Войнич против Войнич. Часть 2. Глава 14

                14

                Страшный суд в Иль-Джезу


    Ну как хорошо знал? В своей жизни он видел его всего два раза: первый - в объективе своей камеры, когда снимал момент наезда неизвестного автомобиля на Тину Менсон в Сен-Тропе, а второй - на борту яхты "Черная жемчужина" в день прощания все с той же последней женой Антонио Борелли. Видел наяву всего два раза, зато тот приходил к нему в кошмарах десятки раз. Даже не сам священник, а его длинный острый кинжал в руках такого невзрачного с виду священника в черной сутане. Бесси посмотрел ему прямо в глаза, но тот прошел мимо, даже ни на секунду не задержав свой безразличный взгляд.

  Бесси обернулся и проследил за ним взглядом. Тот прошел весь неф церкви и скрылся в одной из многочисленных капелл. У Алекса пока не было никакого плана, ну не в полицию же обратиться. И что он там скажет?  Что этот нехороший священник напал на него с ножом на борту яхты в Сен-Тропе. Синьор, а что вы такое с утра пили? Ах, вы - известный французский журналист и приехали на международную выставку в палаццо Венеция, которая проходит тут буквально рядом. Вы совершенно случайно зашли в церковь Иль-Джезу и увидели там этого священника. И вам показалось, что именно он напал на вас в Сен-Тропе? Если показалось, месье, то креститься надо, тем более, если вы находитесь в церкви. Нет, Бесси, полиции тебе пока сказать нечего, тем более итальянской. Но то, что этот священник оказался именно в главной церкви ордена иезуитов, наводило на определенные мысли. Жаль только, что я его так быстро упустил. Куда же он делся, просто еще одна тайна Иль-Джезу. Ведь здесь за большим образом в центре алтаря скрывается статуя Святого Игнатия. Каждый день в 17.30 звучит музыка и картина как бы скользит, открывая статую.  А тут примерно в это же время непонятно куда пропал священник.

  Бесси прошел весь длинный неф и вышел на улицу. Никого. Этот священник - не дурак, он меня непременно узнал, но просто сделал вид, что спешит по делам. Жаль, что упустил такую ниточку. Хотя, Бесси, ты ожидал здесь кого-то встретить, вот и встретил.  Хотел увидеть Чезаре Борелли, а встретил его верного помощника. Если уже зашел в церковь, то хотя бы пораcспроси о нем, вдруг что-нибудь да прояснится. И Бесси вернулся обратно в церковь.

   Костлявая рука с массивным золотым перстнем с аметистом на безымянном пальце лениво приложила телефон к уху:
- Алло, это - ты, Виченсо? Сколько раз я просил тебе больше мне не звонить. Я сам тебя найду, когда ты будешь мне нужен. Что? Какой журналист? Ты встретил этого Бесси в церкви Иль-Джезу? Я же просил тебя закрыть с ним все вопросы. Не смог раньше, так сделай это сейчас.

  В это время Бесси осторожно спрашивал у какого-то священника в церкви про доктора Чезаре Борелли:
- Нет, синьор, я о таком никогда не слышал. Тут недалеко находится палаццо, которое в настоящее время является резиденцией иезуитских ученых со всего мира, обучающихся в Григорианском университете, в которую можно пройти вон по тому коридору.

  Бесси бы послушаться старого священника и пойти туда, но он увидел какую-то лестницу наверх. И что только дернуло его туда пойти? Эх, Бесси, Бесси. Лестница вела наверх к самой башенке, но там никого не было. Зато была открыта маленькая дверца на самую крышу. Бесси осторожно сделал туда шаг, другой. Конечно, никого. Кого ты ожидал там увидеть? Только вот спасительную дверцу в башенку кто-то уже заботливо закрыл. Интересно, как же я теперь вернусь назад? Но в чьи-то коварные планы это явно не входило.
 
  Алекс снова подергал ручку - никакого эффекта. Металлическая дверца была холодна и неприступна, как никогда. Но если в башенку ведет эта дверь, значит здесь должно быть и окно. Бесси попробовал обойти по крыше злосчастную башенку. Вот именно, только попробовал. Потому что, ему навстречу уже шел тот самый священник, чьей встречи он так настойчиво добивался. Очевидно, именно он закрыл дверцу на крышу, а сам выбрался через окно. Значит окошко в башенке все-таки есть, ну конечно, когда он в нее попал, то там было достаточно светло.  Теперь наш Бесси-оптимист точно знал, как ему выбраться с крыши церкви вниз.  Только вот священник явно этого не хотел допустить, даже никакие разговоры с Алексом не входили в его планы.

  Бесси это сразу понял по холодному выражению его лица. Нет, один раз у него не получилось, но второй раз он точно не промахнется. Да что там какой-то взгляд наемного убийцы, в руках наш служитель церкви держал длинный и острый кинжал. Тот самый, кинжал иезуитов. Самое прескверное заключалось в том, что его убийца просто наступал, и Бесси ничего не оставалось, как сделать шаг назад, потом другой, третий.

   Ну и что делать, Бесси: спросить у него, кто убил Антонио Борелли? Ну спроси, может он тебе чего-нибудь и скажет. Ты ведь уже ничего и никому про уже не cможешь рассказать.

  Бесси и не заметил, как оказался прямо на краю крыши. Как раз это был тот случай, когда шаг назад - это смерть разбившегося при падении с большой высоты, шаг вперед - смерть от этого проклятого кинжала.  Хороший выбор, нечего сказать. Правда еще остается шаг влево или шаг вправо. Алекс из всех сил показал, что будет двигаться влево и увидел, как убийца уже отводит руку для удара именно в эту сторону. Так что лучше, смерть от кинжала или от падения с крыши, Бесси, выбирай? Буквально в самую последнюю секунду Алекс резко перенес весь свой центр тяжести в противоположную сторону и чуть было не потерял равновесие. Но чуть не считается. Рука убийцы уже совершила свой выпад вперед, и кинжал ничего не встретил на своем пути. Опять не попал, будь бы кинжал живым существом, он бы, наверное, впал в бешенство.  Рука с кинжалом уже просто не могла остановиться, чтобы завершить задуманное и потянула за собой самого убийцу. С огромным трудом, все же сохранив равновесие, Бесси  все-таки успел сделал спасительный  шаг вправо и каким-то боковым зрением сумел заметил, как убийца не удержался на ногах и с диким криком полетел вниз.

    Оставшись на крыше один, Бесси почему-то вспомнил фреску Микеланджело "Страшный суд", на которой толпы людей подчинены общей идее композиции и канону, сложившемуся еще со времен Византии, где праведники находятся в одной стороне, а грешники - в другой, как бы сохраняя некое авторское построение даже среди таких, казалось бы, разнотипных образов в зависимости от их значимости на картине. Здесь же в церкви на фреске Джованни Гаули буквально несколькими метрами внизу, вся эта человеческая каша просто сбивает с толку, хотя и тут есть свой принцип, в самом круге плафона, в божественном свете - праведники, а за его пределами  в тени - грешники,  одни обращены своими лицами и помыслами вверх, к Богу, другие - вниз и как бы вываливаются из плоскости картины. Так и этот неизвестный священник, хладнокровный убийца, в чьих руках еще минуту назад оказалась жизнь Бесси, тоже выпал из человеческой сферы жизни и полетел вниз прямо в Ад.

- Это тебе за Антонио Борелли, за Тину Менсон, за Раблефа - совсем не по-христиански подумал Бесси,  но в этом и состоит  Страшный суд, триумф Святого имени Иисуса. Зло должно быть наказано, а Добро должно восторжествовать.

   Однако скоро сюда приедет полиция, и Бесси пора было отсюда выбираться. Вести дискуссию на религиозные темы с блюстителями порядка ему очень не хотелось. Жаль только, что он так и не вытянул ни слова из уст уже дважды своего потенциального убийцы.

  Когда через несколько минут Бесси оказался на площади возле церкви, там уже собралась изрядная толпа людей. Иезуитский священник лежал в луже собственной крови, а рядом валялся его зловещий кинжал. Ну что же, так даже будет лучше, если кинжал окажется в руках полиции, то может быть больше уже никогда не станет орудием убийства.

   Так думал Бесси среди толпы туристов, прихожан, священников и в этот момент умирающий открыл глаза и отчетливо произнеc:
- Рара.

  А потом словно смертельная судорога пробежала по всему ему лицу. Прямо, как у его недавной жертвы - Тины Менсон. Пробежала и священник навсегда замолк.

   В этот момент одновременно раздались сирены приехавшей полиции и скорой помощи. Пусть пока они разбираются, а куда направлял Бесси тот немолодой священник в церкви? В какое-то палаццо, которое в настоящее время является какой-то резиденцией иезуитских ученых, и в котором можно было что-то выяснить насчет Чезаре Борелли. Вот мы туда и пойдем.