отвесным склоном! Что-то здесь не так! Подошёл ближе и увидел под обрывом выдолбленное в широком плоском камне, искусственное углубление, куда медленно сочилась влага, по капелькам вытекающая из-под скалы, а затем, переливаясь через край, исчезала далее среди каменной осыпи.

             Наклонился, зачерпнул ладонью, понюхал, попробовал – сомнений не осталось! Перед ним был источник воды, точнее, рассола высокой концентрации! Невероятно как, но природа распорядилась и именно здесь, пройдя долгий путь из глубин земли, насыщаясь где-то по дороге солью, а затем найдя выход под скалами, таинственная влага появлялась на поверхности.

           Солевары! Вот кто жил в большой избе! Много десятилетий (возможно и веков) подряд они выпаривали влагу, добывая такой ценный во все времена продукт, без которого трудно было обходиться, особенно готовясь к долгой зиме. До некоторых пор, соль в Сибири ценилась очень дорого! Вот в те годы и процветали такие солеварни, державшиеся в тайне от других, приносящие хороший доход, передававшиеся в своём роду из поколения в поколение!

            Здесь было развёрнуто целое производство! Из искусственного каменного корытца, черпаками выбирали и наполняли малые кадушки и носили их к бочкам, или сразу переливали в казан. 

            Круглые сутки под чаном горел огонь, выпаривая воду. Вначале на поверхности, как лёгкий первый ледок, образовывались корочки белейшей соли, которую вычерпывали в широкие кадушки или на плотную ткань парусины, оставляя для дальнейшей просушки. Когда шли дожди, или было сыро – уносили в избу, где жарко горела печь, доводя продукт до нужного состояния и рассыпчатости. Возможно часть, уже концентрированной жидкости выпаривали и там, под крышей дома.

             Потом соль подешевела, надобность пропала и стало невыгодным её добывать! А те двухпудовые остатки слежавшегося продукта, найденного ими в кадушке в углу избы, скорее всего просто не поместились на вьючных лошадей при отъезде. 

         Продолжение в седьмой новелле «Начало соболиной охоты».