Учёный-снайпер

     У преподавателя вуза доктора гуманитарных наук Андрея Викторовича Гайворонского есть обыкновение курить на балконе. Дымить в комнатах жена запрещает, а он у неё образцовый подкаблучник. Впрочем, понимает её, учёный всё-таки. Знает про пассивное курение: это когда некурящий вынужден вдыхать побочный или вторичный табачный дым и получать в награду разные болячки.

     Но и с балконом возникла было проблема. Его конструкция объединена с соседской и весь дым, который испускает Андрей Викторович, тут же попадает к соседу даже при наличии глухой перегородки. А тот – некурящий. Как-то попросил Гайворонского не обкуривать его, а тот с несвойственной для интеллигента живостью послал его куда подальше.

     Оба – представители разных сословий: сосед из рабочих. И так на каждой площадке данного дома, в котором проживает Андрей Викторович: семья интеллигентов - семья рабочих. Жилищники, заселяя дом, наверное, намеревались крепить таким образом, по сталинскому примеру, смычку рабочего класса с трудовой интеллигенцией. Одним словом не Переделкино и не Комарово, которые заселяли люди в основном одной касты. Так что с кем поведёшься, как говорится, от того и наберёшься. Вот Андрей Викторович, видимо, и набрался от такого соседства чего-то жизнеутверждающего.

     Дымить в одиночестве Андрею Викторовичу, привыкшему находиться в течение дневного жизненного цикла в шумном окружении студентов или же своего многочисленного семейства, было как-то не с руки. Так что придумал для этого времени азартное занятие. Оно заключалось в том, чтобы поражать какой-нибудь ненужной мелочёвкой, скажем, пробкой от бутылки из-под пива – Гайворонский был страстным поклонником этого напитка - или косточками чернослива из компота, не переводившегося в его рационе, а по окончании курения - и непотушенным окурком, запущенными с балкона десятого этажа, на котором он проживал, стоящий внизу автомобиль, причём строго определённую его часть. Попадая в цель, испытывал эмоциональное удовлетворение, промахиваясь, – досадовал и разочарованно цокал языком.

     Дремучесть, наверное. Откуда она!? Время что ли такое: из окон жилищ летят пивные бутылки, банки, окурки и прочий мусор. Наверное, лучше, если бы это было, как у итальянцев. Они выбрасывают из окон ещё вполне пригодную мебель, домашнюю утварь. В российских городах, что покрупнее, по весне из-под снега выступают горы мусора, потому там экстренно устраивают уличную приборку и субботники. Не легче ли было бы просто не сорить!? Но именно в обратном и есть, возможно, российская похожесть. Привыкли так жить. Будь то в городе или деревне. Деревушки по этой части не уступают городам. Они милы и живописны в своей запущенности или заброшенности в ожерелье природы, а их аналоги за западным кордоном - в своей сентиментальной ухоженности.

     Так вот, автомобиль тот был всегда один и тот же: совсем новенький кроссовер Форд Куга цвета кофе с молоком. С машиноместами у жильцов дома было неважно. Оппозиционные властям эксперты говорят, что народ вроде нищета нищетой, но откуда тогда у него такое множество машин, в том числе не дешёвых. Впрочем, нашлось объяснение, что живёт он теперь просто по примеру западников в кредит. Гайворонские жили неважно, однако с ростовщиками-банкирами не связывались, потому личного транспорта не имели, пользовались общественным.

     Донимали местных автовладельцев ещё продавцы и покупатели с близлежащего рынка, втискивавшие свои машины в любую образующуюся щель. Владелец Форда умудрился занять место для стоянки прямо под окнами стояка, где располагалась квартира Гайворонского, да ещё и сразу у выхода из подъезда. Как-то вышло, что никакой другой автовладелец не отваживался посягать на эту земельную точку, даже если она в какой-то момент пустовала. Боялись хозяина Форда - качка с чрезвычайно развитой мускулатурой и взрывным характером, да ещё и его сына не менее угрожающего вида и характера. Гайворонский тоже не без страха иногда думал о возможных последствиях своей забавы. Он ведь знал себя, знал, что может быть решительным и отважным по отношению к слабому соседу, которого обкуривает, но перед сильным обязательно струсит.

     Между тем автохозяин, всегда любовно обхаживавший свой кроссовер, не мог не заметить появления на нём всё новых повреждений лакового покрытия. Негодованию его не было предела, когда стало очевидным, что это следы покушения на его собственность. Но вычислить негодяя всё не мог. ...До поры до времени. Вышло так, что учёный Гайворонский к своему несчастью оказался в данном случае не умнее белого медведя, закрывающего свой нос лапами, чтобы быть невидимым. Он, казалось, совсем не понимал, что вычислить его вредность по нынешним технически продвинутым временам пустяковое дело. Сын автовладельца в конце концов приладил на машине электронику, которая без труда это и сделала.

     В тот субботний день, когда наступила развязка, Гайворонский вышел на балкон с двумя бутылками пива и горстью сливовых косточек. Сделав пару глотков и воровато оглядевшись, сначала запустил в транспортное средство сливовые косточки затем пару пивных крышек, каждый раз удачно поражая намеченные цели на автомобильном теле, несмотря на то, что глаза застил, словно снег, тополиный пух. Похвалил себя за меткость. Что было потом? … Разумеется, ничего хорошего для обоих. Развязку может без труда и безошибочно домыслить читатель.

     Древнегреческий философ Гераклит очень скорбел, видя, как принципы этики уступают место телесно-чувственным удовольствиям. «О, люди! - вопрошал он. - Хотите узнать, почему я никогда не смеюсь? Не потому, что ненавижу людей, а потому, что ненавижу их пороки… (Я плачу) Глядя на добродетель, поставленную на второе место после порока!

     Говорят, в Италии сегодня больше кyкол Барби, чем канадцев в Канаде. У нас - Гайворонских. Наверняка побьём итальянский рекорд.

29 мая 2023 года