Метро. Глава 1

Метро.
Московское метро! Пользуясь им каждый день большинство людей не замечает насколько оно грандиозно и красиво. Для Москвичей - метро - привычное времяпровождение: чтение книг, игры в смартфоне, или состояние дрёмы. На станции Площадь Революции пробегая мимо собаки или петуха, кто ни будь «на счастье» потрёт нос или клюв, вот и всё мимолетное общение с его красотой. Для приезжих Московское метро - пять-десять минут поглазеть толпой на центральные станции, да пара снимков или селфи на фоне фресок или лепнины, и дальше бежать смотреть достопримечательности и бутики столицы. Редко кто из спешащего потока подымает голову чтобы подробно рассмотреть барельефы и мозаики. А Московское метро, это не только станции в мраморе, граните или металле, не только коммунистические панно, золото, статуи. Метро - это большой живой организм со своей особой жизнью.
Степан Кошкин всю жизнь помнил впечатление произведенное, в детстве, от одной поездки в Московском метро. Они с отцом куда-то ехали, и когда открылись двери, выпуская и впуская пассажиров, маленького пятилетнего мальчика поразила красота станции. Везде, куда не кинь взгляд, были горящие огнем цветы. Такие яркие, как в сказке, как в мультфильме про аленький цветочек. Зачаровано, не отрывая глаз, смотрел маленький Степан на это чудо. Но двери закрылись. Встав на цыпочки и прильнув всем лицом к стеклу дверей, Степан проводил зачарованным взглядом проносящееся мимо него великолепие. Полнота мимолетной картинки чудесной станции, из детства, в последствии стерлась. Не помнились уже подробности, но в памяти Степана осталось знание, что в метро есть очень красивая, вся в горящих цветах станция. Каждый раз проезжая в метро, с классом, или с родителями, или даже когда он ехал один, он ждал что вновь увидит, и найдёт, ту чудесную станцию. Но станция Степану все не попадалась. Станция нашлась в более взрослом возрасте, когда он вышел на Новослободской для пересадки на Менделеевскую. Новослободская - вот та прекрасная станция из его детства. Степан обошёл станцию несколько раз, рассматривая светящиеся витражи. Обошёл и внутренний зал, и туннели перронов. Станция, в этот раз, не произвела на него того глубокого очарования, произведенного в детстве. Витражи были старые, грязные, где-то мутные. Они не были такими яркими, как казалось ему в детстве. Кое-где, местами, были лопнувшие стекла, а то и вовсе в поломанных витражах зияли  замазанные краской дыры. Но это была станция из его детства. Его станция. Та самая! И каждый раз, попадая на Новослободскую, Степан всегда задерживался на этой станции, вспоминая детство.
Степан любил метро. Толчея, гам, шум, были привычными и принимались Степаном как должное. Он любил станции, выложенные уральским змеевиком, темно зеленый цвет которых так хорошо оттенял белый мрамор. Или станции в красном или светло коричневом мраморе, в котором можно поискать срезы окаменелых раковин, пока ожидаешь прихода поезда. Любил старые станции, наивно украшенные звездами, серпами, молотами – отголосками советской эпохи. Любил он и свою станцию – Автозаводскую. Станцию с очень высоким потолком, с колоннами из бело-желтого мрамора, красоту которого подчеркивали черные прожилки. Под потолком станции имелись очень красочные мозаики и барельефы. С мозаик смотрели колхозники убирающие снопы пшеницы в поле, рабочие в цеху, где струя раскаленного металла отбрасывала на окружающие предметы яркие всполохи и еще более густые тени, матросы на корабле, летчики у самолета, - люди олицетворяющие советский народ, его доблесть, и его победу. Позднее он узнал, что мозаики были выполнены в блокадном Ленинграде во время войны, художником-мозаичистом Владимиром Александровичем Фроловым, и доставлены в Москву по «Дороге жизни». Это были последние работы Фролова, 3 февраля 1942 года он умер. Степан очень хотел, чтобы эти мозаики, когда ни будь отреставрировали. А главное красиво подсветили, чтобы как можно больше народу обращало на них внимание, и оценило их красоту. Мозаики, увы, никто не реставрировал, и они оставались темными пятнами на красивой станции.