Китайская ваза. Пьеса

e.tel@internet.ru

В оформлении лицевой обложки использована картина Эмиля Филлы «Читатель книги Достоевского» (1907).

КИТАЙСКАЯ ВАЗА
Пьеса

Аннотация

Илья Тель написал пьесу «Китайская ваза» к 200-летию со дня рождения Ф.М. Достоевского на основе его великого романа «Идиот». Более полутора столетий это произведение пленяет глубиной и загадками. Князь Мышкин, Парфен Рогожин, Настасья Филипповна, Аглая Епанчина, Ипполит Терентьев обречены на безысходные горести и мытарства, на боль и ужас. Почему их судьбы разбиваются как китайская ваза в доме Епанчиных? Почему в конце пути перед ними возвышается неприступная Мейерова стена? Чье злое пророчество пишется жизнями этих людей? Какая неодолимая сила виновата в человеческой драме? Истину должен установить суд. Найдет ли он эту истину в хитросплетениях загадочной истории? Участие в судебном процессе принимают не только герои Достоевского, но также писавшие о его личности и творчестве Герман Гессе, Зигмунд Фрейд, Андрей Белый.

Действующие лица (в порядке появления):

Судья
Адвокат
Прокурор
Парфен Семенович Рогожин*
Лев Николаевич Мышкин (князь Мышкин)*
Делопроизводитель
Настасья Филипповна Барашкова*
Афанасий Иванович Тоцкий*
Гаврила Ардалионович (Ганя) Иволгин*
Елизавета Прокофьевна Епанчина*
Евгений Павлович Радомский*
Лукьян Тимофеевич Лебедев*
Герман Гессе
Аглая Ивановна Епанчина*
Ведущий программы «Виновен!»
Семен Семенович Рогожин*
Ипполит Терентьев*
Федор Михайлович Достоевский
Православный священнослужитель отец Федор
Зигмунд Фрейд
Борис Николаевич Бугаев (Андрей Белый)
Странный человек – фельдъегерь, напоминающий персонажа картины Ганса Гольбейна Младшего «Мертвый Христос в гробу»
Уборщица
* – персонажи романа Ф.М. Достоевского «Идиот».

Синопсис

Наши дни. В театре проходит выездное заседание суда. Рассматривается резонансное дело: перипетии романа Ф.М. Достоевского «Идиот». При этом материалы дела воспринимаются как не имеющий авторства юридический документ.

Разбирательство начинается с обвинения Парфена Рогожина в убийстве Настасьи Филипповны Барашковой (первое действие). Рогожин – рецидивист: каторга не исправила его и ничему не научила. Он убивает на протяжении полутора столетий. И все же, суд приходит к выводу, что порывистый убийца Рогожин не является первоисточником злоключений фигурантов дела. Кроме того, заседание суда не может закончиться, едва начавшись, ибо зрители заплатили деньги и не желают расходиться.

Суд начинает «копать», расширяя пространство обвинения, выходя за рамки буквы уголовного права, и переходит к рассмотрению вины Настасьи Филипповны за доведение Рогожина до убийства (второе действие). Затем рассматривает растление Барашковой аристократом Тоцким и моральный облик Гани Иволгина, не способного – в виду своей низости – выполнить «заказ» Тоцкого и генерала Епанчина: расположить Барашкову и вступить с ней в брак (третье действие). Все обвиняемые – Рогожин, Барашкова, Тоцкий, Иволгин – оправданы.

На скамье подсудимых – князь Мышкин (четвертое действие). Мышкину вменяется вся его натура: «недержание» правды, постоянное чувство вины, потакание проходимцам. Мышкин обвиняется в наговорах о неизбежном убийстве Рогожиным Барашковой. Подтверждением силы такого рода наговоров является «сбывшееся пророчество»: Мышкин разбивает китайскую вазу на даче Епанчиных по «предсказанию» Аглаи Епанчиной.

Мышкин уличается в эгоизме – влечении к Настасье Филипповне. Но главное – в неспособности сделать осознанный выбор. Приводятся слова девицы Епанчиной: «Вам покажи смертную казнь и покажи вам пальчик, вы из того и из другого одинаково похвальную мысль выведете, да еще довольны останетесь». Против Мышкина свидетельствуют генеральша Епанчина, Евгений Павлович Радомский, Лебедев, а также Герман Гессе, который дает разбор опасности «беспримерной философии» Мышкина на основе своего «Размышления о романе “Идиот”» (1919). Суд видит в Мышкине тот самый «блуждающий нерв», который взбаламутил жизнь фигурантов дела. Подсудимого приговаривают к смертной казни на гильотине.

Мышкина спасает появление Аглаи Епанчиной (пятое действие). В ходе разбора ее «полетов» выясняется, что Епанчина встала на путь террора и является прообразом Софьи Перовской. Обличительная речь прокурора о вине Епанчиной за будущий террор неожиданно прерывается появлением новой версии драмы. Ведущий телевизионной программы «Виновен!», аналога разного рода «разоблачительных» ток-шоу, приводит свидетельство Ипполита Терентьева об интригах Лебедева, вступившего в сговор с Семеном Рогожиным, который взалкал капиталов покойного отца и вынашивал планы чужими руками науськать старшего брата Парфена на убийство.

В ходе разбирательства (шестое действие) упоминается Достоевский как автор материалов дела. Выясняется: дело – роман Достоевского «Идиот»; суд – специальный орган, разбирающий общественно значимые преступления, совершенные литературными персонажами. Фигуранты дела – литературные персонажи – возмущаются судебным преследованием, ссылаясь на отсутствие свободы воли, и призывают привлечь к ответственности автора. Судебный делопроизводитель, трактующий материалы дела, раскрывается: он и есть Федор Михайлович Достоевский.

Писатель переходит в разряд обвиняемых (седьмое действие). Творчество Достоевского предстает как череда надрывных драм многочисленных персонажей его произведений. Против Достоевского – этого «жестокого таланта» – свидетельствуют: православный священнослужитель отец Федор, Зигмунд Фрейд, излагающий основные идеи своего предисловия к «Братьям Карамазовым» «Достоевский и отцеубийство» (1928), и Андрей Белый, излагающий тезисы своей статьи «Ибсен и Достоевский» (1905).

Проницательный Гёте заметил, какую непреложную обязанность внушает гомеровская «Илиада» людям – денно и нощно создавать себе ад на земле… Эту мысль Достоевский провозглашает главным законом жизни устами Ипполита Терентьева: «Люди и созданы, чтобы друг друга мучить». Подобно «Мертвому Христосу в гробу», разрушающему веру в Бога, «Идиот» разрушает веру в осмысленность бытия и бессмертие. Обнажая подноготную человеческого существования, Достоевский учит, что «человеческая жизнь как таковая есть поражение», что человек проклят.

Прокурор предлагает расстрелять Достоевского 22 декабря 1849 года на Семеновском плацу Петербурга. Потерпевшие герои «Идиота» поддерживают предложение, ибо не хотят бессмертия в аду. Судья оглашает обвинительный приговор. Достоевского подводят к расстрельному столбу – постаменту с китайской вазой – и надевают на голову мешок. Расстрельная команда в составе князя Мышкина, Парфена Рогожина, Настасьи Филипповны и Аглаи Епанчиной взводят ружья. Неожиданно появляется странный человек, напоминающий персонажа картины «Мертвый Христос в гробу», с указом об амнистии Достоевского в связи с 200-летием со дня рождения и замене расстрела каторгой.

Спасение писателя наводит суд на мысль, что и Достоевский, подобно своим героям, является подневольным персонажем титанического литературного произведения – романа под названием ЖИЗНЬ. Высказывается идея, что Достоевский – наместник Бога на земле. И этим всемогущим Богом является СЛОВО: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Но пиетет в отношении Слова – самообман. Слово с неумолимой жестокостью обрекает человека на страдания. Искусство романа – зеркала жизни, и особенно романы Достоевского являются лучшим тому подтверждением.

Из уст персонажей «Идиота» (восьмое действие) звучат свидетельства о неукротимой патологии Слова, о его склонности обрекать на горести и мытарства, сеять боль и ужас. Наряду с Достоевским, выступающие ссылаются на Библию, Гомера, Данте, Гёте, Шопенгауэра, Гоголя, Толстого… Выходя поочередно к зрителям, персонажи «Идиота» передают друг другу в качестве «эстафетной палочки» садовый нож, которым Рогожин зарезал Настасью Филипповну и которым он резал книжные страницы. Нож – метафора убивающей книги: книги Жизни, запрограммированной Словом на несчастье и драму…

В финале выясняется, что судебное разбирательство – обыкновенная пьеса, а зрители, якобы купившие билеты на судебный процесс, – на самом деле пришли на спектакль.

Оглашается окончательный приговор: Слово виновно во всех бедах героев «Идиота» и рода людского. Заявляется: провозгласить Слово виновным можно, но сделать с ним – ничего нельзя.

Герои Достоевского обречены на вечное возвращение и муки. Их судьбы разбиваются как китайская ваза в доме Епанчиных. В конце пути перед ними возвышается неприступная Мейерова стена.

Единственный шанс выйти из заколдованного круга – китайская ваза. Ваза выступает символом роковой предопределенности, обреченности человека… Возможно, на этот раз она не разобьется!

Но тут же звучит мысль, что все вернется на круги своя, ибо читатели не забудут роман Достоевского, зрители не забудут дорогу в театр и не перестанут смотреть фильмы…

Опускается занавес. Раздается звук осколков разбившейся китайской вазы.

Комментарии

Делопроизводитель ведет протокол заседания и трактует материалы дела. Делопроизводитель и Федор Михайлович Достоевский – одно лицо. Это обстоятельство открывается в середине шестого действия. Таким образом, в пьесе – 22 действующих лица, включая 11 персонажей романа Ф.М. Достоевского «Идиот».

В пьесе встречаются ссылки на «материалы дела». Материалы дела – текст романа Ф.М. Достоевского «Идиот». Это обстоятельство открывается в середине шестого действия.

Герман Гессе (1877–1962) – выдающийся немецкий писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1946), автор романов «Сиддхартха», «Степной волк», «Игра в бисер», других произведений. В 1919 году написал «Размышления о романе “Идиот”». См., в частности: Гессе Г. Магия книги: Эссе о литературе. – СПб: Лимбус Пресс. ООО «Издательство К. Тублина», 2019. С. 292–303.

Зигмунд Фрейд (1856–1939) – выдающийся психолог и социальный мыслитель, основатель психоанализа. В статье «Достоевский и отцеубийство», написанной в 1928 году в качестве предисловия к учебному изданию романа «Братья Карамазовы», рассматривает личность и творчество Ф.М. Достоевского с точки зрения психоанализа.

Борис Николаевич Бугаев – Андрей Белый (1880–1934) – выдающийся русский писатель, критик и мемуарист, автор романов «Серебряный голубь», «Петербург», других, многочисленных поэтических произведений, статей, эссе. В 1905 году опубликовал статью «Ибсен и Достоевский» с критической оценкой творчества Ф.М. Достоевского. Из-под пера Андрея Белого в 1911 году вышла статья «Трагедия творчества. Достоевский и Толстой».

Выступление ведущего программы «Виновен!» из импровизированной телевизионной студии может транслироваться в записи на большом экране.

Общий объем реплик действующих лиц – порядка 93 тыс. знаков с пробелами.

В пьесе – восемь действий и финал. Предусмотрен один антракт – после четвертого действия.

Общий объем реплик действующих лиц в первом – четвертом действиях – порядка 45 тыс. знаков с пробелами.

Общий объем реплик действующих лиц в пятом – восьмом действиях и в финале – порядка 48 тыс. знаков с пробелами.

*

Выездное заседание суда. Место действия – театр. На сцене – массивный постамент с человеческий рост с роскошной китайской вазой. Материалы дела – текст романа Ф.М. Достоевского «Идиот» – не воспринимаются как роман…

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ. Парфен Рогожин

Судья бьет церемониальным молотком по специальной подставке, открывая заседание. На скамье подсудимых сидит равнодушный человек – Парфен Рогожин. В руках подсудимого – садовый нож, которым Рогожин механически режет страницы какой-то книги: по умолчанию – романа Ф.М. Достоевского «Идиот».

СУДЬЯ
Дамы и господа! Судебное заседание объявляется открытым. Слушается дело Рогожина Парфена Семеновича, обвиняемого в убийстве Барашковой Настасьи Филипповны.

АДВОКАТ
Ваша честь! Как можно судить человека, отбывшего наказание?! Гражданин Рогожин совершил убийство в 1868 году. И в свое время, как следует из материалов дела, «был осужден, с допущением облегчительных обстоятельств, в Сибирь, в каторгу, на пятнадцать лет». Как сказано в материалах дела, «выслушал свой приговор сурово, безмолвно и “задумчиво”»: не отнекивался, не юлил, адвокату не подыгрывал.

СУДЬЯ
Вы что, предлагаете нам разойтись?

АДВОКАТ
Предлагаю освободить гражданина Рогожина в зале суда. Пусть идет на все четыре стороны.

ПРОКУРОР
Резать Барашкову.

СУДЬЯ
Бог с ней, с Барашковой… Что значит, «пусть идет»? А публика?!

АДВОКАТ
Что, публика?

СУДЬЯ
Что делать с публикой?! Люди сорвались с работы, с дач. Люди, между прочим, деньги заплатили, чтобы попасть в этот зал. Процесс – резонансный! Думайте, прежде чем делать столь… незрелые заявления: расходитесь, мол, по домам!

АДВОКАТ
Я вас, признаться, не понимаю. Мы здесь публику ублажаем или творим правосудие?

ПРОКУРОР
Ваша честь! Создается впечатление, что господин адвокат вчера на свет родился. Да, гражданин Рогожин совершил преступление свыше ста пятидесяти лет назад. Впервые! ВПЕРВЫЕ! Ибо подсудимый совершает это преступление снова и снова. Все убивает и убивает Барашкову. И за сто пятьдесят лет гражданин Рогожин не сделал никаких выводов из случившегося. Он – рецидивист! Отъявленный!

АДВОКАТ
Прошу обвинение не вешать на моего подзащитного ярлыки. Рецидивист… Ну, рецидивист, и что? И каждый раз идет на каторгу по закону. Гражданин Рогожин, сколько у вас ходок было?

ПАРФЕН РОГОЖИН
Миллион. Со счету сбился.

АДВОКАТ
Вот! Мы что, будем судить человека по совокупности его преступлений, за каждое из которых он заплатил пятнадцатью годами жизни? Где это видано!

ПРОКУРОР
Общество требует положить конец преступлению… преступлениям Рогожина.

АДВОКАТ
А, по-моему, общество ничего такого не требует… Но дело не в этом. Ваша честь! Я протестую…

СУДЬЯ
Ну, хватит! Вы не на митинге. Протест отклоняется. Да, Рогожина постоянно судят за одно и то же преступление, всегда осуждают… Но ведь он все совершает и совершает свое преступление. Получается, что система не работает! И в этом смысле господин прокурор прав. А вы, господин адвокат, скажите спасибо, что вашего подзащитного не судят за убийство, совершенное с особой жестокостью.

ПРОКУРОР
Ваша честь! Я хочу обратить внимание на аспект, не нашедший отражения в прошлых судебных решениях. А именно: намерении гражданина Рогожина совершить убийство гражданина Мышкина, князя, и покушении на убийство. Речь идет об известной сцене в трактире.

СУДЬЯ
Принимается.

ПРОКУРОР
Кроме того, налицо доведение подсудимым гражданина Мышкина до сумасшествия, то есть умышленное причинение тяжкого вреда здоровью с применением трупа гражданки Барашковой.

СУДЬЯ
Господин адвокат, сторона обвинения привела весомые аргументы, изобличающие преступные деяния Рогожина. Что вы можете сказать нам по существу, без вашего «протестую»?

АДВОКАТ
Да, мой подзащитный зарезал Барашкову. Но, очевидно, что Рогожин совершил преступление в невменяемом состоянии. Человек страдал воспалением мозга! Аргументы господина прокурора свидетельствуют не о вине, но о болезненном безумии Рогожина. Если Рогожин – нормальный убийца, то почему он не спрятал труп, зачем пошел за Мышкиным, зачем постелил им вдвоем возле трупа Барашковой? И, кстати, в трактире Рогожин Мышкина не убивал. И свидетелей покушения нет.

ПРОКУРОР
А свидетель имеется. Мышкин Лев Николаевич.

АДВОКАТ
Какой же Мышкин свидетель? Он – в невменяемом состоянии, в Швейцарии.

СУДЬЯ
Господин адвокат прав: что это за свидетель? Он же… овощ…

ПРОКУРОР
Отчего же! Мышкину значительно лучше. Его долго и трудно лечили и… привели в божеский вид. Мышкин вменяем! Приглашаю свидетеля обвинения: гражданина Мышкина Льва Николаевича, князя.

Появляется «божий одуванчик» Мышкин.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ну, здравствуй, князь. Вот и ты.

МЫШКИН
Здравствуй, Парфен Семенович! Знаю о твоей участи. Сколько же ты пострадал, Парфен! И я ведь перед тобой так виноват!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Виноват, говоришь, а сам в свидетели подрядился…

МЫШКИН
Что ты, Парфен, я только…

ПРОКУРОР
Лев Николаевич, не отвлекайтесь. Как вы себя чувствуете? Готовы дать показания?

МЫШКИН
Чувствую себя значительно лучше, практически хорошо. Не очень понимаю, где я, но показания дать готов.

АДВОКАТ
Как же вы собираетесь давать показания, если не понимаете, где находитесь?

МЫШКИН
Так ведь это проще простого! Тебя спрашивают, а ты говоришь правду. Это ведь так легко и приятно, говорить правду. Знаете, всегда нужно говорить правду. Всегда! Я давно это понял!

ПРОКУРОР
Вот и славно. Лев Николаевич, вспомните покушение на вашу жизнь, совершенное гражданином Рогожиным.

МЫШКИН
Было. В трактире, на лестнице. Парфен Семенович с ножом меня караулил. Руку, кажется, занес. Здесь со мной припадок и приключился. Падучая… Что было потом, признаться, почти не помню. В себя пришел, кажется, уже в Павловске, на даче у Лебедева.

АДВОКАТ
И что, свидетель обвинения Мышкин, зарезал вас Рогожин?

ПРОКУРОР
Протестую! С жертвой преступного умысла случился припадок.

СУДЬЯ
Господин делопроизводитель, это – ваша епархия: так зарезал бы или не зарезал гражданин Рогожин князя Мышкина?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (в некотором сомнении)
Зарезал бы.

ПРОКУРОР
Гражданин Мышкин, вы подтверждаете слова господина делопроизводителя?

МЫШКИН
Отношусь к господину делопроизводителю с большим уважением, хотя и не имел чести свести с ним знакомство… Глядя на этого человека, вижу, сколь много и тяжело он страдал. Но слова господина делопроизводителя я подтвердить не берусь. Не могу. Вот.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
То есть, как?!

ПРОКУРОР
Я протестую!

СУДЬЯ
Вы то что протестуете? Мышкин – свидетель обвинения. Вы его сюда привели.

ПРОКУРОР
Гражданин Мышкин – не в своем уме.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Ваша честь! В материалах дела представлено описание реакции подсудимого на вид Мышкина в падучей. Цитирую: «Надо предположить, что такое впечатление внезапного ужаса, сопряженного со всеми другими страшными впечатлениями той минуты, – вдруг оцепенили Рогожина на месте и тем спасли князя от неизбежного удара ножом, на него уже падавшего». Неизбежного! Думается, такое описание является абсолютным доказательством намерения подсудимого Рогожина совершить убийство гражданина Мышкина.

АДВОКАТ
Абсолютным?! Это так мы теперь в суде выстраиваем доказательную базу? Мой подзащитный сам не знает, что сделает в следующую секунду! Вспыльчив! Ревнив! Непоследователен!

МЫШКИН
Вы, господин прокурор, и вы, господин делопроизводитель, простите меня великодушно. Я вижу, что огорчил вас. Знаете, я тоже думал, что Парфен Семенович меня зарезал бы. То есть, тогда я был вполне уверен и всегда был вполне уверен… Теперь же… никак не уверен. Может, Парфен Семенович посмотрел бы мне в глаза и отдал мне садовый нож, которым он страницы книжные режет. Вот тот… (Дрожащей рукой Мышкин показывает на нож в руках Рогожина.) Он ведь до того еще никого не убивал. Если бы не было со мной припадка, посмотрел бы он мне в глаза и сказал: «Бог с тобой, Лев Николаевич, вот, возьми проклятый нож, брат мой названный…». Понимаете, тогда думал, что зарежет. Глаза его мне везде мерещились. А теперь, здесь и сейчас, это ведь другое дело. Это ведь что-то уже совсем другое! И всегда нужно говорить правду.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Да зарезал бы я тебя! Как пить дать. Даже не знаю, что меня остановило…

ПРОКУРОР
Вот видите!

АДВОКАТ
Признание подсудимого касательно собственных намерений – бездоказательно!

МЫШКИН
Что вы такое говорите, господин прокурор… Ах, господин судья, не слушайте его!

СУДЬЯ
Кого?

МЫШКИН
Обоих. Ни господина прокурора, ни Рогожина. Разве может такой порывистый и хороший человек как Парфен Семенович ведать: зарежет или нет… Думаю, не зарезал бы он меня.

ПАРФЕН РОГОЖИН
А вот это очень может быть, что не зарезал бы.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (поднимается из-за стола)
То есть как это, не зарезал бы?! Мне лучше знать, зарезали бы вы Мышкина или нет. В материалах дела…

ПАРФЕН РОГОЖИН
Рот свой закрой, умник!

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Да вы знаете, с кем говорите!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Да уж знаю. Крыса канцелярская… Если бы не женщины в зрительном зале, сказал бы, куда тебе пристроиться.

АДВОКАТ
Ваша честь! Мы все относимся к господину делопроизводителю с большим уважением… Хотя и видим его в первый раз. Но я прошу господина делопроизводителя не ограничивать в законных правах участников процесса.

СУДЬЯ
Да… Господин делопроизводитель, прошу вас… не наседать… А Мышкин… Ведь Мышкин прав. Как же Рогожин мог его зарезать в самом начале этого дела? Представьте – зарезал бы. Так ведь и не было бы дальнейшего! Время, так сказать, не пришло резать-то.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Правильно! Что время тогда не пришло, то правильно.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Только потому и не зарезал, что падучая случилась!

СУДЬЯ (бьет церемониальным молотком по специальной подставке)
(Обращается к делопроизводителю.) Прошу вас, сядьте… за стол, и займитесь протоколом заседания. Что вы в самом деле! Здесь идиотов нет. Сядьте, господин делопроизводитель. (Делопроизводитель продолжает стоять.) Я говорю, сядьте! (Обиженный делопроизводитель садится за стол.)

АДВОКАТ
Мой подзащитный – человек порыва. Влюблен… и… не здоров. К тому же, и жестокости никакой не было. Убил ножом. Прямо в сердце. Как следует из материалов дела, нож прошел на полтора или на два вершка. Под самую левую… грудь… Все это, конечно, неприятно, но ведь Рогожин убийство совершал, а не роды принимал. Далее читаем, что «крови всего этак с пол-ложки столовой на рубашку вытекло: больше не было…». Все! Рогожин что, пытал Барашкову, волосы на ней жег, над телом надругался, прости господи?

ПРОКУРОР (язвительно)
Может, и надругался. Экспертизы не было.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Я сейчас над тобой надругаюсь, гнида!

ПРОКУРОР
Вот-вот. Посмотрите на него! Широкой души человек. Сузить бы!

АДВОКАТ
Я убежден, что в убийстве Барашковой виноват кто угодно, только не Рогожин. Он же ее, в конце концов, любил. Думаю, гражданка Барашкова сама виновата в своей смерти. Почему Рогожин все время убивает? Потому что Барашкова целенаправленным образом доводит моего подзащитного до убийства. Причиняет тяжкий вред психическому здоровью человека непостоянством в отношениях.

Ваша честь! Защита настаивает на снятии судимости с гражданина Рогожина. Если человек постоянно убивает, то дело, может быть, не в убийце, а в убитой, то есть в убиваемой!

ПРОКУРОР
Это неслыханно! Доведение человека до убийства убитым. Такой статьи даже в нашем уголовном кодексе не придумали.

СУДЬЯ
Это не страшно… А что… интересное суждение! Продолжайте, господин адвокат.

Прокурор удивляется и мрачнеет. Адвокат победоносно ободряется.

АДВОКАТ
Зададимся вопросом: почему в убийстве всегда виноват убийца? Да, гражданин Рогожин убил гражданку Барашкову. Но делает ли это обстоятельство Рогожина преступником? Вот, о чем мы должны спросить себя. Сегодня происходит пересмотр многих фундаментальных понятий и…

ПРОКУРОР
Протестую, ваша честь! Изыскания господина адвоката…

СУДЬЯ
Помолчите.

ПРОКУРОР
Ваша честь! А как быть с доведением гражданином Рогожиным до безумия Мышкина? Зачем же понуждать Мышкина спать рядом с трупом Барашковой?!

СУДЬЯ
Да помолчите вы, наконец! Безумного до безумия довели. Горе-то какое!

МЫШКИН
Я, ваша честь, не в претензии к Парфену Семеновичу за это соседство. Я бы и сам лег рядом с покойницей. Я, конечно, не думал, что сделаюсь после этого таким нездоровым. Но где же мне еще спать было?

АДВОКАТ
Ваша честь! Я хотел бы задать вопрос господину делопроизводителю… Уважаемый коллега, скажите: а зачем, собственно, Барашковой жить?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
То есть, как это, зачем? (Задумавшись.) Хотя… в том виде, в котором гражданка Барашкова предстает в материалах дела жить ей, в общем-то, незачем.

АДВОКАТ
Именно! Разве это жизнь? Мечется. Страдает. Сама не знает, чего хочет. Людей мучает! Я вам больше скажу: убийство гражданином Рогожиным Барашковой является актом подлинного человеколюбия, которого Барашкова и добивалась!

СУДЬЯ
Господин прокурор, а ведь я вынужден согласиться с доводами господина адвоката.

ПРОКУРОР
То есть как? Вы что творите?!

СУДЬЯ
Но-но-но-но! Не забывайтесь! Здесь я… – главный режиссер! Вы что же, хотели Рогожиным прикрыться, отделаться вот этим вашим затасканным обвинением?

ПРОКУРОР
Я попрошу…

СУДЬЯ
Молчать!.. Стыдитесь! Публика ждет более глубокого и… продолжительного анализа драмы, разыгравшейся в рамках этого дела. Судите сами. С начала нашего заседания прошло минут двадцать, не больше. Нам что, закрываться? А публика? Где вы видели, чтобы заседание длилось двадцать минут? Я, конечно, не сторонник методов господина Рогожина. Он человек не уравновешенный. Но и госпожа Барашкова та еще… фифа и провокатор. И замечание адвоката о человеколюбивом характер убийства, совершенного Рогожиным, представляется мне интересной правочеловеческой новеллой. А то любой убийца у них злодей… Вы, господин прокурор, у людей спросите. Считают ли они Рогожина злодеем после всех выкрутасов Барашковой? Уверяю: их ответ вас удивит!

ПРОКУРОР
Хорошо, ваша честь! Скажите, гражданин Рогожин, а сами-то вы считаете себя виновным?

АДВОКАТ
Подзащитный не обязан отвечать на этот вопрос. Господин прокурор…

ПАРФЕН РОГОЖИН (говорит серьезно, изменившись)
Отчего же не ответить. Можно и ответить. Раз на свет появился, значит уже виновен. Получается, что рождение и есть преступление, а жизнь – наказание. И каждому свое наказание уготовано. А Настасья Филипповна… Так ведь утопилась бы без ножа. Руки бы на себя наложила… Грех это несмываемый… Ежели, конечно, вера имеется… Вот и судите…

АДВОКАТ
Именно так!

ПРОКУРОР
Что ж… Хоть я и прокурор, но гражданин Рогожин мне… где-то симпатичен. Человек он… порывистый, но искренний. Формально гражданка Барашкова пострадала от преднамеренных… то есть, скорее, непреднамеренных действий Рогожина. Но и сама весьма и весьма небезгрешна. И кое-что у нас на нее имеется!

(Говорит громогласно.) Барашкова Настасья Филипповна обвиняется в доведении Рогожина Парфена Семеновича… до убийства!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Эка он переобулся в воздухе.

АДВОКАТ
Протестую, ваша честь. Официальное обвинение в адрес гражданки Барашковой выглядит…

СУДЬЯ
Здравствуйте, господин адвокат! Протест отклоняется! Суд поддерживает предложение прокурора и постановляет привлечь к уголовной ответственности Барашкову Настасью Филипповну. Подсудимая Барашкова – ваш выход!

*

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ. Настасья Филипповна

На сцене появляется Барашкова – зарезанная, в окровавленной одежде: в районе сердца – красное пятно от ножа Рогожина.
Прим.: в случае исполнения Барашковой роли прокурора в первом действии, она сбрасывает прокурорскую мантию и предстает подсудимой. Адвокат – Тоцкий – занимает место прокурора. Появляется новый персонаж – Лебедев, исполняющий роль адвоката во втором действии.

ПРОКУРОР
А вот и вы, наша роковая женщина!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ну здравствуй, Настасья Филипповна.

Барашкова занимает место Рогожина на скамье подсудимых.

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
И тебе здравствуй, Парфен Семенович. И вы здесь, князь.

МЫШКИН
Настасья Филипповна! Ах, какая мука, какая мука!

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Оставьте, Лев Николаевич. Да и не было никакой муки. А мука была до того. Вся жизнь – одна сплошная мука.

ПРОКУРОР
Так значит, подсудимая Барашкова, вы не считаете ваше убийство гражданином Рогожиным злодеянием?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Не считаю. Какое же это злодеяние.

ПРОКУРОР
А что это вы так вкрадчиво входили в дом Рогожина на Гороховой? Али ждали чего?

АДВОКАТ
Ваша честь! Гражданин Рогожин дает недвусмысленное разъяснение на этот счет. Моя подзащитная боялась Мышкина, своего отставленного жениха.

ПРОКУРОР
Мышкина, значит, испугалась Настасья Филипповна. Вы верите в то, что говорите, господин адвокат?

АДВОКАТ
Я-то верю. Глаз его испугалась, взгляда… В человеческом плане.

ПРОКУРОР
Нет, взгляд, конечно, многое меняет! Все-таки не каждый день Настасья Филипповна жениха у алтаря бросает… Бросить, значит, у алтаря все-таки сподобилась, а вот в глаза… Но думаю, дело все-таки не в глазах и даже не в Мышкине. Гражданка Барашкова, а вы что скажете про глаза?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Да, ждала.

ПРОКУРОР
Вот-вот… Не того ли ждали от Рогожина, на что он сподобился? Не к тому ли его подбивали? Не потому ли украдкой в дом входили, чтобы развязать Рогожину руки, чтобы, так сказать, настроить должным образом… на убийство?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Все опостылело! Жить совсем не хотелось. Вот Парфен меня и зарезал по доброте душевной.

ПРОКУРОР
В разговоре с Мышкиным Рогожин так говорит о подсудимой: «Да потому-то и идет за меня, что наверно за мной нож ожидает!». Никакой иной цели в отношении гражданина Рогожина подсудимая Барашкова не преследовала. Она цинично использовала Рогожина в качестве орудия убийства.

Барашкова стоит в центре драмы двух… э-э-э… хороших людей. Именно она является причиной краха судеб Рогожина и Мышкина. И то наказание, которое понес Рогожин предлагается примерить гражданке Барашковой.

РОГОЖИН
Вот как оно обернулось.

МЫШКИН
Да как же так?!

АДВОКАТ
Но разве не является отчаянное желание смерти криком больной души!

ПРОКУРОР
Является. Но при чем здесь Рогожин? Человек влюблен, а в нем видят потенциального убийцу!

АДВОКАТ
Гражданин Мышкин, как человек чуткий и большой знаток безумия, неоднократно свидетельствует о помешательстве Настасьи Филипповны. Можем ли мы судить психически нездорового человека?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Успокойтесь. Я – здорова. Нашли кого слушать! Льва Николаевича… этого-то ребенка.

ПРОКУРОР
В самом деле. Вы, господин адвокат, приводите свидетельство одного нездорового на голову в подтверждение психического нездоровья другого. Куда же нас приведет благоволение таким свидетельствам: в сумасшедший дом! А вот генерал Епанчин, человек здравого ума, в отличие от Мышкина, не считает Барашкову безумной.

АДВОКАТ
То обстоятельства, что отдельные фигуранты дела считают Барашкову здоровой не означает то, что она действительно здорова.

ПРОКУРОР
Больна! Больна! Злобой и ревностью, манией собственной исключительности.

АДВОКАТ
Ваша честь! Я давеча настаивал на невиновности гражданина Рогожина. Я и теперь не изменил своего мнения. Скажу больше: поведение моей подзащитной могло спровоцировать Рогожина на убийство… Но в том-то и дело, что гражданка Барашкова тоже ни в чем не виновата! Проходи наш процесс в Америке…

СУДЬЯ
Вы – не в Америке. Ближе к делу.

АДВОКАТ
Куда уж ближе. Причиной… э-э-э… психоделического поведения Барашковой является глубочайшая психологическая травма, полученная в результате сексуальных домогательств со стороны Тоцкого Афанасия Ивановича… этого старого растлителя.

ПРОКУРОР
Подумаешь, травма!

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Господин адвокат прав! Барашкова фигурирует в деле, цитирую, как «скверная женщина», «опозоренная женщина», как объект презрения многочисленных «судей». Барашкова насквозь пропитана ощущением вины и позора. Оно въелось в ее душу!

ПРОКУРОР
Работать, работать подсудимая не хочет! Вот и весь сказ. В прачки она собралась. Ан, не успела! Зато, купаясь в роскоши, наша звезда на своем дне рождения на душу Гаврилы Ардалионовича Иволгина решили в последний раз посмотреть. И как вам его душа?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Так себе душа. Душонка. Но деньги все-таки не взял…

ПРОКУРОР
Да. Сто тысяч не принял. Но душа, конечно, не чета вашей. Ну прямо-таки богиня, нравственный камертон! Завтра, говорит, на улицу пойду, да в прачки пойду!

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Так вы меня в продажности обвинить решили!

ПРОКУРОР
И в мыслях не было! Продажность – дело нормальное и неподсудное. Судите много, Настасья Филипповна. Судите. И… как ни крути, Рогожина до убийства вы все-таки довели.

АДВОКАТ
Заезженная пластинка! Ваша честь! Защита предлагает привлечь к ответственности за совращение несовершеннолетней Барашковой, а, следовательно, за доведение Барашковой до убийства Рогожина, за убийство Рогожиным Барашковой, за безумие Мышкина, и за все плохое, что случилось в рамках этого дела гражданина Тоцкого Афанасия Ивановича.

СУДЬЯ
(Думает, смотрит на часы.) Сколько времени прошло с начала заседания? Да… Мало… Мало… Между тем, зрители… собрались… Ну, смотрите, господин адвокат, вам же Тоцкого и защищать.

АДВОКАТ
Выкручусь как-нибудь.

ПРОКУРОР
А как же Барашкова?!

СУДЬЯ
А что Барашкова? Перемололи ей косточки и будет. Она, если в чем и виновата… вот, кровью искупила. Омыла, так сказать, прегрешения.

МЫШКИН
Правильно!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Кровь – дело серьезное.

ПРОКУРОР
Ну, хорошо. Как скажете. Мы, знаете, давно присматриваемся к гражданину Тоцкому, к этому сомнительному, порочному человеку.

АДВОКАТ
Ну, это всенепременно!

ПРОКУРОР
И зря вы ерничаете. Как известно, гражданин Тоцкий укатил за рубежи нашей родины. Нашел себе очередную… пассию. Так вот, мы заблаговременно приняли меры к его разысканию и экстрадиции. И ведь нашли, и добились выдачи! Ввести гражданина Тоцкого!

*

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ. Тоцкий. Иволгин

Часть первая

Появляется довольный жизнью престарелый франт – Афанасий Иванович Тоцкий, занимающий место Барашковой на скамье подсудимых.

ТОЦКИЙ
Настасья Филипповна, душа моя! Все знаю. Какой кошмар! Верьте, сердце кровью обливается. (Бросает в адрес Рогожина.) Подлый человек!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Паскудник!

ТОЦКИЙ
Я, быть может, и паскудник. Вот только я эту красоту… э-э-э… по назначению. Вы же взяли и…

СУДЬЯ
Гражданин Тоцкий, вы знаете, с какой целью вас экстрадировали в Россию?

ТОЦКИЙ
Знаю, ваша честь! Сластолюбец «закоренелый и в себе не властен»! И признавался в том открыто: и Настасье Филипповне, и генералу Епанчину. А что меня экстрадировали – так это замечательно! Признаться, мне нынешняя супруга – француженка – надоела хуже пареной репы. Ах, Настасья Филипповна! Какая демоническая красота! Сердцу, еще можно приказать, а вот чреслам! Чресла не обманешь! А я человек не молодой. И потому нахожусь в поиске… кого-нибудь посвежее. Да. (Надевает монокль и искательно всматривается в зал в поиске «кого-нибудь посвежее».)

ПРОКУРОР
Это возмутительно! Неужели найдутся слова для защиты этого, видите ли, сластолюбца, а, называя вещи своими именами, педофила, «развратника и злодея», искалечившего судьбу гражданки Барашковой! Вслушайтесь, что она говорила на своем дне рождения в присутствии фигурантов дела: «Приедет вот этот: месяца по два гостил в году, опозорит, разобидит, распалит, развратит, уедет, – так тысячу раз в пруд хотела кинуться, да подла была, души не хватало…».

ТОЦКИЙ
Признаюсь: педофилия имело место. Но педофилия умеренная! Уж больно хороша Настасья Филипповна, уж больно хотелось сорвать прелестный цветок!

АДВОКАТ
Ваша честь, гражданин Тоцкий не скрывает своей подверженности… э-э-э… чувственным… позывам. Но ведь прав Афанасий Иванович, когда говорит о Настасье Филипповне: «…она есть самое лучшее мое оправдание на все ее обвинения. Ну кто не пленился бы иногда этою женщиной до забвения рассудка и… всего?». Все по Барашковой с ума сходят. Все! А мой подзащитный… он просто первым на линии огня оказался. Увидел чудо и… пропал.

ТОЦКИЙ
Пропал! Пропал!

АДВОКАТ
Говорят, что красота спасет мира, а здесь она его и погубила. Гражданин Тоцкий – жертва исключительных обстоятельств. Помните, в песне: «Потому что нельзя, потому что нельзя, потому что нельзя быть на свете красивой такой…» [1]. Да.

ПРОКУРОР
Паскудство подсудимого Тоцкого является первоисточником всех преступлений и жизненных неурядиц фигурантов дела! Более того, это паскудство наглое, верящее в собственную безнаказанность!

АДВОКАТ
Тоцкий взял Барашкову на содержание! По доброте душевной, цитирую, «по великодушию своему».

ПРОКУРОР
С прицелом на перспективу.

АДВОКАТ
По доброте и великодушию! Девочке в момент смерти родителей было семь лет. Какие прицелы?! Прицел наметился спустя… лет этак пять. И только прицел, без выстрела. И кто же виноват, что эта доброта, душевная щедрость обернулась… влечением… К моменту начала… э-э-э… связи… гражданка Барашкова уже достигла… возраста зрелости по меркам… того времени. Шестнадцать плюс!

ДЕЛОРОИЗВОДИТЕЛЬ
Неточность, ваша честь!

СУДЬЯ
Да.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
В деле приводятся слова Барашковой на ее двадцатипятилетии о сроке давности первой связи: «Девять лет и три месяца!». Следовательно, в момент… э-э-э… Барашковой было пятнадцать лет и девять месяцев. Тогда как гражданину Тоцкому в то время исполнилось… сорок пять.

ПРОКУРОР
Негодяй!

АДВОКАТ
Это – точные сведения?

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА
Точные.

ТОЦКИЙ
Точно так!

АДВОКАТ
То есть пятнадцать лет и девять месяцев… Не меньше?.. Афанасий Иванович?

ТОЦКИЙ
Нет, утерпел!

АДВОКАТ
Что ж, девушки в России – в то время – и в более раннем возрасте замуж выходили и… ничего. Сейчас же… (Разводит руками.) Господин прокурор как-то… драматизирует ситуацию. Гражданка Барашкова жила на всем готовом. Каталась, как сыр в масле. Многие претензии моей бывшей подзащитной проистекают от безделья! А гражданин Тоцкий откровенно избаловал Барашкову.

ПРОКУРОР
В деле есть недвусмысленное объяснение «благодеяниям» подсудимого в отношении гражданки Барашковой в петербургский период. Главный мотив – страх перед Барашковой, обещавшей какой-нибудь выходкой опорочить Тоцкого в глазах света. Но есть и другой мотив! Весьма показательный. Вот послушайте, цитирую: «…теперь Афанасий Иванович, прельщенный новизной, подумал даже, что он мог бы вновь эксплуатировать эту женщину».

НАСТАСЬЯ ФИЛИППОВНА (в адрес Тоцкого)
Паскудник!

АДВОКАТ
Никто не отрицает заинтересованности моего подзащитного в сохранении столько ценимого им положения в свете, а также некоторые порочные мотивы в отношении Настасьи Филипповны. И что с того? Голодом он ее морил? Не люблю проводить параллели с днем сегодняшним, но гражданин Тоцкий – образец идеального спонсора. Мы много говорим о пороках Тоцкого. Так давайте же, наконец, увидим в нем что-то хорошее!

ТОЦКИЙ
Да!

АДВОКАТ
Подобрал, обогрел, обеспечил и воспитал сироту… Да, воспитал! И знаете, другие бы сказали – пригрел на груди змею. Обеспечил роскошную жизнь в Петербурге. Сговорился с генералом Епанчиным. Подобрал Настасье Филипповне видного жениха – Гаврилу Ардалионовича…

ТОЦКИЙ
Семьдесят пять тысяч положил. И сумма эта была назначена Настасье Филипповне в моем завещании, «тут вовсе не вознаграждение какое-нибудь…».

ПРОКУРОР
Вранье на вранье! Тоцкий уверяет Барашкову, что будущий супруг любит ее «всею силой страсти и, конечно, отдал бы половину жизни за одну надежду приобресть ее симпатию». Так ведь вранье!

АДВОКАТ
Пусть вранье. И что?! Если бы Настасья Филипповна проявила элементарное благоразумие и вышла замуж за Иволгина, то не было бы никаких… эксцессов.

СУДЬЯ
Господин прокурор, вам не кажется, что господин адвокат весьма убедителен?

ПРОКУРОР
Но кто же в таком случае виноват в убийстве Барашковой?! Не будем же мы снова судить Барашкову – теперь за ее, так сказать, избыточную красоту!

АДВОКАТ
Не знаю, кто виноват в драме фигурантов дела, но только не мой подзащитный. Да, любит женщин… и… девушек. Но при этом не злобив, не жаден…

ПРОКУРОР
А что же сам Гаврила Ардалионович так сплоховал? Отвадил от себя Настасью Филипповну.

Часть вторая

Появляется Гаврила Ардалионович Иволгин, занимающий место Тоцкого на скамье подсудимых.

ИВОЛГИН
Что вы от меня хотите? Что вы всё в душу лезете?!

ПРОКУРОР
Вы, гражданин Иволгин, успокойтесь. Дело уж больно серьезное.

ИВОЛГИН
Я-то здесь при чем? Настасья Филипповна сама отказалась от замужества… по наущению… вот его! (Иволгин с презрением указывает на Мышкина.) Нашла себя советника, идиота несчастного!

АДВОКАТ
Так и было. Настасья Филипповна обратилась за вердиктом к князю. Гражданин Мышкин прошептал, цитирую: «Н-нет… не выходите!». А Настасья Филипповна и рада.

ПРОКУРОР
Ну а вы, Гаврила Ардалионович, будто и ни при чем? Как же она могла замуж за вас выйти, если вы таким низким человеком будете?

ИВОЛГИН
Отставьте ваши оскорбления!

АДВОКАТ
Да, господин прокурор… в самом деле…

ПРОКУРОР
Я-то что? Низким человеком Гаврилу Ардалионовича назвала его сестра Варвара Ардалионовна.

ИВОЛГИН
Тьфу!

ПРОКУРОР
Вот-вот, а потом в лицо-то и плюнула! (Смеется.) Должно признать, что из всех фигурантов дела Гаврила Ардалионович – один из самых отталкивающих. При том, что семья у него… (Иволгин усмехается.) Мать и сестра – женщины достойные, глубоко порядочные. По крайней мере, мать.

ИВОЛГИН
Ну, по крайней мере, мать.

ПРОКУРОР
И в кого вы такой уродились?.. Что, господин делопроизводитель, нехороший человек Гаврила Ардалионович?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Не очень хороший. Впрочем, за деньгами в камин все-таки не полез.

ПРОКУРОР
Вот только в сцене со ста тысячами упал Гаврила Ардалионович от нервного потрясения. Может, стоило взять эти деньги?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Нет, их и без него из огня достали и ему преподнесли.

ИВОЛГИН (на делопроизводителя)
Еще один арбитр выискался! Рецензент… человеческих жизней.

АДВОКАТ
А вот если бы я и судил гражданина Иволгина, так за то, что он деньги из камина не взял… На зависть фигурантам дела: спокойно, без волнений и угрызений совести… Взял бы, поблагодарил с подчеркнутой вежливостью, усмехнулся и откланялся с жалованием за сорок с лишним лет безупречной службы. А он упал без чувств, да еще эти сто тысяч вернул. Дурак! Сто тысяч без взбалмошной, сумасшедшей бабы.

ПРОКУРОР
Так ведь амбиция не позволила не вернуть! В материалах дела представлена исчерпывающая характеристика Иволгина как человека заносчивого и завистливого: «Самолюбивый и тщеславный до мнительности, до ипохондрии <…> “нетерпеливый нищий”, по выражению самой Настасьи Филипповны…». Деньги ему потом прислали, и он их возвратил. Так ведь о том Гаврила Ардалионович тысячу раз пожалел.

АДВОКАТ
Мой подзащитный – несчастный человек. Деньги любит. Так это всегда было. Просто у кого-то деньги есть. Кому-то они достаются с рождения, или по наследству, или… через постель. (Бросает взгляд в сторону Барашковой.) А у кого-то их нет! Иволгину – не повезло. А судьи кто? Рогожин, на которого деньги с неба упали. Аглая Епанчина, родившаяся с позолоченной ложкой во рту. Или Настасья Филипповна, ненавидящая Тоцкого, но живущая у него на содержании… Можно даже согласиться со всеми доводами обвинения. Вот только непонятно, какое наказание следует «прописать» гражданину Иволгину. Он ведь и так наказан. Самим собой.

ПРОКУРОР
Эх, Гаврила Ардалионович! Скажу по-свойски. Судить вас надо за то, что вы не способны пойти до конца, не способны, как сказано в материалах дела, «подличать, так подличать». И не из боязни подлости, а из-за страха – как бы чего не вышло. Ординарность, ординарность – вот ваш удел и ваша беда.

ИВОЛГИН
Да замолчите же, наконец!

ПРОКУРОР
Правильно господин адвокат сказал: деньги надо было брать из камина. То ваше единственное лекарство. Дурак вы и дурак желчный. Правильно: не за что вас судить.

СУДЬЯ
Хватит, господа. Здесь все просто. Здесь человек на своем месте. Значит, дело – не в Иволгине. А в ком?

АДВОКАТ
Мне кажется… (Задумался.) Ведь после предложения Барашковой о замужестве, та изумила и Тоцкого, и генерала Епанчина спокойными, зрелыми рассуждениями… о желании, цитирую, «воскреснуть, хоть не в любви, так в семействе». Посудите сами: все как-то начинает выправляться… Но вот потом… Потом появляется какой-то новый блуждающий нерв и наступает раздрай. Представьте себе – замкнутый мир знакомых друг другу людей. Назовите этот мир хоть клубком змеиным. Но змеи-то друг с другом как-нибудь уживутся… И в этом мире появляется кто-то… новый, кто-то… лишний. И вот этот лишний и подозрителен. И мне думается, что этот лишний – Лев Николаевич Мышкин.

МЫШКИН (внимательно смотрит на адвоката и кивает в знак согласия)
Все верно… Я – лишний. Я сейчас уйду!

СУДЬЯ
Вот мы и выясним, в какой мере вы лишний.

МЫШКИН
Нет, нет, я – лишний! Здесь и выяснять нечего! Я всегда – лишний. И через эту мою неуместность многим людям доставил я множество хлопот. И потому, мне должно уйти и не мешать…

Судья, прокурор и адвокат усмехаются.

ПРОКУРОР
Уходить надо было раньше. А теперь, гражданин Мышкин, присядьте. Нет-нет. Вот сюда. (Указывает на скамью подсудимых.)


ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. Мышкин


Прокурор с показной обходительностью препровождает Мышкина на скамью подсудимых.

ПРОКУРОР
Запутались мы, гражданин Мышкин. Убили женщину – Барашкову Настасью Филипповну. Дама она, конечно, своеобычная и во многом сама виновата, но уж больно плохо закончила… Парфен Рогожин, порывистый, но неплохой, в сущности, человек на каторгу отправляется. И вообще много чего несуразного происходит. А виноватого нет… А ведь я к вам давно присматриваюсь.

АДВОКАТ
Ваша честь! Прошу прекратить психологическое давление на моего подзащитного.

МЫШКИН
Как… подзащитного? Меня разве судят?

СУДЬЯ
Вы, гражданин Мышкин, будете теперь у нас подсудимым. Мы до перерыва ваше дело будем рассматривать. А дальше… как карта ляжет.

ПРОКУРОР
Вот вы, гражданин Мышкин, с упоением рассказываете генеральше и девицам Епанчиным, как в швейцарской деревне, где изволили лечиться, расположили против себя все взрослое население из-за ваших представлений о методах воспитания чужих детей: в части необходимости всегда говорить детям одну лишь правду.

А зачем вы в самом начале истории, во время знакомства с Епанчиными, сравнили Аглаю Ивановну с Настасьей Филипповной, встревожив почтенное семейство? Зачем рассказали про фотографию? Зачем выставили заговорщиками генерала Епанчина и Гаврилу Ардалионовича? Может, вы просто глупый и вредный болтун? «Бесстыдный вы болтунишка!»: а хорошо вас припечатал Иволгин!

МЫШКИН
Так ведь я…

ПРОКУРОР
Дверь в квартиру Иволгиных открываете Барашковой. Вы что, камердинер? Просили вас о том? Постояла бы, да, глядишь, и ушла, и не было бы скандала… И ведь я пересказал лишь первые, начальные страницы дела. И везде вы у людей как… заноза в филейной части тела.

МЫШКИН
Так ведь я…

ПРОКУРОР
А что вы потащились на день рождения Настасьи Филипповны? Звали вас туда?

МЫШКИН
Я только хотел…

ПРОКУРОР
Что вы хотели? Идете к Барашковой, а сами, как следует из материалов дела, «решительно не находите успокоительного ответа» на вопрос, «что же он там сделает и зачем идет?».

МЫШКИН
Я только хотел подвигнуть Настасью Филипповну не выходить замуж за человека, который любит лишь ее деньги!

ПРОКУРОР
Вам-то что до замужества Настасья Филипповны? Все вокруг дураки, один вы все понимаете. Ну и куда привел Барашкову ваш вердикт? На тот свет!

МЫШКИН
Ах, если бы знать!

ПРОКУРОР
А незнание последствий не освобождает от ответственности. Я ведь сам знаю, говорите вы, «что меньше других жил и меньше всех понимаю в жизни». Так вот в жизни вы ничего не понимаете, а везде нос свой суете.

МЫШКИН
Я не сую, я просто…

АДВОКАТ
Попрошу господина прокурора прекратить эту казуистику.

ПРОКУРОР
Что ж, прекращаю… Только скажите, подсудимый, а зачем вы вообще в Россию приехали? За наследством?

МЫШКИН
Не только. Хотел послужить отечеству…

ПРОКУРОР (с иронией)
Послужить?!

МЫШКИН
Да.

ПРОКУРОР
Ха-ха-ха… Вы хоть понимаете, какой непоправимый урон нанесли репутации отчизны?

МЫШКИН
Какой же урон?

ПРОКУРОР
Святая простота! Уезжает человек из России в Швейцарию в невменяемом состоянии. Там – на Западе (!) – его ставят на ноги. И, вот, человек возвращается на родину, которой хочет каким-то непостижимым образом послужить. Пробыв на этой самой родине с полгода, он окончательно сходит с ума! Вы хотя бы понимаете, Мышкин, что льете воду на мельницу русофобских сил! По вам 275-я статья плачет. Государственная измена, между прочим. Получается, что вы, Мышкин, – изменник: хотя и невольный, но… очевидный.

МЫШКИН
Я не изменял!

ПРОКУРОР
Не изменял он… Ладно… Родина наша и не такое претерпевала. Потому… давайте поговорим о ваших наветах в адрес гражданина Рогожина.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Вона как.

МЫШКИН
Каких же наветах?

ПРОКУРОР
Вы помните историю с китайской вазой?

АДВОКАТ
А при чем здесь ваза?

МЫШКИН
Я разбил дорогую вазу в загородном доме Епанчиных. Право, это вышло совершенно случайно, как-то нелепо.

ПРОКУРОР
Что нелепо, то верно. Но почему вы ее все-таки разбили?

МЫШКИН
Говорю же: чистой воды случайность.

ПРОКУРОР
Ой-ли? Разве не убеждаемся мы на примере злосчастной китайской вазы в баснословной силе наговора? Разбитую вазу накликала Аглая Епанчина. Именно это «сбывшееся пророчество» потрясло вас. Помните? Так вот: слово – материально! И Мышкин, подозревая другого человека в наличии злого умысла, подозревая, быть может, не со зла, обрекает человека на реализацию этого умысла! Мышкин отравляет мятежную, но чистую натуру Парфена Рогожина антихристовым соблазном!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ишь ты, как.

ПРОКУРОР
Именно так! Мысль об убийстве Рогожиным Барашковой то и дело оживает в голове Мышкина. Но если убийство привечают столь усердным образом, оно не может не свершиться, как не может не разбиться злополучная китайская ваза. Из материалов дела следует, что гражданин Мышкин утверждает себя и окружающих в способности Рогожина совершить тягчайшее преступление. Цитирую: «“А Рогожин женился бы? Как вы думаете?”, – спрашивает Иволгин. “Да что же, жениться, я думаю, и завтра же можно; женился бы, а чрез неделю, пожалуй, и зарезал бы ее”», – отвечает Мышкин.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ишь оно как.

ПРОКУРОР
Мышкин злословит, очерняет Рогожина. Вот, что он говорит Рогожину, уподобляя себя Господу Богу: «…всегда говорил, что за тобою ей непременная гибель. Тебе тоже погибель… может быть, еще пуще, чем ей».

Время от времени Мышкин занимается саморазоблачением. Он сознается, что обманывает Рогожина и самого себя в отношении к Настасье Филипповне. Раскаивается в том, что буквально внушает себе убеждение в намерении Рогожина убить и его. Мышкин называет это самовнушение «внезапной своей идеей», «своим демоном».

В минуты раздумий Мышкин говорит себе: «Впрочем, если Рогожин убьет, то по крайней мере не так беспорядочно убьет». Потом: «…разве решено, что Рогожин убьет?!». «“Не преступление ли, не низость ли с моей стороны так цинически-откровенно сделать такое предположение!».

АДВОКАТ
Ваша честь! Эти так называемые обвинения не имеют юридической перспективы. Конституционное право на свободу мысли никто не отменял.

ПРОКУРОР
Какая же это свобода мысли? О мысли – никто не знает. А эти мысли внесены в материалы дела, а значит – высказаны. Мышкин отождествляет впервые виденного племянника Лебедева с убийцей шести человек! На том основании, что племянник Лебедева ему не понравился. И тут же бичует себя за эти помыслы: «Что же он взялся их так окончательно судить, он, сегодня явившийся, что же это он произносит такие приговоры?».

АДВОКАТ
Обычная человеческая черта. Слабость, прихоть, если хотите.

ПРОКУРОР
Не просто слабость и не просто прихоть! Мышкин то и дело винит себя в неподобающих мыслях о намерениях Рогожина убить Настасью Филипповну. Рогожину – после покушения последнего на Мышкина – подсудимый говорит: «Ведь я ж тебя все равно в этом подозревал, один наш грех, в одно слово!».

АДВОКАТ
Мало ли, что мой подзащитный подозревал и наговорил. А если Мышкин возьмет на себя все грехи мира. Что ж нам его, распинать?!

ПРОКУРОР
А что, если каждый человек и есть себе Господь Бог, и сам себя после смерти судит? Следовательно, виновным получается только тот, кто сам считает себя виновным.

АДВОКАТ
Ваша, господин прокурор, теория вины перед своей божественной совестью занимательна, хотя и не оригинальна. Получается, что Ставрогин, дело «Бесов», – виноват, ибо сам признал за собой вину и не выдержал мук совести, а Верховенский – не виноват, ибо вины за собой не видит, и ни в чем не раскаивается и, значит, не наказуем и ТАМ (смотрит вверх, указывая туда пальцем).

ПРОКУРОР
Так и получается! Может, потому мы и судим Мышкина? Может, потому именно он и остался на заклание, что сам, САМ, как магнит, притягивает вину? Тоцкого мы уже судили. С него как с гуся вода. На «страшном суде» своей совести скажет: «Сластолюбец! Сластолюбец закоренелый и в себе не властен!», и… оправдается! А Мышкин – не скажет. Он будет копаться в себе, винить себя, и подтвердит собственную виновность и наш приговор. И не мы Мышкина обвиняем, он сам себя многократно обвинил и приговорил.

АДВОКАТ
Это его личное дело. Мы не можем судить человека на основании его впечатлительности! Да, душевная неустроенность порождает в Мышкине болезненное чувство вины, но…

ПРОКУРОР
А почему вы считаете, что чувство вины следует за душевной неустроенностью? Быть может, осознание вины является источником этой неустроенности? Возможно, Мышкин винит себя не только за свои… абстрактные помыслы? Мышкин, в сердцах, говорит Рогожину о своем возвращении в Петербург: «Не хотел я ехать сюда! Я хотел всё это здешнее забыть, из сердца прочь вырвать!». Ехать – не хотел. Забыть – хотел. Что же ты приехал, друг ситный? Мышкину порой приходит здравая мысль, что в обществе он – человек лишний: «… я сейчас уйду», – говорит себе Мышкин. И при этом никуда не уходит! А почему не уходит?

АДВОКАТ
Из-за простительного здорового эгоизма, которым Мышкин руководствуется в поисках простого человеческого счастья.

ПРОКУРОР
Именно! Исключительно из эгоизма, который сводится к поиску простого человеческого счастья за счет бед, выпадающих другим искателям этого самого счастья. Мышкин отвадил Настасью Филипповну от брака с Иволгиным не из отвлеченного гуманизма. Сами возжелали красу ненаглядную! И ладно Иволгин: тому только деньги и нужны. Но ведь Мышкин видит, что любит Рогожин Барашкову больше жизни. Отойди в сторону! Не отходит…

А давайте узнаем мнение Мышкина по одному… эпизоду. Вы, подсудимый, кажется, жалели Ипполита Терентьева? Что это вы о нем так пеклись?

МЫШКИН
Этот человек очень нуждался во внимании и участии.

ПРОКУРОР
И вам, конечно, больше всех надо!

МЫШКИН
Как вы можете так говорить. Терентьев умирал от чахотки.

ПРОКУРОР
Как жалко! А теперь напомните, что вы предложили несчастному, пребывающему на последнем издыхании Терентьеву, когда он обратился к вам с последней просьбой подсказать, как ему лучше умереть?

Мышкин побледнел, сник и закрыл лицо руками.

ПРОКУРОР
Да! Мышкин предложил Терентьеву пройти мимо и простить «нам», то есть здравствующему Мышкину и другим счастливым людям, цитирую, «наше счастье»: «Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье! – проговорил князь тихим голосом».

Вот вы, господин адвокат, смогли бы предложить смертельно больному человеку, вопрошающему в отчаянии: «как мне всего лучше умереть?», пройти мимо вас и простить вам ваше счастье?

АДВОКАТ
Я бы так и поступил.

ПРОКУРОР
Я тоже! Вот только Мышкин у нас – почти святой! И такая восхитительная черствость!

МЫШКИН
Нет, нет… Господин прокурор прав. Сказанное мною Терентьеву – ужасно! Признаться, был в каком-то мороке. Ах, как бы я хотел повиниться перед Терентьевым! Где же он? Ему помогли?

ПРОКУРОР
Терентьев скончался. Как следует из материалов дела, «в ужасном волнении».

МЫШКИН
Скончался… В ужасном волнении…

ПРОКУРОР
Да, недели через две после убийства Настасьи Филипповны. Наверное, разочарованный в роде людском. Помните слова Терентьева в ваш адрес. Эти слова обжигают сердце даже мне. Вы… тихим голосом (!): «Пройдите мимо нас и простите нам наше счастье!». Терентьев: «Ха-ха-ха! Так я и думал! Непременно чего-нибудь ждал в этом роде! Однако же вы… однако же вы… Ну, ну! Красноречивые люди! До свиданья, до свиданья!». Смех сквозь слезы израненной души, простреленной навылет!

МЫШКИН
Ах, какое горе! Как же я мог!

ПРОКУРОР
И правда, горе большое. И знаете, что можно сказать в этой связи? Что дьявол – в мелочах. Что самый маленький штрих подчас говорит о человеке больше, чем вся его большая «праведная» жизнь. И мы понимаем, что человек… не совсем тот, за кого себя выдает. И не усердствуйте в выпячивании вашей наигранной скорби в связи со смертью Терентьева.

МЫШКИН
Я не играю! Прошу поверить мне, что не играю!

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Господин прокурор говорит о фактах. Вы предложили Терентьеву пойти… те есть… пройти мимо… И в этой связи, можно сказать, что ваша доброта есть следствие вашего несчастья и нездоровья. И как только на вашу долю выпало то самое счастье, которого вы добивались, так вы взяли и прошли мимо несчастья Терентьева.

ПРОКУРОР
Браво!

МЫШКИН
Вы правы, господин прокурор. (Обращается к публике.) Ах, как же господин прокурор прав, хотя и радуется своей жуткой правоте! За эти мои слова меня непременно должно судить!

ПРОКУРОР
Хорошо… Мы поверим, что ваш ответ Терентьеву был… случайным. И знаете, Мышкин, в чем ваша настоящая вина? В том, что из-за этих своих слов Терентьеву вы готовы лезть в петлю. Послав Терентьева туда, куда его послал бы любой нормальный человек, вы, хм, можно сказать девственность потеряли, но стали… нормальным, живым человеком! Смогли себе оставить счастье, а Терентьеву – стену Мейерова дома и чахотку! Вы хотите счастья для СЕБЯ, только потому и не уехали в Швейцарию. И за это желание счастья для себя вас любой земной и… иной суд оправдает. Ваше предложение Терентьеву пройти мимо после его оскорбления в ваш адрес, брошенного на даче Лебедева, – верх галантности! А теперь вы бежите обратно в свою скорлупу: каяться перед всем миром!..

А хотите, я скажу, зачем Рогожин привел вас к себе на Гороховую и спать положил рядом с трупом Барашковой? Хотите?

МЫШКИН
Он был болен. Он потом долго лечился. Я этого знать не мог, но так в материалах дела сказано…

ПРОКУРОР
Чтобы вы, наконец-то, по-мужски поступили! Отомстили за свою поруганную честь и избавили Рогожина от страданий, как Рогожин избавил от страданий Барашкову. Вы обязаны были взять садовый нож и вонзить его в сердце Рогожина!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Вот то верно! Верно!

ПРОКУРОР
Конечно, верно. А Мышкин… Вы, гражданин Мышкин, меня извините… Но не могу не задать вам вопроса весьма деликатного свойства. А вы, вообще, собирались жить с Аглаей Епанчиной… э-э-э… супружеской жизнью. Детей завести.

МЫШКИН
Детей?

ПРОКУРОР
Вы понимаете, о чем я говорю?

МЫШКИН
Думаю, понимаю.

ПРОКУРОР
Так думаете, или ПОНИМАЕТЕ?

МЫШКИН
Понимаю, но… не вполне.

ПРОКУРОР
Простите, у вас вообще случается… э-э-э… эрекция?

МЫШКИН
Эрекция?

ПРОКУРОР
Да.

МЫШКИН
Я, право, не знаю. Парфен Семенович, ты мне, пожалуйста, подскажи, что есть эта самая эрекция?

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ты это, Лев Николаевич… Я тебе потом покажу… Тьфу тебя! Подскажу, потом.

ПРОКУРОР
Да уж… О чем это я говорю! На вопрос Рогожина: «А до женского пола вы, князь, охотник большой?», вы, гражданин Мышкин, отвечаете: «Я ведь по прирожденной болезни моей даже совсем женщин не знаю». На вопрос Иволгина о вашей женитьбе на Настасье Филипповне, вы отвечаете: «Я не могу жениться ни на ком, я нездоров». Так какого же… рожна!

МЫШКИН
Я-я-я… я не знаю, право.

ПРОКУРОР
Хорошую участь уготовили вы Аглае Ивановне. Старая, но замужняя дева!

Мышкин – вирус, заражающий идиотизмом нормальных практичных людей, тех же родителей Аглаи Епанчиной. Надобно свихнуться, чтобы одобрить брак дочери с гражданином Мышкиным. А ведь говорила о вас Елизавета Прокофьевна в кругу семьи: «Этот князишка – больной идиот, второе – дурак». И еще говорила: «И вот только что показался этот скверный князишка, этот дрянной идиотишка, и всё опять взбаламутилось, все в доме вверх дном пошло!».

МЫШКИН
Неужели так и говорила?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
Слово в слово.

АДВОКАТ
Вспомним и другие слова генеральши Епанчиной о Мышкине: «…всякий теперь видит, что с тебя нечего спрашивать». Так должны ли мы…

ПРОКУРОР
Обязаны! Другого выхода нет. Мышкин – виновен! Через него все беды и проистекли, все судьбы и обрушились. Мышкин – тот самый первоисточник и есть! Чтобы подсудимый получил состояние, сначала умирают два сына купца Папушина, а потом и сам несчастный купец, потрясенный кончиной продолжателей рода. Затем – от водяной – отдает богу душу родная племянница Папушина, приходившаяся теткой сиятельному князю. Одно к одному. Кто знает: не было бы князя, не было бы и этих смертей?

МЫШКИН
Что вы такое говорите!

ПРОКУРОР
Что есть, то и говорю! Это сколько людей угробили, чтоб вам наследство досталось!

АДВОКАТ
Я протестую!

СУДЬЯ
Ну, а что здесь протестовать? Протестуй, не протестуй… на выходе – четыре трупа: медицинский факт. Однако же, если и неисповедимы какие-либо пути, то пути получения наследства. Подозрительно неисповедимы.

ПРОКУРОР
Ваша честь! Обвинение приглашает для дачи свидетельских показаний Епанчину Елизавету Прокофьевну.

Появляется Елизавета Прокофьевна Епанчина.

ЕЛИЗАВЕТА ПРОКОФЬЕВНА
О-хо-хо-х! Ну, а что говорить… Лев Николаевич, в наивном легкомыслии, то и дело потворствует разного рода проходимцам, прощая им откровенное вымогательство и видя в них людей.

А как ты поступил с Аглаей? Бросил ее… после… Бросил! Как уличную девку! Аглая наша – неизвестно где. След простыл. Что же ты натворил, князь! Ох, бедоносец!..

Я вынуждена поддержать обвинение против… Я настаиваю на виновности князя Мышкина и не хочу более… (Елизавета Прокофьевна заплакала.)

ПРОКУРОР
Обвинение приглашает для дачи свидетельских показаний Радомского Евгения Павловича.

Появляется Евгений Павлович Радомский.

РАДОМСКИЙ
Начну вот с какой истории. В Павловске, на даче Епанчиных, мы разбирали одно убийство и суд над убийцей… Так вот Лев Николаевич проницательнейшим образом отличил новый тип преступника от обычных, прежних злодеев. Но при столкновении с реальностью князь… утрачивает разум. Он перед всеми виноват и всем за эту свою мнимую вину готов платить.

Далее. Для князя, этого рыцаря-девственника, свойственна «врожденная неопытность», «необычайное простодушие», «феноменальное отсутствие чувства меры», а также «огромная наплывная масса головных убеждений». Ради сострадания к Барашковой и ради удовольствия последней князь бросает и обманывает божественную девушку – Аглаю Епанчину, уверив, что любит ее!

МЫШКИН
Все правда! Ах, как же я виноват!

РАДОМСКИЙ
После отъезда семейства Епанчиных из Павловска, я навестил Льва Николаевича и обстоятельно поговорил с ним: «Но ведь должны же вы были понять, до какой степени серьезно и сильно эта девушка… к вам относилась. Она не захотела делиться с другой, и вы… и вы могли покинуть и разбить такое сокровище!».

МЫШКИН
Все верно! Я виноват, виноват!

РАДОМСКИЙ
Из дальнейшего разговора я понял, что князь Мышкин действительно… «бедный идиот». К глубочайшему сожалению, обвинение имеет веские основания требовать для Льва Николаевича самого сурового наказания. Но прошу суд проявить снисхождение. Судьба и так покарала Мышкина, если не считать карой его появление на свет.

ПРОКУРОР
Обвинение приглашает для дачи свидетельских показаний Лебедева Лукьяна Тимофеевича.

Появляется Лукьян Тимофеевич Лебедев.

ЛЕБЕДЕВ
Обвинение приглашает. Как уважительно!

СУДЬЯ
Гражданин Лебедев?

ЛЕБЕДЕВ
Лебедев… Ти-Тимофей Лукьянович.

СУДЬЯ
То есть как?

АДВОКАТ
Ваша честь! Это же шут гороховый, беспринципнейший человек! Он и сейчас врет! Даже имя свое перевирает. Как можно доверять его показаниям?

СУДЬЯ
Как же это, свидетель Лебедев? И не стыдно вам?

ЛЕБЕДЕВ
Стыдно, ваша честь! Безумно стыдно! Лукьян Тимофеевич. Лукьян Тимофеевич. Соврал же машинально. Исключительно из самоумаления. Скажу истинную правду: «Я, пьяница и потаскун, грабитель и лиходей»! Лгал-с всю сознательную жизнь. Но сегодня намерен говорить сущую правду!

ПРОКУРОР
Ваша честь! Попрошу господина адвоката не оскорблять ценного свидетеля обвинения, отца многодетного семейства. Да, Лебедев – прохвост. Подчас его поступки… постыдны. Но в то же время свидетель – человек практический, не витающий в облаках… И весьма способный! Думаю, мы можем опереться на мнение гражданина Лебедева.

Лебедев плачет.

СУДЬЯ
Что же вы плачете, свидетель Лебедев?

ЛЕБЕДЕВ
Ах, ваша честь! Как же не всплакнуть! Вот, услышал доброе слово и расчувствовался. Приятно-с, что господин прокурор проявляет по отношению ко мне – маленькому, ничтожному человеку – такое великодушие. «Ибо нищ и наг, и атом в коловращении людей. И кто почтит Лебедева? Всяк изощряется над ним и всяк вмале не пинком сопровождает его».

Свидетельствую чистосердечно, по совести. Истинный крест! (Крестится.) Но сначала давайте помолимся за упокой души графини Дюбарри: «Упокой, господи, душу великой грешницы графини Дюбарри и всех ей подобных». (Крестится.)

Все участники действия поднимаются и крестятся.

СУДЬЯ (очнувшись)
А при чем здесь графиня Дюбарри?

ЛЕБЕДЕВ
«Ан ей и приятно станет на том свете почувствовать, что нашелся такой же грешник, как и она, который и за нее хоть один раз на земле помолился»!

СУДЬЯ
Ну, хорошо! Графиню мы уважили. Черт с ней… Тьфу! Бог с ней, с графиней. Не отвлекайте суд посторонними предметами!

ЛЕБЕДЕВ
Не посторонними, не посторонними! Ибо подсудимый… такой же великий грешник и есть! Потому что исключительно по совести, вынужден с разбитым сердцем поддержать сторону обвинения, а также укоры в адрес князя со стороны Елизаветы Прокофьевны и Евгения Павловича – благороднейших, благороднейших людей. Ибо Мышкину не место в этом мире! И даже… догадываясь, что его обводят вокруг пальца, всегда делает скидку, обману поддается, а, значит, потворствует, чем наносит непоправимый урон нравственному здоровью общества. Помните: «Покуда есть на свете дураки, Обманом жить нам, стало быть, с руки» [2].

АДВОКАТ
Так ведь и вам, гражданин Лебедев, Мышкин неоднократно прощал разного рода паскудства. Так как же вы его!

ЛЕБЕДЕВ
Именно! Прощал-с! Постоянно! Так ведь о том и говорю: нельзя было прощать! Говорю из непомерной любви ко Льву Николаевичу. Ведь снова с ума сойдет! Знаете, пусть уж лучше изымут его… (Изображает рукой смертную казнь перерезанием горла.)

ПРОКУРОР
Благодарю вас, Лукьян Тимофеевич.

ЛЕБЕДЕВ
Как обходительно! Как обходительно! Маленького, ничтожного человека…

ПРОКУРОР
(Обращается к публике.) Господа! Подсудимый – человек Апокалипсиса! Аглая Епанчина говорит Мышкину в самом начале знакомства: «Вам покажи смертную казнь и покажи вам пальчик, вы из того и из другого одинаково похвальную мысль выведете, да еще довольны останетесь».

Обвинение приглашает для дачи свидетельских показаний Германа Гессе.

Появляется Герман Гессе.

ГЕРМАН ГЕССЕ
Вы, господин прокурор, к месту привели выдающуюся реплику девицы Епанчиной, обращенную к Мышкину. Его часто воспринимают как кроткое дитя. «Но видит Бог, дитя не столь смиренно, как кажется. Его невинность далеко не безобидна, и правы люди, которые смотрят на него со страхом».

«Идиот» «иногда близко подходит к той грани, за которой любая мысль принимается как истинная, и точно так же – мысль противоположная». И «за этой гранью начинается противоположность порядка, начинается хаос». «Тип мышления, ведущий назад, в бессознательное, в хаос, разрушает всякий человеческий порядок». Мышление Мышкина, выражаясь научным языком, – КВАНТОВОЕ: есть то, чего нет, нет того, что есть… «Все истинно, всему можно сказать свое “да”. Но чтобы упорядочить мир, чтобы достичь целей, чтобы могли существовать закон, общество, организация, культура, мораль, всякое “да” должно дополняться своим “нет”».

«Высшая реальность с точки зрения человеческой культуры – это и есть разделение мира: свет и тьма, добро и зло, дозволенное и запретное. Но для Мышкина высшая реальность – это магическое постижение обратимости любого тезиса, равнозначности полюсов» [3].

ПРОКУРОР
Благодарю вас, господин Гессе…

Единственный раз вы, гражданин Мышкин, сделались человеком, когда предложили Терентьеву пройти мимо, да еще позже – когда этот юноша вывел вас из себя и вы, наконец-то, перестали посещать его… ненадолго.

Вы, Мышкин, – преступник, и преступник органический, системный! Вы, по словам одного из фигурантов дела, источник «беспримерной философии». И этим все сказано.

Вы вазу китайскую разбили! Вот эту! (Указывает на китайскую вазу на постаменте.) Вы ее всякий раз разбиваете. И словно вазу – разбиваете чужие жизни.

СУДЬЯ
Господин прокурор, прошу вас перейти к предложениям по существу.

МЫШКИН
«Я про наши суды много хорошего слышал. Вот опять у нас смертной казни нет».

СУДЬЯ
Вы, подсудимый, чем мечтать, послушайте прокурора.

ПРОКУРОР
Обвинение требует приговорить подсудимого Мышкина Льва Николаевича… к смертной казни… на гильотине.

СУДЬЯ
Сурово!

ПРОКУРОР
Да, ваша честь! Но дело это – прецедентное.

МЫШКИН
Господи, что же это? И отчего же гильотина?!

ПРОКУРОР
Вы, кажется, в свое время предложили Аделаиде Епанчиной «нарисовать лицо приговоренного за минуту до удара гильотины, когда еще он на эшафоте стоит, пред тем как ложиться на эту доску». Интересно, у вас что, другого сюжета не было? Вот и накликали на себя… по привычке.

И потом, что же нам, на кресте вас распять, что ли? И чем вам гильотина не подходит? Внушили блажь, что «вот как голову кладешь под самый нож и слышишь, как он склизнет над головой, вот эти-то четверть секунды всего и страшнее». Четверть секунды – не так уж и много, и казнь на гильотине – весьма гуманная.

СУДЬЯ
Благодарю вас, господин прокурор. Очень глубокие, содержательные… обвинения, и приговор – честный, без двусмысленностей… Господин адвокат.

АДВОКАТ
Защита… поддерживает смертный приговор Мышкину… (Воцарились всеобщее недоумение и оживление, растерянность Мышкина.) Но! Не по причине виновности подзащитного. Перед тем, как Мышкин отойдет в вечность, напомню наставление Толстого, утверждавшего: «Чтобы быть услышанным людьми, надо говорить с Голгофы, запечатлеть истину страданием, а еще лучше – смертью». Казнь Мышкина – манифестация греховности нашего мира… Мышкин – князь света – лишний человек в мире, в котором царствует зло. Я убежден: перед тем, как взойти на эшафот, Мышкин великодушно поцелует господина прокурора – как когда-то Христос поцеловал старого севильского кардинала в бескровные губы…

ЛЕБЕДЕВ
Могучая, могучая речь! (Смахивает слезу, подходит к Мышкину и целует его.)

МЫШКИН
А нельзя ли без гильотины, без казни? Мне пришла в голову замечательная мысль. Я знаю, что мне мои мысли высказывать не стоит…

ПРОКУРОР
Если знаете, то, может, промолчите хотя бы раз!

СУДЬЯ
Господин прокурор, не будем лишать Мышкина последнего слова.

МЫШКИН
Мысль эта – совершенно замечательная. Ведь каждый человек живет среди людей, но… обособленно. У каждого – своя собственная душа. И каждый чувствует, думает, переживает самостоятельно. А что, если бы у всех людей на земле была общая душа, и общая боль, и общая радость. И всякое несчастье делалось бы в этой душе своим и отравляло бы эту общую душу, и всякая отдельная радость отзывалась бы в этой общей душе звонким эхом и принадлежала всем. И вот тогда-то вы и воспринимали бы мою боль и мое отчаяние как свое. И вы, господин судья, и вы, господин прокурор, и все добрые люди, собравшиеся в зале. И вот тогда-то вы бы все меня и пожалели!

ЛЕБЕДЕВ (всплеснув руками)
Истинно говорят в далекой и славной Индии люди, верящие в переселение душ: ежели человек умер, то это надолго, а ежели дурак, то уже навсегда.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ты, Лев Николаевич, ей-богу, не от мира сего. Ходишь по жизни, как лунатик, ничегошеньки не соображаешь. Да кто тебя жалеть-то станет, если твое помрачение людям душу будет отравлять? Тебя и распинать не надо. Голову тебе сейчас отсекут и всем сразу полегчает без твоего отчаяния и твоих терзаний.

МЫШКИН
Неужели полегчает, Парфен?

Голос Мышкина тонет в барабанной дроби. Прокурор и адвокат идут навстречу друг другу. Встретившись, поворачиваются к публике и произносят синхронно: «Гильотина!».

Занавес. Антракт


ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ. Аглая Епанчина


Мышкин приготовился к смерти на гильотине. В этот момент на сцену стремительно вбегает молодая женщина.

МОЛОДАЯ ЖЕНЩИНА
Успела! Слава богу, успела! Оставьте этого человека! Это… это – ЧЕЛОВЕК!

СУДЬЯ
Что вы кричите? Вы кто такая? Кто вас сюда пригласил?

ЕЛИЗАВЕТА ПРОКОФЬЕВНА
Аглая!

МЫШКИН (роняя платок)
Вы! Это вы!

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
(Отвечает на реплику судьи.) А я ни в чьих приглашениях не нуждаюсь! Сама приехала. Урожденная Епанчина, Аглая Ивановна. (Обращается к Мышкину.) Лев Николаевич, «для чего вы это здесь говорите?», «для чего вы это им говорите? Им! Им!». «Здесь ни одного нет, который бы стоил таких слов!», «здесь все, все не стоят вашего мизинца, ни ума, ни сердца вашего! Вы честнее всех, благороднее всех, лучше всех, добрее всех, умнее всех! Здесь есть недостойные нагнуться и поднять платок, который вы сейчас уронили… Для чего же вы себя унижаете и ставите ниже всех? Зачем вы все в себе исковеркали, зачем в вас гордости нет?».

МЫШКИН
Так ведь меня, Аглая Ивановна, казнить хотят. На гильотине!

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
Пусть! Пусть казнят! Вы боитесь? Боитесь?! Малодушный. Пусть меня казнят вместо вас!

Аглая Епанчина провожает Мышкина на место свидетеля и занимает его место на скамье подсудимых.

МЫШКИН
Но как же это может быть, Аглая Ивановна… На гильотине…

СУДЬЯ
А вот и вы, Аглая Ивановна! А мы-то вас и обыскались, голубушка. Все по Европам прыгаете.

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
Какая я вам голубушка! Что за расправу вы здесь устроили! Казнить кого-то неймется. Так казните меня! Не Барашкову же, убитую, казнить! (Смеется.)

СУДЬЯ
Если суд вынесет вам смертный приговор, то непременно казним и вас. А пока ведите себя скромнее.

ПРОКУРОР
Ваша честь! Скромнее у гражданки Епанчиной вести себя не получится. Ну как же, «домашний идол», «совсем красавица», да «бесспорная красавица», да «чрезвычайная красавица». Жила на всем готовом, не знала, чем себя занять, что бы такое… изобрести. И все вроде бы невинно и вполне себе мило… До поры до времени. «Самовольный, скверный бесенок! Нигилистка, чудачка, безумная, злая, злая, злая! О, господи, как она будет несчастна!», – говорила прозорливая мать. Золотые слова!

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
Оставьте Льва Николаевича. Князя, кажется, обвиняли в расстройстве моей судьбы. Так вот, моя судьба – это моя судьба, и я претензий к князю не имею. И если он в чем-то передо мной виноват, то…

МЫШКИН
Я виноват! Виноват! Ах, как же я виноват перед вами, Аглая Ивановна!

Мышкин подходит к Аглае Епанчиной, встает на колени и целует ей руки.

ПРОКУРОР
О, господи! Вы, гражданин Мышкин, перед всеми виноваты. С рождения, а то и с зачатия. Вы еще Барашковой и Рогожину руки расцелуйте. Только слюни за собой подберите.

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
Не смейте оскорблять князя! Я… прощаю Льва Николаевича. Так что, господин прокурор, из его вины извольте вычесть меня. Глядишь, на гильотину потяну.

ПРОКУРОР
Как знать, как знать! И приговор Мышкину, между прочим, никто не отменял… А скажите-ка, Аглая Ивановна, вас ведь и след простыл. Как вы здесь оказались?

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
В Европе только и пишут о процессе. Его так и называют – Процесс. С большой буквы.

ПРОКУРОР
Мило, мило. И вы, значит, о процессе прочитали и ринулись.

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
Пока других судили – с места не тронулась. Но как дошло до обвинения Льва Николаевича… Нельзя его ни в чем обвинять, понимаете?

ПРОКУРОР
Скажите, а с чего вы так печетесь о судьбе Мышкина?

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
У князя большое сердце.

ПРОКУРОР
Ваши чувства к Мышкину – блажь. Возьмите князя Щ., возьмите Евгения Павловича Радомского. Ну есть же нормальные, положительные люди. Здоровые, здравомыслящие и с состоянием. Нет, вам идиота подавай, «рыцаря бедного»! Брак с Евгением Павловичем стал бы для вас дорогой к спокойному счастью и семейному благополучию. Мышкин – дурак...

МЫШКИН
Я попрошу!

ПРОКУРОР
Да замолчите же вы! Так вот, Мышкин – дурак! Хотите вы того или нет. Ну кто-то же должен быть умнее! Кто-то же должен дать ему от ворот поворот. Барашкова хотя бы старалась. Правильно понимала: погибнет при ней идиот.

Делавший вам предложение Евгений Павлович говорил о вас как о сокровище. Возможно, на тот момент вы еще стояли на распутье, и ваша судьба могла сложиться… здраво. Но вы выбрали другой путь. И теперь, прекрасно понимая порочность этого пути, с него уже не свернете!

Сдается, пока вины за вами нет. Так, может, будет? А, Аглая Ивановна? (Аглая Епанчина волнуется.) Может, какое предчувствие вины имеется? И, может, ваша забота о Мышкине – ширма?

АДВОКАТ
Непонятны основания, по которым господин прокурор терроризирует мою подзащитную. Ваши намеки неуместны. Может, и Христа распяли по вине Аглаи Ивановны.

ПРОКУРОР
К тому и подвожу! Мы, почему-то, все время ведем события из прошлого в настоящее. И тем самым наступаем на одни и те же грабли. А что, если прошлое определяется в будущем, то есть в настоящем? Что, если Христа распяли не потому, что люди нагрешили до его пришествия? Что, если распяли за грехи, которые совершат его последователи в будущем, после распятия?

АДВОКАТ
Да неужели!

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
В деле говорится: «Самый фантастический сон обратился вдруг в самую яркую и резко обозначившуюся действительность».

ПРОКУРОР
Правильная мысль!

Так вот, о человеке в настоящем должно судить по его будущим свершениям.

Аглая Ивановна – идеалистка. Идеализм – опасное предприятие: возможно, самое опасное на свете… Идеалы должны быть… приземленными…

Подсудимая из дома вознамерилась бежать и говорит Мышкину: «Я хочу быть смелою и ничего не бояться. Я не хочу по их балам ездить, я хочу пользу приносить». Замечательная, казалось бы, мысль! Но есть одна маленькая проблема. До добра такие мысли не доводят.

Кончилось тем, что Аглая Ивановна выскочила замуж за пресловутого эмигранта-графа, который пленил подсудимую, цитирую, «необычайным благородством своей истерзавшейся страданиями по отчизне души». Аглая Ивановна, как следует из материалов дела, «стала членом какого-то заграничного комитета по восстановлению Польши и, сверх того, попала в католическую исповедальню какого-то знаменитого патера, овладевшего ее умом до исступления».

Ах, Аглая Ивановна, надо остерегаться людей, пленяющих «необычайным благородством своей истерзавшейся страданиями по отчизне души». Подальше!

И никаких сомнений в том, что закончит гражданка Епанчина каким-нибудь террором быть не может. Сдается мне, что подсудимой уготована судьба ни много ни мало Софьи Перовской [4].

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
Кого?

ПРОКУРОР
Одной террористки. В апреле 1881 года вместе со своими подельниками повешена на Семеновском плацу в Петербурге. Между тем, происхождения дама была весьма видного.

АДВОКАТ
Вы хотите сказать, что Аглая Ивановна станет террористкой?!

ПРОКУРОР
Говорю это открытым текстом! В террор, господин адвокат, шли не только бесы. Террор на своих плечах несли идеалисты, обратившиеся бесами во имя своих идеалов. Так вот плечи Аглаи Ивановны уготованы для этой «славной» участи.

АДВОКАТ
Ваша честь! Обвинения господина прокурора возмутительны!

СУДЬЯ
Господин делопроизводитель, вы-то что молчите?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (после некоторой паузы)
Господин прокурор прав.

ПРОКУРОР (подходит к Аглае Епанчиной и внимательно смотрит на нее)
Конечно, прав… Ах, господин адвокат, уж лучше преждевременные, чем запоздалые обвинения.

А что это, Аглая Ивановна, вы так обильно разоделись? Накидка на вас разухабистая.

Прокурор деликатно, но властно снимает накидку. На молодой женщине – пояс смертника. Раздаются возгласы фигурантов дела: «Какой ужас!», «Кто бы мог подумать!», «Кошмар!».

ЕЛИЗАВЕТА ПРОКОФЬЕВНА
Аглая! (Падает в обморок.)

Делопроизводитель закрывает лицо руками.

ПРОКУРОР
Нет-нет. Пояс – декоративный. Взрывчатки нет. Пока нет. Подсудимая входит в образ… И знаете, господин адвокат, я и на приговоре гражданке Епанчиной за ее непременный будущий террор не настаиваю. Я просто иду навстречу подсудимой! Не вы, а я выступаю ее адвокатом и хочу дать Аглае Ивановне то, зачем она сюда пришла. Судить гражданку Епанчину пока не за что. Но ведь имеет смысл спасти ее от самой же себя! Подсудимая все про себя понимает. Она прекрасно знает, что закончит весьма выразительно, но… плохо. Знаете, для меня эвтаназия – не пустой звук. Рогожин поступил эгоистично, но одновременно благородно, умертвив Барашкову.

МЫШКИН
Иезуит.

Прокурор выражает довольство, понимая свою правоту, о которой красноречиво свидетельствует молчание Аглаи Епанчиной.

АДВОКАТ (разговаривает по телефону). Да, да, так… Пересылайте. Ждем!

Ваша честь! Защита просит приобщить к материалам дела новый сюжет.

СУДЬЯ
Что там еще?

[Демонстрируется анонс программы «Виновен!»]

ВЕДУЩИЙ ПРОГРАММЫ «ВИНОВЕН!»
Набирает обороты резонансный судебный процесс. Суд пытается отыскать первоисточник бед фигурантов изощреннейшей драмы, разыгравшейся в далеком 1868 году. Отправной точкой разбирательства стало убийство Парфеном Рогожиным Настасьи Филипповны Барашковой. Суд счел Рогожина невиновным. На скамье подсудимых убийцу сменила убитая, обвиненная в доведении Рогожина до тягчайшего преступления. Затем настала очередь Афанасия Тоцкого, уличенного в растлении Барашковой. Аристократа Тоцкого сменил «нетерпеливый нищий» Иволгин. Затем, во многом неожиданно, на авансцену вышел князь Мышкин. Разбирательство вины Мышкина дошло до вынесения приговора. Смертная казнь… на гильотине! Но тут судебное ристалище посетила Аглая Епанчина, которая перешла в разряд обвиняемых… Тем не менее, мы утверждаем, что суд так и не приблизился к раскрытию этого грандиозного дела. Впервые! Сенсационная версия в программе «Виновен!». Мы получили неопровержимые свидетельства, что зловещие события загадочной истории инспирированы братом Парфена Рогожина – Семеном Рогожиным, взалкавшим капиталов покойного родителя. В нашем эфире – эксклюзивное признание Ипполита Терентьева…


ДЕЙСТВИЕ ШЕСТОЕ. Семен Рогожин. Лебедев


Появляется растерянный Семен Рогожин, озирающийся по сторонам.

ПАРФЕН РОГОЖИН
А-а-а, братец-подлец! Сколько лет, сколько зим. Что, доволен? Прибрал к рукам богатство. Как бы не пришлось взад возвращать. Экий ты хитрец оказался!

СЕМЕН РОГОЖИН
Я не понимаю! Решительно не понимаю! Я ни в чем не виноват!

ПРОКУРОР
Безусловно. Вы же – не Мышкин… Но! Имеется свидетель и… мотив. Огромный мотив!

СЕМЕН РОГОЖИН
Какой еще свидетель? Свидетель чего?

Появляется Ипполит Терентьев: чахоточный, в медицинской маске и в перчатках. Пытается что-то сказать, но начинает кашлять.

ПРОКУРОР
Гражданин Терентьев обвиняет Семена Семеновича Рогожина в провоцировании конфликтной ситуации, в инспирировании убийства своим братом либо гражданки Барашковой, либо гражданина Мышкина, либо Аглаи Епанчиной – в отместку Мышкину: если тот уведет у Рогожина Настасью Филипповну… Возможно, в этом и состоит главная загадка дела, которую мы проглядели на протяжении всего разбирательства. Да что там разбирательства – стольких лет! И главное. Мотив – налицо. Деньги. Состояние!

АДВОКАТ
Свидетельства против моего подзащитного носят бездоказательный характер. Жил себе человек во флигеле. Сидел тише воды, ниже травы. А Терентьев болен и ничего не соображает.

Терентьев, хотевший было возмутиться, снова начинает кашлять.

ПРОКУРОР
У Терентьева нет резонов порочить Рогожина. А вот в личном деле нашего нового подсудимого присутствуют весьма настораживающие характеристики.

В частности, имеется показание, что Семен Рогожин ночью «с покрова парчового на гробе родителя» «кисты литые, золотые, обрезал: “Они, дескать, эвона каких денег стоят”».

АДВОКАТ
Все эти так называемые показания – голословные оценки обиженного брата. А Терентьев – павлин, который хочет привлечь к себе внимание.

Терентьев, хотевший было возмутиться, вновь начинает кашлять, задыхаясь.

ПРОКУРОР
Хочу обратить внимание суда, что гражданин Терентьев поразительно осведомлен о тайных перипетиях дела, обо всей его подноготной, что удивительно, учитывая нездоровье Терентьева. Все знает! Это обстоятельство придает показаниям Терентьева особый вес.

ТЕРЕНТЬЕВ
Лебедев, Лебедев… (Кашляет.) Лебедев с Семеном Семеновичем снюхался… (Разражается новым приступом кашля.) Он… воду мутит…

ПРОКУРОР
Кто бы сомневался! Роль Лебедева в этом деле всегда представлялась мне… ключевой. Лебедев формирует пространство взаимодействия главных фигурантов дела. Это лебедевское пространство пронизано ложью, цинизмом, коварством!

Лебедев медленно поднимается со стула. Прокурор указывает Лебедеву на скамью подсудимых.

А что, правда написано, гражданин Лебедев, что вы Апокалипсис толкуете?

ЛЕБЕДЕВ
Истинная правда-с. Его превосходительство, Нил Алексеевич потребовали меня как-то к себе в кабинет и вопросили наедине: «Правда ли, что ты профессор антихриста?». И не потаил: «Аз есмь».

ПРОКУРОР
Великолепно! Великолепно, Тимофей… (усмехаясь) или как вас там… Лукьян Тимофеевич! Вот смотрю я на вас и понимаю, что вы и есть тот самый ловкий паучок, все и всех знающий, умело дергающий за ниточки. «Лебедев всё знает!», – говорите вы о себе. «Аз есмь!». Не так ли? Человек, готовый за шесть целковых опорочить своего благоприятеля – князя Мышкина – вызывает даже не подозрение, но… отвращение… И как ловко вы срежиссировали спектакль под названием «сын Павлищева». Эту грязную интригу по выуживанию с князя денег.

ЛЕБЕДЕВ
Низок, низок.

ПРОКУРОР
Когда же вас уличили в причастности к появлению похабного фельетона о Мышкине, вы, как ни в чем не бывало, отряхнулись привычным свидетельством низости, не испытывая ни малейших угрызений совести, и выразили уверенность в том, что князь вас простит.

ЛЕБЕДЕВ
Каюсь, поддался искушению: уж больно князь податлив. О том и говорил давеча, когда подводил светлейшего князя под монастырь.

ПРОКУРОР
Конечно! Раз искушает, ничего не поделаешь! Так вот, гражданин Лебедев. Возникает вопрос. С вашей поистине патологической, природной низостью, неужели вы не предложили свои услуги любезному Семену Семеновичу?

ЛЕБЕДЕВ
Да какие же услуги-с?

ПРОКУРОР
А услуги-С вот какие-С: подслушивать, подглядывать, направлять конфликт в нужное русло. Подогревать до точки кипения.

ЛЕБЕДЕВ
Да как же-с?

ПРОКУРОР
Да как-нибудь-С. Пока другие любят, страдают, вы – гражданин Лебедев, думаете. Думаете! Как бы обернуть ситуацию в свою пользу, как выудить с человека деньжат.

ЛЕБЕДЕВ
Для прокормления обширного семейства, детей малых, сирот! Кручусь-верчусь.

ПРОКУРОР
Именно! Вот и племянник ваш наблюдательный и осведомленный говорит Мышкину открытым текстом, когда тот явился в ваш дом: «Об заклад побьюсь, что он уже вас надувает и именно теперь обдумывает».

Неужели вы, Лукьян Тимофеевич, не додумались вовлечь Семена Семеновича в вашу интригу, обрисовать ему перспективу получения наследства в том случае, если братец его неугомонный кого-нибудь… порешит. Пока Мышкин в себя приходил на вашей даче, вы в Петербург уехали, цитирую, «чем свет по каким-то своим делишкам». Господин делопроизводитель, так куда направился подсудимый?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ
К Рогожину… Семену Семеновичу направился.

АДВОКАТ
Господин делопроизводитель, ваша реплика не выдерживает критики! В материалах дела нет ни малейшего намека…

ПРОКУРОР
Трактовка дела находится в компетенции делопроизводителя. Рассматриваемое дело – не только психологическое. Тут, куда ни кинь – все о чем-то любопытствуют и что-то знают, чего не ведает читатель. Все имеют, цитирую, «свои причины» и какие-то свои намерения, все плетут какие-то махинации и плутни. Так вот, дело это – ДЕТЕКТИВНОЕ, ибо как детектив не воспринимается. Натуральный шпионский роман. Неукоснительное следование принципу: «Но разгадка последовала… в форме новой, мучительной загадки». Материалы дела – надводная часть айсберга. Участники дела связаны друг с другом невидимыми нитями. Многое остается нераскрытым, невыясненным…

ЛЕБЕДЕВ (обращается к судье)
Ваша честь, ваша сиятельство! Да здравствует милость в судах! А гражданин Рогожин Парфен Семенович меня в Москве собакой травил-с, «по всей улице, борзою сукой». «Ужастенная сука»!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Жаль не затравил, паскуду!

ЛЕБЕДЕВ
Вот-с. Да здравствует милость в судах!

Прокурор с насмешкой смотрит на Лебедева, манкируя его попытку «подстелить соломку».

ПРОКУРОР
Тайная жизнь фигурантов дела наполнена разного рода загадками. Воплощается мысль, озвученная подсудимым Лебедевым: «…всякая почти действительность хотя и имеет непреложные законы свои, но почти всегда невероятна и неправдоподобна. И чем даже действительнее, тем иногда и неправдоподобнее».

ЛЕБЕДЕВ
Да-с.

ПРОКУРОР
Тайна!

ЛЕБЕДЕВ
Именно-с! (Прикладывает указательный палец к губам в знак тайного молчания.)

ПРОКУРОР
И другой разгадки этой тайны, кроме той, что подсудимый Лебедев всю эту тайну смастерил на деньги Семена Семеновича Рогожина быть не может! Ну же, Лебедев! Ну!

ЛЕБЕДЕВ
Жаден-с до неприличия. (Досадует, понимая, что сболтнул лишнего, но быстро отыгрывает.) Каюсь, вступал в сношения… Предлагал… посильную помощь. Ибо низок, как неоднократно заявлял. Но только в информировании о развитии, так сказать, событий. Не более того! И столкнулся с поразительной скупостью.

ПРОКУРОР
Вы, гражданин Лебедев, существо в высшей степени аморальное.

ЛЕБЕДЕВ
Именно так-с.

ПРОКУРОР
Послушайте принцип Лебедева, который он открыл Мышкину: «…и слова, и дело, и ложь, и правда – всё у меня вместе, и совершенно искренно. Правда и дело состоят у меня в истинном раскаянии, верьте не верьте, вот поклянусь, а слова и ложь состоят в адской (и всегда присущей) мысли, как бы и тут уловить человека, как бы и чрез слезы раскаяния выиграть!».

А вот другая сентенция Лебедева: «Сиятельнейший князь, я низок и душой и духом, но спросите всякого даже подлеца, не только низкого человека: с кем ему лучше дело иметь, с таким ли, как он, подлецом или с наиблагороднейшим человеком, как вы, искреннейший князь? Он ответит, что с наиблагороднейшим человеком, и в том торжество добродетели!».

ЛЕБЕДЕВ
Именно так-с.

ПРОКУРОР
А что из этого следует? Что Христос явился на грешную землю, чтобы подлецы потешались над порядочными людьми.

А свидетельство фигуранта дела Келлера Мышкину: «Этот Лебедев интригует против вас, князь, ей-богу! Они хотят вас под казенную опеку взять, можете вы себе это представить, со всем, со свободною волей и с деньгами, то есть с двумя предметами, отличающими каждого из нас от четвероногого!».

Правда, правда, Лебедев, рожденный Талейраном, но оставшийся лишь Лебедевым. Сами Мышкину все рассказали: про хождения к высоким особам, про доктора…

ЛЕБЕДЕВ
Виновен по всем статьям! Иуде уподобился. Так ведь что с Иуды возьмешь, кроме тридцати сребреников. И к тому же нужен был этот Иуда Христу позарез. Без Иуды ведь и Христос бы не просиял!

ПРОКУРОР
А что же вы препирались о ваших сношениях с Семеном Семеновичем?

ЛЕБЕДЕВ (замахав руками)
И не думал препираться! А препирался только затем, что нельзя срывать покров тайны-с. Зачем же открывать тайну-с? Что же получается: читают это дело полтора столетия, ищут беспрерывно и вечно спорят, а вы все наружу выложили, словно брюхо акуле вспороли, и Америку открыли. Зачем-с?

ПРОКУРОР
Так сторговались с Семеном Семеновичем?

СЕМЕН РОГОЖИН
Ваша честь! Позвольте полюбопытствовать.

СУДЬЯ
Слушаю вас, подсудимый.

СЕМЕН РОГОЖИН
Здесь постоянно ссылаются на «материалы дела». И на поверку очень странное выходит дело. Будто кто-то подглядывал за всеми нами в замочную скважину. Как это возможно?.. Как составитель узнал о мыслях Мышкина, о мыслях моего брата, о чувствах Барашковой и других участников процесса?

СУДЬЯ
Дело это, гражданин Рогожин, хорошо известное. Гражданин Достоевский… э-э-э… весьма своеобразный, но уважаемый человек.

СЕМЕН РОГОЖИН
Подождите… Достоевский… Не Федор ли Михайлович?

СУДЬЯ
Он самый.

СЕМЕН РОГОЖИН
Но я читал одно его… произведение. «Преступление и наказание», кажется. Так ведь это – роман!

СУДЬЯ
Именно.

СЕМЕН РОГОЖИН
Так что же получается? Ведь это наше сегодняшнее дело как две капли воды похоже на очередной… роман. И пишет этот Достоевский как-то… надрывно… Одним словом, садист какой-то. Получается, что ВСЕ МЫ – персонажи его романа? Вы хотите сказать, что ВСЕ МЫ – плод больного воображения Достоевского?

Парфен Рогожин, Мышкин, Настасья Филипповна, Ипполит Терентьев и другие участники процесса удивленно переглядываются.

СУДЬЯ
Вы – да. Ваш брат и другие… фигуранты дела – да. А вот ваш покорный слуга, а также господа прокурор, адвокат и делопроизводитель – нет. Мы – особенный суд, который рассматривает наиболее резонансные преступления, совершенные… литературными персонажами. Эти преступления – большая беда, гражданин Рогожин. Слышали о растлении девочки Матреши Николаем Ставрогиным, об убийстве студента Ивана Шатова группой лиц под водительством Петра Верховенского?

СЕМЕН РОГОЖИН
Не слыхал.

СУДЬЯ
Правильно! Достоевский написал «Бесов» после вашего появления на свет, а, значит, вы не имели возможности их прочитать. А вот «Преступление и наказание» написано до «Идиота» и потому вы читали это произведение в свободное, так сказать, от основной работы время.

СЕМЕН РОГОЖИН
Как вы сказали? Идиота?

СУДЬЯ
«Идиот» – название романа, в котором проживают свои жизни и совершают свои преступления ваш брат… ну и… вы, в том числе… Роман в четырех частях. Вышел в свет в 1868 году. Классика мировой литературы! Так что вам – в известном смысле – грех жаловаться на судьбу. Другие пребывают в забвении, а о вас помнят. Благодаря трудам Достоевского. А что речь идет о литературном произведении, так это ровным счетом ничего не меняет. Мы рассматриваем конкретное уголовное преступление в широком, так сказать, контексте и…

СЕМЕН РОГОЖИН
В гробу я видел Достоевского и его труды! В четырех частях и в широком контексте! Как это не меняет?!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Вот, Семка! Поганец, а голова! Докопался значит. А Достоевский – тварь!

СУДЬЯ
Гражданин Рогожин и вы… тоже, гражданин Рогожин, перестаньте перекладывать вину на третьих лиц. Работайте над собой! Учитесь признавать свои ошибки и отвечать за свои… деяния.

СЕМЕН РОГОЖИН
За какие свои деяния? Я никаких деяний не совершал! Обо мне в материалах этого сфабрикованного Достоевским дела под идиотским названием вообще ничего не сказано.

ПРОКУРОР
Да, упоминания о вас… пресные. Голые такие упоминания. Но есть одно, которое стоит иных упоминаний: «Всё огромное состояние его, кроме некоторой, сравнительно говоря, весьма малой доли, истраченной в первоначальном кутеже, перешло к братцу его, Семену Семеновичу, к большому удовольствию сего последнего». На самом деле – исчерпывающая характеристика. Паскудник вы редкостный. Лебедев и Ганя Иволгин в одном флаконе.

СЕМЕН РОГОЖИН
Все вопросы – к Достоевскому! Я на вас сам в суд подам!

СУДЬЯ
Прекратите, подсудимый! Да, гражданин Достоевский – писатель, а вы – его… персонаж. Но для нашего процесса это обстоятельство является ничтожным.

СЕМЕН РОГОЖИН
Что-то вы путаете, господин хороший! Достоевский нас выдумал, а судят не его, а нас. Копошатся в нашем исподнем. Рассуждают, почему мой брат зарезал Барашкову, а Барашкова ходила направо и налево, и почему Мышкин – идиот. Да потому что Достоевский так захотел!

ПРОКУРОР
И что?

СЕМЕН РОГОЖИН
И то! Ведь если мы являемся героями литературного произведения, то судить нужно не нас, а того, кто все это безобразие состряпал. То есть Достоевского. Где этот Достоевский? Где он затаился?!

Делопроизводитель поднимается из-за стола.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ – ДОСТОЕВСКИЙ
Я – Достоевский… Федор Михайлович.

СУДЬЯ
Вы – Достоевский?!

ПРОКУРОР
Достоевский?!

АДВОКАТ
Так вы и есть Достоевский?!

СУДЬЯ
Нет… то-то я смотрю, делопроизводитель у нас какой-то… необычный… Быть того не может! Первый раз такая история приключается!

ДОСТОЕВСКИЙ
Я, Семен Семенович, между прочим, чего-то уж особо плохого о вас не написал. Ну, то есть… от себя лично, напрямую. Состояние брата досталось вам, ибо брат ваш совершил убийство и был осужден. А все обвинения в ваш адрес – выдумка, не лишенная, впрочем, логики и мотива. И вот, вместо слов благодарности за свалившееся на вас богатство – обидные упреки в мой адрес!

СЕМЕН РОГОЖИН
А кто сказал, что Лебедев состоит со мной в сношениях, что он ко мне поехал? Вы! А как сие вытекает из материалов дела, из буквы романа. Да никак!

ДОСТОЕВСКИЙ
Такой сюжетный ход представляется мне продуктивным. Я, признаться, многое оставил за кадром… Вот, послушайте. Позвольте задать вопрос вам, Настасья Филипповна, и вам, Парфен Семенович. Простите великодушно, но хотелось бы знать: вы состояли… э-э-э… в интимной близости?

БАРАШКОВА
Да.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Нет.

БАРАШКОВА
Нет.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Да.

Барашкова и Рогожин в недоумении смотрят друг на друга, удивляясь сказанному, осмысливая свои ответы.

ДОСТОЕВСКИЙ
Вот! И знаете, Семен Семенович, Барашкова и брат ваш не лукавят. Они одновременно и состояли в связи, и… не состояли.

СЕМЕН РОГОЖИН
Я вас умоляю!

ДОСТОЕВСКИЙ
В деле не говорится об интимных отношениях Барашковой и Рогожина. Следовательно, они одновременно и состояли, и не состояли в этих самых отношениях. Оба этих сценария являют собой пространство возможного. Вы слышали о квантовой физике, о коте Шрёдингера, который одновременно и жив, и мертв?

СЕМЕН РОГОЖИН
Заканчивайте ваше словоблудие! Квантовая физика. Кот. Пространство возможного… Так мы договоримся, что и Мышкин сподобился… переспать с девицей Епанчиной перед тем, как ее отставить. Или, прости господи, с Елизаветой Прокофьевной согрешил, а то и с братом моим… того… и умом тронулся.

Настасья Филипповна хохочет. Аглая Епанчина и ее мать, Елизавета Прокофьевна, бросают в адрес Семена Рогожина гневные окрики: «Мерзавец!», «Негодяй!».

ПАРФЕН РОГОЖИН
Я тебя сейчас согрешу! Прям при зрителях и согрешу.

ДОСТОЕВСКИЙ
Нет, Семен Семенович! Мышкин, Аглая Ивановна, Елизавета Прокофьевна, ваш брат… никак невозможно. Это… начисто выпадает из канвы. Тогда как интимная связь Барашковой и Парфена Семеновича допустима. Один писатель хорошо сказал: «Роман исследует не реальность, но существование. А существование – это не то, что произошло, существование – это поле человеческих возможностей, все, чем человек мог стать, все, на что он способен» [5]. Вы хотите сказать, что не способны быть тем самым человеком, который втуне заведует интригой всей этой истории?

СЕМЕН РОГОЖИН
Может быть и способен. Но это – не я! Вы мне лучше скажите, на каком основании нас судят? Что это за театр абсурда?!

СУДЬЯ
А литературные персонажи наделены у нас теми же правами и обязанностями, что и обычные граждане. Закон и суд видит в вас личность!

СЕМЕН РОГОЖИН
При полном отсутствии свободы воли, то есть прав?!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ишь, какой умный!

СЕМЕН РОГОЖИН
А я, Парфен Семенович, в своем флигеле много книг прочитал, пока ты деньги отцовские транжирил и за бабой шальной прыгал.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Так прыгал-то не по своей воле.

АДВОКАТ
Ваша честь! В этом зале, на этих подмостках собрались безусловные жертвы авторского произвола. Защита предлагает снять все обвинения с фигурантов дела и выдвинуть обвинение за все их преступления и жизненные неурядицы, а также за весь неправедный суд, который мы учинили на глазах почтенной публики, на гражданина Достоевского.

СУДЬЯ
Господин адвокат, я не ослышался? Вы что, предлагаете нам судить автора?!

АДВОКАТ
Ваша честь! Неожиданный, извините, coming out господина Достоевского, сеанс саморазоблачения… Убежден, что в такой перемене есть рациональное зерно и…

СУДЬЯ
Зерно, может быть и есть, но автор художественного произведения нам не подсуден. Наш мандат не распространяется…

АДВОКАТ
Автор нам, конечно же, не подсуден. Но в том-то и дело, что Достоевский писал роман от первого лица и таким образом вывел себя в качестве героя произведения – повествователя. Глава первая части первой. Прямым текстом: «Я видал ученых, литераторов…». Много яканья. В отдельных местах используется местоимение «мы».

ПАРФЕН РОГОЖИН
Местоимение – это хорошо! Что, Достоевский, ошибочка вышла! Неувязка!

СУДЬЯ
Да-да… Я припоминаю…

ПРОКУРОР
Ваша честь! Яканья – недостаточно. Обычный прием. «Я» господина Достоевского в романе… ничтожно…

АДВОКАТ
Но разве господин Достоевский не отождествляет себя напрямую с героями романа. Например, когда говорит от лица Мышкина, у Епанчиных: «Я еще недавно в острогах был, и с некоторыми преступниками и подсудимыми мне удалось познакомиться». Это ведь Федор Михайлович от себя говорит, не так ли?

ПРОКУРОР
А что, если не так! Если любознательный Мышкин сам острог выдумал, без Достоевского?

АДВОКАТ
Хорошо. Господин Достоевский выводит непосредственного себя в образе, цитирую, «одного человека», с которым познакомился Мышкин и который повторяет биографию Достоевского с выходом на казнь и последующей отменой приговора. Глава пятая, часть первая.

МЫШКИН (Достоевскому)
Ну, конечно! Я же с вами и познакомился! Вы меня помните? Как же я вас не признал!

ДОСТОЕВСКИЙ
Как же вас забыть! Вы – одно из самых сложных моих порождений. Вдохнув в вас душу, я отдал вам часть собственной души. Впрочем, как и всем своим персонажам. В этом смысле, я всегда присутствую в своих произведениях.

ПАРФЕН РОГОЖИН
Господь бог. Не иначе!

АДВОКАТ
В деле имеется и второе свидетельство. Речь идет о прямом общении гражданина Достоевского с Ипполитом Терентьевым. В исповеди Терентьева есть ссылка: «Мне рассказывал один бывший в Сибири, что он сам был свидетелем…».

ТЕРЕНТЬЕВ (через кашель)
Так ведь он! Я и смотрю! Ведь быть не может! А это, значит, он! Так это, значит, вы отказали мне в жизни, ввергли меня в «последнее убеждение», склонили исповедаться, орла вместо решки подбросили, а потом выставили посмешищем с забытым капсюлем, не дали застрелиться. Вы?

ДОСТОЕВСКИЙ
Ответ очевиден.

ТЕРЕНТЬЕВ
Как же я не догадался! Смотрю – похож. Думаю, быть того не может! Ведь я же и написал: «В самом деле, в истории моего медика и в развязке ее, которой я нечаянно способствовал, всё сошлось и уладилось, как будто нарочно было к тому приготовлено, решительно точно в романе». Точно в романе! Впрочем, и не я написал-то! А я, дурак, разглагольствовал: «Если б я имел власть не родиться, то наверно не принял бы существования на таких насмешливых условиях. Но я еще имею власть умереть, хотя отдаю уже сочтенное». Как же!

ДОСТОЕВСКИЙ
Я уберег вас от греха самоубийства.

ТЕРЕНТЬЕВ
Уберег?! Сам вверг, сам и уберег унизительным образом.

СУДЬЯ
Что ж… Гражданин Достоевский заявил, что присутствует во всех своих произведениях. Эти его слова – мост между художественным текстом и реальной жизнью. И если мы под формальным предлогом откажемся от судебного преследования Достоевского, то потерпим фиаско. Мы должны рассмотреть дело как часть большой жизни, зеркалом которой является литература. Кроме того, Достоевский проявил вопиющее неуважение к суду, записавшись в делопроизводители, презрев конфликт интересов. Пора ему выйти на первый план.

СЕМЕН РОГОЖИН (указывая на скамью подсудимых)
Прошу, «великий» писатель!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Давай, давай, Достоевский! Твоя очередь.

СЕМЕН РОГОЖИН
Автора!

Фигуранты дела хлопают и начинают скандировать: «Автора!», «Автора!», «Автора!».

СУДЬЯ
Быть по сему!


ДЕЙСТВИЕ СЕДЬМОЕ. Автора!


Достоевского берут под руки и сажают на скамью подсудимых. Персонажи романа «Идиот» переходят в разряд свидетелей. Судья бьет церемониальным молотком по деревянной подставке.

МЫШКИН
Как же он здесь сидел, инкогнито, когда меня на гильотину…

ПРОКУРОР
Вот-вот! Это хладнокровие многое говорит о моральном облике подсудимого.

СУДЬЯ
Да, бывший господин делопроизводитель, поставили вы нас… в интересное положение. Косточки подневольным людям перемалывают, а вы…

ДОСТОЕВСКИЙ
Послушайте, все эти… лица – литературные персонажи. Плод моего воображения. Не более того!

СУДЬЯ
Вот именно! И отвечать за их противоправные действия и безнравственность придется вам!

ПРОКУРОР
Ваша честь! Перед нами – форменный душегуб. Серийный убийца! Сколько смертей! И какая убежденность в своем праве играть человеческими судьбами! Двести лет ему исполнилось. Высочайший указ о праздновании издали. Оргкомитет сформировали. Отвлекли государственные ресурсы!

ДОСТОЕВСКИЙ
Да без меня никого из этих людей не было бы в помине!

АДВОКАТ
(Неожиданно развивает линию обвинения.) И что, расстроились бы они? Что же получается (перечисляя, загибает пальцы): убийца; придурок; психопатка, склонная к беспорядочной… личной жизни – то ли в силу психологической травмы, то ли в силу… физиологии; развратник; бешеная девица… А в придачу: скопище каких-то мутных людей… А где, «человек – это звучит гордо», где «луч света в темном царстве».

ДОСТОЕВСКИЙ
А Коля Иволгин, а Вера Лебедева!

АДВОКАТ
Ха! Напиши вы продолжение вашего пасквиля, гарантирую: и Коля, и Вера к какой-нибудь мерзости и пришли бы.

Скажите, гражданин Достоевский, и это все, на что вы способны?!

ДОСТОЕВСКИЙ
Что вы ко мне пристали?! Свет на мне клином сошелся?! Пока я познавал изнанку жизни на каторге, в трудах изнемогая, подлец и белоручка Тургенев «Муму» написал. Собачку утопил и мать свою, Варвару Петровну, опорочил. Каково?! А ему, между прочим, сам Путин…

СУДЬЯ
А вот имя Путина Владимира Владимировича мы вам пачкать не позволим!

ДОСТОЕВСКИЙ
Да не пачкаю я! Не пачкаю! А только говорю, что сам Путин памятник Тургеневу открывал! 10 ноября 2018 года. И где! В Москве, на Остоженке! На этой улице жилье непомерных денег стоит. А у Тургенева там целый музей. Хорошо устроился! Вот кого судить надо!

АДВОКАТ
А вы о Тургеневе не беспокойтесь. Если глава Российского государства приехал на открытие памятника, значит он Тургенева проверил и Тургеневу доверяет. И, кстати, известно ли вам, что общество покровительства животным возложило на могилу Тургенева венок: «Автору “Муму”». Му-му.

ДОСТОЕВСКИЙ
Му-му! Неизвестно. Мне довелось умереть раньше Тургенева, а то бы я на его могилу тоже что-нибудь возложил… темной ночью. А вы, кажется, адвокат. И обязаны меня защищать!

АДВОКАТ
Прежде чем вас защищать, позвольте воздать вам должное! Где на страницах вашего произведения можно встретить человека труда? Где учителя, врачи, медицинские сестры, рабочие, инженеры? Слова Мышкина: «Трудиться как-нибудь хотел», – звучат как… издевательство! На одних деньги с неба падают, другие возле них ловчат, подъедаются, шакалят…

ПАРФЕН РОГОЖИН
Ему бы прокурором, а не адвокатом работать. Вишь, как разошелся.

СЕМЕН РОГОЖИН
По делу, по делу разошелся.

ПРОКУРОР
Федор Михайлович, а зачем вы все это написали? Из-за денег, или самолюбие потешить захотелось.

ДОСТОЕВСКИЙ
Но что же мне еще писать? Вы помните, что черт говорил Ивану Карамазову о своем предназначении?

ПРОКУРОР
Что вы нас путаете! Это не настоящий черт говорил, это – ваша отсебятина. А к черту мы еще вернемся. За вами такой шлейф тянется, что любой черт позавидует. Материалов на вас – до скончания века. Возьмите любое произведение – драма! И какая… В качестве свидетеля обвинения вызвался православный священнослужитель отец Федор.

Появляется православный священнослужитель отец Федор.

ОТЕЦ ФЕДОР
Красной нитью во всем творчестве подсудимого проходит мысль о согрешении как непреложном условии покаяния и спасения. Такой подход допускается христианским вероучением. Но кто из героев Достоевского спасается? Никто! Послушайте, Федор Михайлович, вы хотя бы понимаете, что своим романом вынесли форменный приговор… христианству! Приговор Христу!

ДОСТОЕВСКИЙ
Я… я искал, размышлял. И никакого приговора и не думал выносить! Я писал, что мои умственные способности не позволили выразить и десятой части…

ОТЕЦ ФЕДОР
Вот и славно, что не позволили! Верить надо было, а не размышлять! Что же получается: доброта Мышкина – злополучная, принцип «подставь вторую щеку» – коту под хвост! И получается, что Христос ни на йоту не делает людей лучше. Мы захлебнулись вашей писаниной! Прошу суд положить конец богоборчеству Достоевского, рядящегося в одежды богобоязненного христианина.

ПРОКУРОР
Благодарю вас, отец Федор… В качестве свидетеля обвинения приглашается Зигмунд Фрейд.

Появляется Зигмунд Фрейд.

ЗИГМУНД ФРЕЙД
Только что я закончил статью «Достоевский и отцеубийство». Достоевского можно рассматривать с четырех сторон: как писателя, как невротика, как мыслителя-этика и как грешника. Но прежде всего я хотел бы выразить Федору Михайловичу глубочайшее почтение. Будет жалко потерять ТАКОЕ творчество! И, тем не менее, при всем безусловном расположении к господину Достоевскому, я обязан быть объективным в своей оценке его полифонической личности и акцентировать внимание на патологической природе его таланта…

Достоевский – аморальный человек. «Ведь нравственным является человек, реагирующий уже на внутренне испытываемое искушение, при этом ему не поддаваясь. Кто же попеременно то грешит, то, раскаиваясь, ставит себе высокие нравственные цели, – того легко упрекнуть в том, что он слишком удобно для себя строит свою жизнь». Чередование греха и покаяния для господина Достоевского является замкнутым кругом.

По моему мнению, истоки невроза Достоевского – в его подсознательном желании убить отца и занять его место в семейной иерархии. Для господина Достоевского характерен ярко выраженный Эдипов комплекс. А здесь еще смерть матери в период полового созревания. Между тем, мать, «согласно умопострояемому вожделению», «должна сама ввести юношу в половую жизнь для спасения его от заслуживающего опасения вреда онанизма».

ДОСТОЕВСКИЙ
Шут гороховый!

СУДЬЯ
Помолчите, подсудимый.

ЗИГМУНД ФРЕЙД
Невроз усугубляется чувством вины после смерти отца и свидетельствами, или же слухами – неважно – о насильственном характере смерти. Достоевский отождествляет себя с убийцами своего родителя.

Далее: «Симпатия Достоевского к преступнику действительно безгранична, она далеко выходит за пределы сострадания, на которое несчастный имеет право, она напоминает благоговение. Преступник для него – почти спаситель, взявший на себя вину, которую в другом случае несли бы другие. Убивать больше не надо, после того, как он уже убил, но следует ему быть благодарным, иначе пришлось бы убивать самому».

Получается, что Достоевский благодарит всех своих персонажей за преступления, которые они совершают… вместо него!

Далее. Я считаю, что господин Достоевский был… э-э-э… латентным гомосексуалистом, что «проявляется в дозволенном виде в том значении, какое имела в его жизни дружба с мужчинами, в его до странности нежном отношении к соперникам в любви и в его прекрасном понимании положений, объяснимых лишь вытесненной гомосексуальностью, – как на это указывают многочисленные примеры из его произведений»: в частности, «стерильный» характер князя Мышкина; вербализованная фантазия Терентьева принять мучительную смерть посажением на кол.

С точки зрения психоанализа, склонность господина Достоевского к азартным играм свидетельствует о приверженности рукоблудию.

В общих чертах – всё.

ДОСТОЕВСКИЙ
О, господи!

СУДЬЯ
Даже не знаю, что и сказать.

ПРОКУРОР
Благодарю вас, господин Фрейд!

Стремление гражданина Достоевского наделить своих персонажей сомнительными чертами своего «Я» – отвратительно. Отвратительно! На недоуменные вопросы Радомского о двойной любви к Настасье Филипповне и Аглае Епанчиной Мышкин дает ответ конченого извращенца: «О, да, да! О, да, да!». (Обращается к публике.) Нет, только вслушайтесь в это порочное: «О, да, да! О, да, да!».

АДВОКАТ
Ваша честь! Обвинительный уклон господина Фрейда входит в противоречие с его же учением. Сошлюсь на авторитетное мнение, цитирую: «Фрейд продемонстрировал, что мы не являемся хозяевами в собственном доме и часто не управляем своим поведением, обусловленным силами, лежащими вне нашего сознания» [6]. Согласно Фрейду, человеком правят иррациональные психические силы, и сознание является не более чем ширмой, маскировкой этих сил! И если сказанное господином Фрейдом в адрес моего подзащитного является правдой, то при чем здесь мой подзащитный?

ДОСТОЕВСКИЙ (об адвокате)
Наконец-то взялся за работу.

СУДЬЯ
Господин Фрейд?

ЗИГМУНД ФРЕЙД
Господин адвокат сделал весьма разумное замечание. Но кто сказал, что я настаиваю на виновности обвиняемого на том основании, что он виновен? Его виновность – пустая формальность. По крайней мере, для меня. Я обвиняю господина Достоевского только потому, что он сам хочет быть обвиняемым и виновным. Происходящее доставляет господину Достоевскому, а, точнее, его «Сверх-Я» особое, изысканное удовольствие.

ПРОКУРОР
Что лишний раз свидетельствует о нездоровых наклонностях подсудимого.

АДВОКАТ
Бред! Ваша честь, защита настаивает…

СУДЬЯ
Оставьте, господин адвокат! Согласитесь, что сказанное господином Фрейдом – очевидно и без свидетельства господина Фрейда… Нет, ну есть кое-какие интересные подробности… Нежное отношение к соперникам в любви, прекрасное понимание положений… Ха-ха-ха…

АДВОКАТ
Мы не должны забывать о заслугах моего подзащитного перед отечественной и мировой культурой. Творчество Достоевского – духовная родина…

ПРОКУРОР
О, мы помним! Мы все помним! В качестве свидетеля обвинения приглашается Борис Николаевич Бугаев, известный как Андрей Белый.

Появляется Андрей Белый.

ПРОКУРОР
Скажите, господин Белый, вы считаете подсудимого большим писателем?

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ
Считаю уместным ввести подсудимого в пантеон великих писателей!

ПРОКУРОР
Замечательно! И что же вы можете сказать в этом контексте о творчестве подсудимого.

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ
Ровно то, что я сказал в своей статье «Ибсен и Достоевский», опубликованной… э-э-э…

ПРОКУРОР
В 1905 году. В журнале «Весы». Вы заметили, что «Достоевский подобно оводу жалил нас в дни безгрозных томлений мертвой полосы русской жизни. И еще неизвестно, были ли целебны язвы, им нанесенные».

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ
Совершенно верно. В этой статье черным по белому написано: «У Достоевского не было слуха. Вечно он детонировал в самом главном. В самом главном у него одни надрывы. Все положительное – в обещании. Будь он в царстве детей, он развратил бы их… Напрасно подходят к нему с формулами самой сложной гармонии, чтобы прилично объяснить его крикливый, болезненный голос. Нет мужества признать, что он всю жизнь брал фальшивые ноты».

ПРОКУРОР
«Будь он в царстве детей, он развратил бы их…» Страшные слова… Далее вы, кажется, говорите о непоправимом ущербе, нанесенном Достоевским отечественному искусству.

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ
Извольте: «В душе своей носил Достоевский образ светлой жизни, но пути, ведущие в блаженные места, были неведомы ему».

ПРОКУРОР (декламирует)
«В самом деле: нужна решимость, чтобы, вооружившись долгом, медленным восхождением подойти вплотную к восхищающему видению. Легче пьяной ватагой повалить из кабачка на спасение человечества. А герои Достоевского часто так именно и поступали, вместо дома Божия попадали в дом… публичный…».

АНДРЕЙ БЕЛЫЙ
Достоевский виновен не просто как всякий писатель виновен в бедах своих героев. Будь бесталанен, ушли бы герои в небытие. Так ведь они – живут и страдают… Он поместил их в ад и наделил бессмертием.

ПРОКУРОР
Ваша честь! У подсудимого нет ни одного не то что светлого – незлобивого произведения.

АДВОКАТ
Неправда! «Дядюшкин сон», «Село Степанчиково…» вполне…

ПРОКУРОР
Полноте! «Сон» и «Село» – не в счет! Подсудимый явил эти повести сразу после каторги и солдатчины. То ли соскучился по живой жизни… Но скорее хотел избежать проблем с цензурой.

И главное! Мы рассматриваем конкретный случай нарушения прав наших граждан, пусть и не обычных. И мы почти три часа ищем виновника злодеяния. Сколько можно!

СУДЬЯ (бьет церемониальным молотком по специальной подставке)
Господин прокурор – ваш вердикт.

ПРОКУРОР
Предлагаю перенестись в 22 декабря 1849 года и привести приговор, вынесенный Достоевскому, в исполнение. Таким образом, не будет ни Достоевского как великого писателя, ни большинства его героев… Из разряда бессмертных гражданин Достоевский перейдет в разряд заурядных смертных людей: без регалий, привилегий и увековечивания памяти. А то автографы его по цене квартиры продают [7]…

Герои Достоевского взволнованно перешептываются: их ожидает небытие.

СУДЬЯ
Задали вы задачу. Сурово! И все фигуранты дела уходят… в НЕБЫТИЕ. Но, с другой стороны, время истекает. Не можем же мы сидеть здесь до полуночи и судить кого-то еще… Что ж… От лица потерпевших героев романа «Идиот» слово предоставляется Мышкину Льву Николаевичу.

МЫШКИН
Ваша честь, а не может Федор Михайлович свой роман как-то переработать?

СУДЬЯ
Вы, потерпевший Мышкин, меня удивляете: всякий раз, как открываете рот. Это решительно невозможно! Библиотеки, многомиллионные тиражи, спектакли, экранизации… Интернет – всемирная паутина, черт бы ее побрал! Могучая коллективная память, можно сказать, блокчейн!.. Написано безвозвратно! И потом: знаете, я многое повидал и заверяю вас: большие, бессмертные тексты пишутся страданием и… кровью. Последствия применения садового ножа, которым режут книжные страницы. Вы меня понимаете?

МЫШКИН
Признаться, не очень…

СУДЬЯ
Ну… садовый нож, которым Рогожин убивает Настасью Филипповну. Убивает ведь не нож, убивает книга. Потому-то этим ножом Рогожин и резал книжные страницы. Это, между прочим, моя собственная мысль!

ПРОКУРОР
Гениально, ваша честь!

АДВОКАТ
Да, ваша честь, великолепно!

МЫШКИН
Ой, как плохо! Федор Михайлович, ну как вы могли так изгваздать, а? Я вот сколько претерпеваю. Теперь-то понимаю, что наследство вы мне подкинули, чтобы я по миру не пошел. А то бы не было всей этой экзекуции… А Парфен Семенович! Настасью Филипповну зарезал, на каторгу отправился. Терентьев Ипполит умер… «в ужасном волнении»! Господи, отчего же он умер в волнении? Федор Михайлович, что вы за человек?! Отчего же Терентьев умер в «ужасном волнении»? Неужели нельзя было сделать так, чтобы он мирно отошел…

ДОСТОЕВСКИЙ
Это стало бы эстетической выбоиной! Как вы не понимаете!

МЫШКИН
Но ведь речь идет о судьбе человека!

ДОСТОЕВСКИЙ
Подчас судьба человека меркнет перед эстетической состоятельностью художественного текста. Ну как Терентьев может умереть в добром расположении духа?!

МЫШКИН
Вот! А о Терентьеве вы и не подумали! Как вы жестокосердны, Федор Михайлович!

ЛЕБЕДЕВ
Разрешите мне, ваша честь!

СУДЬЯ
Прошу, потерпевший Лебедев.

ЛЕБЕДЕВ
Именно потерпевший! Какое точное слово! Так вот, помоями нас всех поливали-с. Но ведь вопрос о наших недостатках и слабостях – производный. Главный вопрос – в свободе, так сказать, воли. Есть ли у нас эта самая свобода? Нет-с. Выяснилось, что сам человек ничего и не решает. Всё, что мы хотим по вновь открывшимся обстоятельствам – реализовать свое безусловное право на смерть, и даже не на смерть – на небытие, на не появление на свет, о котором никто из нас не просил. Долой тиранию Достоевского!

Персонажи «Идиота» поддерживают предложение Лебедева. Звучат возгласы: «Правильно!», «Верно!», «Согласна!», «Согласен!», «Так и надо!».

МЫШКИН
Ваша честь! Персонажи «Идиота» поддерживают позицию обвинения в отношении Федора Михайловича Достоевского. Уйдем в небытие купно, взявшись за руки!

СУДЬЯ
Вот это – другое дело, гражданин Мышкин!

Да, не повезло вам, Федор Михайлович. Начнись процесс с вас, ходить бы вам… гоголем. Пришлось бы осудить кого-то другого. Но! Отсутствие виновного лишает нашу историю… законченности. И получается, что крайним… то есть, виновным придется быть вам. Тем более, что предложение прокурора расстрелять вас памятным днем 22 декабря 1849 года является весьма сильным. Предложи прокурор какую-то заурядную казнь – встал бы на сторону адвоката. Ей богу! А вот расстрел по формуле прокурора, пожалуй, придется поддержать. Да… Прошу всех встать для оглашения приговора.

Судья встает, берет папку и зачитывает текст приговора.

Суд постановляет: признать гражданина Достоевского Федора Михайловича, 1821 года рождения, виновным в многочисленных убийствах, самоубийствах, преждевременных и мучительных смертях, сломанных судьбах и системном психическом насилии над своими героями на протяжении всей писательской деятельности. Приговорить Достоевского Федора Михайловича… к высшей мере наказания – смертной казни через расстрел. Привести приговор в исполнение незамедлительно 22 декабря 1849 года на Семеновском плацу Петербурга. Для приведения приговора в исполнение образовать расстрельную команду в составе: Барашковой Настасьи Филипповны (встает и смотрит в зал горящими глазами), Мышкина Льва Николаевича (следует примеру Барашковой), Рогожина Парфена Семеновича (следует примеру Мышкина), Епанчиной Аглаи Ивановны (следует примеру Рогожина). Начальником расстрельной команды назначить… Ипполита Терентьева. Принимая во внимание, что приведением приговора в исполнение граждане Барашкова, Мышкин, Рогожин, Епанчина, а также гражданин Терентьев уходят в небытие, совершая… самоубийство, а также обрекают на небытие остальных персонажей Великого пятикнижия и многих других произведений Достоевского, суд постановляет отпустить им все грехи. Dixi.

Достоевского подводят к расстрельному столбу – постаменту с китайской вазой – и надевают на голову мешок. Раздается барабанная дробь. Расстрельная команда взводит ружья. Терентьев заносит руку… В последний момент на сцене появляется странный человек, напоминающий персонажа картины Ганса Гольбейна Младшего «Мертвый Христос в гробу». В руке – строгий портфель.

СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК (обращается к расстрельной команде)
Пожалуйста, опустите ружья.

Странный человек подходит к Достоевскому, снимает с головы мешок и целует потрясенного писателя в лоб.

СУДЬЯ
Простите, вы кто такой будете? У вас имеются полномочия прерывать казнь?

СТРАННЫЙ ЧЕЛОВЕК
Я… фельдъегерь. У меня для вас пакет. Высочайшим предписанием расстрел отменяется. Федору Михайловичу уготована другая судьба.

Странный человек подходит к судье, отдает ему конверт из портфеля и покидает сцену. Судья в растерянности читает…

СУДЬЯ
Вот незадача! Амнистия… В связи с 200-летием со дня рождения казнь Достоевского заменяется… каторгой.

ПРОКУРОР
Да что же это такое!

АДВОКАТ
Тем и должно было кончиться!

ПРОКУРОР (с иронией)
Ну, конечно!

АДВОКАТ
Очнитесь же! Все фигуранты дела живут по сюжету писателя, который выдумал их судьбу. Но что, если подсудимый – точно такой же персонаж?

ПРОКУРОР
Не передергивайте.

АДВОКАТ
А как вы думаете, кто стоит за высочайшим предписанием, которым Достоевский спасен от смертной казни?

СУДЬЯ
Известно. Государь-император… то есть – президент. Он казнит, он и милует.

АДВОКАТ
Да, указ об амнистии подписал президент. Но кто внушил ему мысль о помиловании?

ПРОКУРОР
Да сам себе он ее и внушил! Подумал, наверное, что расстрел Достоевского в прошлом изменит будущее, то есть настоящее… Вот и не захотел рисковать.

АДВОКАТ
Но что, если эта мысль тоже кем-то предписана?

СУДЬЯ
Вы договоритесь, что все люди, все без исключения, – персонажи какого-то… романа.

АДВОКАТ
И не просто романа, но нескончаемого романа под названием ЖИЗНЬ. Представьте, что наша жизнь тоже кем-то пишется. Нам кажется, что мы наделены Всевышним правом выбора, либо живем всецело по собственной воле и воле случая. А на самом деле нас просто выдумали! Вся наша жизнь, все наши мысли и слова, все поступки кем-то… надиктованы. От буквы А до буквы Я. От первого крика в момент рождения до последнего вздоха на смертном одре. Как предопределена судьба этих несчастных людей! (Указывает на фигурантов дела.) Вместо денег – бедность, вместо душевного здоровья – нервная болезнь, вместо праведности – грехи, вместо чистоты – грязь, вместо любви – распутство… И безысходность… Что, если Достоевский и даже тот, кто его помиловал, являются такими же подневольными людьми?

ПРОКУРОР
Бездоказательно!

АДВОКАТ
А вы можете доказать обратное? И если мы руководствуемся презумпцией невиновности, то должны допустить, что все люди, и Достоевский в их числе, такие же фигуранты авторского замысла, как и несчастные персонажи «Идиота».

ПРОКУРОР
Так можно договориться черт знает до чего! Что никто ни за что не отвечает и что никакие суды не нужны. Так мы договоримся, что убийца – не убийца, а жертва художественного вымысла!

АДВОКАТ
И, тем не менее, мысль о помиловании моего подзащитного внушил не кто иной, как ТОТ (указывает пальцем вверх), кто определил Федора Михайловича писать – как бы от себя, не отдавая отчета в своем подлинном происхождении и предназначении.

ПРОКУРОР
Как сложно… И кто же, по-вашему, «определил» подсудимого?

АДВОКАТ
Вы не находите, что «фельдъегерь» напоминает человека с картины Гольбейна «Мертвый Христос в гробу»? Возможно, Достоевский, сам того не сознавая, работал на земле наместником Бога.

ПАРФЕН РОГОЖИН
На одного сумасшедшего стало больше.

ПРОКУРОР (с сарказмом)
Э-э-э… Смелое заявление!

СУДЬЯ (предчувствуя значительное)
Простите, а какого Бога? Все-таки богов на земле [развелось]…

АДВОКАТ
Бог все-таки один. Имя этого Бога нам хорошо известно. Имя ему – СЛОВО!

СУДЬЯ (утвердительно, кивая головой в знак согласия)
Слово!

ПРОКУРОР (следую примеру судьи)
Слово!

АДВОКАТ
Да, именно Слово! С большой буквы. Большими буквами.

В первой главе Книги Бытия акт Творения уподобляется рождению художественного текста. «И сказал Господь!». Бог все время говорит, превознося Слово, соединяя себя и Слово, отождествляя Слово и акт Творения, выводя себя, Бога, как Слово.

В Евангелии от Иоанна сказано:

1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог.
2. Оно было в начале у Бога.
3. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть.

Бог предстает писателем, творящим мир. Сотворенный мир – большой многоликий персонаж. Дарованная жизнь – исполинский роман. И любой художественный текст является актом творения… Один ученый [Юрий Лотман] так и сказал: «Художественный текст есть акт создания мира».

Достоевский писал жизнь своих героев так, как Слово пишет свой собственный мир, в котором мы живем или… играем.


ДЕЙСТВИЕ ВОСЬМОЕ. Слово [Бог]


Судья с осознанием величия момента бьет церемониальным молотком по специальной подставке. Все герои действия преображаются, объединенные одной идеей, единым целеполаганием. Достоевского усаживают в кресло, поставленное на возвышении. Писатель величаво обозревает зал. Он – наместник Бога на земле.

Участники процесса по очереди обращаются к зрителям, передавая друг другу в качестве «эстафетной палочки» садовый нож, которым Рогожин разрезал книжные страницы и которым он убил Настасью Филипповну. Нож – метафора книги Жизни, запрограммированной Словом на несчастье и драму. Каждый открывает «особую папку» и зачитывает «обвинительный приговор» в адрес Слова.

Часть первая

ПАРФЕН РОГОЖИН
Главной тайной нашего мира является тайна Слова. «В начале было Слово…», – повторяем мы вновь и вновь с радужным энтузиазмом.

Но что, если в неподвластной человеческому разумению природе Слова скрыта какая-то патология, болезнь, раковая опухоль, рассеянный склероз, наркотики? Что, если любимым персонажем Слова является человек, обреченный на горе и мытарства. Главные персонажи романа под названием Жизнь: вечные Раскольниковы, Мышкины, Рогожины, Ставрогины, Карамазовы…

МЫШКИН
Достаточно взять Книгу книг и вспомнить слова [Ноама Хомского]: «Из всех когда-либо написанных книг, кажется, больше всего геноцида в Библии». И то обстоятельство, что Писание считается документальным откровением, красноречиво свидетельствует о предпочтениях Слова.

В чем смысл притчи о Вавилонской башне? Быть может, подлинная причина размежевания творцов богоподобного строения – не в недовольстве Господа людской гордыней. Возможно, Слово захотело перевести мир из монотонного созидания в конфликтное русло. Возможно, Слово решило обратить единый язык соработничества в многоголосие раздора, превратить строительную площадку в ристалище, в пространство жестокой игры…

НАСТАСЬЯ ФИЛЛИПОВНА
Рубикон в эволюции Слова – явление художественного текста. «Илиада» и «Одиссея» – колыбель нашей цивилизации. Проницательный Гёте заметил, какую непреложную обязанность внушают творения Гомера людям – денно и нощно создавать себе ад на земле.

Также скажи, отчего ты так плачешь? Зачем так печально
Слушаешь повесть о битвах данаев, о Трое погибшей?
Им для того ниспослали и смерть и погибельный жребий
Боги, чтоб славною песнею были они для потомков. [8]

Так отвечает царь Алкиной на плач Одиссея, слушающего на пиру у феаков песнь о гибели Трои. Явление Гомера, вся история Трои, все смерти – ради песни для потомков, ради самовыражения Слова!

ТОЦКИЙ
Артур Шопенгауэр на примере «Божественной комедии» Данте первым обратил внимание на непреложное правило: главным достоянием и главной потребностью литературы является описание зла, порока и страдания. Шопенгауэр утверждал, что автор «Комедии» взял материал для своего ада именно из нашего «действительного мира». «И тем не менее получился весьма отменный ад, – пишет Шопенгауэр. – Когда же, наоборот, перед ним возникла задача изобразить небеса и их блаженство, то он оказался в неодолимом затруднении, – именно потому, что наш мир не дает материала ни для чего подобного».

ИВОЛГИН
Эпохальным событием в эволюции художественного текста является становление романа как главного литературного жанра.

Один писатель настаивает: «Я никогда не устану повторять: единственное право романа на существование – сказать то, что может сказать только роман» [9]. Так что же способен сказать только роман? Что жизнь не предназначена для счастья и счастье является антагонистом Слова.

«Ибо все понятно сразу: человеческая жизнь как таковая есть поражение. Единственное, что остается нам перед лицом такого неизбежного поражения, именуемого жизнью, – это попытаться ее понять. В этом и есть право на существование искусства романа» [10].

ЕЛИЗАВЕТА ПРОКОФЬЕВНА
Сомерсет Моэм в «Десяти величайших романах человечества» обратил внимание, что все романисты изображают порок «с большим блеском, чем добро». А теперь вспомним первые строки «Анны Карениной»: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Описание счастья – бессмысленно, невозможно. Все великие романы описывают многоликое несчастье и роман Толстого не стал счастливым исключением из этого правила. Добро, счастье является для Слова тем же, чем холод для воды. Они превращают живую воду Слова в неподвижный покойный лед, в безликое, бессловесное небытие.

РАДОМСКИЙ
Шопенгауэру и Толстому вторит черт, излагающий Ивану Карамазову его собственные догадки: «Я например прямо и просто требую себе уничтожения. Нет, живи, говорят, потому что без тебя ничего не будет. Если бы на земле было все благоразумно, то ничего бы и не произошло. Без тебя не будет никаких происшествий, а надо, чтобы были происшествия. <…> ибо страдание-то и есть жизнь. Без страдания какое было бы в ней удовольствие: все обратилось бы в один бесконечный молебен: оно свято, но скучновато». Черт продолжает: «Я ведь знаю, тут есть секрет, но секрет мне ни за что не хотят открыть, потому что я пожалуй тогда, догадавшись в чем дело, рявкну “осанну”, и тотчас исчезнет необходимый минус и начнется во всем мире благоразумие, а с ним, разумеется, и конец всему, даже газетам и журналам, потому что кто ж на них тогда станет подписываться» [11]…

ЛЕБЕДЕВ
Скажите, нужны ли писателю порядочные, совестливые персонажи? На первый взгляд, нужны… Но ведь без них можно обойтись. А вот без отрицательных персонажей обойтись никак нельзя. «Здесь ужасно мало честных людей», говорит Мышкину Ганя Иволгин. Этот принцип – лекало литературного произведения. Возьмите «Мертвые души» – ни одного положительного героя. А, между тем, незаурядная вышла поэма! Или «Ревизор». Ни одного честного человека! А ведь шедевр! А задумай Гоголь написать поэму, населенную приличными людьми, что бы у него получилось? НИ-ЧЕ-ГО! Выкидыш!

АГЛАЯ ЕПАНЧИНА
Слово запрограммировано на повествование, а значит – на страдание, на драму. Благостный текст невозможен, как и благостная жизнь, ибо жизнь является ничем иным как текстом. Текст пишется словами. Текст Жизни пишется Словом, проклятыми жизнями бесчисленных литературных персонажей и их бесчисленных прототипов – всех нас.

А какие верные догадки были сделаны в ходе судебного разбирательства. Я действительно встала на путь террора и с этого пути уже не сверну. Мне действительно уготована судьба Софьи Перовской. И хотя я не знакома с ее подвигами, казнь на Семеновском плацу Петербурга говорит сама за себя. Только такая судьба по нраву неумолимому Слову. И Достоевский подошел к пониманию этой истины ближе других писателей.

СЕМЕН РОГОЖИН
Признаться, я приложил немало усилий, чтобы состояние, унаследованное братом, перешло ко мне. Что ж… Такова воля Слова. Если вы персонаж романа Достоевского – не ждите благостной жизни…

Один философ писал, что «уже с детства мы приучаемся “верить” – и, главное, верить самым неправдоподобным вещам», что «вера в смысл бессмыслицы» становится второй природой сначала ребенка, потом взрослого человека. Далее: «Забудьте на минуту, на одну минуту, если только это возможно, свою “школу”, и вы сразу убедитесь, что развитие мира ужасно неестественно: естественно бы было, если бы не было ничего – ни мира, ни развития» [12].

Достоевский ощущал кожей, всей своей расстрелянной душой: мир обречен, мир проклят и не имеет права на существование. Достоевский понял, что преступлением является само рождение человека и, потому, жизнь сама по себе является для человека наказанием за это преступление.

ТЕРЕНТЬЕВ
Мысль Гёте о непреложной обязанности человека творить себе ад на земле Достоевский развивает моими устами, формулируя главный закон человеческой жизни: «Люди и созданы, чтобы друг друга мучить». Достоевский все понял. Как никто! Он – величайший жрец Слова. Слово – и тарантул, и скорпион, и призрак Рогожина из моих видений. Именно Слово разбивает злосчастную китайскую вазу и строит перед моим окном проклятую стену Мейерова дома.

В 2021 году исполняется [исполнилось] 200 лет со дня рождения Достоевского. Один литератор напутствовал: «Любите Достоевского, – если можете, а не можете, браните Достоевского, но читайте Достоевского и по возможности только его» [13].

Часть вторая

СУДЬЯ
Кажется, мы заговорились. Пора выносить приговор.

ДОСТОЕВСКИЙ
А я?

СУДЬЯ
А вы слезайте-ка с пьедестала и в путь-дорогу. На каторгу.

ДОСТОЕВСКИЙ
Да отчего же на каторгу?! Ну на каком основании?!

ПРОКУРОР
Признаться, без основания. Но вот только что вас назвали величайшим жрецом Слова. И заметьте, ни один зритель не возразил! Так следуйте велению всемогущего Слова! Следуйте своей судьбе, которая не принадлежит вам!

СУДЬЯ
А какие замечательные «Записки из Мертвого дома» вы напишите! Нет, без каторги вы не станете бессмертным «жестоким талантом». А без ваших произведений мир обратится… в ничто. Люди станут счастливыми, время возьмет и… остановится.

ДОСТОЕВСКИЙ
Именно! Так говорил один мой герой: «Когда весь человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо» [14]. Очень верная мысль. Очень… Время – верный спутник несчастья…

АДВОКАТ
Вот видите! А на каторгу… всенепременно…

ДОСТОЕВСКИЙ
Снова проклятая каторга…

АДВОКАТ
Поверьте, все будет как в первый раз. Все всегда как в первый раз! Вечное возвращение… Вы и не вспомните о сегодняшнем процессе и каторгу будете воспринимать с чистого листа. К тому же, каторга – не только ваша судьба, но и глубокая внутренняя потребность. Наказание, которого жаждет ваше «Сверх-Я»!

ДОСТОЕВСКИЙ
Ну что вы все время повторяете пасквиль этого словоблуда Фрейда!

АДВОКАТ
Нет-нет! Вы просто не отдаете отчета в том, что более всего хотите претерпеть искупительное наказание каторгой, компенсирующее чувство вины за смерть вашего родителя.

ДОСТОЕВСКИЙ
Господи, поверьте хоть в то, что я не хотел убивать родного отца и смерти ему не желал!

ПАРФЕН РОГОЖИН
Э, нет! Вот в это поверить никак нельзя. Я ведь сколько раз желал смерти своему отцу, скупердяю. А значит, ежели ты меня породил, и ты желал! И тебе я тоже желаю. А ведь ты мне вроде отца приходишься. Был бы я Раскольниковым, ухнул бы тебя топором по голове. А, значит, и ты своего отца хотел ухнуть!

ДОСТОЕВСКИЙ
Боже мой!

СУДЬЯ
Федор Михайлович, вы оденьте-ка кандалы, чтоб обвыкнуться… И… не терзайте суд своими стенаниями! Нам приговор надо выносить.

Достоевскому выносят кандалы, которые он покорно одевает.

МЫШКИН
Простите, а что же мы?

СУДЬЯ
Что-что… Терпите. Бессмертные вы!

ФИНАЛ

На сцену, как ни в чем не бывало, выходит уборщица и начинает мыть пол.

СУДЬЯ
Что вы здесь делаете?

УБОРЩИЦА
Пол мою.

СУДЬЯ
Здесь суд идет.

УБОРЩИЦА
Заигрался ты, милый человек, а у меня расписание.

АДВОКАТ
Черт возьми!

СУДЬЯ
Вы хотите сказать, что все это время мы… играли? Спектакль?!

УБОРЩИЦА
Отец родной, а что еще делать в театре?

ПРОКУРОР
Вы хотите сказать, что все это… (объемлет руками пространство) – вымысел, и все мы, все без исключения, – персонажи какой-то пьесы? И все эти зрители пришли не на судебный процесс, а… на спектакль?!

УБОРЩИЦА
Ясное дело, на спектакль. «Китайская ваза» называется. (Обращается к судье.) Давай, выноси приговор и на выход. У вас по сценарию и ваза вскорости разбивается. Так вот осколки мне убирать.

СУДЬЯ
Так вся эта драма…

УБОЩИЦА
Господи, конечно, драма! А представь себе, что зрители приходят в театр, а тут сплошная идиллия. Так они через пятнадцать минут уйдут, да еще деньги свои взад потребуют.

СУДЬЯ
Даже не верится…

(Громогласно.) А раз так… то во всех бедах действующих лиц романа «Идиот», как и всех произведений Достоевского и других литераторов, включая нашу пьесу, как и во всех бедах рода людского суд признает виновным СЛОВО. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Слово приговаривается… к молчанию, ибо спектакль подходит к концу… К молчанию до следующего спектакля, до следующего романа, до следующей встречи с читателем и со зрителем. Ибо провозгласить Слово виновным можно, но сделать с ним – ничего нельзя!

ТЕРЕНТЬЕВ
А ведь этот спектакль – возможность вырваться из заколдованного круга, в котором мы невольно оказались. Черт возьми, достаточно… чтобы вот эта ваза не разбивалась! (С надеждой смотрит на китайскую вазу, стоящую на постаменте.)

ЛЕБЕДЕВ
Из этого круга выхода нет. Только если люди забудут чтение, дорогу в театр, если перестанут смотреть фильмы. Да и как ни крути, вырваться, значит – не быть. А пока – бессмертие! И ваза непременно должна разбиться!

МЫШКИН
Но ведь я ее пока не разбил. А занавес опускается…

Все действующие лица подходят к краю сцены и призывают зрителей к тишине, прикладывая указательный палец к губам: «Тсс!». На цыпочках уходят они вглубь сцены, пристально взирая на постамент с китайской вазой. «Тише!», – трепетно говорит Мышкин. Занавес опускается. Раздается звук осколков разбившейся китайской вазы.

Конец

*

[1] Песня «Потому что нельзя быть красивой такой». Музыка Игоря Матвиенко, слова Михаила Андреева.

[2] Песня «Какое небо голубое…» (песня лисы Алисы и кота Базилио) из кинофильма «Приключения Буратино». Музыка Алексея Рыбникова, слова Булата Окуджавы.

[3] Гессе Г. Магия книги: Эссе о литературе. – СПб: Лимбус Пресс. ООО «Издательство К. Тублина», 2019. С. 298–300.

[4] Софья Львовна Перовская (1853–1881) – член исполнительного комитета революционной организации «Народная воля». Руководила убийством императора Александра II. Казнена 3(15) апреля 1881 года повешением на Семеновском плацу Санкт-Петербурга. Отец – Лев Николаевич Перовский – в 1865–1866 годах занимал пост Санкт-Петербургского губернатора.

[5] Кундера М. Искусство романа // Esquire www.esquire.ru, 13 сентября 2013.

[6] Ялом И. Шопенгауэр как лекарство: психотерапевтические истории / Ирвин Ялом; [пер. в англ. Л. Махалиной]. – М.: Эксмо, 2013. С. 298.

[7] 17 июня 2020 года на аукционе в Санкт-Петербурге книга с автографом Ф.М. Достоевского была продана за 5,5 млн рублей.

[8] Отрывок из поэмы Гомера «Одиссея» в переводе Василия Жуковского.

[9] Кундера М. Искусство романа…

[10] Кундера М. Занавес / Милан Кундера; пер. с фр. А. Смирновой. – СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. С. 20.

[11] Отрывок из романа Достоевского «Братья Карамазовы».

[12] Отрывок из работы философа и эссеиста Льва Шестова (1866–1938) «Достоевский и Ницше» (1902).

[13] Иннокентий Анненский (1855–1909). Оригинальная цитата: «Читайте Достоевского, любите Достоевского, – если можете, а не можете, браните Достоевского, но читайте по-русски его и по возможности только его…». [Из письма Е.М. Мухиной, 1905].

[14] Роман Достоевского «Бесы». Мысль высказана Алексеем Кирилловым в разговоре с Николаем Ставрогиным. Часть вторая. Глава первая «Ночь». V.