Два портрета. Контрабанда

   (Прод.)

 Борис. Сопротивление

    Борис до оккупации два раза на лето привозил Натали и Виктора на марсельскую виллу, но в новых условиях это делать стало опасно. Чтобы не подставлять семью, он и в Париже старался не светиться, приезжая в тёмное время суток. Трудно представить психологию гражданского населения проигравшей войну страны. Свободолюбивые, жизнерадостные французы вынуждены были жить по правилам Третьего Рейха: комендантский час, депортация евреев и коммунистов, запрет собраний и демонстраций, 10-12 часовой рабочий день. Особенно тяжело стало женщинам, чьи мужья были депортированы в Германию на принудительные работы в шахтах и на заводах. Каждая пятая, чтобы прокормить семью, вынуждена была стать проституткой.
Немцам было выгодно сохранить на время французскую администрацию на местах за отсутствием ресурсов, поэтому правительству Виши позволялось осуществлять хозяйственную деятельность в неоккупированной зоне, метрополии и колониях, сохраняющих верность Франции, которая платила победившей стороне высокие репарации в денежном и натуральном виде. 20 % продуктов сельского хозяйства страны уходила на нужды германской армии. Французский народ голодал. За продуктами по талонам выстраивались длинные очереди, но их всё равно не хватало; процветал чёрный рынок продовольствия, где цены кусались и были приемлемы только для немецких военных. На селе и в отдалённых горных районах положение с продуктами было лучше и туда перетекала часть населения. Мужчины, избегая принудительных работ, подавались в горы. Так образовались партизанские отряды маки, вооружённые охотничьими ружьями для самозащиты.
Первые два года оккупации характеризовались невнятным сопротивлением новым властям, подчинением внешнему диктату и унижению. Маршал Филипп Петен, возглавляющий «Французское государство», взял курс на сотрудничество с победителем, обвинению Республиканских методов правления и Великобритании в предательстве общих интересов. Часть членов парламента и генерал де Голль призывали народ к борьбе с захватчиками из-за рубежа и французских колоний в Африке.
Пока молодой Борис увязывал юридические вопросы со складывающейся реальностью бытия, Борис старший налаживал контакты с подпольем Сопротивления. Через русских эмигрантов он координировал укрывательство и переправку в партизанские отряды евреев и беглых военнопленных, а, используя личные знакомства с представителями испанской диаспоры, руководил доставкой для повстанцев оружия и боеприпасов, которых хронически не хватало везде. В своём ресторане «На Луаре» были организованы конспиративные встречи, получение разведывательных данных от расслабляющихся немецких клиентов, тайное накопление оружия. Порты Нанта, Марселя и других городов побережья контрабандой медленно, но-верно, насыщали партизан минами, взрывчаткой и стрелковым вооружением. Видя нарастающую внутреннюю борьбу, немцы проводили карательные акции вплоть до уничтожения целых кварталов и жителей городов. В Марселе, например, оккупанты взрывчаткой уничтожили визитную карточку города – «Трансбордер» и старые кварталы порта, где обитатели игнорировали власть и новые порядки. Борис по русскому опыту больно переносил снос исторической архитектуры, поэтому накапливал злость, вспоминая «как ему не хватает Серафима», и плыл в сумерках на яхте в очередной раз к указанному подпольщиками транспорту, стоящему на внешнем рейде.
  …Судно под греческим флагом мирно покачивалось на широкой волне. Бор с сыном подплыли к высокому борту и посигналили. Сверху крикнули пароль, они ответили, и минуту спустя на канате спустился первый ящик с винтовками, затем остальные грузы. Операция заняла двадцать минут, и яхта отчалила в сползающую с берега мглу. По воде то и дело бились лучи прожекторов с патрульных катеров немецкого охранения. Бор давно сложил телескопическую мачту, и покрытая маскировочной сетью лодка незаметно удалялась в глубь акватории на тихо работающем движке. Рядом пронзительно и жутко в прыгающей ночи и опасных огоньках звучала противная сирена, а в миле правее прозвучала длинная пулемётная очередь.
Мужчины, одетые в тёмные костюмы и вполголоса переговаривающиеся между собой по-русски, не торопясь подплыли к скалистому неприступному с моря берегу.
- Вот и всё, а ты боялась, - приговаривал Бор, разгружая ящики в укромный прибрежный грот.
- Так я и не боялся, - отреагировал сын.
- А сам штанишки-то подиспачкал…в краске, в краске – по запаху чую, - смеялся отец, зорко осматриваясь вокруг, готовый кинуть припасённую гранату или выстрелить из автомата, лежащего на палубе. Они открепили швартовый и припустили ближе к дому…

   (Прод. след.)