Ток-шоу

Посвящается светлой памяти бабушки Андрея Заокского Раисы Михайловны Бахаревой и памяти нашей коллеги и подруги Валентины Щербаковой.


АВТОРЫ:
Юлия Панич, российский и израильский тележурналист. Более 10-ти лет прожила в Израиле, где вела авторскую программу на 9 канале. Ранее работала корреспондентом и редактором на телеканалах Россия 1, НТВ, Первый канал. В настоящее время проживает в России.

Андрей Заокский, российский журналист. Живет в Москве. Ранее работал корреспондентом, продюсером, редактором во многих передачах и на разных каналах. В настоящее время продолжает работать на телевидении.

Видео-версия произведения: https://www.youtube.com/watch?v=qc-PQGAXtOI


От авторов

За время нашей работы в популярном телешоу самого главного из федеральных каналов мы становились свидетелями курьезных, нелепых, трагичных, а иногда, впрочем, весьма забавных и даже уморительных фрагментов жизненных историй героев ток-шоу. Самые запоминающиеся попали в наш сборник. Помимо этого мы включили в книгу и некоторые рабочие моменты в редакции. Так получился небольшой роман, рассказывающий телезрителям о жизни по другую сторону экрана. Мы не планировали использовать наши наброски для широкой публики: записывали для того, чтобы не забыть детали и рассказать очередной прикол друзьям и знакомым. Мы — не писатели, мы — журналисты. Поэтому, возможно, книга написана в несколько сумбурном стиле. Не судите нас строго. Хотим обратить внимание на то, что в тексте присутствует ненормативная лексика. Ее много и она довольно жесткая. Мы сознательно писали так, как это было на самом деле. Чтобы вы смогли прочувствовать атмосферу в коллективе, сотрудники которого считали, что делают самую важную работу в стране — выпускают скандальное ток-шоу, словно хирурги вскрывают болезненные гнойники. Мы полностью изменили название того самого ток-шоу и некоторые фамилии его знаменитых участников. Но, уверены, вы узнаете каждого. Поехали!

Пламя ревности

— Выезд по Москве. Корреспондент — Юля Кумар. Оператор — Мамонтов. Машина — внизу, — кричали, как обычно в панике редакторы.

Уже в автомобиле Юля выясняла по телефону подробности очередного «блокбастера». Оказалось, что нужно всего лишь записать интервью с пострадавшим гражданином и он совершенно не против.

— А что случилось? Кто его обидел-то? — уточняла Кумар у редакторов.

— Ну, как всегда, блин, наш клиент. Ему жена его мужское достоинство подожгла, пока он спал, — давясь смехом, объясняли редакторы.

Поскорее увидеть страдальца, лишившегося достоинства, хотела уже вся съемочная бригада.

— А можно я с вами? Хочу поглядеть на этого придурка, — просился водитель Женя. — Я скажу, что я типа режиссер.

— Блин, да мне жалко что ли! Идем с нами. Поржем все вместе, — в предвкушении прикольного знакомства проговорила Кумар.

Уже через пару минут журналисты выставляли аппаратуру в квартире в центре Москвы. Правда, несмотря на местоположение, эта хата больше напоминала бомжатский притон. Пострадавший в трениках и майке-алкоголичке скромно сидел на табурете и ждал своего «звездного часа».

— Что произошло, расскажите, пожалуйста, Василий, — начала интервью Юлия.

— Пришел я, значит, домой. Она мне скандал устроила: говорит, у тебя любовница есть, — сокрушался бедолага.

— Она — это кто? Жена что ли? — уточняла Кумар.

— Ну да, жена. Всё, я с ней уже развожусь. Так вот я ей говорю — есть. Достала уже — каждый день одно и то же. Я вина выпил перед сном — один стаканчик — я не пьяный был, не пьяный. А она меня, сука, в кровать не пустила, вот я и лег на пол. Но я не пьяный был. Нормальный был. Заснул. И чувствую тут, бл… дь, что-то холодное в районе трусов — ну вот здесь, — активно жестикулируя, продолжал свой рассказ Василий. — А глаза открываю — там огонь. Я вот так тушить, тушить, потом в ванную побежал, водой, водой!

Все это время Кумар, как обычно, делая участливое лицо, думала о своём. О чем конкретно — сейчас уже не вспомнить, наверное, о своем любимом, но таком далеком Эдике. И поэтому то, что произошло в следующую минуту, стало для Юлечки большой неожиданностью.

— И вот — что от НЕГО осталось, — Василий резко соскочил со стула и одним движением опустил спортивные штаны вниз.

Не стоит описывать то, какое зрелище предстало перед глазами съемочной группы. Кумар и Мамонтова разбирал смех, но нужно было продолжать держать на лице маску сочувствия. Честно говоря, сделать это было практически невозможно. Но они держались.

— Ой, что вы, что вы! Наденьте штаны. Вы тогда это в студии покажете, — попытался успокоить пострадавшего водитель Женя.



«Москва. В эфире программа „Нельзя молчать“. Сегодня в нашей студии развернется поистине драма. Жена лишила неверного мужа достоинства, путем поджога его трусов. Внимание на экран!»

Во время просмотра интервью, аудитория еле сдерживала хохот. Вот уж где действительно и смех, и грех. Горе-муженьку, сидевшему в кресле главного героя, понятное дело было не до юмора. Он чуть не плакал.

— Итак, Василий, сможете ли вы простить после этого свою любимую? — начал свой «допрос» ведущий Андрей Нахалов.

— Да, ****ь, что вы всё ржёте?! — вскинулся тирадой мужик в сторону сидящих в зале. — Вам бы так, посмотрел бы я как вы тогда бы ржали.

Злые, натасканные редактором по публике бабенки, бросали в адрес несчастного мужика фразы типа «Так тебе и надо, потаскун». За мужика решил вступиться Нахалов.

— Так, зал, успокойтесь! Отнеситесь к пострадавшему с состраданием, — проорал ведущий в микрофон и вновь повернулся к Василию. — Ваша жена поступила жестоко. Но вы готовы ее простить?

— Простить?! Как такое можно простить?! — изумленно выкрикнул мужик. — Вы просто не понимаете… Вот я вам сейчас покажу, что от НЕГО осталось и вы сами решите, можно ли за такое простить! — Василий ловко вскочил, схватился руками за пояс и хотел сдернуть штаны…

— Стоп! Не делайте этого!!! — заорал Нахалов, отскакивая от малахольного мужика. — Не нужно тут устраивать порнографию. Мы все охотно верим, что там всё плохо…

— Как же не надо? Мне сказали, что я здесь могу показать, — в недоумении проблеял герой программы.

— Нет, не стоит этого делать. Мы охотно верим, что там все плохо. Давайте лучше пригласим женщину, у которой поднялась рука на самое святое, — заорал Нахалов. — Здравствуйте, Елена! За что же вы так наказали своего мужа?

— Этот кобель перетрахал всех соседок в нашем доме. И любовница у него есть. Я точно знаю, — с налета поперла в бой баба.

— Да нет у меня никого, дура! — пытался было перебить ее Василий.

— Заткнись, мудак! Ты сам сказал, что ты мне изменяешь, — еще больше заводилась рыжеволосая дама.

— Да я сказал, чтоб ты отвязалась. Надоела — каждый день одно и то же спрашиваешь, — оправдывался муж.

В студии разгорался настоящий семейный скандал. Сотрудники аппаратной оживились: программы с воплями, выяснением отношений и драками сулили высокие рейтинги.

— А почему вы решили, что муж вам изменяет? У вас есть доказательства? — допытывался ведущий.

— Есть, — отрезала заявила «униженная и оскорбленная» жена.

— Какие? — не отступал Нахалов.

В разговор вступился несчастный муж.

— Да она, если вы хотите знать, каждый день ХОЧЕТ, а я, ну НЕ МОГУ я каждый день!!! Вот и все! Она и думает, что я на сторону хожу, — выложил-таки всю правду Василий.

Народ от такого заявления чуть не попадал со стульев. В аппаратной все катались по полу от смеха. Как потом оказалось, телезрители оценили по достоинству историю горе-семейки: рейтинг программы взлетел вверх в самом начале и держался на пиковых значениях все 40 минут.

Юлия Кумар в момент щепетильных откровений была в аппаратной, но в отличие от других она не смеялась. Девушка задумалась о своей работе. «Боже, где я работаю? Всем весело, а мужик теперь на всю страну опозорен. Да и жена его глупая тоже. Но эти-то ладно, сами виноваты. А вот когда мы реально разрушаем ради высоких рейтингов привычные устои людей, выворачивая наизнанку все их грязное белье? Кому мы делаем этим хорошо? Недаром нас проклинают. Не просто же так один мой бывший герой после эфира повесился! Господи, как же тяжко… И стоило ради ТАКОЙ вот работы мне ехать в Москву?!».

Крутой маршрут провинциалки

Кто из нас не мечтал оказаться на месте «человека из телевизора»? А если уж вы — журналист до мозга костей, пусть и из российской глубинки, тем более грезите оказаться в здании по соседству с останкинской иглой. Ведь аудитория в триста тысяч человек в родном городе, часть из которой все лето ковыряется на грядках, а другие прожигают жизнь в палаточных кафешках, вас уже не устраивает. Юлю Кумар искушение работать на центральном телеканале тоже не обошло. Амбициозная девушка хотела славы, денег и знаменитого мужа. Собрав небольшой чемоданчик, Юля села в потрепанный автобус и отправилась в столицу.

Она не подозревала, что уже в скором времени станет частью «станка по производству мыльных историй», закрутит роман со знаменитым артистом Напашным и станет «любимой брюнеткой» самого Андрея Нахалова. Но обо всем по порядку.

Ступив на столичную землю, провинциалка отправилась на съемную квартиру своей бывшей одноклассницы. Небольшая комнатушка на окраине Москвы давно превратилась в перевалочный пункт для тех, кто мечтал о новой жизни: весомой зарплате, перспективной работе, щедром муже.

— Юлька, заходи, — Алиса давно уже поджидала подругу юности, — вчера только Оксанка съехала. Ее парень предложил ей жить вместе. Вот блин, дурам-то везет. Я уже четвертую соседку меняю, — жаловалась девушка на неудачи в личной жизни.

— Да, ладно тебе, Алис. Теперь ты от меня съедешь. Я работать приехала. Любовь меня сейчас не интересует, — успокоила сожительницу Юлия, разбирая свои нехитрые пожитки.

— Да все вы так говорите. Вот ты худая — тебе хорошо. Стоит тебе только на улицу выйти — мужики косяками повалят, — сетовала на свои лишние килограммы Алиса. — Кстати, ты деньги-то привезла? Нам за квартиру уже платить скоро.

Так началась столичная жизнь Юли Кумар. Пару дней девушка взяла на ознакомление с городом и метрополитеном. А спустя неделю она получила работу редактора самого популярного ток-шоу страны.

— Алиска, Алиска… — восхищенно кричала Кумар только что переступившей порог подруге. — Помнишь, я резюме отправляла на Главный канал? Ну, я тебе говорила. Прикинь, мне сегодня оттуда позвонили, какая-то продюсерша, пригласила на собеседование.

— Ну, что ты радуешься раньше времени? Это еще ничего не значит. Хотя, я тебе желаю удачи.

На следующее утро Кумар входила в вожделенное здание телецентра «Останкино». О, как манили ее эти стеклянные двери и огромная парадная лестница, эти массивные колонны и даже мраморная плитка на полу. Девушка поднялась на центральном лифте на восьмой этаж и зашла в редакцию программы «Нельзя молчать».

— А где я могу найти Марину Хитрицкую? — поинтересовалась она у сидящей на диване девушки.

— Она сейчас в студии. Но скоро должна прийти. Садись, — предложила та.

— Спасибо, — Юлия была весьма деликатна, так как полагала, что здесь работают крайне воспитанные и умные люди.

— А тебе Маринка зачем? — поинтересовалась Лиза, — так звали сотрудницу программы.

— Я на собеседование пришла.

— Понятно. Ты только не смущайся и не бойся ее. Маринка очень резкая. Но — хорошая. Думаю, ты ей понравишься, — на этих словах девушка встала с дивана. — Ладно, удачи. Я пошла на обед.

— Обед? — подумала Юля, — кажется еще только 10 утра. Хороший у них график работы.

Ждать Марину Хитрицкую пришлось еще как минимум часа два. За это время Юля успела поболтать со многими редакторами. Коллектив на первый взгляд состоял исключительно из молодых девушек. Они сидели за компьютерами, пили кофе, курили и все время разговаривали по телефону. Работа кипела. И тут в кабинет влетело Нечто. Растрепанные черные волосы, в тон им юбка, в руках кипа бумаг.

— ****ь, девки, уволю на хрен всех! Задолбали вы меня. Когда уже начнете нормально работать? Это вам не жопу в бухгалтерии мять, это прямой эфир. Какого хрена расписывать сценарий как Толстой?! Опять перебрали время. А кто за все это ****юлей получает? Марина!

Кумар угадала в этой фурии нужную ей Хитрицкую.

— Здравствуйте. Я к вам на собеседование, — еле слышно выдавила из себя провинциалка.

— Давай, заходи. Резюме принесла?

— Да, конечно, — Юля протянула лист со своими достижениями.

Марина быстро пробежалась глазами по листку бумаги.

— Ой, блин, некогда мне читать все это. Короче, хочешь работать?

— Конечно, хочу! — восторженно ляпнула Кумар. — Очень хочу!

— Тогда завтра с паспортом и регистрацией приходи сюда, часов, так скажем, в 12.

Юля была и в шоке, и в восторге. Вот так, за 5 минут получить работу на Главном канале! Неужели это — правда? — крутилось у нее в голове.

Первое время в обязанности Кумар входило лишь прочтение корреспонденции, пришедшей на адрес редакции. Она выбирала самые интересные истории и судьбы. Но уже через месяц девушка полностью вписалась в коллектив и в работу редакции.

— Юль, у Хитрицкой для тебя особое задание. Зайди к ней, — шеф-редактор Марина была явно не в себе. Программа о скандалах в цирковых семьях, которой та сейчас занималась, никак не склеивалась.

— Ты меня вызывала? — Кумар вошла в кабинет продюсера.

— Садись. Дело есть. Позвони Эдику Напашному — его телефон в базе есть. Очаруй его, пофлиртуй. Скажи, что программу снимаем про цирковые династии. Пригласи на программу в качестве ВИП-гостя, — объясняла план действий руководительница.

— Хорошо, позвоню. Приглашу. А очаровывать-то зачем? Он что к нам не ходит? — поинтересовалась Юля.

— Да ходит, еще как ходит. Бежит прямо. Но мы хотим его с дядюшкой стравить на программе. Они враги заклятые. Эдик не должен ни о чем догадаться. А если он не придет — программы не будет. А тебя я тогда уволю к чертовой матери! Поняла меня? Все, свободна.

Кумар вышла из кабинета оплеванной.

«Я тут пашу и днем и ночью, а мне такое заявляют? Если какой-то дурак не придет, меня просто выкинут на улицу?» — девушка готовилась морально к разговору.

И хотя братья Напашные уже были довольно известны, Кумар мало представляла себе кто такой Эдик, чем занимается и как выглядит. Она набрала номер.

— Алло, — грубый мужской голос ответил на телефонный звонок.

— Здравствуйте, Эдуард. Меня зовут Юлия. Я редактор программы «Нельзя молчать». Хотели бы пригласить вас на программу в этот четверг. Андрей очень просил вас приехать, — Юлия выложила стандартную редакторскую заготовку.

— Не, в четверг не могу. Я В Уфе на гастролях.

Ответ расстроил Кумар, но она не сдавалась. Уж очень не хотелось так быстро потерять работу.

— Программа будет вечером, так что вы успеете на вечерний самолет. Я подберу вам удобный рейс.

— Какая же ты настырная, а.

— А мы на «ты» не переходили еще, — набралась храбрости Кумар.

— Да еще и недотрога. Да?

— Я вам звоню не для того чтобы обсуждать какая я. Я вам предлагаю поучавствовать в программе. И тема для вас интересная — цирковые династии, — Кумар затронула за живое. И понеслось…

После двухчасового монолога Эдуарда о том, «какой я красивый, талантливый и умный», а мои родственники «страшные и тупые», Напашный переключился на Юлю.

— Ты знаешь, а мне нравится с тобой разговаривать, — Эдик попытался сделать комплимент, — ты умная и голос у тебя приятный.

«Да уж, — подумала Кумар, взглянув на часы, — за 2 часа разговора я только что и успела вставить «угу» и «ага». Но в трубку пропела:

— Спасибо за комплимент. Вы тоже хороший собеседник. Столько всего нового и интересного мне рассказали.

— Давай уже на «ты» перейдем, а то я чувствую себя старым пердуном каким-то, — предложил Напашный.

— Не могу, — ответила Кумар, — я на рабочем месте и должна с уважением относиться к героям нашей программы.

— А когда ты бываешь не «на работе»?

Кумар не ожидала такого вопроса в лоб. Хотя для себя Юля уже сделала некоторые выводы об этом человеке. Судя по его нахальству — себялюбец и бабник. А то, как он хаял свою родню, говорило о его базарно-склочном характере. Но личное отношение к собеседнику не имело никакого значения. Юля вспомнила про угрозу увольнения и предложила Эдику, который, судя по всему, уже был «на крючке», компромисс.

— Ладно. Давай перейдем на «ты», — предложила девушка. И еще… — она выдержала театральную паузу. — Прилетай к нам, как раз и со мной познакомишься.

— Заманчивое предложение, — оживился дрессировщик. — А если я приеду, вы мне оплатите билеты? — судя по всему, он был еще и жадный.

— Конечно! — пообещала Юлия.

— И у меня тогда еще одно условие. Хочу, чтобы ты меня встретила у проходной, красавица.

— Договорились. Кстати, а почему ты так уверен в том, что я красавица? А вдруг я маленькая, толстая и страшная как жаба? — шутила довольная собой Кумар.

— Девушка с таким голосом не может быть страшной. Хотя… Вот приеду и посмотрю на тебя. Если честно, мне на фиг ваша программа не нужна. Я тебя увидеть хочу, — Эдик не скрывал своей заинтересованности.

— Я выполню все твои просьбы. До четверга?

— Пока, красавица, — Эдик положил трубу.

Известие о том, что на программу приедет сам Напашный, поразило и продюсера, и редакторов. Они предвкушали успех и высокие рейтинги. Кумар была довольна собой и решила взглянуть на того, кого ей предстоит встречать на проходной. Набрав в Интернете фамилию дрессировщика, девушка стала изучать его досье. Если быть честными до конца, фото Напашного ее немного смутило.

— Блондин с голубыми глазами, еще куда ни шло, — подумала она, — но длинный, да еще и крашеный волос. Ужас!

В тот злополучный четверг Юля и не подозревала, что ее участь уже предрешена. Она стояла на проходной в указанное время и ждала гостя.

— А ты чего здесь торчишь? — поинтересовался у девушки администратор Дима.

— Мужа своего будущего жду. Вот кто первый войдет в двери, — за того и замуж выйду, — решила пошутить Кумар.

— Да, ладно. А если честно?

В этот момент в дверях показался высокий, статный блондин. Это был Напашный.

— О-па. А вот и твой будущий муж.

Юля молчала в ответ. Она не сводила глаз со своего недавнего телефонного собеседника. Он подошел ближе.

— Привет! — казалось своими голубыми глазами Эдик заглянул прямо в душу девушке. — А ты действительно красавица. А говорила — жаба. Ты себя явно недооцениваешь, — мужчина улыбнулся.

Кумар еще несколько секунд молчала, но потом выдавила из себя:

— Ну и что ты на меня так смотришь? Я редактор и всего лишь исполняю свои обязанности. Запомни это! — девушка развернулась и направилась в сторону гримерок.

Прямой эфир прошел прекрасно. Редакторы и продюсеры добились желаемого результата. Представители знаменитой цирковой династии сцепились в студии не на шутку. Сгоряча наговорили друг другу много гадостей и припомнили все старые обиды. Сотрудники ток-шоу были довольны. Все, кроме одного. Кошки скребли на душе Юли Кумар. Девушке было стыдно.

— Всем — спасибо, — объявил режиссер, — аппаратная может быть свободна.

Андрей Нахалов, ведущий этого скабрезного шоу, вылетел из студии как ошпаренный: наверняка торопился на очередной корпоратив. Зрители закопошились, герои и гости программы стали потихоньку расходиться. Кумар вышла из аппаратной. Настроение было поганым. Она не выпускала из головы мысли о том, что она обманула человека.

— Может быть, позвонить Напашному и извиниться? — делилась Кумар своими мыслями с редактором Машей за чашкой кофе.

— Ты что, идиотка? Хочешь, чтоб тебя матом обложили? Не поймет он твоих терзаний, — отговаривала подруга.

Тут ожил мобильный.

— Наверное, Закимова на планерку вызывает, — сказала Юля.

На экране высветилось «Напашный».

— Вот и моя расплата пришла, Машунь.

— Выслушай претензии с достоинством. Это — твоя работа, в конце концов! — советовала Маша.

Юля взяла трубку.

— Алло.

— Привет красавица, — голос Напашного звучал доброжелательно, — Я тебя по всему «Останкино» искал. Нигде не нашел… к сожалению. Я уже уехал, у меня самолет через три часа.

— Эдик, прости меня, пожалуйста… за то что так все получилось… — начала было оправдательную речь Кумар.

— Ничего страшного. Все нормально, — перебил ее Эдик. — Я все понимаю. Ты не могла иначе. Тебе за это платят деньги. Я не обижаюсь на тебя. А наоборот очень даже рад, что познакомился с тобой. Ты красивая и хорошая девочка.

Юля слушала эти речи затаив дыхание и не верила своим ушам.

— Я бы хотел еще раз встретиться с тобой, — продолжал Напашный. — Через неделю я буду в Москве. Можно я позвоню тебе и приглашу на ужин?

— К-к-конечно, — только и смогла ответить Юля.

— Только обещай мне, что если у нас с тобой завяжутся отношения, то никто от этого не пострадает, — добавил дрессировщик.

Юля плохо понимала, о чем идет речь, но обещание дала.

Обычные будни

МОСКВА, ТЕЛЕЦЕНТР «ОСТАНКИНО», РЕДАКЦИЯ ПРОГРАММЫ «НЕЛЬЗЯ МОЛЧАТЬ», ОКОЛО ПОЛУДНЯ

— Муж жертвы чудом спас жену и поймал маньяка! Мы берем эту историю! Сашка, звони скорее ментам, пишем их интервью. Марин, ты — мужу этой бабы. Его надо в студию! Саму бабу отснимем в больничке. Отправьте к ней корреспондента. Запись послезавтра, времени в обрез!

— Народ, дайте срочно телефон изнасилованной на железнодорожной платформе! Ну, вам она не пригодилась, вы ее забраковали, а нам она позарез нужна в программу!

— Да берите — не жалко! Сейчас и телефон ее подгоню, ай момент!

— Маш, ну где ты ходишь?! У тебя поезд через три часа. Садись, сейчас все расскажем…

— Блин, я колготки порвала! Какой дебил тут стул поставил?!

— Какой козел дал этому мудаку мой мобильный? Он мне названивал всю ночь, муж чуть не убил меня…

— Комп завис, мать его! Люди, срочно дайте телефон сисястой певички, она мне экспертом нужна завтра в программу про большую грудь!

— Нахалов опять не в духе! Запорол нам программу ган..он!

— Дай сюда телефон! «Ой, Татьяна Петровна, рада вас слышать. Ну как же вы отказываетесь приезжать, билеты уже куплены. Ну как же мало 10 тысяч? Хорошо-хорошо, добавим еще 5, только приезжайте!» Вот сука жадная! Звони Шакаловой, у нас смета увеличивается. Вот вони-то будет!

— Народ, не занимайте принтер! Я печатаю сценарий, у меня «мотор» через 15 минут! Вот, отнеси это режиссеру и звуковику. Видео готово?! Где корреспондент? В курилке?!



МОСКВА, ТЕЛЕЦЕНТР «ОСТАНКИНО», СТУДИЯ, РОВНО ПОЛДЕНЬ

— Мать вашу, опять задерживаемся на 40 минут! Давайте начинать уже, мы в этой духоте сварились! Хоть бы кондиционеры что ли включили! — возмущался ведущий Андрей Нахалов.

— Так мы не можем начать без эксперта, вон кресло пустое. Где эксперт? Девочки, ищите гостя быстрее и начинаем, — орала по громкой связи шеф-редактор Ада.

— Ну, вот как всегда! — кипятился Нахалов. — Что за дебилы работают в редакции? Адка, ты сама в студии была? Здесь невозможно находиться. Почему кондиционеры не включили? С меня грим сейчас потечет! Пусть исполнительный продюсер там не отсиживается в аппаратной в прохладе, а придет сюда и постоит тут минут 10 — сразу кондиционеры наладятся, — набирал обороты недовольный ведущий. — Ну, где вас черт носит?! — в этот момент в студию вошел опоздавший гость, — садитесь уже и начинаем.

— Все, Андрюш, не ругайся. Он в пробке стоял. Не злись. Поехали! — бубнила в «ухо» ведущему шеф-редактор.

— Тишина в студии! Аплодисменты! Мотор! — гаркнул по громкой связи режиссер.

«Москва, в эфире ток-шоу „Нельзя молчать!“. Здесь и только здесь мы говорим о том, о чем нельзя молчать!», — заголосил ведущий. Из аппаратной в этот момент запустили видео на студийные экраны. Горячо любимый дамами бальзаковского возраста ведущий, врываясь в сознание каждого своими воплями, продолжал вещать: «Ааааа…. Мы потеряли еще одну легенду. Она была актрисой от Бога. Ф-фф… На ее счету… аааа… десятки картин…»

Зрители в студии, ходившие на программу почти как на работу, вздохнули: такими темпами париться в духоте им придется долго. В аппаратной за пультом вовсю надрывалась продюсер Натэлла Антоновна Цветкова.

— Ну, что это за херня?! Андрюха двух слов связать не может. А если бы прямой эфир?! Переписать начальную подводку! — кивнула она редактору монтажа.

Обожаемый ведущий лишь с экрана складно и без запинки говорил, и бойко задавал вопросы. Передача за редким исключением шла в записи и многострадальная аудитория часами просиживала в раскаленной от софитов студии, дожидаясь, когда же лицо Главного канала сможет четко и без ошибок вымолвить подводку к рекламе.

Свидание со «звездой»

Через неделю, как и было обещано, Эдуард Напашный позвонил Юле Кумар и пригласил ее в ресторан. Дрессировщик приехал за девушкой на дорогом спортивном авто красного цвета.

— Шикарная машина! — сделала Юля комплимент.

— Я люблю все шикарное, — ответил Эдуард, — квартиры, машины, женщин. Все должно соответствовать моему статусу.

Почти весь вечер Напашный нахваливал себя и свою работу, и лишь к концу ужина поинтересовался историей Юлии. Спросил откуда она родом, как попала в Москву и как очутилась в ужасном шоу на Главном канале.

Оплатив счет, Эдик поинтересовался, куда отвезти девушку.

— Мне на работу надо. У нас завтра прямой эфир, а программа еще не готова. Шеф-редактор попросила всех приехать, — с сожалением сказала Кумар.

Влетев в кабинет редакции, светящаяся от восторга Юля сразу же стала объектом расспросов.

— Ну?! Чего было? Давай рассказывай! — торопила Кумар шеф-редактор Марина.

— Первое свидание прошло удачно, — рассказывала Юля своим коллегам-девчонкам. — Вот теперь посмотрим: позвонит ли он мне еще раз. Скорее всего — нет.

— Почему это ты так думаешь? — спросила Марина.

— Да потому что у него этих девушек — как грязи. И я еще тут — прЫнцесса нашлась. На фиг я ему нужна. Так, поиграться, — рассуждала Кумар.

— Нет, точно не позвонит, — констатировала редакторша Настя. — Моя мама актриса и я-то знаю, о чем говорю. Вообще не понимаю, как это он тебя на свидание пригласил. Я слышала, что у него жена гражданская есть. Развлекается пацан.

После Настиных слов еле тлеющая искорка надежды в Юлиной душе и вовсе погасла. Чтобы отвлечься, она немедленно включилась в работу. Необходимо было закончить сценарий к утру, но в голове крутились лишь моменты вечернего свидания. Ближе к полуночи ожил телефон. Пришла смска.

— Кого это там принесло, — подумала вслух Кумар.

Открыв сообщение, она не смогла сдержать удивления и радости.

— Девчата, это Напашный!

— А ну-ка, читай! — оживились полусонные сотрудницы ток-шоу.

— Читаю. «Юлечка, хотел пожелать тебе спокойной ночи. Знаю, что ты сейчас на работе, но постарайся хоть немного отдохнуть. Завтра позвоню. Целую», — Кумар не верила своим глазам.

— Нифига се! Ну, детка, ты его, кажись, хорошо зацепила, — с завистью в голосе сказала Настя.

Первый парень в коллективе

Истории самого рейтингового телешоу Главного канала страны действительно были невыдуманными. Именно поэтому больше 30 редакторов ежедневно с усердием полоумной старушки штудировали газеты и Интернет, чтобы из моря сплетен выудить стоящую историю, по которой потом можно снять хорошую программу. Несмотря на сверхпопулярность ток-шоу, мало кто даже из простых смертных горел желанием оказаться его героем. Муж, бросивший жену с малолетним ребенком на руках ради, скажем, молодой любовницы, уж никак не желал в студии нос к носу столкнуться со своим повзрослевшим чадом, и с помощью магии телевидения быть обосранным на всю страну. Самыми излюбленными темами скабрезного шоу становились скандальные разводы «звезд», сопровождающиеся громким разделом имущества, побоями и отбиранием авторских прав. На редакционных столах всегда царил творческий хаос. Повсюду валялись издания «желтой» прессы с броскими и бьющими наотмашь заголовками: «Софии Ротару угрожает маньячка», «Жасмин избивает муж», «У Димы Билана отняли имя!»… Ни строчки позитива. Но именно такие истории всегда были в центре внимания редакторов самого рейтингового ток-шоу.

И если заманить в телевизионную студию сбежавшего отца из простого народа было еще довольно простым делом, то привести знатного деятеля культуры, кино или шоу-бизнеса и перед всей страной «перестирать» его грязное бельишко занятием было практически нереальным. Нереальным для других, но только не для сотрудников ток-шоу «Нельзя молчать».

Редакторы и корреспонденты врали и изворачивались как могли, выполняя свой долг перед каналом-кормильцем. То героев программы зазывали участвовать в несуществующих акциях с призами и подарками, то якобы снимали документальный фильм о жизни и творчестве какого-то известного персонажа, либо просто приглашали за «круглый стол», где неминуемо должны обсуждаться вопросы, знаковые для «звездной» личности и с неограниченным эфирным временем. Озвучивать название программы было запрещено. Это было первым и главным табу редакции ток-шоу.

Через полгода работы в программе у Юли Кумар было чувство, что она провела тут всю свою жизнь. Именно в этот момент в редакции появился новый сотрудник — корреспондент Андрей Заокский.

— Девчата, наконец-то к нам парень пришел работать, — оповестила своих сотрудниц шеф-редактор Марина.

— А тебе-то что? Ты ж замужем и у тебя двое детей. Губки-то закатай, — включилась в разговор Маша.

— Да мне на него по фиг. Он, кажется, влюблен в режиссершу. Сидят вон в кафе, мило щебечут. Пойдемте я вас с ним познакомлю.

Коллектив бригады дружно спустился в кофейню, где за столиком сидели режиссер Ирина Кирова с молодым человеком.

— Мы к вам подсядем? — вежливо поинтересовалась Марина.

— Да, Мариночка, конечно, садитесь, — предложила Кирова. — Кстати, познакомьтесь — это Андрей Заокский. Он наш новый корреспондент.

Ничего личного, только работа

За чашкой кофе редакторы устроили Андрею перекрестный допрос с пристрастием. Они засыпали Заокского вопросами. Ты откуда? Где работал? А почему к нам решил податься? А где родился? А где живешь? А машина есть? Женат ли? Уже через полчаса общения девчонки-редакторы составили свое впечатление о новом члене команды. В целом молодой человек им понравился, и они непременно решили испробовать его, что называется, «в бою».

— Мы делаем программу про цирковые династии…, — начала Марина.

— Уже в который раз, — перебила ее девушка в очках и стильной косынке. Это была Юля Кумар.

— Ну, Юлька, дай я Андрею все расскажу! Так вот, недавно умер известный фокусник Игорь Кио. Естественно, не успев его похоронить, родственнички стали делить имущество. Тебя, Андрей, мы хотим отправить на интервью с его бывшей женой, которая после развода с ним удачно выскочила за его брата Эмиля Кио.

— Да, бабец не растерялась, — хмыкнула Маша.

— Жену зовут Иоланта. С ней нужно записать откровенное интервью, ну а после, навалиться с вопросами на братца покойного, — закончила Марина. — Сможешь?

— А в чем проблема-то? Имя только у бабы странное. В остальном сложностей не вижу, — сказал Андрей. — Только, знаешь чо, мне б девчонку в помощь, ну чтоб муженька отвлекала и он не мешал мне эту Иоланточку разводить на сопли-слезы…

— Марин, можно я поеду? — запросилась Юля Кумар.

— Хорошо, раз нужно для дела, тогда езжайте вдвоем.

Чета Кио жила в элитном подмосковном поселке по Рублёвскому шоссе. По убранству закрытой территории, строгому забору и надежной охране за шлагбаумом было понятно, что рядовые инженеры и служащие здесь дачных участков не имеют. Нажав кнопку звонка нужного дома, съемочная группа гадала: что же окажется за забором. Дверь отворил сам хозяин, Эмиль Кио. Юлия Кумар тут же включилась в работу.

— Здравствуйте! Примите наши соболезнования. Ой, какой у вас красивый дом. Знаете, пока ребята тут выставляют свет и камеру, давайте прогуляемся по вашему участку, — начала развлекать старика журналистка.

На веранду из дома вышла пожилая, но эффектная дама — Иоланта Николаевна.

— Здравствуйте! Думаю, лучше давать интервью в саду, — обратилась жена иллюзиониста к гостям.

— Да, да! Мы вот уже с ходу присмотрели местечко, вот тут, на лужайке, — показывая рукой, говорил Андрей Заокский. — Только нам нужно пару кресел: одно для вас, другое — для меня.

Через 20 минут оператор сообщил о готовности к записи.

— Юль, ты старика подольше маринуй, чтоб не лез к нам, — на ухо проговорил Кумар Андрей. — Мне нужно время, чтоб разговорить ее.

— Иоланта Николавна, мне нечасто приходится бывать в таких красивых домах. — Андрей начал «разминочный» разговор. — Видно, что все здесь сделано с любовью. Кто из вас так постарался?

— Спасибо за комплимент! Знаете, Эмильчик купил здесь землю задолго до того, как она стала «золотой». Просто решили, что нам не повредит свежий воздух. Хотели приезжать сюда на выходные. И настолько прикипели к этому месту, что уже в Москву ездили как на дачу. Оставалось только перевезти библиотеку мужа сюда, и он больше не стремился проводить время в столице.

— То есть, как я понимаю, вы все время проводите здесь?

— Не совсем так… По полгода мы живем в Японии. Так сложилось, что нас там хорошо принимают уже много лет. А все остальное время — мы здесь, да.

— На ком же держится хозяйство?

— Ну, конечно, на мне, — женщина рассмеялась. — Хотя все стараемся делать сообща. Но вот кухня и участок — моя вотчина. Я сразу решила — никаких огородов. Вот заказали эти милые беседки, там я посадила розочки, а все остальное — трава.

Журналистский опыт подсказывал: жертва расслабилась, пора действовать.

— А как так получилось, что вы стали женой известного уже тогда Игоря Кио? — начал свой «допрос» Заокский.

— (долгое молчание) Понимаете, мы с Игорем знакомы были с раннего детства. Ведь у меня тоже цирковая семья. Нередко мы выступали на одной арене. У меня был номер с попугаями. Но отношения у нас завязались гораздо позже…

— После того, как Кио развелся с дочерью генсека Галиной Брежневой?

— Такой молодой, а всё ведь знаете! Игорь же был очень видным парнем. От него млели многие артистки цирка. И я не была исключением. И когда он начал за мной ухаживать, я была ослеплена любовью и, конечно, согласилась на его предложение…

Откровенное интервью длилось минут сорок. За это время Иоланта краснела, давила слезы, порывалась встать и уйти, но Андрей её. Юля Кумар уже извелась, удерживая Эмиля Кио рядом: они раз 20 обошли дом, побывали внутри, прежде чем Андрей закончил.

— Спасибо вам за интересное интервью. Прошу прощения, что заставил вас вспоминать не совсем приятные вещи, но это моя работа, — поблагодарил артистку корреспондент. — Эмиль Эмильевич, присаживайтесь сюда, теперь ваша очередь.

— Ох, Эмильчик, он мне такие вопросы задавал, такие вопросы! Мне даже стыдно.

Старший брат почившего в Бозе Игоря Кио программу мало волновал. Шеф-редактору Марине важно было услышать, что о бывшем муже говорит Иоланта. А та с потрохами сдала прижизненные пристрастия покойника. Андрей Заокский возвращался в Стакан с победой. Первое и ответственное задание он выполнил блестяще.

С микрофоном наперевес

Съемки интервью с бывшей женушкой Игоря Кио так воодушевили Юлю Кумар, что она стала умолять продюсера Марину Хитрицкую перевести ее на должность корреспондента. К тому же Юле и Андрею понравилось работать вместе.

— Юлька, ты прирожденный репортер, — поддерживал желание Кумар Заокский, — проси Ирку Кирову дать тебе шанс.

Шеф-редактор Марина, напротив, была не рада желанию ее редактора уйти в корреспонденты.

— Ну, Юль, ну зачем тебе это? — вопрошала Марина. — Здесь же ты тоже можешь ездить в командировки. Ну, останься. Или ты из-за этого Андрея хочешь перейти?

— Марин, он, конечно, классный парень, но я не по этой причине хочу корреспондентом работать. Понимаешь, это — мое призвание. Я всю сознательную жизнь была репортером. Не хочу я редактором на телефоне сидеть — тоска страшная. Маринка, ну, не обижайся: я же все равно рядом буду. Кофеек вместе пить продолжим!

Через пару недель мечта девушки сбылась. Ее вызвала в кабинет продюсер студии специальных проектов, в ведении которой находились все рейтинговые телешоу Главного канала — Натэлла Антоновна Цветкова.

— Слышала, Юлия, вы хотите покинуть должность редактора и перейти в корреспондентскую бригаду. Так?

— Да, Натэлла Антоновна, я хочу заниматься тем, что умею и люблю делать.

— Уверены, что справитесь? Здесь ведь мало быть только корреспондентом. Важно уметь договариваться на месте и людей вывозить в Москву.

— Натэлла Антоновна, я обещаю Вам, что буду на отлично выполнять все задания редакции. В конце концов… — девушка, затаив дыхание, на свой страх и риск сказала, — …Вы всегда можете меня уволить.

— Хорошо, Юлия, я довольна вами и перевожу вас в корреспонденты.

— Спасибо, Натэлла Антоновна!

— Но, если ты не оправдаешь мои надежды… — Натэлла Антоновна пристально посмотрела на Юлю.

— Я все поняла. Спасибо вам огромное. Будьте уверены: вы не пожалеете о своем решении.

Кумар была на седьмом небе от счастья. Тут же для нее нарисовалась командировка. Редакторы бригады Елены Препоновой вычитали в интернете о человеке, построившем в своем огороде… настоящий корабль.

— Этот ****ашка собирается в кругосветное путешествие на своей «консервной банке». Причем не один, а со всей своей ****утой семейкой, — рассказывала на летучке Препонова. — Честно говоря, не знаю, как справится корреспондент со своим заданием, — Лена пристально посмотрела на Кумар, — ведь надо не только снять видео под эфир, но и уговорить это семейство приехать в Москву.

— Лен, не переживай, я все сделаю, — успокаивала ее Юлия.

Но Препонова была настолько «в себе», что не слышала ни Кумар, ни своих редакторов, ни режиссершу Кирову. По старой сложившейся традиции Елена начала вспоминать прошлое из серии «вот, когда я была великим корреспондентом/режиссером/редактором». После ее расплывчатого монолога о ее величии, всем собравшимся сразу становилось понятно: перед ними королева, а все они — чернь, которой выпал счастливый шанс оказаться рядом с мэтром. Только вот повторяла эту пластинку Препонова настолько часто, что ее уже все пропускали мимо ушей и лишь одна Лена в этот момент по-настоящему жила, устремив косоглазый взгляд куда-то поверх голов присутствующих. Обычно эта безобразная сцена приключалась, когда Препонова уже сильно принимала на грудь. Без виски или коньяка рабочий день Леночки никогда не начинался, а заканчивался обычно мордой в клавиатуру.

По морям, по волнам…

И вот для Юлии Кумар наступил, пожалуй, самый долгожданный день в ее работе на Главном канале. Самолет ТУ-134 уносил ее с оператором в Астрахань. По прилету ребята разместились в гостинице, пообедали и решили наведаться в гости к «судостроителю».

— Юль, — обратился оператор к коллеге, — у нас небольшая проблема.

— Что такое? — встрепенулась Кумар.

— Нам дали старые негодные аккумуляторы, забыли положить накамерный свет и микрофон, — выдал новости оператор.

— Как так?! Сейчас я позвоню Лене Шакаловой и расскажу ей, как работают ее администраторы, — Юля схватила мобильный телефон.

— Это все равно не поможет, — как бы про себя проговорил Володя.

— Алло, Лена? Привет! Мы уже в Астрахани. Долетели-то мы прекрасно, только работать не можем. А потому что твои лоботрясы оператору собрали такой комплект, что кроме камеры ничего и нет. Да и она не работает! — Юля начала заводиться.

— Юлечка, запомни раз и навсегда — это не мои проблемы. Тебе кто комплект аппаратуры собирал? Я что ли? Толик собирал — ему и звони, — закончив свою недолгую речь, Шакалова отключилась.

— Овца! — бросила трубку Кумар.

Она тут же набрала номер администратора Толи и устроила ему головомойку. Конечно, от этого новые аккумуляторы не появились, но хотя бы настроение поднялось.

Вообще, неработающие камеры с практически испорченной оптикой были коньком «Новейшей компании» — производителя ток-шоу «Нельзя молчать». Директор этой распрекрасной конторы менять технику и не собирался. «А, зачем?» — вероятно, такой вопрос задавал себе господин Потрошенков и сам же на него отвечал: «Камеры хоть и старые, но снимают не хуже новых». Сносное качество отснятого видео — только заслуга операторов, которые старались максимально хорошо сделать свою работу даже посредством практически сдохшей техники.

Ближе к вечеру съемочная группа подъехала на такси к синему деревянному забору, за которым виднелась мачта. Расплатившись с водителем, Юля с Вовой открыли калитку и вошли во двор. Их изумлению не было предела. Прямо посреди огорода стоял настоящий корабль. А когда владелец судна пригласил осмотреть его изнутри, у Юли вообще промелькнула мысль: «А не поплыть ли мне вместе с ними?».

Снаружи корабль выглядел буднично. Зато каюты были полностью оборудованы: спальные места, библиотека, кухня и гостиная. Александр, построивший своими руками это чудо, рассказал журналистам, что кругосветное путешествие — его детская мечта. Возможности осуществить задуманное долгое время не было. И только когда он познакомился со своей женой Ольгой, и заразил ее своей идеей, супруги продали все имущество — движимое и недвижимое — и на эти средства построили корабль.

— Получается, что этот вот дом и участок, на котором стоит корабль — не ваши? — поинтересовалась Кумар.

— Нет, все это мы продали. Просто новые хозяева разрешили нам тут пожить, пока мы не уплывем, — объяснил глава семейства. А пока что уплыть не можем — далеко до речки корабль тащить. Вот мэрию попросили помочь нам, а они в ответ нас родительских прав грозятся лишить. Поэтому ни в какую Москву мы с вами не поедем. У нас и тут много дел.

«Куй железо, пока горячо» — вспомнила народную мудрость Кумар и решилась на отчаянный шаг.

— В Москву вам как раз очень надо ехать! Объясню почему. Во-первых, мы поможем вам спустить на воду ваш корабль, а во-вторых, не позволим органам опеки прикасаться к вашей семье, — с жаром обещала корреспондентка.

За время работы в программе Юля усвоила различные редакторские уловки. Редким случаем было мгновенное согласие людей посетить студию Андрея Нахалова. Поэтому зачастую приходилось обманывать, изворачиваться, предлагать деньги, а иногда и запугивать будущих героев.

Купившись на предложение помощи и небольшое денежное вознаграждение за участие в программе, Александр согласился с семьей сгонять в Москву. Тем более, что его жена Ольга никогда ранее из родной Астрахани не уезжала, и перед кругосветкой хотела побывать в столице своей родины. С чувством выполненного долга и семейством мечтателей журналисты отправились в Москву.

В то время как Кумар «обрабатывала» новых героев программы, в телецентре полным ходом шла подготовка к эфиру. Андрей Заокский отвечал за видеоряд программы.

— Так, заходное видео я вижу таким, — командовала Препонова, — ты меня слушаешь, Андрей? Мне кажется, ты все время смотришь в сторону.

— Это еще вопрос кто мимо смотрит, — подумал про себя Заокский. Но вежливо ответил: конечно, я тебя внимательно слушаю и все запоминаю.

— Так вот, вначале играет красивая музыка, шум моря, а на экране яхты, яхты… Это моя гениальная идея. И прошу ее придерживаться!

— Да нет проблем, — Андрей ожидал чего-то сложного, а желание редактора оказалось вполне заурядным и быстровыполнимым. Через пару часов Заокский принес Препоновой кассету с видео.

— Что это за ***ня? Это бездарная работа, она никуда не годится! — взвилась Елена. — И яхты не такие как я хотела. Это совершенно не то, о чем мы с тобой договаривались. Яхты должны быть другие. Красивые. А эти уродливые, — закончив монолог, Препонова развернула свой крутящийся стул и уткнулась в свой компьютер, давая понять, что разговор окончен.

— Там нет других яхт. Ты хочешь пристань Лазурного берега что ли? Ну, извините, в архиве нашей дивной программы такого нет! Чего ты вообще придираешься? Я не буду переделывать видео.

— Это — твоя работа! — заорала Препонова.

— Моя работа — по конкретным заданиям монтировать видео. А не по каким-то эфемерным. Ты задачу ставить научись! — вспылил Заокский.

— Все вы — бездарности! — не поворачивая кресла, ответила Препонова. — Вот, когда я была корреспондентом, то снимала гениальные сюжеты. Все восхищались, и ничего не приходилось переделывать.

— Ой, ну раз ты вся такая гениальная, что не можешь конкретно сказать, что именно хочешь, то сама и монтируй! — выпалил Заокский и хлопнул дверью.

С горем пополам эфир о мечтателях-мореплавателях состоялся. Естественно, никто и пальцем не пошевелил, чтобы исполнить обещание спустить на воду самопальный корабль. Хорошо еще, что отдали обещанное вознаграждение и оплатили обратные билеты. Частенько приезжающие гости возвращались домой за свои кровные средства.

Попутным ветром надуло

Стать сотрудником редакции и готовить самую рейтинговую программу самого главного канала страны было легче простого. Требовалось лишь в нужный час оказаться в нужном месте. Некоторые оказывались в рядах редакторов и вовсе случайно. Дипломированных журналистов в редакции можно было пересчитать по пальцам одной руки. Подавляющее большинство творческого коллектива составляли инженеры, врачи, секретари, преподаватели. Кто-то тянулся в Останкино в поисках больших денег, другие рвались воплотить в жизнь свои амбициозные идеи, третьи — мечты, а некоторые попадали в редакцию поистине случайно, заплутав в длинных и непонятных коридорах телецентра, словно герой Семена Фарады в легендарной комедии «Чародеи».

Как занесло в редакцию ток-шоу «Нельзя молчать» горячего мачо из жаркой и солнечной Турции, сейчас и не вспомнить. Молодой парень Алладин Мухин русский язык знал отвратительно, но трепетная к мужскому полу шеф-редактор Наталья Пейсиль-Киселева не смогла отказать жгучему брюнету и взяла его сначала стажером, а потом устроила младшим редактором.

Алладин занимался в бригаде ответственным делом — он составлял смету на каждую программу. В его обязанности входило учитывать потребности героев в доставке их в телецентр и обратно домой. Если же люди приезжали и прилетали из других городов нашей необъятной страны, их незамедлительно после записи эфира требовалось отвозить в гостиницы, аэропорты и на вокзалы. Грамотно составленная смета позволяла выполнять эти требования и при этом несильно дербанить казну.

Но записи программ Пейсиль-Киселевой никогда не проходили без осложнений и воплей продюсера Ады Манеевой. А ошибки Мухина лишь подливали масла в огонь.

— Наталья, где вас черт носит? У вас запись через два часа, а вас на работе до сих пор нет! — орала в трубку Ада.

— Прошу вас, не кричите на меня иначе я совсем перестану соображать. Я что виновата, что в Москве гигантские пробки? Я уже три часа не могу проехать, — блеяла по телефону нерасторопная Пейсиль-Киселева.

— Да срала я на ваши пробки! Выезжайте из дома за шесть часов или езжайте на метро! Я же как-то успеваю без машины из пригорода доехать! Я вас сто раз предупреждала и мое терпение лопнуло. Пусть вам теперь зарплату платят московские пробки! Если вас через час не будет, я уволю вас на хрен! — проорала в трубку Ада и бросила трубку.

Наташу Пейсиль-Киселеву, похоже, совершенно не волновали истерики продюсера Ады. Наталья чувствовала себя небожителем: ведь только ей за всю историю существования программы удалось уговорить приехать в студию примадонну российской эстрады Аллу Борисовну Пугачеву. Бесспорно, это была триумфальная удача. Но на этом заслуги Пейсиль-Киселевой заканчивались. Она по своей сути не была руководителем и организатором, просто душевная тетка, милая размазня. Своей нерасторопностью во время работы и вечными опозданиями (пробки же!) Наталья выводила из себя амбициозную и упрямую Аду Манееву. Сегодняшний гнев обещал вылиться в ряд санкций, направленных против команды Наташи. Кроме того, давно подтачивал камень зла и безграмотный турок.

Именно по его вине некоторые участники шоу не смогли вовремя приехать в Останкино, другие опаздывали на самолеты и поезда. С такси турок не дружил совершенно: машины он заказывал на другие адреса, потому что просто путал слова. Его проблемы с русским языком становились головной болью для всех подряд.

Ада старалась не замечать в сметах турка «самалеты» и «паезда», но фраза «не забыть купить вакзал» ее добила окончательно. Хабиби имел в виду покупку железнодорожных билетов для участников телешоу. Но после этой сметы на рабочее место он больше не вернулся.

Не выдержало сердце поэта

Та самая Наташа Пейсиль-Киселева никогда прежде не работала на ток-шоу, но была наделена природой важными качествами — коммуникабельностью и человеколюбием. Однако в редакции самого рейтингового ток-шоу ее встретили прохладно. Во многом из-за ее возраста: тетка за 50 совершенно не вписывалась в молодой коллектив и смотрелась словно дореволюционный комод на фоне современной мебели.

Медийные люди не любили телешоу Андрея Нахалова. С некоторыми даже случались истерики, когда незадачливый редактор пытался пригласить «звезду» посидеть в кресле в качестве эксперта. Примадонна российской эстрады Алла Пугачева не была исключением.

На тот момент Пейсиль-Киселева записывала одну из первых своих программ. Многомиллионная телеаудитория присутствовала при грандиозном событии: из небытия на сцену жизни возвращался поэт-песенник, написавший главный хит будущей Примадонне — Борис Баркас. Как уж Наташа нашла его — история долгая, в редакции шушукались будто она одно время с ним сожительствовала. Предэфирная суматоха творилась невероятная. На встречу с Баркасом пришли его давние друзья-артисты. Ожидалось появление и самой Пугачевой. Что уж греха таить: болгарская песня на стихи Бориса Баркаса «Арлекино» принесла молодой Алле мировую известность. Так что не приехать на встречу с человеком, открывшим путь на «звездный» небосклон, было бы настоящим свинством.

О том, что Алла Борисовна все же приехала в Останкино, стало известно за полчаса до команды «мотор». Нахалов ликовал и светился от счастья. Проорав администратору: «Купи самый дорогой букет!», ведущий двинул в гримерку, где расположилась певица.

Она выглядела уставшей. Сидела в компании музыкантов, а за дверями топтались любопытные сотрудники программы.

— Ах, как бы я хотела быть на ее месте! — мечтательно сказала режиссер Ира Кирова, поправляя рыжую шевелюру (она и красила волосы только чтобы походить на Пугачеву). — Каждый день автографы, цветы, аплодисменты. Как я ей завидую!

Корреспондент Андрей Заокский в этот момент судорожно названивал в архив и просил найти уникальную запись выступления Пугачевой на песенном конкурсе «Золотой Орфей» в 1975 году. До записи программы оставалось минут 15. Времени катастрофически не хватало!

Борис Баркас выглядел упитанно и вовсе не производил впечатления бомжа, последние годы живущего в социальном приюте. О том, как он оказался на обочине жизни без квартиры и паспорта, поэт упорно молчал.

— Почему же вы не позвонили друзьям, не попросили помощи у самой Аллы Пугачевой?! — вопрошал Нахалов.

— А зачем? — удивлялся песенник. — У меня есть руки, ноги, голова. Я сам могу что-то делать. Вот когда не смогу — буду просить помощи.

— Почему артисты, ваши друзья, не интересовались вашей судьбой?! — возмущалась дамочка из зала.

— Да кошмарные люди эти артисты! Вы этого еще не поняли? — гаркнула Пугачева.

Депутат Мосгордумы и по совместительству бард Андрей Ковалев пообещал выправить Борису Баркасу паспорт и озаботился вопросом приобретения для поэта квартиры.

…Через месяц Борис Баркас получил обещанный паспорт, чуть позже обзавелся собственной жилплощадью, подаренной ему Аллой Пугачевой. Это была банальная двушка в столичном районе Гольяново, но своя. А спустя три недели после новоселья в новостях промелькнуло сообщение: автора песни, прославившей главную певицу российской сцены, нашли мертвым в той самой квартире. У поэта не выдержало сердце…

Дама в активном поиске

Режиссер программы «Нельзя молчать» Ирина Кирова регулярно шокировала коллег по цеху. До этого она работала на телевидении провинциального города, дослужилась там до главного режиссера, но на четвертом десятке решила покорить самый главный телеканал России. Кирова где-то раздобыла телефон продюсера Натэллы Антоновны и, позвонив, смело заявила: «Я — тот режиссер, которого вы так давно искали». Продюсер в этот момент пила кофе и едва не поперхнулась от услышанной наглости, но все же решила лично взглянуть на столь напористую даму.

Навыки гражданки Кировой и рвение к работе нашли отклик в душе Королевы студии специальных проектов Главного канала, и она решила дать ей шанс.

У Иры не было ни мужа, ни детей, поэтому она с рвением взялась за работу. У нее было три мечты: заработать имя и, соответственно, денег, купить в Москве квартиру и удачно выйти замуж. Очень скоро Ирина поняла, что найти мужа в Останкино ей вряд ли удастся: все, кто ей нравился, юбками не интересовались. Но Кирова не теряла надежды и одевалась, как ей казалось, со вкусом и шиком.

В тот день она заявилась на работу в чулках в крупную сетку и юбке чуть выше колен. Андрей Заокский что-то строчил на компьютере, но, увидав такой пассаж в дверях, чуть не выронил сигарету изо рта.

— Бляяяя, ты ваще охерела?! Я, конечно, понимаю, что ты в активном поиске мужика, но зачем же одеваться как шалава вокзальная? Где ты юбку-то такую откопала? Родом из 30-х…

— Сам ты из тридцатых! Эта юбка по последнему писку моды…

— Надо мне заняться твоим имиджем, а то с тобой стыдно ходить по телецентру. — При твоей фигуре надо носить что-то балахонистое в стиле бабки Пугачевой…

— Это тебе надо пузо прятать!

— Андрюха, я записалась на пиявки! — возвестила Кирова.

— Зачем? Жир будут отсасывать? — теряя интерес, спросил Заокский, который в этот момент лазил по Интернету в поисках новой машины.

— Да ну тебя! Кто бы тебе отсосал… жир! Это — программа для худеющих. Сначала ставят пиявки, потом курс уколов, диета…

— Ирка, ну, какая на *** диета, если ты за один поход в «Елки-палки» делаешь от 3 до 5 подходов к шведскому столу?!

— Что ж плохого в том, что у женщины хороший аппетит?

— Не справятся твои пиявки! Нужно липосакцию делать несколько раз в год, чтобы последствия хорошего аппетита убирать.

Говорящая фамилия

Марину Косякову занесло на программу «Нельзя молчать», как и большинство её сотрудников, попутным ветром.

Некогда девушка работала на одном из каналов в родном Омске. Не задумываясь и особо не напрягая извилины, левой пяткой шлепала один сюжет за другим и была вполне довольна. Но однажды Косякова осознала — она сильный журналист, состоявшаяся личность и просто обязана трудиться на благо Родины на центральном телевидении, а не в захолустье. Марина разослала резюме на ведущие телеканалы и неожиданно ей ответили.

Самолет «Омск-Москва» уносил Косякову в далекую даль, где ее, несомненно, должен был ждать успех. Первое время ей с горем пополам удавалось держаться наплаву, сваливая недоработки на своих коллег. Но, сильно напортачив в очередной раз, она была уволена из психологического шоу доктора Курпатова. Потерянная Марина бродила по нескончаемым коридорам телецентра и тропа судьбы вывела ее в редакцию программы «Нельзя молчать». Продюсер Ада Манеева не понаслышке знала о нелегкой судьбе провинциалов в столице — сама она была родом из Уфы — и дала Косяковой шанс.

Самое главное табу телешоу: никогда не озвучивать героям название программы. Так вот, только Косяковой удавалось нарушить все запреты за один присест. Отправляя как-то факс в таможенный комитет России, Марина напрочь забыла, ГДЕ она работает. Небрежно составленная записка на бланке канала в сбивчивых подробностях сообщала, о чем пойдет речь в передаче, и — самое страшное! — содержала название программы. Таможенники быстро просекли подвох и наотрез отказались принимать участие в скабрезном шоу.

Хочу ребёнка от… Киркорова

Тема «звезд» эстрады была для самого популярного ток-шоу излюбленной. «Выстирать» грязное бельишко артиста было для сотрудников программы делом чести. Кладезем историй для редакторов программы была газета «Жизнь». Этот выпуск гласил: «Поклонница Филиппа Киркорова хочет подарить кумиру квартиру!!!».

Стоит ли говорить, что эта «сенсация» сразу же была взята редакторами ток-шоу «Нельзя молчать» на карандаш. Шеф-редактор Марина Закимова, которая изъявила желание снимать программу про влюбленную фанатку, решила немедленно отправить к дому Киркорова съемочную группу.

— Андрюх, там эта Галя постоянно тусуется, у подъезда Филиппка караулит. Ее надо записать на камеру и пригласить в студию, — напутствовала Андрея Заокского Марина.

— Господи! Как достали эти ****утые фанаты! Вот дура-то, лучше бы мне квартиру подарила, я ж в съемной живу. А, кстати, где квартирка? — спросил корреспондент.

— Ты туда точно жить не поедешь — в Ульяновской области, — парировала Марина.

— Да уж, в этой жопе пусть живет Киркоров, подальше от столицы.

— Вот тебе телефон домработницы Киркорова — Люси, — сунула в руку Заокскому листок с номером шеф-редактор, — она обещала нам эту Галю у подъезда попридержать.

Когда Андрей Заокский с оператором Володей приехали к дому певца, они увидели у нужного подъезда нескольких странных дамочек. Чуть поодаль от всех стояла худая женщина лет 40 в замызганном плаще и вязаной шапочке.

— Володь, и которая из них — невеста с квартиркой? — закурив, вопросил Заокский.

— Да хрен их знает. Ты домработнице позвони, она уж наверняка знает, — ответил оператор.

— А то бы я сам не догадался, — заржал корреспондент, достал из кармана мобильник и набрал номер. — Алло, Людмила, здравствуйте! Это из «Нельзя молчать» корреспондент. Слушайте, тут много людей у подъезда. Которая из них эта Галя с квартирой… А, вот эта в плащике? Я так и думал. Хорошо, спасибо! — Андрей нажал кнопку «отбой». — Ну, пошли, Володька!

— Здравствуйте, Галя! А мы вот из программы «Нельзя молчать». Хотим вас на программу пригласить как самую преданную поклонницу Филиппа, — начал завлекательную речь корреспондент.

— Нет, спасибо. Мне ничего не надо. Я дождусь Филиппа здесь и сама все ему скажу…

— Галь, ну зачем же вам тут торчать день и ночь под дождем?! Приезжайте к нам на программу в пятницу. Там и встретитесь с кумиром. Здесь же вас охрана даже близко не подпустит, — продолжал уламывать бедняжку Андрей. — Мы пока запишем с вами небольшое интервью, но в студию вам лучше прийти, поверьте! Володь, запускай шарманку!

— Пишу, — отозвался из-за камеры оператор.

— Галина, скажите, пожалуйста, почему вы решили подарить свою квартиру Филиппу?

— Просто я люблю Филиппа и хочу сделать ему безвозмездный подарок. Но там не целая квартира, а только моя доля в ней. Мне не вся жилплощадь принадлежит…

— Ах, вот как? И кто еще прописан на площади?

— Мой отец и мачеха.

— А как они отнеслись к тому, что у них пропишется Филипп Киркоров? — напирал корреспондент.

— Я не спрашивала их мнения. Оно меня не интересует, — бесцветным голосом ответила женщина.

— Хорошо, вы подарите Киркорову эти доли. А сами-то где жить будете?

— Это неважно. У знакомых, летом могу в парке. Это неважно, поймите! Когда любишь человека, все ему отдашь, — проникновенно, с некоторой наивностью ответила Галя.

— Спасибо. Но я вам очень советую приехать на программу. Галя, поймите, не станет он вас слушать здесь, вам не дадут к нему приблизиться. Приезжайте в Останкино и спокойно пообщаетесь с Филиппом. Какой у вас номер мобильного?

— У меня нет мобильного телефона, — спокойно ответила женщина.

— Как это нет? — удивился Андрей. — Как редактору с вами связаться?

— Вы мне скажите, куда приехать и во сколько, и я приеду, — спокойно ответила Галина.

— Хорошо, я вам сейчас напишу адрес телецентра и дам номер редактора. Если хотите, скажите адрес, где вы сейчас живете и мы отправим за вами машину…

— Нет, не надо никаких машин. Я в Подмосковье у знакомых сейчас живу. Скажите время и адрес, и я сама приеду, — сказала женщина.

— Вот, держите, Галя. Здесь и номер, и адрес и время, когда нужно быть, — протянул листок бумаги корреспондент. — Ну, до встречи в пятницу!

В этот момент к Андрею подошел оператор, который предложил записать еще одну фанатку и, буквально сдерживая истерический хохот, махнул в ее сторону рукой. Там стояла подвыпившая тетка, на фоне которой Галина выглядела просто ангелом. Тетка держала в руках пластиковую бутылочку, наполовину наполненную желтоватой жидкостью, улыбалась беззубым ртом и, видимо, хотела общения.

— Андрюх, давай запишем. Это просто — бомба, — смеясь, бормотал оператор.

— Фу, какая она мерзотная. Я близко к ней подходить не буду, максимально вытяну руку с микрофоном, вдруг она больная и заразная, — брезгливо морщась, сказал Андрей. — Ну, тетка, ты бутылку-то отставь и отвечай на мои вопросы. (бомжиха поставила бутылку на багажник дорогущего джипа, поправила шапку и начала было говорить) Да, не спеши ты! Володь, шарманка работает?

— Ага!

— Представьтесь, — подальше отойдя от женщины-бомжа и выставив руку с микрофоном вперед, начал интервью корреспондент.

— Василькова Марь Петровна я, — выпалила баба.

— Ну, прекрасно. А здесь что делаете? — продолжал корреспондент.

— Я это, тут Филиппчика любимого жду. Люблю я его. Вот! — подытожила бомжиха.

— А он-то вас любит? — спросил Заокский.

— Он, это, не знает про меня. Меня к нему эти мрази его охранники не пущают. Вот козлы, — начала возмущаться Марь Петровна, придвигаясь ближе к камере.

— Эй! Вы чо на нас прете?! Стойте на месте! — пятясь, проорал Заокский.

— Ага, стою я.

— Ну, а живете-то вы где? — продолжил корреспондент.

— Да вот тута и живу, вона в том подъезде. Только люди злые суки, выгоняют на улицу. Избили меня давеча, во фингал какой до сих пор. А мне-то много не надо. Мне б только одну ночь с Филей провести (у корреспондента отпала челюсть). Мне 49 лет уже. Последний шанс у меня остался…

— Вы что, от Киркорова ребенка что ли хотите?! — опешил корреспондент.

— Ну да! Я вона давеча ехала в троллейбусе вместе с отцом Филиппа Бедросом, — Андрей услышал, что оператор начал заходится в истерическом смехе, — и я ему и говорю: у меня, мол, последний шанс забеременеть. Если сейчас не забеременеть, то не будет у меня детей. А как же мне без детей-то? Ну вот, он обещал поговорить с Филиппом.

Оператор ржал, уже не скрывая эмоций. Камера ходила просто ходуном.

— Ну, все, хватит. Стоп! — прекратил интервью корреспондент, понимая, что женщина-бомж просто психически больна. — Володь, сматывай удочки, и поехали в Останкино.

Истеричка в студии!

В аппаратной за пультом, нажимая кнопки, вещал в микрофон по внутренней связи с операторами режиссер: «Внимание, истеричка уже в студии, всем занять места. Мотор идет». Тут же операторы на «рогах» дружно хмыкнули. Прозвище «истеричка», как несложно догадаться, принадлежало Андрею Нахалову. Столь обидным словом его называли вполне заслуженно. Правда, за глаза.

Стоит отметить, что в перерывах между съемками программ, в студии происходило то, что телезрители не могли видеть. Так, в очередной раз, уставший и вспотевший Нахалов, не совсем вежливо попросил своего администратора Витю принести ему воды.

— ****ь, да где ты ходишь!? А ну, тащи мне воды, и чтоб бутылка была запакованная, а то приносишь мне открытые, может ты плюешь туда, откуда мне знать. Тащи быстрей свою задницу! Не забывай, на какой помойке я тебя подобрал…

Витя — молодой парнишка лет 19-ти действительно не имел к телеиндустрии никакого отношения. Он всего лишь однажды удачно сделал массаж «звезде телеэфира» и так оказался в Останкино. Старательный молодой человек, выполнял все прихоти «истерички», а в ответ получал оплеухи. Но в этот раз Витек не выдержал и объяснил Нахалову, что он на самом деле думает о нем:

— А ты-то из какой дыры вылез, забыл? А тебя кто из говна вытащил??? Забыл? Жаль, что я сам не догадался плюнуть тебе в кофе! А надо было бы!

С этими словами, Витек выскочил из студии — намечалась запись очередного эпизода.

«Спасибо, что остаетесь с нами. Итак, мы продолжаем. Сегодня мы обсуждаем…», — пыхтел ведущий словно паровоз.

После этого инцидента всем было понятно — Витек на проекте не жилец: Нахалов этого просто так не оставит. Короткая телевизионная карьера Витька закончилась в тот же день.

Не скажу, куда гляжу…

Андрей Заокский только вернулся с интервью с великим российским артистом Арменом Джигарханяном. Журналист в задумчивости стоял перед дверью редакции с табличкой «Палата №6» (редакторши прикололись): пойти покурить или сразу сдаваться. Долг пересилил и Андрей открыл дверь, за которой рождались самые невероятные истории, о которых невозможно молчать. В комнате витал коньячный аромат вперемешку с табачным дымом. В кабинете царила зловещая тишина, изредка нарушаемая щелканьем компьютерных мышек. «Препонова уже третий день пишет сценарий, сегодня она особо нервная», — прошелестело над ухом корреспондента.

— Ну, заткнитесь вы, ****и! Не видите, что я работаю?! — проорала шеф-редактор Препонова, выпустив в атмосферу очередное коньячно-табачное облако. Она уже третий час к ряду судорожно пыталась выдавить из себя нечто похожее на фрагмент сценария программы. Не успел наш журналист, который за многие годы работы в главном СМИ страны все же свято верил, что трудится в цивилизованном обществе, перекинуться парой слов с коллегой из соседней бригады, как «самый гениальный редактор» оторвалась от монитора и воззрилась на вошедшего. За спиной алкоголичку Лену «ласково» величали не иначе как «мадам не скажу куда гляжу»: она смотрела в одну сторону, но по положению ее глаз — совершенно в другую.

Посмотрев на корреспондента (на деле — куда-то поверх его плеча), Препонова неожиданно проревела:

— И чего, ****ь, стоишь?!

Журналист подумал, что шефиня обращается явно не к нему, и продолжил начатый разговор. Во втором вопле Препоновой народный фольклор составлял уже почти все обращение. В выражениях наша дива — и по совместительству мать двоих детей — не стеснялась.

— Чо вылупился, мать твою?! О чем там говорил этот старый пердун?! — набирала обороты Препонова, имея в виду народного артиста СССР, снявшегося в сотне фильмов. Программа посвящалась памяти не менее народной и любимой артистки Любови Полищук.

Журналист понял, что с пьяной дурой лучше не связываться и вкратце начал пересказывать содержание беседы. Лицо раскосой «красотки» при этом наливалось краской.

— Что ты меня жизни-то учишь?! Кто ты, ****ь, такой?! Вот, когда я была великим журналистом… — уже не контролируя себя, проревела коньячная леди, но не успела закончить.

— Слышь, великая корреспондентша, а не пошла б ты на ***?! Проспись, овца косорылая! — выпалил Заокский, с трудом удержавшись, чтобы не запустить промеж косых глаз кассетой, и хлопнул дверью.

«А потом он снял трусы»

Шеф-продюсер Марина Хитрицкая проводила совещание в своем тесном кабинетике. Собрались все шеф-редакторы самого рейтингового ток-шоу, корреспонденты и режиссер. Марина восседала во главе стола. Тем, кому не досталось стульев, подпирали стены. Вообще, подобные сборища в студии спецпроектов были нормой. Хитрицкой спешить было некуда, дома ее никто не ждал, поэтому она частенько задерживалась в телецентре и задерживала своих подчиненных. Летучки после 23 часов, растягивающиеся до 2—3 часов ночи — абсолютная норма. Режиссер Ирина Кирова села по правую руку от Хитрицкой, рядом с ней уселся Андрей Заокский. Пока Марина неспешно, растягивая слова, вещала вроде как об улучшении качества программы, Кирова пролистывала дамский журнальчик. Тут ее глаза заметно расширились, и она сунула развернутый журнал под нос Заокскому, усиленно тыча пальцем в какое-то объявление. Андрей присмотрелся и понял, что реклама зазывала одиноких дам на стриптиз-шоу «Красная шапочка». На фото обнаженный юноша в стрингах подсказывал, какого плана развлечение ожидало клюнувших на удочку одиноких женщин.

— Ир, ну чо ты там увидела? Покажи и мне, — отвлеклась от своего занудства Марина Хитрицкая.

Ира Кирова, краснея, протянула начальнице глянец.

— А, понятно, мальчиков рассматриваешь, — гаркнула на весь кабинет продюсерша. Нравится небось? Мне такого же Андрюха Нахалов подарил на День рождения.

Те редакторы, кто догадался, о чем идет речь, отвели взгляды, а Хитрицкая, не замечая никого и ничего, предалась сладостным воспоминаниям.

…Несмотря на будний день и предстоящие студийные записи, день рождения продюсера праздновали с размахом. В этот вечер начальство дало добро выпить за здоровье уважаемого начальника. Это был, пожалуй, последний раз, когда редакторы праздновали со спиртным. Для торжественного поздравления созвали всех сотрудников. В тесную редакционную комнату набилось человек 40.

Продюсершу усадили посреди кабинета и, со словами «Для тебя сюрприз!», завязали ей глаза повязкой. Автором сюрприза был любимец миллионов зрительниц бальзаковского возраста Андрей Нахалов, который решил поразвлечь немолодую начальницу, проводившую всё свободное время в стенах Останкино. Поэтому в этот день в редакцию пришел накачанный стриптизер, разом приковавший к себе взгляды половины женского коллектива. Парень выглядел немного растерянным. Под музыку и улюлюканье толпы «жрец любви», на котором красовались лишь символические стринги, прошел в центр помещения. Там восседала именинница с завязанными глазами.

Стриптизер подошел к ней и под визги и аплодисменты окружающих сорвал с ее глаз повязку. Хитрицкая обалдела. Такая реакция отнюдь не смутила практически обнаженного танцора. Он стал исполнять свой коронный танец, от созерцания которого глаза Хитрицкой увлажнились и заблестели.

…Ирина Кирова слушала этот рассказ, боясь пошевелиться. И тут Марина, оборвав повествование и пристально глядя на Иру, сказала: «А потом он снял… трусы». Челюсть Кировой упала на столешницу. А Хитрицкая, меж тем, как ни в чем не бывало, продолжила начатую летучку.

Прижимистая бабёнка

Производитель самого популярного ток-шоу страны «Новейшая компания» экономил на чем только можно и нельзя. Никто из телезрителей и подумать не может, в каких условиях и на какой технике работали журналисты, выдавая в эфир скандальные программы. Казначей «Новейшей компании» Елена Шакалова слыла в Останкино человеком жадным и склочным. В прошлом женщина и не помышляла о карьере на телевидении: она 30 лет от звонка до звонка вела уроки литературы, талдыча московским школьникам о безумной любви Пушкина к Гончаровой, варила борщи мужу и воспитывала двоих детей. Нежданно-негаданно судьба улыбнулась ей: ее позвали работать в скандальное телешоу. Бросив указку и начисто забыв имена учеников, Елена стала руководить финансовыми потоками компании, производившей ток-шоу Андрея Нахалова.

…Редакторы откопали умопомрачительную историю о малоизвестном белорусском художнике, написавшем картину-шедевр «Филипп Киркоров на осле». Сам творец ее называл «Путешествие на Луну». На холсте и вправду был изображен задумчивый артист, отчего-то с красным носом, восседавший на животном. Ожидалось, что портретист прямо в студии продаст свой шедевр певцу. Для этого требовалось новоиспеченного Пиросмани вместе с картиной доставить в Останкино. Холст оказался размером со средний диван, да еще и в золоченом багете. Для перевозки столь ценного груза редакторы решили заказать микроавтобус. О чем незамедлительно сообщили Елене Шакаловой. Однако, привыкшая экономить в быту, Ленка решила сделать по-своему. «Ага, вот еще „Газель“ им подавай», — подумала про себя Шакалова и выдала штатному водителю широченный моток скотча и велела примотать намертво картину к крыше легковушки.

Водитель Андрей служил в ВДВ и потому приказы начальства выполнял с боевой готовностью. Сказано — сделано. На следующий день его побитая годами «восьмерка» с художником на борту мчалась в Останкино. На крыше легковушки покоилась намертво примотанная скотчем картина, обещавшая стать шедевром года.

Они уже катили по широченной улице Академика Королёва, когда Андрей почуял неладное. Проезжавшие попутно машины истошно сигналили. В зеркале заднего вида Андрей увидел недоуменно-испуганное лицо шофера другого автомобиля, который усиленно тыкал пальцем в область крыши его «восьмерки». И тут Андрея осенило…

Художник и водитель стояли в паре сотен метров от телецентра и наблюдали, как по холсту с Киркоровым с грохотом проносится троллейбус.

Останкинские плотники — вот ведь мастера на все руки! — с трудом отремонтировали золоченый багет, но на лице злостного противника розовых кофточек навсегда остался след от протектора шины.

Развратная семейка

Редакторы раскопали сенсацию: в Северной столице живет династия стриптизеров, у них свое эротическое шоу, с которым они разъезжают по ночным клубам. А сама Эдита Пьеха решила впервые дать концерт в одном из питерских клубов для противников юбок. В этот же вечер Андрей Заокский садился в зеленый вагон, который должен был доставить его в Петербург, где творился сущий разврат. Андрей ненавидел поезда, но опять же жадность Шакаловой не позволила ему добраться до Северной столицы самолетом. Костеря на чем свет стоит и Шакалову, и тесные купе российских поездов, Заокский прошествовал в вагон-ресторан. Коротать вечера он предпочитал именно тут, ведь командировочные и непредвиденные расходы с лихвой покрывали все траты.

Утром, поймав у Московского вокзала частника, съемочная группа первым делом рванула к стриптизерам. Андрей слегка растерялся, когда увидел на пороге растрепанную женщину в замызганной одежде: это и была глава семейного шоу — 37-летняя Азиза. Ее мать-пенсионерка — тоже участница эротических плясок — вызвала у корреспондента приступ тошноты: захотелось бежать прочь из этого дома. Еще один участник обнаженного «балета» — сын и внук эксцентричных баб — 17-летний Сережа ожидал журналистов в загородном доме.

Подъехав к трехэтажному особняку, Андрей в сердцах пожалел, что выбрал профессию журналиста. Самой крупной покупкой за все его время работы на телевидении стала лишь недорогая иномарка, а уж о собственной квартире в Москве он и мечтать не мог. «Надо было качать мышцы и учиться танцевать. Сейчас бы жил не хуже этих баб», — пронеслась в голове Заокского шальная мысль.



— Андрюх, ну, блять, и как это монтировать?! — монтажер Паша был в гневе, отсматривая привезенную Андреем запись из Питера. На пленке неряшливая бабка выскакивала на импровизированную сцену ресторана почти в чем мать родила и пускалась в пляс. Ее груди больше напоминали оттянутые уши спаниеля. Но самым неприятным для Паши было то, что в движении одна сиська бабки «улетала» влево, а вторая — в другую сторону. Выдавать в эфир материал в таком виде на федеральном канале нельзя. Требовалось весь срам заблюрить. Но одно дело наложить фильтр на статичную картинку и совершенно другое — ловить прыгающие бабкины сиськи в движении.

— Блять, ну, Паш, ты же — профи, справишься, — парировал Андрей.



…«В эфире ток-шоу «Нельзя молчать». В кресле главного героя — жительница города на Неве, которая вместе со своей дочерью и внуком выступает в клубах с эротическими номерами. Внимание на экран! Гости программы и зрители в зале уставились в плазмы, где дряблая бабка в юбке и с голой грудью отплясывала под улюлюканье пьяной публики «Цыганочку».

— Какой кошмар!!! — заорала депутатша Госдумы Тамара Плетнева. — На это в записи смотреть невозможно, как под это можно ужинать?! Выключите это немедленно, меня щас стошнит. Это порнография! — не унимается Плетнева, обращаясь к старой танцовщице. — Как вам не стыдно в таком возрасте сиськами трясти?

— Не нравится — не смотрите! Что вы за других решаете тут? Есть люди, которые с удовольствием смотрят наши шоу. Разоралась она тут. Хочешь блевать — иди и блюй. Тоже мне депутатша, посмотри на себя, ты вся потная, всклокоченная, неприятная баба. И при этом небось на пенсию не живешь! А мне как на эти копейки прожить? Вот и приходится, как ты говоришь, трясти сиськами, чтоб с голоду не умереть, — ответила, ничуть не смущаясь, престарелая стриптизерша.

Перепалка обещала перерасти в драку, если бы сквозь вопли орущих баб не прорвался крик ведущего:

— Прошу всех успокоиться! Тишина в зале!!! Сейчас вы будете шокированы еще больше. В студию приглашается внук Сережа — самый младший участник семейного бизнеса.

Зал завыл.

— Сереж, а тебе нравится выступать на сцене в таком вот образе с мамой и бабушкой? — сладострастно начал «допрос» Андрей Нахалов.

— А почему нет? Это же искусство…

— Искусство?! — взвизгнула депутатша. — Да ты понятия не имеешь, что такое искусство! То, чем вы занимаетесь — пошлость и порнуха! Твою бабку и мамашу нужно посадить за растление малолетних детей, — вновь завелась Тамара Плетнева…

— Уймись уже, праведница хренова! Смотри, как бы тебя не посадили, — вступилась за семью исполнительница «Цыганочки».

В аппаратной царила эйфория: если в студии завязывался скандал, программа обещала быть рейтинговой. А если еще и драка начнется — жди премии.

В третьей части программы в студию вышла Эдита Пьеха.

— Добрый вечер! — приветствовал певицу Нахалов.

— Здравствуйте! Какой шум вы подняли тут…

— Вы шокировали общественность, выступив в весьма нестандартном, скажем, месте. Давайте посмотрим фрагмент вашего необычного концерта. Внимание на экран!

В видеоролике местная ведущая — переодетый в женское платье мужик объявляет выход на сцену народной артистки. Эдита Станиславовна приветствует публику. Камера проходит по лицам в зале: вокруг одни парни.

— Как-то странно увидеть вас в такой обстановке, — начал было Андрей Нахалов…

— А почему бы и нет? Там ведь тоже люди собираются. И среди них многие любят мое творчество…

— Эдита Станиславовна, — бесцеремонно перебила артистку коммунистка Плетнева, — я, знаете ли, всегда была почитателем вашего таланта, но сегодня вы меня убили! Знаете, вы, вы.. я в вас разочарована! Как вы могли выступать перед этими моральными уродами?!

— Как вы можете так оскорблять людей, дорогой депутат Госдумы? Я даже рада, что вы вышли из рядов почитателей моего таланта. Я очень хочу, чтобы людей не делили по их взглядам и предпочтениям. Для меня, как, впрочем, и для вас эти детали не должны иметь значение.

Зал зааплодировал.

Бумеранг вернулся

Близился новый год. В редакции в эти дни стояла суматоха: бригады «Нельзя молчать» записывали праздничные выпуски впрок. А параллельно на канале проходили корпоративы. Работать в то время, когда другие отмечают, мало кому хотелось. И из-за этого случались конфликты.

Елена Препонова, как вы уже поняли, редко бывала в хорошем расположении духа. Ее нормальное состояние — вечно недовольная мина, запах сильного перегара и изрыгающий ругательства некрасивый рот. Тот вечер не стал исключением.

— Так, девки, мне некогда тут ***ней страдать. Меня с мужем позвали на корпоратив в боулинг. Насть, ты с Олей добивайте этих долбоебов из Перми (будущих героев программы). А я — в салон, нужно укладку сделать…

— Лена, у нас почти все готовы ехать. Надо за сценарий уже садиться… — начала было говорить редактор Настя.

— Не тебе меня учить! Мне, ****ь, виднее, когда и что нужно начинать. Вот, когда я была великим редактором, я не перечила своему шефу. Сама все делала. А вы тут, *****, устроились. Не делаете ни ***, только ноете… — начала заводиться и орать в голос Препонова.

— Лена, идите уже в салон, а то очередь возникнет, мы сами справимся, — пробасила Ольга, понимая, что разговор с косоглазкой не будет иметь хорошего продолжения.

— Давно бы так! А то привыкли, что только я одна работаю. Все, я ушла. Постарайтесь мне не звонить, — схватив сумку, Препонова вышла за дверь.

— Да, кому ты, ****ь, нужна! Звонить ей! — кинула ей вслед Настя. Вот тварь, великая редакторша, а мы тут — поссать вышли.

— Все, Наська, забей на нее. Ну, не сложилась у косой жизнь, она обижена. Не обращай внимания, пошли кофейку дернем, — успокаивала подругу Ольга.

На следующий день девчонки пришли на работу гораздо раньше Препоновой. И там их ждала НОВОСТЬ. Косая, изрядно набухавшись, пошла играть в боулинг, поскользнулась, не удержалась, рухнула на пол и… сломала руку. Да так сильно, что взяла больничный аж на 3 месяца. Для редакторов это был настоящий праздник, покруче Нового года и Дня рождения вместе взятых. В курилке уже вовсю гудели о том, что «великий шеф-редактор» пал жертвой зеленого змия и боулинга в одном флаконе. Те, кто побывал на том же корпоративе, со смаком рассказывали, как на дорожке загремела неповоротливая пьяная Препонова, ей вызывали «скорую» и, дожидаясь приезда медиков, слушали пьяный вой и проклятья бабы. Врачи диагностировали у «великого шефа» раздробление локтевого сустава и «приговорили» ту к амбулаторному лечению на три месяца.

— Господи, ты есть! — Воздев руки к потолку, заверещала Настя. — Спасибо! Хоть отдохнем теперь.

К счастью коллег Препоновой та, находясь на больничном, «залетела» от мужа третьим ребенком. Так больничный плавно перетек в декретный отпуск, а мимолетное счастье редакторов растянулось на целый год.

Экономия во вред

Бригада ток-шоу снимала про сектантов. В назначенный час Андрей Нахалов не смог начать программу, поскольку эксперты еще не сидели в своих креслах. В это время редакторы в суматохе носились по всевозможным останкинским кафе, заглядывали в туалеты в поиске недостающих гостей программы. Ведущий злился: он уже четверть часа простоял как столб в душной студии, в гриме и тесном костюме, подчеркивающем его подкачанное тельце. Тут ему под руку подвернулась редактор Оксана, которая в этот момент мирно говорила по телефону со своим мужем. Нахалов с удовольствием оторвался на ней. Но девушка оказалась не из робкого десятка и дала зазнавшемуся таратору достойный отпор. На наглое «Какого *** ты тут ****ишь по телефону вместо работы?» Оксана оглоушила кумира миллионов дам бальзаковского возраста папкой. Самонадеянный Нахалов такого ответа от подчиненной явно не ожидал, он привык к тому, чтобы все буквально молятся на него. В такие моменты Андрюша походил на паровоз: начинал пыхтеть и заикаться от ярости. Разгорался скандал, который чудом не перерос в раздачу ответных оплеух только благодаря тому, что, наконец, экспертов все же выудили из туалетов и кафе и усадили в кресла. Действо начиналось. Нахалов, тихо матерясь в микрофон, занял исходную позицию, ожидая из аппаратной команды «мотор».

…Беседа уже по первым аккордам обещала быть нудной и скучной. Но в третьей части программы стало ясно, что еще не все потеряно: в студию вышел человек, назвавший себя жертвой секты «анастасийцев». По заверению редакторов он уже прошел психиатрическую реабилитацию и якобы вернулся к нормальной жизни. Однако при его появлении студия взорвалась хохотом: вышедший в зал персонаж походил на только что сбежавшего из дурдома пациента. В аппаратной же, наоборот, воцарилось гробовое молчание. Натэлла Антоновна и вся выпускающая бригада пребывала в недоумении: на мониторах они видели мужика с небрежно наклеенными усами и в дерматиновой шляпе бродячего артиста.

— Это что за мудак?! — воскликнула Натэлла.

Выяснилось, что мужику был сделан сложный грим подручными средствами, поскольку на хорошем гримере сэкономила Лена Шакалова.

Классика редакторской подставы

— Андрюха, завтра летишь в Баку, — влетела в корреспондентскую Ира Кирова. — Командировка от Галиной бригады. Давай, дуй к ней, она тебе все расскажет.

— Бля, вот не было печали, — проворчал вечно недовольный Заокский и вышел из кабинета.

Зайдя в редакторскую, он ввалился в закуток, где ютились редакторы Галины Потеряловой.

— Ну, девки, чо там в Баку стряслось? — надменно протянул Заокский.

— О, Андрюх, не стой в дверях, садись. Короче, в Азербайджане живет Нина Берберова… — начала издалека Оксана.

— Да хоть ***рова! Короче, Оксан! — выпалил недовольный Андрей. Работать с тормозной бригадой он не любил, а именно такая слава накрепко закрепилась за Галей Потеряловой.

— Дослушай до конца! Она была замужем за главным архитектором Баку и в советские годы считалась чуть ли не первой леди республики. Так вот, у нее было пристрастие: очень уж львов любила. И поселила в огромной квартире настоящего льва по кличке Кинг.

— Ой, бля, наша клиентка. И чо надо-то? Записать интервью со старой мандой в обнимку с этим львом что ли? — стебался Заокский.

— Льва нет, он сдох давно! Слушай дальше. Этот лев, кстати, в фильме «Приключения итальянцев в России» снимался. Так вот на съемках его и пристрелил постовой, когда зверь выскочил из вольера и помчался по улице. Берберова очень страдала, волосы на жопе рвала и хотела этого мента засадить за решетку. Сейчас он депутат Госдумы и к нам придет на программу. Потом она завела еще одного льва, но тот загрыз ее сына.

— Ну, ****ец! Вы меня куда, суки, отправляете?

— Андрюх, да не ссы ты! Второй лев — тоже труп. Не везло бабе со львами. Второго Кинга тоже менты застрелили. Надо вот у Берберовой интервью взять, она вообще нелюдимая, ни с кем не общается. Нас интересует, за что она так львов любила. У нас же программа про дрессировщиков. Вот, запиши телефон директора Бакинского зоопарка Азера Гусейнова. Он знаком с Ниной. Пусть он у тебя будет на всякий случай.

— Вы с ****ашкой-то договорились? — спросил корреспондент.

— Конечно! А как же! Она согласна ответить на твои вопросы. Но будь с дамой пообходительнее, все же она старая аристократка.

— Блин! И больная на голову. Нет бы, бля, свидание мне с Патрисией Каас устроить… Всё каких-то марамоек выискиваете! — в сердцах воскликнул Андрей. — Когда вылет?

— Завтра в 7 утра из Шереметьево.

— Оператор кто? — допытывался Андрей.

— Короче, оператор у тебя будет местный с Главного канала, мы с «Новостями» договорились, они его дадут тебе на день. Иди сейчас к Шакаловой, забери командировочные и билеты.

— Так, вот тебе билеты «Москва-Баку-Москва». Вылет завтра в 7 утра! И вот 35 тысяч на расходы. Не транжирь деньги! С тебя строгий отчет, — напутствовала Андрея экономная Шакалова.

— Погоди, а кто меня довезет до аэропорта?

— Ну, доедешь на своей машине. Оставишь ее там на стоянке, я тебе сейчас объясню, где дешевая парковка. Мы тебе оплатим расходы. Да, кассеты не забудь взять!

В 6 часов утра корреспондент самого рейтингового шоу уже был в аэропорту. Пройдя регистрацию, Заокский побежал в «DUTY FREE», чтобы затариться алкоголем. Таща две тяжеленные позвякивающие сумки, Андрей прошел к стойке вылета. Очередь состояла сплошь из шумных кавказских мужиков и таких же болтливых баб. И тут всем объявили, что рейс в Баку задерживается на неопределенное время. Таких подходов к стойке вылета было несколько. В итоге хвалёный «Аэрофлот» задержал вылет на 7 часов. За это время разозленный Заокский оборвал телефоны редакторов, костеря на чем свет стоит всех подряд. В солнечный Баку Заокский прилетел поздним вечером и с удивлением не обнаружил среди встречающих оператора Главного канала. Корреспондент тут же позвонил в Москву.

— Алло! Оксан, мать вашу, где ваш ****ый оператор ходит? Меня никто не встретил, мать твою! — орал в трубку разгневанный Андрей.

— Андрюх, успокойся и не ори. Мы не стали тебя заранее расстраивать, но оператор нас кинул, — тараторила редакторша.

— Что значит «кинул»?! Вы чо там все охуели в конец?! Кто мне снимать будет? Как я сейчас до отеля доеду? У меня одни рубли на руках!

— Позвони директору зоопарка, попроси его помочь. Он очень клёвый дядька. Объясни ему ситуацию. Мы сами такой подставы не ожидали. Ой, не могу говорить, у меня параллельный вызов, — проорала Оксана и отключилась.

— ****а тупая! — в сердцах воскликнул Андрей и потупился, заметив, что на него все обращают внимание. Материться в мусульманской стране было как минимум некультурно.

Заокский достал свой блокнот и нашел там запись телефона директора Бакинского зоопарка.

— Алло, добрый вечер! Азер, это Вас беспокоит корреспондент Главного канала из Москвы. Понимаете, мне Вас так неудобно беспокоить, но меня «кинул» бакинский оператор и не встретил в аэропорту. А я в первый раз в Баку, ничего не знаю, деньги только русские. Помогите мне, пожалуйста!

Директор примчался в аэропорт минут через 40. Через час Заокский увидел вечерний Баку: господин директор оказался обязательным человеком и всю дорогу, управляя иномаркой бизнес-класса, возмущался поступком оператора.

— Он однозначно не настоящий бакинец! Бакинцы всегда держат слово. Такие вот как он позорят нас, настоящих бакинцев. Ну, как так: договорился и не встретил?!

— Люди разные бывают, — парировал Заокский.

— Нет, это недопустимо! Не по-азербайджански. Вот у вас в Москве торгуют на базарах выходцы из Азербайджана. Я наслышан, как они себя ведут и мне стыдно за них! Ведь россияне по таким как они судят о нашем народе. Они же нас позорят. Запомните, Андрей, бакинцы — это белая кость. Настоящий бакинец никогда не встанет за прилавок торговать. Это — крестьяне, как у вас говорят, провинциалы. И этот оператор повел себя как такой вот торгаш. Эх!

— Вы не могли бы мне помочь: мне нужно разменять рубли на манаты, купить сигареты, заселиться гостиницу и, самое главное, найти съемочную группу на завтра.

— Андрей, ни о чём не беспокойтесь! Деньги вы поменяете завтра. Сейчас я вам дам сумму, чтобы вы смогли хорошо поужинать в ресторане гостиницы. Вот вам две пачки сигарет. Жить Вы будете в «Апшерон», насколько мне известно. Вот мы и приехали, — директор остановил «Тойоту» у высоченного здания. — Я Вас провожу в номер и чуть позже перезвоню по поводу съемочной группы.

…Поужинав в ресторане гостиницы, Андрей поднялся в номер. Ровно в 23.30 раздался звонок на мобильном телефоне: звонил Азер Гусейнов.

— С трудом нашел вам оператора. С Вами будет работать местная группа НТВ. За смену они просят 200 долларов и еще 50 — за кассету. Я оставил Ваш номер продюсеру группы, в 10 утра она Вам позвонит и заедет за Вами. Приятной ночи!

— Спасибо Вам огромное! До завтра!

После этого Андрею позвонила редактор Оксана.

— Андрюх, короче, мы не договорились с Берберовой.

— Сукаааа! Я вернусь в Москвы и выдавлю вам глаза, уёбки вы ***вы! Бригада долбоёбов! Не командировка, а подстава на подставе! Твари ****ые!

«Лезь в окно! И пусть она пошлет нас на ***»

В 10 утра продюсер бакинской редакции НТВ позвонила Андрею. Ровно через 20 минут Заокский вместе с группой мчался на «девятке» по Баку.

— Ребят, давайте в зоопарк. Отдам Азеру Гусейнову долг и попрошу его договориться с Берберовой, — сказал Андрей.

Директор долго и эмоционально беседовал с Ниной по телефону. О чем он говорил, Андрей не понимал: глава зоопарка общался по-азербайджански.

— Что он говорит? — шепотом поинтересовался Андрей у оператора.

— Просит, чтобы встретилась с тобой. Судя по всему, она отказывается, — сообщил оператор.

Тут Азер Гусейнов повесил трубку и обратился к Андрею.

— Андрей, я сделал все, что мог, — сказал он. — Заставить ее я не могу. Встречаться с Вами она не хочет.

— И что же мне делать? — спросил расстроенный корреспондент.

— Знаете что, попробуйте расположить ее к себе. Купите цветы, конфеты и попробуйте лично с ней поговорить. Удачи Вам!

Дом, где проживала Нина Берберова, находился в самом центре Баку. Ее просторная квартира располагалась на втором этаже. Андрей выглядел словно жених: в одной руке шикарный букет, в другой — бутылка шампанского. Он уже 5 минут названивал в нужную ему квартиру и пытался достучаться до упрямой хозяйки. Дверь никто не открывал.

— Всё, достало! Полезли в окно. Тут со двора залезть — раз плюнуть, — сказал он оператору и увидел его ошалевшие глаза.

— Как в окно? — выдавил оператор.

— Так — в окно. Что тут непонятного? Раз не в дверь, то в окно. Я не могу уехать ни с чем, — парировал Заокский.

— Нет, я в окна не полезу. Ты что, не понимаешь, что она вызовет милицию, и ты уже не полетишь вечером в Москву?! Это тебе не Россия! Здесь такие проделки заканчиваются плачевно.

Пройдя по соседям, Андрей с огорчением констатировал, что квартиры здесь сдаются иностранцам, и никто историю Берберовой не знает. И лишь одна женщина, открывшая журналистам дверь, вспомнила трагедию 30-летней давности. Она тогда была ребенком, но помнила, как подгоняли к подъезду фургон, чтобы вывезти на прогулку соседского льва. Андрей начал умолять женщину поехать в Москву и принять участие в программе, но та отказывалась, ссылаясь на то, что ей ещё жить в этом доме и городе. Давать интервью она также категорически не хотела:

— Я могу вам рассказать, но не буду говорить ничего на камеру, — сказала соседка Берберовой.

Андрей повернулся к азербайджанскому оператору, который стоял за ним и подмигнул тому, давая знак начать запись и снимать в режиме скрытой камеры. Если бы в командировку полетел останкинский оператор, он бы понял намек сразу же. Женщина рассказывала, а в голове Андрея крутилась только одна мысль: «Главное, чтобы камера работала». После рассказа Андрей предпринял еще одну попытку заманить на программу, обещая соседке солидный гонорар. Но та была непреклонна. Попрощавшись, журналисты вышли из дома.

— Ну что, записал? — буквально схватив за плечи оператора, спросил Андрей.

— Нет, ты же не говорил…

— Чтооо?! Как я тебя в открытую при ней скажу? Я тебе, блин, подмигивал, мог бы и понять…

— Как вы работаете? — философствовал оператор, — то в окна требуете лезть, то снимать, ничего не объясняя…

Андрей был готов придушить этого оператора. Последняя надежда — интервью соседки — и та накрылась медным тазом.

Вы вряд ли представляете, как больно и горестно возвращаться назад, когда работа не выполнена даже на 5 процентов. Редакторы подставляли ведь не только друг друга, но и нас, корреспондентов. По сути, мы зачастую почти с нуля на месте выполняли всю работу: продюсирование, запись интервью, поиск героев, уламывание их на участие в ток-шоу. Хотя в задачи корреспондента входит только запись интервью и подсъём видеоряда. В тот день я чувствовал себя униженным и выпитым до дна. Я совершенно ничего не снял. В довесок ко всему обратный билет экономной Шакаловой был куплен на самолет, который прилетал в московский аэропорт «Домодедово», а машина моя дожидалась меня на дешевой парковке в «Шереметьево», откуда я вылетал. Уставшему, разбитому и эмоционально высушенному мне предстояло через всю Москву ехать за личным авто. Мне хотелось передушить этих тупорылых баб, которые должны сидеть дома и стирать вонючие носки мужьям, а не заниматься организацией сложных съемочных процессов на Главном канале страны.

Месть. Жестокая и беспощадная

На следующий день Андрей чернее тучи приехал в Останкино. Встретившись в курилке с Юлькой Кумар, Заокский с удивлением узнал от подруги, что всю вину по бакинской командировке редакторы хотят спихнуть на него.

— Андрюх, мне так по секрету Игорь их сказал, — поведала Юля.

— Ну я этим ****инам сейчас устрою! — негодовал Заокский. — Вот твари ебучие, сами ни хрена не могут договориться и хотят на мне выехать!

— Андрюх, меня тока не подставляй. Ок? — попросила Юля. — Кстати, сегодня большое совещание у Натэллы.

— Да ты чо?! Вот удача! Я этих паскуд на совещании и опущу.

Вечером того же дня Натэлла Антоновна устраивала грандиозный «разбор полетов». Такие заседания происходили крайне редко, видимо, когда чаша гнева переливалась через края. Сначала Натэлла отчитывала всех за их косяки. После спросила, есть ли у кого вопросы. Андрей задрал руку.

— Натэлла Антоновна, объясните, что мне делать в этой ситуации. Галины редакторы меня накануне экстренно отправили в Баку, снимать интервью с Ниной Берберовой. Редакторы, как позже выяснилось, с ней не договорились, хотя уверяли меня, что всё на мази. Оператор, которого они нашли через информационную службу, меня «кинул». Снять мне ничего не удалось, поскольку Берберова не открыла мне дверь, а местный «энтвэшник» лезть со мной в окно её квартиры наотрез отказался. И сегодня я случайно узнал, что, оказывается, я сам во всем виноват! Будьте любезны, дайте Вашу оценку этой ситуации, — Заокский присел на стул.

Пока Андрей рассказывал о неудачной командировке, прекрасные глаза-озёра Натэллы наливались кровью.

— Галя! — взревела красавица Натэлла. — Почему я ничего не знала об этой командировке?! — взгляд руководительницы метнулся в сторону съежившейся шеф-редакторши.

— Я подходила к вам, но вас не было в кабинете, а нам срочно нужно было отправлять корреспондента…

— Какого хера ты вообще отправляешь корреспондентов, не посоветовавшись со мной? Кто тебе дал такое право? — орала Натэлла. — Ты что, не понимаешь, что эта не главная история, а лишь красивый «бантик» в программе? Корреспондент нужен был в Москве, а ты его отправила в Баку. Это же «золотая» по деньгам командировка получилась! И я не пойму, кто вам давал право договариваться о съемках в другом государстве с информационной службой Главного канала напрямую, минуя меня?! У меня и так сложные отношения с «Новостями». На хер вы меня еще больше подставляете?! Впредь я запрещаю тебе принимать самостоятельно решения! Еще один такой «косяк» и ты вылетишь отсюда как сопли в платочек! Уяснила?!

Галя Потерялова сейчас очень соответствовала своей фамилии. Она потерялась и была не в состоянии протестовать, она, пунцовая как вареный рак, лишь кивала как китайский болванчик. На протяжении месяца сотрудники горе-бригады бойкотировали Андрея Заокского, не здороваясь с ним. Но ему было только в радость не работать с глупцами.

Юлькина печаль

На горизонте маячил всемирно известный музыкальный конкурс «Евровидение». Когда стало ясно, кто в этом году будет представлять Россию, в прессе прошла волна заметного негодования: группа «Серебро» на тот момент была малознакома публике и не вселяла надежды даже на успех выступления в полуразвалившемся клубе в деревне Гадюкино.

Но задача была поставлена жестко, как и в былые советские времена: наша держава должна победить и быть впереди планеты всей! Накануне случился небольшой курьез: разведка донесла, что соседняя Украина выдвигает на «Евровидение» Верку Сердючку, где та, в своей шуточной песенке навек распрощается с Россией. Пожалуй, не стоило бы переживать по поводу очередного опуса странной певички из некогда братской республики, однако доброжелатели сразу разглядели в этом подоплеку «газового» конфликта.

Программа «Нельзя молчать», освещающая предстоящий музыкальный конкурс, мимо этой новости, разумеется, пройти не могла.

Бригада Михаила Воронина рьяно взялась за работу. В гости к артисту Андрею Данилко в Киев решено было отправить «засланного казачка» в виде Юлии Кумар. Последняя этому была несказанно рада, поскольку на протяжении нескольких лет пребывала в активном поиске «звездного» супруга и кандидатура Данилко её вполне устраивала.

…Юля, благодаря своему профессионализму, таланту и природному обаянию, успешно втерлась в доверие известного артиста и даже успела отснять множество эксклюзивных кадров с его участием. Однако всю ночь она проревела в номере киевской гостинице, представляя, как только что зародившаяся дружба со «звездой», пойдет прахом: коллеги-стервятники дали ей жесткую установку — сделать материал так, чтобы Данилко потел и краснел от стыда за спетую им песню. Плюс ко всему мечта закадрить «звездного» женишка также потерпела крах: выяснилось, что артист девушками не интересуется. «Ну что за напасть», — думала несчастная Юля, размазывая тушь на симпатичном личике.

…В студии ток-шоу «Нельзя молчать» Верка Сердючка действительно потела и краснела, надрывалась, уверяя, что «вам это послышалось».

— Что вы, родненькие мои?! Как же я могу такое спеть? Я обожаю Россию, — вопил артист Данилко. — У кого плохо со слухом, купите ватные тампоны и почистите ушки. Я пою «лаша тунбай», что в переводе с монгольского означает «взбитое масло».

Меж тем, народ в зале негодовал и бросал в сторону Сердючки гневные возгласы, обидные прозвища и проклятия.

На защиту Андрея Данилко встал король ремиксов, не переваривающий дам в розовых кофточках Филипп Киркоров. Он бил себя кулаком в грудь и призывал прекратить линчевание артиста.

Но зал уже было не остановить.

— Данилко, ты себе на нашей эстраде сделал имя! Ты был никто, и звали тебя никак! — орали бабы из зала. — Нам не нужны твои песни! Это мы говорим тебе «гудбай»!

Оплеванная конкурсантка Сердючка лишь разводила руками. А Юля Кумар сидела в аппаратной и, глядя на несостоявшегося «звездного» жениха, лишь промокала некстати накатившие слезы.

Костылём по столу

Андрей Заокский вылетал в Ставрополь. Там, в местном селе вдрызг переругались две соседки. Дело дошло аж до суда! Инвалид второй группы 74-летняя Антонина Ивановна по решению представителя Фемиды обязана была выплачивать своей 45-летней соседке 3 тысячи рублей за оскорбление чести и достоинства. Бабуся негодовала и просила программу «Нельзя молчать» восстановить справедливость. Она без одной ноги, на костылях ехала в Москву, чтобы Андрей Нахалов правильно рассудил. Накануне острая на язык бабка радостно раззвенела по всей округе, что ее пригласил сам Нахалов. После этого выигравшая суд соседка, разумеется, напрочь отказалась участвовать в съемках.

Заокскому предстояло обмануть Веру Петровну и всеми правдами-неправдами доставить её в телецентр. Без нее шоу ведь не состоится!

…Вера Петровна упиралась, что есть мочи и лететь в Москву отказывалась.

— Я не хочу в студии у Андрея Нахалова встречаться с моей мерзкой соседкой! Мне хватает слышать от нее каждый день, какая я сука и ****ь! Позориться на всю страну я не хочу. Поэтому простите, но с вами я не поеду. Напрасно вот вы потеряли время и деньги: я вашим редакторам сказала, что никуда не поеду.

Андрей понимал, что бабу уломать не получиться и лихо соображал, чем бы ее заманить. Тут его осенило.

— Позвольте! Какой Нахалов?! — воскликнул журналист. — Мы никакого отношения к этой пакостнейшей программульке не имеем. Мы из передачи «Мантия Фемиды». — Мы вас зовем на «Мантию Фемиды», понимаете? — Заокский «включил» дурака и врал, что было фантазии.

Тетка целый час упиралась и не верила в то, что ей втирал столичный журналист. Корреспондент уже весь вспотел, делал круглые глаза, возмущался наглости обматерившей героиню соседки, обещал возмездие. Селянка, выигравшая суд, напрочь отказывалась лететь. Заокский решил применить последний козырь и надавить на жалость.

— Вера Петровна, понимаете, меня уволят к чертовой матери, если я вас не привезу. Прошу вас… Нет, умоляю, поедемте со мной! Я готов встать перед вами на колени! Мне нельзя терять работу. Давайте так поступим: билет на вас уже есть, вот он. Вы приедете со мной в Останкино, я вас передам редакторам, вы с ними выпьете кофе и все объясните. С меня будут взятки гладки. А так меня точно уволят и стоимость билетов ещё вычтут. А мне нельзя работу терять, у меня жена и двое детей. Прошу вас, поедемте, умоляю. Ну, хотите, я на колени перед вами встану, дорогая моя, — канючил корреспондент.

— Нет-нет, ну что вы! Господи, что ж у вас за условия такие!? — разводила руками упрямая героиня.

— Вот так у нас: либо тяни на аркане, либо ищи работу. Ну, ладно, видно зря я вас уговариваю. Что ж, буду искать работу, — Заокский «играл» роль, что было сил.

— Ладно, поедемте, — неожиданно сказала тетка, — только мне с мужем надо посоветоваться.

«Ну, ****ый твой рот! — выругался про себя Андрей. — Муж-то сейчас по-любому не поверит ив мой бред и бабу не отпустит». А вслух сказал:

— Конечно, поедемте вместе. Вот наше такси. Где ваш муж?

— Он механизатором работает на ферме, — ответила Вера Петровна.

Разумеется, муж сильно сомневался, что просто так его жену приглашают попить кофе в Москву, но тем не менее, разрешил ей съездить.

Чтобы героине было повеселее, решили за компанию взять с собой в столицу ее закадычную подругу. Та, раскрасневшись, в деталях рассказывала, как бабка-матерщинница крыла матом даже в суде.

Надо отдать должное, но редакторы самого рейтингового ток-шоу могли уговорить, пожалуй, даже черта лысого. Вера Петровна поддалась уговорам и все же вышла в студию к Андрею Нахалову.

«Москва. Ток-шоу «Нельзя молчать», — уверенно глядя в камеру, голосил Андрей Нахалов.

Сейчас я приглашаю в студию Веру Петровну Полунину, которая засудила свою соседку.

— Вера Петровна, здравствуйте! С чего все началось?

Героиня стала рассказывать, что стоило только бабке-соседке переселиться в рядом стоящий дом, как та начала ее при случае и без оного поливать грязью, обзывать, материть, называть шлюхой и проституткой. Это безобразие продолжалось полгода, потом женщина устала и подала иск в суд.

— А сейчас в нашу студию выйдет Антонина Ивановна Косыгина, которая уверяет, что суд вынес неправильное решение. И что правда на ее стороне. Встречаем!

В студию на костылях, но довольно бодро выскочила жалкая с виду бабуся. Сев в соседнее кресло, она начала рассказывать, как ее, инвалида и ветерана Великой отечественной войны, обижала женщина, которой она сейчас обязана по решению суда выплачивать деньги. А откуда их взять, если она сама живет впроголодь. Бабушка так расчувствовалась, что прослезилась.

Тут, с первого ряда из зала заорала подруга Веры Петровны, та самая с раскрасневшимся лицом:

— Не ****и, Иванна! — орала односельчанка. — Я помню, как ты заявилась однажды, ****анула костылем по столу и сказала: я этой сучке жизни не дам! Что ты слезы-то тут льешь?! Не взлюбила ты Верку сразу, не понравилось тебе, что она якобы забор высокий забацала. Неча тута прикидываться несчастной. Ты, ежели кого невзлюбишь, житья не дашь…

Зал заревел: половина поддерживала бабку на костылях, другие — оказались на стороне выигравшей суд женщины.

Вера Петровна не стала оправдываться, она встала и вышла из студии.

Дамы желают познакомиться…

Личная жизнь подавляющего большинства сотрудников самого рейтингового телешоу страны оставляла желать лучшего. Основная часть коллектива редакции составляли незамужние женщины в самом расцвете сил. А те, кто успел побывать замужем и ощутить все прелести семейного быта, состояли в разводе. А все потому, что их благоверные никак не смогли смириться с тем, что работа занимает основную часть времени жены, а, соответственно, все заботы по дому и уходу за детьми легли на плечи глав семейств. Меж тем, были среди сотрудниц ток-шоу и те, кто страстно мечтал выйти замуж. Одна из них — режиссер Ира Кирова. Корреспондент Мария Велиповская хоть и успела побывать замужем, а потом развестись, но все равно тешила себя надеждой вновь сходить под венец.

— В конце концов, Маша, это просто неприлично. Ты, в свои далеко за 30, живешь с мамой! А как же дети? Когда мы с тобой рожать-то будем? Давай, садись-ка за компьютер, я такой классный сайт нашла. Там такие парни красивые! Осталось только анкеты нам с тобой сделать.

И дамочки принялись осваивать виртуальное пространство с целью срочно найти себе мужа. Ирина тщательно заполняла анкету, расписывая себя в лучшем свете. В графе «цель знакомства» она честно написала: «Хочу найти мужа и нарожать ему детей». Мария последовала ее примеру.

— Ой, а у меня и нет хорошей фотографии. Что делать? — советовалась Кирова с подругой по несчастью.

— Ну, у тебя в телефоне есть какая-нибудь? Повесь ее на первое время, — отозвалась Мария.

— Точно! У меня есть с Нового года, когда я купила новое белье и белые чулки. Я там такая милашка, — залепетала Кирова.

Вот это не совсем приличное фото — в лифчике, трусах и чулках, Ирина вывесила в интернете и принялась искать анкеты мужчин.

Дамочки настолько увлеклись процессом, что несколько ночей напролет просиживали у компьютера, даже не успевая съездить домой переодеться. Через некоторое время коллеги, сидя на диванчике в корреспондентской, обсуждали свои достижения на любовном фронте.

— Маш, ты вот знаешь, что я заметила. Вот как найду красивого, молодого, серьезного и сразу пишу ему письмо. А на следующий день — анкета его удалена. И так уже несколько раз. Может компьютер «глючит»? — вопрошала Ира Кирова.

— Да не знаю, Ир. Может и «глючит», — явно неохотно отвечала Маша. И было видно, что ее мысли заняты совсем другим вопросом.

— Ну, а у тебя-то как дела? Нашла кого-нибудь?

— Ой, Ириш, я с таким мужиком познакомилась — просто ахнешь. У него ник — Бентли, как марка автомобиля. Наверное, он на Бентли ездит, — мечтательно протянула Велиповская. А вообще его Эльщадом зовут. И он в Арабских Эмиратах живет. А в Москву, так, иногда приезжает. Мы уже о встрече договорились.

Кирова слушала с открытым ртом.

— Да, Машутка, повезло тебе, так повезло…

И закрутился между Эльшадом и Марией виртуальный роман. Забегая в кабинет, прямо с порога Велиповская орала: «Освободите компьютер, мне срочно нужен Интернет». И радостно, как умела только она, вприпрыжку, наша Маша подскакивала к монитору. За это время с Машенькой произошли серьезные изменения. Растянутый свитер, который Велиповская не снимала, видимо, годами она сменила на изящную светлую кофточку, прикупила новые модные джинсы. Кроме того, она наконец-то сходила в парикмахерскую и отрезала свой длинный неухоженный хвост. Вот такая обновленная и изрядно помолодевшая девушка появилась однажды на пороге редакции. Через месяц переписки с арабским соблазнителем, Мария все-таки решилась на свидание с ним.

…После майских праздников возвращаться к работе мучительно не хотелось. Корреспонденты, как всегда, сидели в своем кабинете и делились впечатлениями от длинных выходных. Вдруг на пороге появилась цветущая Машутка и сразу заголосила: «Слушайте все! Я на днях встречалась с Эльшадом!!! Мы катались на его крутом Рендж Ровере по Москве».

— Ой, Маш! Это все скучная лирика. Говори уже, трахнул он тебя или нет? — перебила Велиповскую Юля Кумар.

— Нет, что ты! У него жена и двое детей. А сам он ювелир. И у него такая крутая тачка. Прикиньте, пятиметровый джип…

— Лучше б у него *** был пятиметровым, — заржала Кумар.

— А руль! Руль усыпан бриллиантами, — Маша пропустила колкость Юли и увлеченно рассказывала о встрече, — у него на левой руке огромные часы и много перстней. Обалдеть!

— Он тебе хоть порулить дал? — вмешался Андрей Заокский.

— Он предлагал, но я отказалась. Андрюх, мне страшно за руль такой дорогущей тачки садиться. Ну, так вот. Мы катались по центру Москвы, а там к 9-му мая все перекрыли и мы чуть не въехали в ракетную установку «Тополь». А потом он рванул по односторонней полосе в обратную сторону. Прикиньте! Короче, мы нарушили все правила, которые возможны. Нас настигли гаишники и пытались отобрать у него права. Мне было так страшно, так страшно! Но он выкупил права у ментов за 5 штук баксов! Представляете?!

— Машутка, так бери быка за рога, раз у него денег куры не клюют! — надрывалась Ира Кирова. — Вот, блин, я сижу в Интернете, и мне только козлы попадаются. А тут — такое везение и она еще теряется, блин!

— Погодите вы, это еще не всё! Потом он повез меня в ресторан. Крутой такой ресторанчик, где-то на Покровке. Ба, как же там красиво! А он так тихо говорит, что официанту приходилось нагибаться, чтобы услышать заказ.

— Маш, так ты с ним встречаться-то еще будешь? Давай мы вместе с тобой всей редакцией поедем, хоть пожрем славно на халяву и покатаемся на тачке, — смеялся Заокский.

— Да ну тебя, Андрюша! Тебе бы лишь бы пожрать…

Тут у Велиповской в ее модной сумочке зазвонил отнюдь немодный телефон: «Аллё! А, Эльшад, это вы! Здравствуйте!». С этими радостными воплями Машка спешно, вприпрыжку, выбежала в коридор.

Кто спит с «рыжей режиссёршей»

Каждая запись программы «Нельзя молчать» неизменно сопровождались скандалами ведущего Андрея Нахалова. Он истерил похлеще самой избалованной светской львицы. Сотрудники ток-шоу и зрители в студии настолько привыкли к ежедневным «концертам», что их трудно было чем-то удивить. Однако Андрюша временами выдавал такие перлы, что и у видавших виды редакторов дух захватывало.

— Да что вы, ****ь, орете мне в ухо! Вы там, в аппаратной, видно охерели все! Не кричите с места, вас все равно не слышно, вас слышу только я. Будете говорить, когда я вам микрофон дам! — и в тот же момент вместо микрофона, женщина из аудитории получила папкой по голове.

— Андрюшка, успокойся, не нервничай, сейчас мы всех заткнем, ну, зачем ты тетеньку избил, — слышалось в «ухе» у Нахалова. Это продюсер Ада пыталась успокоить «короля» эфира.

— Сели прямо, спинки ровно, тишина в студии, продолжаем запись. И, уважаемые зрители, просьба не злить ведущего, у него еще две записи сегодня, — сообщил по громкой связи режиссер, — Мотор!

«Итак, сегодня мы вспоминаем Народного артиста России Андрея Толубеева, который ушел из жизни ровно девять дней назад в Петербурге после тяжелой болезни. Панихида и прощание состоялись в родном театре актера — театре имени Товстоногова. Проститься с артистом пришли родные, близкие и просто поклонники. Самые добрые воспоминания об Андрее Толубееве. Внимание на экран!».

На огромном экране в студии появились кадры интервью с актером, работавшим с покойным. Разглядеть его, к сожалению, никому не удалось.

— Юля, что это за говно такое? — надрывалась в аппаратной Ада.

— А я тут при чем? Я говорила, что с этим оператором никуда не поеду. Он ВСЕГДА снимает брак. Это не моя проблема, я за «картинку» не отвечаю, — отрезала Кумар.

В итоге все интервью, записанные с таким трудом, можно было выбросить в корзину. Юле было обидно, ведь она считала себя хорошим журналистом. А непрофессиональная работа оператора только портила всю картину. Ира Кирова, которая числилась на проекте режиссером, отвернув голову, делала вид, что ничего не происходит. Лишь истошные вопли «истерички» нарушили ее покой.

— ****ь, кто снимал эти интервью?! — орал ведущий в студии, не стесняя себя в выражениях.

— Этот оператор уже уволен, Андрюш, ему 19 лет, он молодой, снимает плохо, — успокаивала Нахалова по «уху» Ада.

— Дожили еб вашу мать! На главном канале страны работают 11-ти летние операторы, — ведущий явно не расслышал возраст, — вы чо, охуели там все?! Кто, ****ь, их на работу берет? С кем они ради этого спят? С режиссёршей что ли рыжей?! Эта рыжая режиссерша со своими растяпами-корреспондентами ни черта смонтировать не может! Видеоряд говно! Я просил склеить видео как в программе Опры Уинфри!, а сделали *** знает как!

Нахалов напоминал в этот момент кастрюлю с убежавшим молоком. Он орал, кипятился, тряс своей шевелюрой. Оскорбления так и лились из рта ведущего, который обычно не мог связать и пары слов.

Пока он поливал Иру Кирову скабрезными ругательствами, она сама, находясь в аппаратной, вроде и не слышала обидных слов. Как только ее назвали «рыжей режиссершей» она прямо-таки расцвела. Ей было все равно, что Нахалов унизил ее как профессионала, смешал с дерьмом. Важно было, что звездный ведущий хоть так, но отметил ее присутствие на программе.

Сам танцую, сам пою…

— Так, нужно снять потрясающую реконструкцию. Тема: эвтаназия. Юля и Андрей с задачей справятся, — отрезала Ира Кирова. — Снимать будете у Юльки на квартире. Она сыграет бабку, а ты, Андрюха, будешь эту бабку убивать. Я вам сейчас раскадровку сделаю, и вы без проблем все снимете без меня.

— А чой-то без тебя? — удивился Заокский. — Поехали с нами и на месте будешь всё объяснять.

— Я не могу ездить на съемки! У меня и тут работы полно. Ты прекрасно знаешь, что я еще на одном проекте работаю…

— Ир, да хоть на десяти работай! Это твоё право. Но при этом обязанности свои выполняй.

— Слушай, не указывай мне, что делать… Я сейчас вам всё распишу и сами справитесь.

— Ладно ты на выездные съемки забиваешь, хотя ты и там обязана быть, но на постановочных как без режиссёра? — Андрей не раз замечал, что некогда старательная Кирова начала лениться и возноситься. — И почему это мы у Юльки снимать должны? Она что, квартиру для постановок предоставляет?

— Не говнись! Я с ней уже всё согласовала…

— Ир, да ты заебала включать начальницу. Забыла те времена, когда во все тяжкие готова была ради работы на Главном…

— Так, всё! Я себя зарекомендовать смогла, меня Натэлла еще на два проекта поставила, а вот ты постоянно со всеми срешься, того и гляди выпрут.

— Я срусь из-за дела, а работу свою выполняю. А ты, блять, режиссер сюжетов и не на один из них еще не съездила. Хули мне твоя раскадровка?

На следующий день съемочная группа приехала на съемную квартиру Юли Кумар. Молодая корреспондентка переоделась в бабку. Напялила байковый халат, вязанные носки, замотала голову платком. С виду — вылитая, вечно мерзнущая старуха. Молодость выдавали лишь ухоженные руки и лицо. Эти детали решили снимать смазанными планами. По сценарию «бабка» платит своему соседу деньги, чтоб тот ее убил, поскольку жизнь старухи из-за болезней превратилась в кромешный ад.

Раскадровка «рыжей режиссерши» была выброшена в первую же урну у телецентра. Опытные корреспонденты — сами себе режиссеры.

Реальная старушка была убита ножом. Заокский решил, что и в реконструкции будет фигурировать нож, который он «воткнет» в спину Кумар. Под халат Юле запихнули толстенный журнал мод, в который и должно было попасть лезвие. Перед убийством — для пущей наглядности — «бабку» стоило вырубить ударом кулака.

Последний раз Заокский «давал в глаз» еще в школе и потому технику удара успел подзабыть. Тут на выручку пришел водитель Вова, который отрепетировал с Андреем рукопашку. Сначала Юля-«бабка» получала в глаз и падала ниц, затем «убийца» безжалостно всаживал ей в спину нож.

Первый дубль не понравился оператору: слишком уж наигранно, по его мнению, Андрей ткнул ножом. Решили снимать другой дубль.

— Вы что, охуели?! Я и так чуть не обосралась от страха! У меня вся спина мокрая! А вдруг он промахнется, а?! — вопила лже-бабка Кумар.

— Не ссы, Юлька, я тебя не больно зарэжу. Потом Нахалов сообщит всем, что ты посмертно награждаешься орденом за отвагу, — откровенно издевался Заокский. — Актеры по местам! Мотор пошел!

Во втором дубле Кумар не успела отвернуться и кулак Андрея прилетел ей в глаз.

— Стоп, стоп! Камера поздно запустилась, надо переснять, — не сдерживая смех, заорал оператор.

— Да ну вас на ***! Андрюха, ты мне реально ёбнул в глаз! У меня теперь синяк будет! — орала Кумар, потирая лицо.

— Юль, ну а хули ты не отвернулась? Не ссы ты, на производстве всё возможно, — ржал Заокский. — Врежешь суке Кировой, из-за нее у нас тут такие накладки.

— Давайте третий дубль снимать без удара в глаз, возьмем его из первого дубля. Андрюх, сейчас снимаем, как ты вонзаешь нож, — командовал оператор.

С третьего дубля грандиозное видео было снято. Изрядно вспотевшая от страха Кумар оставила на память истыканный ножом журнал мод.

…На программу об эвтаназии пришла некогда известная артистка цирка, канатоходец Ларита Магомедова. В эффектной женщине с трудом можно было узнать почти похороненную всей страной легенду манежа.

На репетиции в рязанском цирке Ларита завалила трюк и, падая, уцепилась одной рукой за канат. А потом отпустила, уверенная, что ассистент закрепил на ней страховку. Падая первые пять метров, артистка поняла: никакой страховки на ней нет. Ларита успела сгруппироваться, чтобы «грамотно» упасть. С 17-метровой высоты. «Не жилец», — сказал, глядя на неё, фельдшер «скорой помощи». Но артистка дышала, и ее привезли в больницу. Перед тем как у Магомедовой наступила клиническая смерть, она успела прошептать: «Пожалуйста, никого не наказывайте». Её буквально собрали по кусочкам, приговорив до конца дней передвигаться в инвалидной коляске. А вдогонку очередной удар — ее бросил муж. Вот тогда её впервые посетила мысль о самоубийстве.

— Знаете, я как французская певица Далида приняла убойную дозу снотворного и почти провалилась в бездну. И вот тут, теряя сознание, я вдруг поняла — хочу жить! Я схватилась за телефон на тумбочке, из последних сил набрала номер «03» и прошептала «умираю». Очнулась я уже в больнице. Теперь я никогда так не поступлю! Никогда! И я — против эвтаназии!

Зал зашумел. Зрители, как и приглашенные гости разделились на два фронта: те, кто считает эвтаназию необходимым средством облегчения страданий и требует узаконить сей метод и другие, которые настаивают не допустить узаконенное убийство.

Актриса Маргарита Терехова была на стороне последних. Она сбивчиво доказывала всем, что эвтаназия — такое же убийство и грех.

Ларита Магомедова, разглядев сквозь слепящий свет софитов народную артистку, вдруг не к месту брякнула:

— Ой, любимая артистка Терехова! Я так рада вас видеть. Я помню, как вы у нас в Питере из лужи вылезали!

Когда руки — крюки…

Гениальный режиссер отечественной комедии Эльдар Рязанов славился нелюбовью к телевизионщикам, и потому записать интервью с ним считалось великой удачей.

В 10 часов вечера накануне интервью Андрею Заокскому позвонила продюсер «Новейшей компании» и безапелляционно заявила: снимать будет Руслан Обрыгайло. Корреспондент взвился: с этим рукожопым оператором он уже имел дело, когда снимал семью фокусника Кио. Тот отснял два часа эксклюзивного материала в натуральном синем цвете! Телефонная перепалка ни к чему не привела: на следующий день Заокский и Обрыгайло приехали заранее, чтобы до прихода киномэтра успеть выставить свет и камеру.

— Я тебя умоляю: снимай всё интервью с одного ракурса. Не меняй крупность, когда Рязанов начнет говорить! — вразумлял оператора Заокский.

— Будет сделано, — ответил оператор.

…Великий кинорежиссер появился в хорошем расположении духа и без особого недовольства начал рассказывать как рождался киношедевр о новогодних приключениях непьющего доктора, попавшего по иронии судьбы в другой город. Заокский только и успевал вставлять вопросы, чтобы повернуть беседу в нужном для программы ключе. И когда он излагал свою мысль, то отчетливо видел: по лицу Эльдара Александровича «гуляет» свет. «Ах ты, сука! Камеру трогает, козлина!» — в уме ругал он телеоператора.

Когда группа добралась до телецентра, запись программы уже шла полным ходом. Влетев в аппаратную, Заокский моментально сунул кассету в магнитофон и стал отсматривать интервью. Уже через 3 минуты он орал в телефонную трубку исполнительному продюсеру: «Иди сюда и посмотри, что твой хваленый, блять, оператор наснимал!!!».

Съемку в студии пришлось приостановить. В аппаратной собрался экстренный совет: продюсер смотрела интервью, не поднимая глаз на окружающих, технический директор лишь разводил руками, а на экране словно в аквариуме за толстенными стеклами в непроглядной мути вещал Эльдар Рязанов, рассказывая о том, как родилась идея легендарного фильма. Слава Богу, что хоть звук записался нормально. Интервью решили не давать на весь экран, а оставить лишь на плазме в студии, иначе бы отдел контроля качества Главного канала попросту «завернул» программу.

Горе-оператора из Осетии с тех пор в коридорах телецентра никто не встречал.

Безумная командировка

Выйдя утром из дома, Кумар по обычаю направилась в подземку, купив по дороге свежий номер газетенки «Жизнь». Именно это «желтое» издание было источником будущих историй самого рейтингового ток-шоу. Первая полоса пестрила огромным заголовком: «В ПЕНЗЕ ЖДУТ КОНЦА СВЕТА. ЛЮДИ УШЛИ В ПЕЩЕРУ».

«Ой, ****ь, больные», — подумала Кумар, еще не подозревая о том, что ей суждено познакомиться с этими идиотами поближе.

Еще не успев зайти в стеклянные двери телецентра Останкино, Юля узнала, какую участь ей уготовили редакторы. Звонок мобильного испортил и без того нерадостное настроение девушки.

— Юлька, как классно, что ты уже здесь, — радовалась редактор Наташа. — Ты у нас самый лучший корреспондент, и мы знаем, что только ты нам всех привезешь. От этого зависит судьба всей программы.

Кумар давно вывела для себя аксиому: если редактор, отправляя тебя в командировку говорит, что ты профессионал — жди подлянки.

«Пенза, так Пенза. Сектанты, так сектанты», — подумала Юля и отправилась в путь. При этом она еще умудрялась шутить.

— Ленок, — обращалась она к финансовому директору Шакаловой, — а вы мне бронежилет купили? Эти дураки в пещере отстреливаются, не подпускают к себе журналистов.

Шакалова шутку оставила без внимания.

Как и ожидалось, на месте происшествия уже трудились десятки журналистов как российских, так и зарубежных телеканалов, а также различных печатных изданий. За пару часов, Юля Кумар и оператор Виталий перезнакомились со всеми, получили от коллег всю необходимую информацию и полезли в овраг.

— Мне надо интервью с теми, кто зарылся под землю, — оповестила всех Кумар. — Давай Виталик, полезли туда.

Оператор послушно выполнял все указания корреспондентки. Коллеги лишь недоуменно смотрели на этих двоих, которые по сугробам ползли к той, заветной дырке, откуда доносились звуки, а иногда и выстрелы. Особо были удивлены журналисты иностранных телекомпаний, которые и снега-то в глаза не видели. А тут такое! Остановили это безумие лишь стражи порядка, охранявшие сектантов-сидельцев.

— А ну стойте! — заорал майор милиции. — Куда вас несет? Мало того, что мешаете переговоры вести, так подвергаете свои жизни опасности! Там реально стреляют!

Если бы не полиция, съемочная группа самого рейтингового шоу страны, добралась бы таки до вентиляционных отверстий пещеры и записала интервью с сидельцами.

Зато Кумар, как всегда, удалось то, что не получилось у других журналистов: съемочная группа программы «Нельзя молчать» пообщалась с главарем секты — самопровозглашенным мессией пророком Петром Кузнецовым. На момент знакомства этот «веселый» человек находился на принудительном лечении в местной психиатрической больнице, где ему в очередной раз поставили диагноз «шизофрения». В этом заведении у него были все сплошь знакомые лица. Он чувствовал себя практически как дома, только любимой лежанки здесь не было. Главарь секты пояснил, что спать он привык исключительно в гробу, как граф Дракула, а тут врачи, видите ли, не разрешают. Пришлось бедолаге довольствоваться больничной койкой.

Беседа журналистов и лжемессии началась отнюдь не с вопроса Кумар. Заглянув в ее честные и добрые глаза — по всей видимости, они вселили в пророка доверие — он первый начал разговор.

— А вот вы, Юлия, как считаете, когда люди едят людей — это нормально? — и Кузнецов устремил свой нездоровый взгляд куда-то вдаль.

— А разве люди едят друг друга? — оторопев от неожиданности, переспросила Кумар. При этом заключив в уме: «Да тут к гадалке не ходи, тут и я диагноз поставить могу».

— Будут, будут, скоро будут, — вещал бывший строитель, а ныне пророк Петр.

Эта нездоровая беседа длилась два часа…

За это время человек в синем клетчатом халате, с маленькой козлиной бородкой и впавшими от истощения глазами, многое успел поведать корреспонденту. Он открыл тайну апокалипсиса, рассказал, как спастись и настоятельно советовал спать в гробу во имя спасения души. После посещения «пророка» съемочной группой Главного канала в палату к мессии больше ни одного журналиста не впустили.

…Юлия Кумар тогда и не думала, что ей придется вернуться в тот самый овраг еще раз, но уже через полгода. Как обычно, телефонный звонок с сообщением о командировке.

— Блин, сектанты вылезли, мать их за ногу, — послышалось в трубке. Редактор Наташа явно не была рада такой новости. — Прикинь, тебя в Пензу велено отправить. И Адка совсем с ума сошла, говорит, что ты должна этих сидельцев в Москву привезти, — сокрушалась, чуть ли не плача Наташа.

— Прорвемся, дорогая, не в первой! Правда у них паспортов нет и дикие они. А в целом все нормально. Нет ничего невозможного, малыш. Привезу я вам ваших сектантов.

— Кажется мы с тобой, Андрюха, здесь надолго застряли, — сообщила на третий день Кумар оператору.

— Ну, а что делать, надо этого придурка вывозить. Только как?

За время ожидания конца света в своем «надежном» укрытии — пещере, у сидельцев появился новый лидер. Молдаванин Виталий Недогон в религиозных вопросах даже перегнал своего учителя Кузнецова. Среди сидельцев появился свой пророк! Как выяснилось, среди людей в пещере пережидал конец света и попугай, который однажды брякнул, что в Недогона вселился святой дух. Стадное чувство взяло верх над замученными и душевнобольными гражданами, и они поверили говорящей птице. Этот самый Недогон и был главной целью самого проворного корреспондента Юлии Кумар.

В обычно сельском доме проживала на первый взгляд среднестатистическая семья. Отец, мать и трое детей. Эти люди всего лишь неделю назад вышли из под земли. Не сказать, что Кумар боялась их, но что-то неуловимое в их поведении вселяло в Юлю ужас.

«Та же козлиная бородка, и взгляд не совсем здоровый — прямо-таки под Петра Кузнецова косит», — думала журналистка. — «Ну, значит и разговаривать с ним будем так же как и с тем сумасшедшим».

Трехдневные переговоры с Недогоном закончились триумфом Кумар. «Пророк» согласился поехать в Москву и провести проповедь, так сказать, на всю нашу необъятную Родину.

В Москву Недогона решено было везти на такси, чтобы не смог сбежать во время поездки, как это уже случилось однажды у другой бригады. Редакторы тогда везли на поезде из Петрозаводска настоящую путану для участия в программе, а та ночью (пока все спали) нашла в вагоне себе клиента и вместе с ним вышла на полустанке. Так вот, чтобы аналогичного «сюрприза» не получилось, Кумар решила лжепророка везти на автомобиле. Всю дорогу мессия молился и крестился, «открывал» журналистам глаза на дьявольские знаки в виде штрих-кодов на продуктах. Призывал есть только крупы и зелень, отказаться от мяса. Однако в придорожном кафе, где голодные журналисты решили перекусить, заказал себе за счет съемочной группы двойную порцию шашлыка. Сидя за столом, и неспешно пережевывая мясо, Недогон рассуждал:

— А что это мы, дорогие братия и сестры, на машине поехали? Надо было на велосипедах.

«****ец! — думала Кумар, — ты мне тут еще истерику устрой. Радуйся, гандон Недогон, что не пешком пошел». А вслух, давя смех, сказала:

— Да зачем же на велосипедах? На машине-то куда быстрее и комфортнее.

…Запись программы прошла успешно. Половина редакции сбежалась посмотреть на душевнобольного пророка. А тот в свою очередь устроил концерт в кабинете Лены Шакаловой, швырнув ей в лицо купюры.

— Мне не нужны деньги, это дьявольский промысел! — орал он.

— Ну, а как же вы домой собираетесь ехать, билетик стоит денежку, — успокаивала посетителя Шакалова. — Возьмите вот эти бумажки, купите на них обратный билет и уезжайте.

Надо отдать должное, опыт руководства школьным классом помогал ей в подобных ситуациях. Сектант поорал для проформы, помолился, забрал-таки деньги и двинул на вокзал.

В гостях у… убийцы

Командировка в Ставропольский край не заладилась с начала. Елена Шакалова, как обычно, забыла заказать билеты и их пришлось в спешке покупать в аэропорту. Администратор Толик не успел подписать бумагу на вынос оборудования. В общем, настроя на работу у Кумар не было. Радовало только одно — с ней отправили отличного оператора, ее земляка Андрюху Рязанова. Тот не пил, не курил и отлично так хохмил. А еще помогал журналистам убалтывать трудных героев. К таким относились те, кто ни в какую не хотел ехать в Москву для съемок передачи. Андрюха хитро прищуривал один глаз и начинал так сладко и упоенно врать, что диву давались даже опытные журналисты. За хитрый прищур оператор получил в редакции прозвище «Крамар». В честь актера Савелия Крамарова, который также прищуривал глаз.

Полет прошел удачно. В самолете Юля успела прочесть газетную статью и выучить имена главных героев, с которыми вскоре ей предстояло встретиться.

— Блин, Андрюх, вот как всегда, все самые сложные истории — мои, — констатировала факт Кумар.

— А что там? Куда летим-то? Что случилось? Кто кого убил? — заинтересовался Крамор.

— Да тут история мутная. Мальчик Дима якобы убил свою сестру Аню. Его упекли в психушку, где он просидел 2 года. А потом родители получили от дочери письмо. Она оказалась жива. Его только вчера выпустили. Так что история тепленькая.

— И кого надо привезти в Москву?

— Мальчика и его родителей. Ну и отснять жизнь семьи, их быт. Ну, в общем, Андрюх, как всегда. А еще он ее типа топором прибил. Так вот, мне реконструкцию нужно снять, вроде следственного эксперимента. Мальчик возьмет топор и, размахивая им должен на камеру рассказать, дескать, вот так замахнулся, вот так поотрубал ей все, в печке сжег и выкинул останки в реку. Ну, как тебе? — вопрошала с азартом Юля.

— ЖЕСТЬ! Он же больной, только из дурки, а ты топор ему в руки давать собираешься. Я на месте сеструхи его оказаться не хочу, — глаза Андрея за стеклами очков забавно округлились.

— Да не ссы ты! Все будет хорошо!

В жизни сестроубивец оказался застенчивым и малообщительным парнем. Родители и родственники тепло приняли съемочную группу, накормили Юлю и Андрея шашлыком из нутрии, растопили баню.

Вечером решено было идти на дискотеку — герой из дурки мечтал встретиться со своими старыми друзьями и любимой девушкой. Андрей раскрыл чехол камеры и… обомлел: администратор не положил в кофр накамерный свет. Кумар аж подпрыгнула от ярости и стала названивать администратору.

— Толик, ты — долбоёб! — орала Юля в трубку — Какого хрена ты нам не положил накамерный свет?! Как мы снимать, блять, на дискаче теперь будем? Урод, вернусь в Москву, удавлю тебя на хрен!

Корреспонденты пошли по соседям и, к счастью, в сарае одного из местных жителей они нашли прожектор с длинным проводом. Съемка на дискотеке была спасена!

…Ночевать Юле и Андрею пришлось в доме полудурошного героя программы. Кроватей явно не хватало, поэтому Дима лег спать с оператором, а Кумар положили с двоюродной сестрой псевдоубийцы.

Наутро, потягиваясь, Юля увидела, что Андрюха подозрительно зевает.

— Чего это ты такой? Бессонница мучила? — решила поинтересоваться она.

— Я не спал всю ночь. Этот мудак сел посреди ночи на край кровати и сидел как истукан. Мне страшно стало. Думаю, а вдруг он сейчас топор возьмет и зарубит меня. А мне жить охота!

Своими предположениями о возможном происшествии Андрей сильно развеселил Кумар. И та в отличном настроении продолжила работу.

В этот вечер журналисты и герои программы должны были отправиться в Ставрополь. Там их ждал самолет. Но неожиданно раздался звонок из Останкино. Это был шеф-редактор Миша Воронин.

— Юлька, выручай. У нас другая программа на грани срыва. Вторая сторона — тот мужик, который украл на самом деле сестру Димы Анечку, наотрез отказывается разговаривать с нами. Его Наташка Харькович на *** послала, вот он и обиделся. Понимаешь, мужик — дагестанец, с Кавказа, он таких разговоров не понимает. Перестаралась она.

— А я-то чем могу помочь? — удивилась Юля. — Я в Ставрополе, а он в Махачкале. Я позвонить ему могу, типа «ассаламу аллейкум» сказать. Я ж дагестанский не знаю, так пару слов.

Через несколько минут, Кумар уже «висела» на трубке, уговаривая горячего кавказского парня Умара приехать со своей возлюбленной Анечкой в Москву. Она была предельно вежлива и не забывала вставлять словечки на странном языке, приговаривая при этом: «ну конечно, дорогой». В итоге ее старания даром не прошли. Кавказец согласился дать интервью, но только в том случае, если к нему приедет сама Кумар.

— Юлька, ты — супер! — орал в трубку возбужденный Воронин. — Ты должна это сделать ради нашей программы! Канал не забудет твой подвиг! Дуй к этому Умару и запиши его, умоляю! Бери такси — все оплатим!

…Эту ночь спать не пришлось. По дороге в Хасавюрт их автомобиль со ставропольскими номерами останавливали на каждом блок-посту, проверяли документы и осматривали вещи. Ближе к утру они все же добрались до указанного Умаром места. В горном селении Кулары их явно никто не ожидал увидеть. На центральной площади поселка восседали старейшины. Съемочную группу тут же окружили местные жители.

— А Умар здесь живет? Мы договаривались о встрече, — пояснила Юля. По такому случаю, она покрыла голову платком, иначе бы местные жители не стали с ней разговаривать. Юля знала законы гор, ведь сама прожила на юге все свое детство и юность.

В селении Умара не оказалось. Все что происходило дальше напоминало, скорее, больше бандитский сериал с плохим сценарием, где в конце фильма кто-то должен был умереть.

Умар назначал встречи то в одном селении, то в другом. В итоге он попросил приехать в сердце Дагестана — Махачкалу. Ребята уже понимали, что запахло жареным и им надо сматывать удочки. И как можно скорее. Разгневанный кавказец не сдерживал эмоций и уже орал в телефонную трубку: «Ты чего приехала сюда? Опозорить меня хочешь? Не получится у тебя ничего. Я тебя как барана зарэжу. Будешь у меня как шашлык». Юля не обращала внимания на оскорбления и не опускалась до мата, хотя послать этого болвана ей очень хотелось. Ближе к вечеру стало понятно: неуловимый Умар давать интервью не желает, мало того, казалось, что теперь он сам охотится на журналистов. И, судя по всему, он был не один.

Юля с Андреем приняли решение: сматываться как можно скорее. Они примчались в аэропорт. Но билет на рейс «Махачкала-Москва» в кассе был всего лишь один.

— Так, Андрюх, бери камеру и кассеты и — в столицу. А я поеду в Грозный к друзьям — там переночую, а утром вылечу из Минеральных вод, — впопыхах размышляла Кумар.

— Не, Юлях, так не пойдет. Я без тебя никуда не полечу. Давай лучше ты лети, а я останусь, — не соглашался оператор.

— Да со мной все нормально будет, сейчас друзьям позвоню, они за мной приедут. Тут недалеко.

— Нет, я без тебя никуда! — не унимался Андрей.

Из рюкзака раздался телефонный звонок. Кумар взяла трубку. И это был приговор. Напротив нее стоял бородатый, огромный как скала человек и зловеще улыбался. На улице была зима, а на нем был лишь легкий свитер. Таких, не по погоде одетых людей в здании аэропорта было не много, и они были вместе.

«Ну все, прилетели, блин. Прощай белый свет!» — пронеслось в мыслях у девушки.

— Это ты — Юля? — спросил человек.

— А ты, наверное, Умар? — ответила вопросом на вопрос корреспондентка.

Ее лицо было невозмутимо, она смотрела прямо ему в глаза. На самом же деле, ее одолевал дикий животный страх. Но вида она не подала. «Так, собралась, собралась, блин, сейчас что-нибудь придумаем. Так, думай, Юлька, думай», — уговаривала она сама себя.

В это время бородатый человек орал и пытался схватить ее за рукав. Она вырывалась. Оператор Андрей воевал с еще одним бандитом. Полиция, стоявшая на входе в аэропорт, реагировать не хотела. Юля поняла, что никто их не спасет, кроме них самих. Ей на глаза попался представитель авиакомпании, схватив его за руку и перекинувшись с ним парой фраз, она всучила ему паспорта. Уже через пару минут, воспользовавшись суматохой, Юля и Андрей бежали через служебный ход. Выскочив на взлетно-посадочную полосу, они с нереальной скоростью мчались к самолету. Только оказавшись на борту лайнера, когда за ними захлопнулся люк, Кумар почувствовала себя в безопасности.

«От любви твоей загадочной…»

Андрею Заокскому предстояло лететь в Астрахань. Там жила женщина, которая 30 лет назад оставила свою новорожденную дочурку в роддоме и скрылась. Журналистам требовалось эту даму привезти на запись программы, где она нос к носу столкнётся с уже взрослой дочерью.

Подготовка командировки как всегда была «на высоте». Поскольку администраторы опять не успели выкупить авиабилеты, это суждено было сделать самому корреспонденту. Заокский выехал на Павелецкий вокзал раньше, а оператор его догонял. Лена Шакалова клялась и божилась, что вместе с оператором передаст ваучеры на гостиницу.

— Андрюх, хочу тебя «обрадовать» — нам отель не заказали, — выпучив глаза, сообщил коллега.

— А почему я не удивлен? — отреагировал Заокский.

— Шакалиха сказала, что, мол, все гостиницы в Астрахани заняты рыболовами и посоветовала нам остановиться на ****ской хате — ну, там, где девочек на ночь снимают, — просвещал оператор корреспондента.

— Ну, сука, вернусь в Москву, поселю ее саму в ****скую хату, — заключил Заокский.

…Самолет совершил посадку в аэропорту Астрахани, когда за бортом было уже совсем темно. Поймав «бомбилу», съемочная группа начала свой рейд по отелям в поисках свободных номеров. Шакалова не врала: все гостиницы были тотально забиты некстати приехавшими любителями рыбной ловли.

Лишь один отель радушно распахнул свои натертые до блеска стеклянные двери перед сотрудниками рейтингового телешоу: самый скромный номер в нем стоил от 9 тысяч рублей.

Ночлег журналисты обрели лишь через час, заехав в какой-то забытый Богом городок в Астраханской области. Простенький номер со спертым воздухом и кучей комаров обошелся им в сущие копейки.

«Какого хера я занимаюсь экономией денег этой чертовой „Новейшей компании“?! Надо было снимать номер в том стеклянном отеле и требовать наутро от суки Шакаловой перевода бабла», — размышлял в уме Андрей Заокский.

На следующий день невыспавшиеся и искусанные комарами журналисты двинули на поиски горе-мамашки. Несколько часов разъездов по области дали свои результаты: пристанище «злодейки» было установлено. Затюканная женщина работала продавщицей в местном магазине, была замужем и растила еще троих детей. Ее журналисты подкупили розыгрышем квартир. Якобы в ходе жеребьевки из барабана вытянули карточку с ее данными.

— Вероятно, — врал Андрей Заокский, — правительство вашего края предоставило в Москву информацию о вас. Вы же многодетная мать, вам нужны льготы, расширение жилплощади. Ну? Не сомневайтесь! Едемте с нами.

Еще час уговоров и золотых обещаний — и машина с дамой на борту направилась в сторону аэропорта.



…«Москва. Программа «Нельзя молчать» — завел свою волынку Нахалов.

Мать-неудачница дочурку свою, конечно, не узнала. Но когда выяснилось, что в соседнем кресле сидит никто иная, как та самая девочка, которую она бросила после рождения, женщина разрыдалась и обняла дочь.

После записи программы Андрей Заокский вспомнил про Шакалову. Андрей ранее не писал докладных, стараясь решать недопонимания самостоятельно. Но ему порядком надоели дебильные выпады бабы, которая была обязана его работу делать как минимум сносной. Грамотно и лаконично написанная служебная записка, с цитатой директора продакшна с предложением снять ****скую хату для ночлега группы через полчаса легла на стол руководителя студии спецпроектов Натэлле Цветковой. Та, прочитав записку, рассвирепела не на шутку. Говорят, Елена Шакалова вышла из кабинета с дрожащими щеками и еще неделю не разговаривала с Андреем Заокским. А потом и вовсе посвятила корреспонденту стихотворение Анны Ахматовой, от которого по полу каталась вся редакция:

— От любви твоей загадочной,

— Вся от боли в крик кричу,

— Стала нервной и припадочной,

— Еле ноги волочу.

Шила в мешке не утаишь…

Вернувшись из очередной сумасшедшей командировки, Юля Кумар прямо с вокзала поехала домой отсыпаться. Только она прикорнула, обняв любимую подушку, как ее мобильный пропел куплет из любимой песни. Никогда ее этот звук не бесил столь сильно, как сейчас. Звонил Эдик Напашный.

— Алло, — сонным голосом прохрипела Кумар в трубку.

— Юля, — в голосе бывшего ухажера чувствовалась нехилое напряжение и грубость, — объясни мне что происходит?

— Что случилось, дорогой? Что я опять, по-твоему, натворила? — ничего не понимая спросонья, поинтересовалась Кумар.

— Не придуривайся! Какого хрена мне звонят из газеты «Жизнь» и просят прокомментировать наши с тобой отношения? Что ты им наплела? — возмущался заслуженный артист России.

— Ничего я им не плела! Почему ты думаешь, что меня тянет ****еть везде о наших отношениях? — выпалила Юля… — Погоди, как они узнали? Ничего не понимаю.

Отношения корреспондента самого рейтингового шоу страны и Эдика Напашного уже давно были на гране разрыва. Чего ждали молодые люди, было непонятно им обоим. Эдик изменял Юле, не скрывая этого, слыл завсегдатаем стриптиз-клубов. Она же терпела, уставала терпеть и потом вновь терпела. Эта жизнь надоела обоим, но каждый из них боялся сделать первый шаг к расставанию и они продолжали мучить друг друга.

— Сама думай, кто из твоих коллег тебя слил. И меня заодно. И советую тебе разобраться с этой газетенкой. Тебе эта статья на пользу не пойдет, ты же понимаешь? — угрожающе рявкнул Эдик и положил трубку.

Сон как рукой сняло. В слезах и панике Кумар быстро встала, собралась и поехала в телецентр. Всю дорогу она звонила своим останкинским подружкам и советовалась по поводу «крота». Все до единого твердили Юле, что никто, кроме редактора Влада этого сделать не мог.

— Кумарик, только он с «Жизнью» дружит. Я точно знаю, он от чужого имени несколько раз им инфу сливал, — утверждала коллега Инна, — да ты не кипишись, все решим.

— Как решим? Они сказали Эдику, что завтра утром уже на первой полосе мое фото будет. Ужас. Я представляю, что они напишут. Бедная моя мама, она охренеет. Как ей потом на улицу выходить? — заливалась слезами Юлия.

— Да, блин, успокойся. Расскажи Адке, пусть позвонит главному редактору и объяснит, что с нами лучше не связываться, — предложила вполне рациональное решение коллега.

— Точно, Инка, спасибо тебе. Ты настоящий друг!

Ада и вправду протянула руку Юли Кумар, и помогла решить проблему. Юлина жизнь пошла своим чередом, но осадок от поведения ее возлюбленного остался. Да и по отношению к своим коллегам, Кумар теперь стала более осторожной.

Злобные старики

— Так, сложная командировка, — возвестила Ира Кирова, войдя в корреспондентскую. — В Кострому едут Велиповская и Заокский. У вас будет один оператор. Маша, ты занимаешься одной стороной конфликта, а Андрюха — другой. Идите к редакторам, они вам все расскажут. Выезд сегодня вечером.



…Поезд «Москва-Кострома» прибыл в пункт назначения в 5 утра. Полусонные журналисты нехотя вылезли из теплого вагона на стылый перрон. Поймав такси, троица отправилась в одноимённую с городом гостиницу, номер в которой им забронировала «Новейшая компания».

«Ну дыра», — думал Заокский, обозревая местные красоты.

Портье никак не ожидала в столь ранний час увидеть новых постояльцев. По ее заспанному лицу читалось выражение: кого это черт к нам занес?

— На нас должен быть забронирован номер, — сообщила служащей Маша и назвала наши фамилии.

Портье неспешно ковырялась в журнале, что вывело Велиповскую из себя.

— Слушайте вы, мы с Главного канала! — взвизгнула Маша, шлепнув паспортом по стойке. — Вы обязаны нам содействовать!

Заокский, увидев сию мизансцену, чуть было не заржал и посмотрел на оператора. Тот тоже с трудом сдерживал смех.

— И что, так каждый раз? — тихо спросил корреспондент.

— Это только цветочки. Обычно она на каждом углу орет, что с Главного канала и требует уважения к своей персоне.

Портье подняла на Машу удивленный взгляд, но скорость поиска от этого не увеличилась.

Номер, заказанный «Новейшей компанией», располагался на последнем 5-м этаже. Лифта в этом заведении не было отродясь. Матерясь и проклиная на чем свет стоит жадную Шакалову и весь продакшн, журналисты пёрли по крутым ступенькам съемочное оборудование.

Номер, несмотря на его ценник, оказался весьма затрапезным и, вдобавок, холодным: отопление, а с ним и горячая вода по какой-то причине отсутствовали.

— Маш, ты как хочешь, а я жить в этом гадюшнике не стану, — констатировал Андрей Заокский. — Тем более что вы днем сюда еще и героев программы припрёте. Я себе жилище подыщу самостоятельно.

…Когда Велиповская и оператор выехали на съемки, Заокский двинул на поиски более престижного отеля. Вечером ему предстояло, перехватив оператора, записать интервью «скрытой камерой» с противоборствующей стороной, а потому хотелось принять горячий душ и прийти в себя после поезда.

Маша в этот момент вывозила престарелых родителей местного адвоката Андрея Кондратюка, с которым вечером должен был встречаться Заокский и уламывать его на приезд в студию. Его несчастные родители жаловались, что на вырученные от продажи их квартиры деньги сын купил загородный дом. На первом этаже живут сами старики, а второй занял Андрей с молодой женой Оксаной. Но вот беда — не нравится им невестка, а сыну, наоборот, очень она по душе. Из-за этого и конфликт. Сын сказал родителям: либо принимаете ее, либо будете ходить к себе в хоромы через подвал. И теперь горемычные пенсионеры хотят назад свои деньги, чтобы не жить под одной крышей со злыдней-невесткой.

К вечеру взмыленный оператор приехал в гостиницу, где поселился Андрей Заокский. Номер, кстати, был очень хорош и стоил дешевле того, что заказал продакшн.

— Ну, Андрюха, ты молодец, классный отель нашел, — оглядывая ванную из красного кафеля, восхищался Селенюк. — Велиповская задолбала, писала интервью по полчаса с каждым. Стариков мы привезли, милые люди.

— Ладно, давай собираться, мне к злыдням ехать надо, — приклеивая микрофон-петлю к телу скотчем, сказал Заокский. — Я попру к ним в дом — уже договорился о визите, а ты сиди в машине и пиши наш разговор.

Через полчаса корреспондент уже попивал чаек в неотделанной гостиной героев программы. Те наотрез отказывались ехать в Москву и не желали давать интервью.

«Главное, чтоб Андрюхе удалось записать наш разговор», — волновался про себя Заокский, направляя суть разговора в нужное для программы русло.

Еще через сорок минут у Андрея сложилось прочное мнение, что виноваты в дрязгах злобные стариканы, о чем он незамедлительно сообщил редактору, выйдя из дома несчастного адвоката.

По дороге в отель у Андрея зазвонил телефон — это оказалась Маша Велиповская.

— Андрюх, я всю Кострому обошла и замерзла, еду к вам в отель, скажи адрес. Мочи уже нет сидеть с этими привередливыми пердунами.

Коллеге номер тоже пришелся по душе. В этот момент на мобильный Заокского позвонила редактор ток-шоу Елена.

— Короче, Андрюх, история отменилась, везти никого не надо. Ждем вас в Москве.

Заокский моментально сообщил эту новость Маше и оператору.

— ****ь! Как же быть? Как сказать старикам, что программа слетела? Они так готовятся к выезду, — сокрушалась Машутка.

— Не ссы! Поедем к ним вместе, я представлюсь продюсером, и удар приму на себя. А потом поедем прогуливать командировочные в уютную ресторацию, я уже присмотрел одну.

— Ну ты молоток, — восхищенно заметил оператор.



…«Бедные» родственнички довольно вольготно разместились в номере. Глава семейства на полную громкость слушал телевизор. Завидев Машу и Андрея, Зинаида Петровна недовольным тоном протянула:

— Маша, где же вы ходите? Мы уже проголодались, ведите нас в ресторан.

Андрей Заокский по долгу службы встречал многих людей, но таких наглецов, похоже, видел впервые. Склочный нрав его коллеги Маши в решении абсолютно пустяковых ситуаций сходил на нет в простых житейских. Андрей заметил, как замялась Велиповская и пришел ей на помощь:

— Ужинать вы поедете домой. Программу только что отменили и никакой поездки в Москву не будет.

— Вот, Валера, что я тебе и говорила, — запричитала Зинаида Петровна. — Эти мрази (имея в виду своего сына и его жену) даже Главный канал подкупили. Ну, ничего, ничего. Вот мы напишем президенту, пусть он вас продажный канал и закроет. Все умоетесь!

Мария и Андрей спешно вышли из номера, и пошли прочь.

Американская мечта или лоск по-деревенски

Нелепая смерть американской модели Анны Марии Урит мгновенно облетела весь мир.

Андрей Нахалов очень расстроился — ведь это была его любимая женщина из арт-бизнеса. Нет, конечно же, он с ней и рядом не стоял, но испытывал к ней чувство уважения и некий трепет, ибо она на момент гибели была не бедна.

Прихоти Нахалова всегда воплощались в программы. На этот раз это не стало исключением: решено было снимать передачу на тему траура по модели.

По законам ток-шоу следовало не только рассказать об американской страдалице, которая прежде чем выйти удачно замуж и унаследовать миллионы мужа-пенсионера, похоронила собственного сына, погибшего от передозировки наркотиков, судилась с еще двумя бывшими мужьями о законном основании на право воспитания малолетней дочери.

Не станем углубляться в стенания ведущего и гостей на предмет того, виновата ли в смерти сама погибшая или она лишь жертва ситуации: конкретного ответа программа не давала, увы, никогда.

Во второй части в студию влетел поистине завораживающий персонаж: первое, что предстало перед зрителями, это огромный бюст гостьи. Эксперты мужского пола заметно оживились. У Андрея Нахалова, похоже, даже запотели очки от увиденного.

— Я хочу представить вам Ирен Феррари, — проорал ведущий, перелистывая сценарий в поисках спасительного для него вопроса гостье.

— Ирина, ну вы наделали шуму своим появлением в студии. Скажите, для чего вам такие большие груди?

— Ну, как же? Чтобы нравится мужчинам, — парировала гостья.

— То есть вы специально прибегали к операциям, чтобы достичь подобного эффекта?

— Вы знаете, да. Мне всегда хотелось иметь большую грудь. Вот сейчас мне, наконец, комфортно в своем теле, — хлопая ресницами, ответила Ирен.

— Ирен, вот сейчас мы видим на экране известную порноактрису, с которой вы якобы скопировали размер груди. Насколько мне известно, она умерла именно из-за того, что в ее теле был избыток силикона.

— Нет, ну я же не собираюсь доводить себя до таких крайностей, — по-деревенски кокетливо отнекивалась Феррари, в то время как ее груди в лифе платья отчетливо напоминали присутствующим колбасу, готовую вырваться на свободу, разорвав оболочку.

Надо отметить, что при всей напыщенности Ирен Феррари никак не напоминала успешную бизнес-леди, довольствующуюся своими внешним видом. Угроханные на операции средства, вероятно, не оставили и гроша, поскольку ее «шары» никак не вписывались в общую атмосферу ее сущности: невооруженным глазом было ясно, что в сильной коррекции нуждается ее лицо.

Третья часть программы стала ошеломляющей. В студии появилась писатель Наталья Маркович, которая едва сдерживала смех. Ведущий обратился к ней:

— Наталья, а что вы думаете о так называемой американской мечте?

— Извините, я сейчас буду смеяться, — ответила Маркович и начала ржать. — Боже мой, какая американская мечта? Похоронить своего сына, выйти замуж за пенсионера, судится с тремя отморозками за свою дочь. Потом похоронить мужа и судится за его состояние. Это, по-вашему, мечта?

Тут в разговор влезла Феррари.

— Ну, а почему бы и нет? Мечтать не вредно…

— Ирен, ну какая вы Ирен? — заткнула ее Маркович. — Вы — Ира Иванова, ей родились и ей же и умрете. Какая Ирен? Это же смешно!

— Мне противно с вами разговаривать, — запахивая поплотнее сиськи в декольте, изрекла Ирен Феррари.

— Мне кажется, Ирен, ваша проблема в другом, — сказала писательница. — Вы думаете, что люди воспринимают вас по вашей груди как нахрапистую и успешную леди, а в душе вы остаетесь простой Ирой. Вот вы вошли в студию и все в один голос начали обсуждать ваши «шары» как колбасу на витрине. А вы в ответ: я не такая, я хорошая. Вы уж либо соответствуйте выбранному образу, либо верните себе первоначальный вид.

Хваткая хабалка

Наталья Харькович, которую редакторы ток-шоу за глаза называли «Хабалкина», явно засиделась на своем месте. Она пришла на телевидение еще в те времена, когда о ток-шоу никто и не слышал. Среди ее талантов были не только нахрапистость и упорство, но и возможность договориться хоть с самим дьяволом — сейчас это именуют коммуникабельностью. Наталья уверенно шагала из проекта в проект, где совместно с Андреем Нахаловым с удовольствием «перестирывала» грязное белье тех, кто попадался под прицел телекамер программы. До недавнего времени она трудилась на благо Главного канала в команде мастодонта Михаила Воронина (в настоящее время вся честная компания трудится в штате телеканала «Россия»). И когда взбалмошную Аду Манееву продюсер Натэлла Антоновна пропихнула в другой проект, ее кресло тут же заняли Воронин и Харькович. Так они и руководили: Миша был пряником, Наташа — кнутом.

Ее манера общения поначалу отправляла в глубокий нокаут каждого нового сотрудника.

— Алло! Привет, старый пидор! — именно так начинала беседу с Борисом Моисеевым Наталья. — Ну чо, как дела? Заебись всё? Ну и отлично! Ладно, слушай сюда: ты мне завтра на программе нужен. Да ладно тебе нет времени! Посидишь, мордой посветишь, ****анешь чего-нибудь в микрофон. Всё, не выебывайся! Обещаю тебе гримера-душку.

— Наташ, ну расскажи уже, что за история в Ставропольском крае, — ныла над ухом Юля Кумар, которой предстояло через 4 часа лететь в Ставрополь, а деталей предстоящей командировки она не знала.

— Как же вы все заебали! Ну, вот чего ты ноешь? Кисунь, не видишь, я занята! И ноет, блять, и ноет…

— Да, ****ь, я не успела отоспаться после вчерашних погонь за тем мудаком, а Кирова звонит и говорит, что вы меня в Ставрополь посылаете. Чо, других корров нет что ли?

— Кисунь, ша! Вызвали тебя — значит нужна. Короче, смотри: там в одном селе ученик 8 класса напился таблеток и сдох. А в предсмертной записке написал, что виновата училка по физике. На нее дело завели, но она не арестована. Срочно вези родителей пацана, училку и найди кого-нибудь, кто про парня плохое расскажет. Всё!

— Бляя! Ну, как всегда, всеми лапами в гавно попала я, — грустно сказала Юля. — Да еще Шакалова опять мне гостиницу не заказала. Придется, как всегда, по вокзалам мыкаться.

— Погодь, у меня там знакомый депутат живет, Андрюха Разин. Щас позвоню, он поможет, — полезла в мобильный телефон Харькович. — Вот нашла! Аллё! Ну, здорова! Как дела-то? Чо ты там запыхался? Куда бежишь? Остановись, ****ь, отдышись! Да мне по хую, что губер приезжает! У меня сегодня корреспондентка к вам прилетает, нужно ей помочь разместиться и историю одну пробить. Ну, короче, ты меня понимаешь? Чтоб встретил ее. Понял? Мне по *** на губера, мне программу снимать надо. Все, *****, никаких разговоров: я ей дам твой номер и только попробуй ей не помочь. Урою на хер! Давай, пока!

— Кисунь, всё поняла? Вот Андрюхин телефон. А теперь ****уй к Шакаловой, потом по телефону все расскажу. Мне Ирке Отиевой нужно звонить.

— Натах, да она не пойдет, — вмешался в разговор Воронин.

— Кто? Отиева не пойдет? Не смеши! Как собачонка побежит. Она кроме нас никому и не нужна, — заржала Харькович, набирая номер народной артистки России. — Аллё! Ну, привет, старая развратница! Ну, как там у тебя дела с молодым любовничком? Хорошо ****-то? — начала разговор «Хабалкина».

Так Наталья Харькович разговаривала почти со всеми, за исключением высокого руководства телеканала и, как ни странно, членов своей семьи. Удивительно, но при непривлекательной и даже неряшливой внешности, у нее был любящий муж и сын. Ада Манеева проживала по соседству с Наташей в одном подмосковном городке и рассказывала, что с супругом Харькович совершенно другая: очень ухоженная и даже культурная.

Кинозвезда с нар

Куда только не направлялись с ответственными заданиями корреспонденты самого рейтингового ток-шоу страны, в каких только ситуациях им не приходилось бывать. Часто сотрудники программы в буквальном смысле слова балансировали на острие ножа.

— Этот дебил меня встретил с топором в одной руке и пистолетом в другой, — идя по коридору, матерился редактор Влад.

— И что мне предстоит сделать? К кому вы меня вообще посылаете? — допытывался перепуганный Андрей Заокский.

— Андрюх, нам на программу нужен этот хмырь. Это зэк-рецедивист с 30-летним тюремным стажем, пересидел, где только можно, но при этом снялся во множестве кинофильмов, где играл зэков. Я с ним общался месяц назад — это ****ец! Он выскочил с топором и пистолетом, орал, что пристрелит меня. Но я его уговорил приехать на программу. Наплел, что режиссер там будет, и его зовут сниматься. Короче, он повелся. Нужно за ним просто съездить, а то вдруг в запой уйдет, — объяснял задачу редактор. — Я тебе сейчас нарисую схему, как к нему проехать. Если заблудишься, спроси у любого, где живет «Седой» — его там все знают.

— Влад, а не проще ли тебе самому съездить к этому «Седому»? Ты с ним общался, он тебя знает, — пытался «отмазаться» от стремной поездки Андрей Заокский. Очень уж ему неохота было стать мишенью для ненормального зэка.

— Нет, я поехать не могу. У нас работы завались, — отмахнулся редактор.

— А у меня, ****ь, больше дел нет, как к каким-то мудакам с топорами ездить, — взвился Заокский.

Получив схему, Андрей поехал в поселок Алабушево, где в полуразвалившемся дачном домике проживал «великий» артист. Местечко, надо сказать, навевало тоску: по обе стороны от дороги торчали остовы домов. «Резиденция» сомнительного киноактера находилась в самом конце и машина проехать туда не смогла. Андрей Заокский и оператор Виталик отправились к дому пешком.

— Вот ****ство! Какой тут дом зелененький? Вот забор, Виталь, прем туда!

Да, избушка поражала своим видом. Это был одноэтажный сарайчик, где вместо стекол красовалась порванная пленка. Андрей начал колотить в закрытую калитку.

— Да, Андрюх, чего стучать, давай вон железку вынем и войдем, — предложил Виталик.

Теперь Андрей стучал в дверь домика, а оператор снимал все это на камеру.

— Кто там барабанит, твою мать? — донесся из за двери женский голос.

— Это к вам с Главного канала приехали, — начал вещать Андрей Заокский. — Евгений Васильевич дома?

— А ну пошел отсюдова на ***! Знаем мы, какой вы главный канал, аферисты ебучие! — заорала баба.

— Я вам могу удостоверение показать. Евгения Васильевича приглашают на запись в Останкино, там будет режиссер, ему роль хотят предложить! — не обращая внимания на матерщину, орал Андрей. — Позовите Евгения Васильевича, я ему все расскажу.

— Вот пусть сам режиссер и приезжает. Нету его дома, в Москву он уехал. Уходи отсюдова, у меня пистолет. Он сказал, что я могу стрелять в голову, — не сдавалась баба из за двери.

— А когда он вернется?

— Не знаю.

— Ну а как с ним связаться, через день запись, — настаивал Андрей.

— Ты свой телефон оставь, я ему передам.

— Ну, выйдите из дома, я вам дам визитку.

— А ну пошел на ***, я сказала! Пошел отсюдова, козел! — баба начала свою песню заново.

— Не *** на меня орать, сука! Я не к тебе приехал. Тебя «Седой» придушит, тварь ****ая, когда узнает, что ты просрала его шанс сняться в кино. А ну зови его сюда! — терпению Андрея пришел конец.

Из за двери — тишина.

Андрей достал мобильник и начал звонить Наталье Харькович.

— Наташ, этого «Седого» дома нет. Там баба какая-то, она орет и грозится пристрелить в меня. Говорит, что он в Москву уехал.

— ****ь, да ****ит она! Он наверняка бухой дома валяется. Ты уверен, что его там нет?

— А *** знает, Наташ! Я думаю, он бы сам из дома выскочил на вой своей подстилки.

— Кисунь, да мне по ***, что ты думаешь. Доставай эту бабу, вези ее с собой. Это твоя работа, не выебывайся! — отрезала Харькович. — Стучи, ****ь, в дверь, я с ней буду говорить.

Андрей начал барабанить в дверь избушки.

— А ну пошел вон, я сказала, козел ****ый! — заорала баба.

— Открывай, манда, с тобой продюсер хочет по телефону поговорить, ее зовут Наташа! — пытался переорать истеричку Андрей.

— Пошла на *** твоя Наташа вместе с тобой! Я не буду ни с кем говорить! Убирайся в ****у, а то сейчас пальну!

— ****ь, да скажи ты ей, что ему режиссер роль предлагает, — кричала в трубку Харькович. — Говори!

— Да я уже сто раз, ****ь, говорил про роль! Она только и знает, что орет и грозит пистолетом.

…Выманить истеричную бабу из дома так и не удалось. Она материлась и грозилась переубивать всех. Андрей возвращался в Останкино ни с чем.

Харькович-Хабалкина звонила Юлии Кумар.

— Это, значит, мужики с дедом не справились, а я должна ехать к нему? — орала надрывно в трубку Кумар.

— Юль, я тебе, ****ь, сказала что ты поедешь. Ты че, кисунь, охуела совсем? Забыла с кем разговариваешь? — орала в ответ Наташа.

— Да, ****ь, Наташ, я просто не уверена, что привезу его, — отпиралась от командировки Юля.

— Киса моя, ты сможешь. Мы с Мишкой верим в тебя. Не выебывайся, поезжай, — настаивала Харькович, — мы тебя в штат возьмем.

— Ладно, только если сдохну — виновата будешь ты! — пыталась шутить Кумар.

Садясь в машину, Юля объясняла очередную задачу оператору Юре.

— А кто этот дед? — с искренним интересом задавал вопросы Юра.

— Да он какой-то актер. Снялся в 50-ти фильмах в массовке. Очень, ****ь, знаменитый. Но мне по *** кто он, главное, что этот алкаш может топором кого-нибудь из нас реально зарубить. Вот что меня сейчас волнует, — объясняла Кумар. — Я еще пожить хочу, у меня столько планов, вот сегодня вечером, например, у меня свидание. Я не могу его пропустить — ужин при свечах и все такое.

— Да ладно, Кумар, тебя не убьешь! Ты вечная, — прикалывался водитель Вовка.

— А давайте в Зеленограде в ментовку заедем, дадим менту какому-нибудь тыщу рублей чтоб поехал с нами, — предложил оператор.

— ****ь, Юрец, отличная мысль, — воскликнула Юля.

Так они и сделали. И вот уже на борту со съемочной группой Главного канала и лейтенантом милиции, их быстрая «семерка» мчалась по разбрякшей дороге деревеньки Алабушево.

— Андрюха говорил, там должен быть какой-то розовый дом и рядом зеленый сарай. Вот этот сарай нам и нужен, — объясняла Кумар, с трудом пробираясь сквозь сугробы. — Ну, все, ****ец, если меня сейчас не убьют, я точно заболею — у меня полные сапоги этого гребного снега.

Через пол часа съемочная бригада добралась до заветной зеленой избушки. Их явно здесь никто не ждал.

— Хозяева, есть кто дома? — крикнул по-свойски водитель Вовка.

Из покосившейся хатки выскочила баба лет 50-ти, а за ней щупленький мужчинка с выпученными глазами.

— Господи, что за чудо-юдо? — вырвалось у Кумар, — ой, я, что это вслух сказала?

Но, люди были не в состоянии услышать, о чем говорили по ту сторону калитки. Они, в принципе, были «не в состоянии». Хозяева начали прыгать около калитки, вопить, махать руками. Их поведение говорило о том, что они желают прогнать съемочную группу восвояси. И тут вдруг из дома вышел большой как гора человек.

— Ебаать! — уже громко воскликнула Кумар. — Это что, Дед Мороз что ли?

Человек действительно напоминал сказочного персонажа — длинные седые волосы, окладистая борода и красный нос. Правда, одет он был совсем не сказочно. Старый порванный бушлат был накинут на его плечи. Он быстро подошел и замахнулся.

— Топор!!! Топор!!! У него топор!!! — услышала Юля. И увидела его над своей головой.

В тот же момент, стоящий рядом лейтенант оттолкнул ее от калитки. Она почувствовала, что ее тело окатило какое-то неприятное тепло, а ноги стали ватными. Но она поднялась и завела со славным аборигеном разговор.

— Мы с Главного канала. Мы — журналисты. Вас режиссеры разыскивают — они вам роль предложить хотят. А вы тут топором машете над головой, — объясняла Кумар.

— Не ****и, сука! — послышалось в ответ.

— Да, правда. Что бы я приперлась в вашу глушь просто так? На *** вы мне нужны! — Юля почувствовала, что с этими людьми надо разговаривать на понятном им языке.

…Эти «переговоры» закончились для Юли удачно. В итоге 70-ти летний матёрый зэк-«актер» сел в машину к журналистам и направился в Останкино. Всю дорогу он признавался Юлечке в любви и целовал ей руки.

«Только не кладите меня в шкаф, где труп лежал»

Рыжая режиссерша, с которой отношения у Андрея Заокского из дружеских давно уже перекочевали в неприятельские, влетела в корреспондентскую словно фурия на метле.

— Андрюха, быстро дуй к Анжелике, у нее срочная командировка! Летишь, по-моему, в Пермь. Там сын убил маму. Давай, дуй к ней, а потом сюда.

То, что рассказали Андрею редакторы, действительно повергало в шок. «Любящий» сынок порешил мамашку ножом из-за того, что та отвлекла его от компьютерной игры. Вот вам и современные нравы! Нанес родительнице аж 15 ударов. Потом опомнился, спрятал тело женщины в шкаф, завалил шмотками и замыл все следы кровавого происшествия. А после вместе с родственниками и волонтерами на протяжении пяти дней ходил по городу и «разыскивал» ее. Чтобы домочадцы не уловили запаха разлагающегося тела, он щедро использовал хвойный освежитель воздуха. Неизвестно долго ли искали бы пропавшую маму, если бы на шестой день в гости к отцу не зашел друг-рыбак с овчаркой. Собака учуяла запах и привела к шкафу…

…Ира Кирова прикидывала, то есть, как любила говорить она, креативила над будущей реконструкцией убийства.

— Андрюх, короче, если шкаф на месте, вытащи оттуда все вещи и… Вот! Лучше повесить платье на плечики и качнуть его! — осенила Кирову блестящая мысль.

— И что? — удивился Заокский. — Что мне это платье?

— Платье символизирует женщину, — не моргнув глазом, ответила Кирова.

— Ир, эта баба не повесилась, ее сын зарезал ножом и сунул тело в шкаф. Какое на хер платье на вешалке?! — возмущался Андрей. — Знаешь, я сам сниму все в лучшем виде. Надо еще понять, согласится ли папаша на подобный спектакль в его квартире.

Но отец, потерявший в одночасье горячо любимую супругу и сына, пытался последнего вызволить из-за решетки, а потому был не против всего, что могло бы помочь вернуть студента домой. Шкаф, в котором пять дней пролежал труп несчастной женщины, глава семейства не только не выбросил. Его отмыли, проветрили и он стоял все на том же месте.

Местная полиция активно сотрудничала с Главным каналом и по этому случаю даже предоставила на время съемок девочку-статистку, которой предстояло сыграть в ролике убиенную мать. Подростка-убийцу играл сам Андрей. Разумеется, никакого бреда в виде платья на плечиках не было. Девушка-статистка очень эффектно упала после взмаха ножа, после чего Андрей за ноги отволок ее к злосчастному шкафу… «Актриса» очень просила, чтобы ее не не запихивали в ящик, где несколько суток пролежал труп матери подонка.

Реконструкция получилась зрелищная. В качестве крови использовали кетчуп и забрызгали им всю прихожую. Отец с интересом наблюдал за съемками сцены убийства его жены. Сразу после съемок Андрей вылетел в Москву и лишь в столичном аэропорту ему сообщили, что подростка-убийцу признали невменяемым и в связи с этим программа утратила свой смысл и ее отменили.

Язык без костей до добра не доведет

Главный канал при помощи программы «Нельзя молчать» анонсировал свои громкие проекты. Очередной телевизионный «шедевр» демонстрировал умение «звезд» эстрады и кино не только петь под фонограмму и устраивать пьяные дебоши, но и смело входить в клетку к тиграм и балансировать на канате под куполом цирка. В студию Андрея Нахалова были приглашены основные участники нового шоу. На каждую «звездную» персону требовалось подготовить видеодосье.



…Андрей Заокский за полчаса до команды «Мотор!» лихорадочно просматривал смонтированную «картинку». Вставив очередную кассету, он увидел на мониторе дотошную девицу, которая не являлась ни киноактрисой, ни певицей — она скромно именовала себя светской львицей. Ее лошадиную физиономию можно было наблюдать на любой «звездной» тусовке. И, надо сказать, она выводила из себя только одним своим появлением. И тут, на мониторе в аппаратной опять красовалась она. Это, как не трудно догадаться, была Ксения Собчак.

— Твою мать, эта ****а везде суется! — гаркнул от негодования Заокский, не обратив внимания на вошедших в этот момент в аппаратную людей.

Следующая кассета содержала фрагмент выступления известной и талантливой телеведущей Яны Чуриковой. Эта хрупкая, молодая женщина смело общалась с тиграми в клетке.

— Во, даёт! — комментировал вслух Заокский. — Ну, баба…

— Ёбнутая, да?! Вы же это хотели сказать? — повернулась к нему вошедшая девушка.

— Ну, почему же? — не узнал ведущую Андрей. — Чурикова — клевая, смелая и умная, не чета этим профурсеткам. Я ее уважаю.

— Надо же, приятно! А что же вы так обругали Ксюшу Собчак? Она сейчас в студии и может это услышать, — подколола Яна Андрея.

— Да и хрен бы с ней! Пусть слушает, что о ней люди думают, — парировал Заокский.

В этот момент он увидел искаженную мину своей коллеги Инны. Перевел взгляд на пришедшую девушку и остолбенел: в метре от него стояла сама Яна Чурикова!

Через пять минут к Заокскому подошла Инка.

— Андрюх, твой язык — твой враг!

— Так я и подумать не мог, что это Чурикова! Я ж ее с трудом узнал позже. А кто этот мужик с ней?

— Это ее муж, режиссер. Хватило у тебя ума ее не обосрать. Радуйся!

«Благодарность» за свободу

«Российская гражданка арестована в Непале за убийство помощницы!», «Россиянке дали 21 год тюрьмы в Непале» — били тревогу заголовки газет. Редакторы ток-шоу «Нельзя молчать!» рьяно взялись за поиски близких людей невинно осужденной Ирины Рудых. С их умением и опытом они вполне могли бы отыскать Сатану, если бы того требовала программа.

…Мать и дочь Ирины сидели в студии и рассказывали, какая же хорошая Ира. Она верующая, путешествует по странам, посещает монастыри, молится за людей и за мир на Земле. Что, мол, поехала она в Непал призывать Всевышнего избавить местных жителей от страданий и политического кризиса. Какое убийство? Она и мухи-то не обидит!

— Мою доченьку обвинили, не разбираясь в ситуации, — плакалась мать Ирины Екатерина. — Труп этой девочки нашли в чемодане Иры и сразу же посадили ее.

— Моя мама — святая. Она взяла обет безбрачия, все, что ее интересует — только вера в Бога. Она никак не могла подобного сделать, — вторила бабке дочь Яна.

— Люди! Я обращаюсь к вам! Помогите спасти мою кровиночку от незаслуженного наказания! — причитала мамаша. — Ирочка написала мне, что сплела веревку и хотела повеситься в камере, но арестантки не дали ей этого сделать.

Среди гостей программы присутствовали депутат Госдумы и бывший чрезвычайный посол России в Непале. История настолько тронула их сердца, что, расчувствовавшись, они горячо пообещали убитым горем родственникам помочь в освобождении Ирины.



…С момента выхода программы про несчастную россиянку, обвиненную в убийстве в Непале, прошло полгода.

— Юль, завтра утром поедешь в «Шереметьево-2» встречать Ирину Рудых. Ее выпустили из непальской тюрьмы благодаря отчасти и нашей программе, — ликовала шеф-редактор Лена, отправляя Кумар на съемку. — Снимите, как ее будут встречать родственники и везите всех в Останкино: завтра в четыре часа съемка.

В помощь Кумар выслали аж трех редакторов.

— Задача не из легких, — начала было Светлана.

— А когда было легко? — перебила ее Кумар.

— Но это особый случай, — продолжала редакторша.

— Свет, ты не паникуй, все будет нормально, а если не доверяешь мне, я еду домой!

Это успокоило нервную Светочку, но ненадолго.

— Смотрите! — воскликнула Юля и показала рукой куда-то в сторону.

В зале прилета аэропорта царил ажиотаж: конкурирующие каналы тоже прислали сюда свои съемочные группы. Уже собралось не меньше дюжины телекамер. Складывалось впечатление, что с минуты на минуту в зал войдут президенты всех стран мира. Однако сегодняшняя кутерьма касалась всего лишь возвращения на родину несчастной россиянки, которую несправедливый суд республики Непал хотел заточить в тюремную камеру на долгие годы.

— Мрази! — выругалась вслух Юля Кумар. — Из-за этих ****ских конкурентов нам предстоит сильно попотеть, чтоб вытащить этих ****ашек на программу.

Светлана опять начала волноваться и суетиться.

— Ну, пойдем-те уже ближе к выходу! — ныла редакторша, дергая за рукав Кумар.

— Свет, что там делать? Самолет еще не приземлился, он только через полчаса сядет. Хочешь — иди одна, а мы кофейку попьем. Лично я спала сегодня всего два часа.

Попивая ароматный напиток, компания журналистов лихорадочно разрабатывала схему вывода героини, минуя стервятников-конкурентов, жаждущих эксклюзива.

«Еще несколько часов назад я общалась с одним убийцей, теперь встречаю в аэропорту чуть ли не с хлебом-солью другую, — сокрушалась про себя Кумар. — Господи, когда же все это закончится?»

Мать пленницы, с нетерпением ожидавшая рейса «Дели-Москва» налево и направо раздавала интервью.

«Прирожденная актриса», — мелькнуло в голове журналистки.

Женщина и вправду, то смеялась, то кидалась в истерику, роняя на мраморный пол крокодильи слезы. Пыталась упасть в обморок, но стоявший рядом оператор одной из телекомпаний успел поймать тетку на лету.

Вдруг ожил громкоговоритель: «Совершил посадку самолет, выполняющий рейс «Дели — Москва». Мамаша узницы непальской тюрьмы моментально прекратила слезные излияния для прессы и поспешила к выходу из таможенной зоны. В мгновение ока все телекамеры устремили свой «взор» туда, откуда должна была появиться виновница сего сборища.

Прошло немного времени и в стеклянных дверях зала прилета появилось НЕЧТО: маленькая фигурка, замотанная в непонятные тряпки, играющие роль одежды, и со странным колпаком на голове. А рядом с ней — жалкое подобие хиппи. Это и были главные герои ток-шоу Ирина Рудых и ее дочь Яна.

Мать-бабка тут же кинулась к дочери и внучке. Закатившись, толи в истерике, либо в экстазе это трио как по команде упало ниц и стало ползать по полу. Около четверти часа женщины вытирали собой мраморный пол. Сиё действо сопровождалось всхлипываниями, завываниями и причмокиваниями соскучившихся родственников.

Телеоператоры, расталкивая друг друга, обступили лобызавшихся дам, а посетители аэропорта взирали на эту картину как на второе пришествие Иисуса Христа.

В этот момент редактор Саша незаметно для присутствующих подобрал с пола сумки гостей и отнес их в редакционную машину.

Юлия и Светлана заняли оборонительные позиции, готовясь оттеснять коллег по цеху от эксклюзивного персонажа. Им требовалось вывести чудную троицу из здания аэропорта и усадить в машины, следовавшие в телецентр.

Однако у вновь воссоединившихся родственников дальнейшие планы явно не совпадали с редакционными.

— Какая еще программа? — вопрошала мать Ирины Рудых. — Нет, на телевидение мы не поедем. У нас другие планы.

— Но как же? — искренне удивлялась редактор Светочка. — Мы же договаривались с вами, что все вместе отсюда поедем в Останкино, у нас же запись программы в четыре часа.

— Ну, мало ли что я говорила вчера. Я передумала. Вот за Ирочкой приехали подруги и мы поедем к ним.

— Хорошо-хорошо, — пришла на подмогу Юля Кумар. — Конечно, вы поедете по своим делам. Просто телекомпания заказала для вас машину, на ней вы и отправитесь куда захотите. Пойдемте, я вас провожу до автомобиля. Света поедет вместе с вами, чтобы расплатиться с водителем.

И окольными путями, избегая контакта с журналистами, Юля повела развеселое трио к такси.

— Отлично сработано. Все молодцы, — сказала Кумар, усевшись в редакционное авто. — Жека, пристраивайся в хвост такси, и едем за ними.

— Алло, Свет, скажи этим идиоткам, что тебе нужно завезти в Останкино кассеты. Главное, нам их к центральному подъезду подвезти, а уж там — дело техники.

У телецентра бывшую узницу встречали редакторы ток-шоу. Талдыча той, что она — чуть ли не святыня, Ирину Рудых вместе с компанией уломали-таки почтить своим присутствием «сраненькое» ток-шоу.

Странных женщин на некоторое время разместили в корреспондентской. И тут — еще совсем недавно добрая и умиротворенная — горе-проповедница, превратилась в гиену.

— Так, детка, принеси-ка мне кофе. А еще моя дочь хочет кушать, — командовала экс-пленница. — У тебя есть 10 минут. Время пошло.

— И вот еще что, — подала голос мать Ирины Екатерина, — я требую, чтобы мне купили билет на самолет. На поездах сами катайтесь!

В этот момент к ней подошла шеф-редактор Лена Сидоренко, чтобы обсудить детали программы.

— Ты кто такая, детка? Лена? Я тут у вас в прошлый раз зарядку от мобильника забыла. Иди и найди её! — отбрила редактора обнаглевшая баба.

Боже, какие же изменения произошли с этими тремя женщинами! В них невозможно было узнать еще недавно безутешных родственников и узницу непальской тюрьмы. Они «преобразились» буквально на глазах, стали самими собой. Мать Катя вела себя не иначе как Шемаханская царица: надменно командовала редакторами, бесконечно давая понять, мол, радуйтесь, что мы вообще к вам приехали. Дочь Яна то и дело закатывалась идиотским смехом и понукала несчастных сотрудников программы. Сама же Ирина Рудых была явно рада такому вниманию прессы к своей персоне и демонстрировала результаты страданий в непальской тюрьме: она вынимала из десен зубы и показывала редакторам полысевшую голову. Но это не помешало глубоко верующей христианке, над которой так издевательски посмеялась судьба, модно накрасить явно подкачанные силиконом губы и выглядеть отнюдь не хуже столичной топ-модели.

— Так! — заявила «монашка» Рудых, — я не выйду в вашу сраную студию пока мне не заплатят деньги!

…«Москва. Ток-шоу „Нельзя молчать“. Сейчас в этой студии появится женщина, которая 2,5 года провела в непальской тюрьме. Кто она: жертва или преступник? Мы это узнаем от нее самой. Встречайте!» — вопил ведущий.

В студию медленно вплывало НЕЧТО. Делая пассы руками и двигая животом не хуже индийской танцовщицы, Ирина Рудых с замотанной на голове чадрой предстала перед аудиторией.

— Давайте посмотрим кадры вашего прилета на родину, — заорал Нахалов. — Внимание на экран!

На плазмах появилось видео, где Ирина Рудых под прицелом дюжины телекамер упала на пол аэропорта и стала его целовать. Ее мать и дочь кинулись к ней, стали обнимать, завывать и рыдать.

Видео уже закончилось, но завывание еще продолжалось: Екатерина, войдя в транс от увиденного, выла в студии.

— Ирина, зачем вы поехали в Непал? — перебивая вопли бабки, обратился Нахалов к бывшей узнице.

— О, благословенный, я отправилась туда, чтобы молиться за души бедных непальцев, страдающих от гнета политических репрессий, — вознося глаза к студийному потолку и выделывая пассы руками, начала вещать Рудых.

— А кто та девушка, чей труп обнаружили в вашем же чемодане? Это была ваша служанка?

— О, девушка была моей помощницей. Очень хорошая и добрая, я ей доверяла. В тот день, когда случилось несчастье, меня не было в Катманду, я уехала в монастырь. Меня обокрали, а ее убили и расчлененный труп подсунули в мой чемодан. Меня приговорили…

— Ирина, для чего вы разъезжаете по всему миру? В нашей стране тоже полно несчастных, за кого можно помолиться. Вам и тут работы хватит, — напирал ведущий.

— Я поехала проповедовать буддизм. Я несла эту религию российским туристам в Непале. Двое моих студентов должны были приехать ко мне.

— Вы — православная?

— Да.

— Так, а что же вас тогда понесло в Непал? Вы православная, а поехали учить буддизму. Молитесь за мир на Земле в российских храмах, — не выдержал кто-то из приглашенных гостей.

— Да вы что, не видите, что девушка явно путается в показаниях. То она едет молиться за несчастные души, теперь выясняется, что она отправилась проповедовать буддизм, — вмешалась в беседу писательница Мария Арбатова. — У нас в стране хватает йоганутых и будданутых и без нее! Я уверена, что всей этой троице место в психушке!

Писательница была недалека от своих предположений. Главных героинь мало волновал ход программы и обсуждение проблемы в студии — они были увлечены собой. Ирина Рудых обнимала и присюсюкивала мамочке, «Шемаханская царица» ростовского происхождения Екатерина подвывала и лезла к доченьке целоваться, дочурка затворницы Яна сидела и откровенно дебильно улыбалась в сторону бывшего чрезвычайного посла. Как только мамаша чувствовала, что внимание не приковано к ней, она впадала в транс и начинала завывать и падать в обмороки. Дамы очень правдоподобно работали на камеру.

— Как вам не стыдно, Ирина! — кричала женщина из зала, — вы — эгоистка! Бросили свою дочь и мать, стали колесить по свету. Вы неблагодарная!

«Шемаханскую царицу» тот час будто пронзило током: она моментально пришла в себя, вскочила с дивана и двинулась к трибунам, где сидела кричавшая.

— Ах ты, негодная! Как ты посмела такое сказать о моей дочери? Как таких как ты земля носит! Мерзавка!

— Ирина, да какая же вы верующая? Посмотрите на себя: макияж, оголенный живот, силиконовые губы, — вступилась другая жещина.

— Замолчи, уродина! — заорала «Шемаханская царица». — Раз ты страшная, нечего другим завидовать!

— Почему вы оскорбляете людей? Эти люди переживали за вас, а вы их так поносите, — кричали зрители из зала.

— «Уродина» в переводе с польского «красавица». Так что думай: может я тебе комплимент сделала, — ехидно прищурившись, отрезала бабка Катя.

Пришедшие на программу депутат Госдумы и бывший чрезвычайный посол России в Непале, которые приложили немало усилий, чтобы их соотечественница Ирина Рудых покинула тюрьму и вернулась на родину, взирали на сей спектакль с явной досадой.

С вещами на вылет

Очередную «страшную» весть принес в редакцию Андрей Нахалов: в Америке при странных обстоятельствах погибла «русская Рапунцель» — топ-модель из России Руслана Коршунова. 20-летняя девушка либо покончила жизнь самоубийством, выбросившись из окна своей квартиры, или же суицид был инсценировкой. В то, что успешная, молодая и красивая манекенщица, лицо одного из крупнейших мировых Домов моды свела счеты с жизнью, не верили даже прожженные сотрудники самого рейтингового шоу. Погибшая Руслана так любила своих близких, что не смогла бы уйти из жизни, не оставив предсмертной записки.

Андрей Нахалов всегда был болезненно неравнодушен к модельным дивам. Поэтому никого не смутило, когда в съемочном графике на неделю спешно появилась запись программы памяти Русланы Коршуновой. В студии ждали мать и ближайшее окружение красавицы.

Похороны «звезды» подиума должны были состояться в Москве. Снимать прощание с моделью и упрашивать родственников о визите в Останкино отправилась группа переговорщиков, среди которых затесалась и Маша Велиповская. Договориться с безутешной матерью редакторам удалось. Но вот снимать погребальную процессию родственники категорически запретили. Съемочной группе другого канала едва не разбили камеру и чуть было не разукрасили физиономии.

Самолет с гробом на борту прибыл из Нью-Йорка в столичный аэропорт слишком поздно и панихиду перенесли на другой день.

Однако нежелание близких модели к съемке похорон никак не совпадало с планами выпускающей бригады ток-шоу: Михаил Воронин настаивал, чтобы во время слезного эфира в студии были показаны кадры с похорон. Поэтому было решено снарядить съемочную группу укомплектованную «скрытой» камерой на следующее утро на кладбище.

— Андрей, завтра ты поедешь снимать похороны Русланы Коршуновой, — бубнила в телефонную трубку Ира Кирова. — С тобой будет оператор и «скрытка», она, правда, вмонтирована в женскую сумочку, но как-нибудь выкрутитесь.

— Ир, ты в своем уме?! Как мы выкрутимся? Два мужика с дамской сумкой! Нас сразу заподозрят! — орал Андрей Заокский. — Велиповская снимала, вот пусть и едет еще раз. Она с этой сумкой будет неплохо смотреться.

— Маша поехать не может, потому что ее сразу узнают, она сегодня была в зале прощаний, — напирала Кирова. — Кроме тебя корреспондентов свободных нет. Поедешь или пиши заявление на увольнение!

…В то утро Андрей Заокский и не подозревал, что эта съемка окажется для него на этом проекте последней. Он привычно приехал в телецентр, припарковал машину и двинулся ко входу стеклянного здания на улице Академика Королева. На пути он встретил оператора Пашу. Привычно покурили перед дорогой, взяли чудо-камеру в женской сумочке и вместе с лихим водителем Володей отправились сначала в Троекуровский некрополь, где должно было состояться прощание с моделью. Андрей купил четыре красные гвоздики.

— Да, Андрюх, с такой «скрыткой» нам придется несладко, — шутил оператор.

У входа в зал скорби отирались бритоголовые братки в черных костюмах — охрана безутешной матери.

— Вы — родственники? — спросили они у Андрея и Павла с дамской сумкой подмышкой.

— Нет, мы — приятели. Встречались с Русланой неоднократно на светских тусовках, — начал врать Заокский. — Вот, хотели с другом положить цветы и последний раз увидеть ее.

— Близкие против присутствия посторонних, их можно понять. Положите цветы на кладбище, — сказал бритоголовый.

— Но вот же люди входят! — упирался Андрей, показывая на мужчину преклонного возраста. — Я лишь положу цветы и всё. Меня даже не заметят.

— Ребята, вам же объяснили: родственники против. Уходите!

Не солоно хлебавши, журналисты отправились восвояси.

— Алло! Жень, нас охрана внутрь не пропускает! — Андрей Заокский докладывал обстановку редактору Евгении.

— Андрюх, пытайся еще! Нам нужно видео, где она в гробу. И еще: Харькович требует, чтобы ты записал интервью с матерью прямо у гроба.

— Вы там ****улись все! Какое на хер интервью? Мамаша не в себе, они видеть никого не хотят, — пытался вразумить обнаглевшую редакторшу Андрей.

— Всё, мне некогда тут болтать. Пиши интервью. Это приказ! Пока! — в трубке раздались гудки.

— Ну, сука! — выругался Андрей.

— Андрюх, давай мне цветы, я попробую один войти, — пришел на помощь Паша.

Но уже через пару минут он выходил из дверей с теми же цветами в руке.

— Меня на *** послали, — сказал Павел.

— Радуйся, что морду не набили. Хрен с ними, будем на «скрытку» снимать процессию у катафалка, — решил Андрей.

С этой задачей журналисты справились блестяще. Тут в кармане у Андрея затрезвонил телефон.

— Андрюх, дуйте за ними на кладбище, — проорала в трубку Женя Киреева.

— Какое кладбище?! Вы охуели? Да нас уже вычислили, мы уже запалились с этой ****ской сумкой! — что есть мочи орал корреспондент в трубку. — Не поеду я на кладбище!

— Так, Заокский, не выебывайся и ****уй на кладбище, — в трубке звучал голос Харькович. — Можешь без интервью не возвращаться! — рявкнула она в трубку и отключилась.

— Тварь!!! — заорал Заокский. — Тупые мрази, сидят себе в Останкино, жопы расплылись в креслах и указывают, что делать. Вовка, ну пристраивайся в хвост траурного кортежа. Поедем на кладбище.

Похоронная процессия расселась по машинам, и печальная колонна отправилась туда, где успешная модель нашла свое последнее пристанище…

…«Конечно, они нас «вычислили» еще на Троекуровском» — анализировал потом Андрей Заокский. — Сначала скрутили Пашу пока я стоял в толпе скорбящих родственников, потом обыскали машину, забрали все кассеты, потом уже пришли за мной».

— А ну, давай-ка отойдем в сторонку, — на плечо Андрея опустилась тяжелая ладонь.

Один из братков, ведя его вглубь кладбища, буднично так спросил:

— Вам неясно что ли на Троекуровском объяснили? Куда выт суётесь?

В глубине кладбищенской аллеи Андрей заметил кучку таких же бритых ребят, а рядом с ними между могил сидел оператор Павел. Распотрошенная женская сумка чернела своим нутром. Разбитая камера валялась рядом.

— Ну, вы влипли! — трое бритоголовых были настроены решительно. — С какого вы канала?!

Андрей Заокский понял, что в этой ситуации лучше молчать. Брякни, что оба из программы «Нельзя молчать» и им точно хана.

— Чо застыл, мудило? А ну давай свою сумку сюда, — вырвав портфель Андрея, браток высыпал на землю ее содержимое. Среди бумаг была справка на бланке канала, которую Андрей не успел передать в посольство для оформления шенгенской визы.

— Кто бы сомневался, что это падальщики с Главного канала, — один из мордоворотов передал справку товарищу.

— Вам же запретили еще вчера снимать! Вы че, тупые, ****ь?! По-хорошему же утром сказали: уебывайте. Не понимаете? Тогда будет по-плохому.

— Я ничего не знаю. Я и Павел выполняли свою работу. Нам не говорили, куда мы едем и что надо снимать, — начал объяснять Андрей Заокский.

— Тебя же утром мудака послали. Какого ты хера сюда приехал?

— Нам сказали ехать на кладбище, мы и поехали. Поймите и нас: мы подневольные люди.

— Из какой программы?

— Я не знаю. Я корреспондент студии дневного вещания. Мне дали задание и я еду. А уж в какую программу пойдет видео мне не сообщают…

В этот момент зазвонил мобильный телефон. Это была редактор Женя.

— Андрюх, мы все знаем. Держись, но ни в коем случае не называй программу…

Андрей не успел дослушать: один из верзил вырвал у него трубку.

— Кто это? Женя? Так вот, Женя, вы нарушили наш вчерашний договор. Мать Русланы к вам не придет после такого скандала на кладбище. А с вашими мудаками мы разберемся сами.

В этот момент в аллее появился высокий человек в затемненных очках. Его сопровождал еще один бритоголовый «черный костюм».

— Это кто? — резко спросил он у братков, указывая пальцем на Андрея.

— Они вместе были: этот хер с камерой бегал вон в той сумке, а этот — с цветами. А приехали оба на красной машине, там еще водила с ними. Мы машину обыскали и вот — кассеты забрали.

— Что ж вы, твари, делаете? — прошипел гражданин в очках. — У людей горе, а вы тут с камерой шляетесь. Желание врезать вам по ****у обоим. Мрази! Сейчас закончатся похороны и тогда я с вами разберусь.

Опять в кармане у Андрея зазвонил телефон.

— Извините, это из Останкино звонят. Алло!

— Мудак, что ты им сказал? Быстро отвечай! — орала в трубку продюсер Наталья Харькович. — Какого *** ты канал им назвал, мудила?..

Опять кто-то из братков вырвал у Андрея телефон и передал его таинственному господину в очках. О чем он говорил по телефону, Андрей уже не слышал: его мозг лихорадочно соображал, что предпринять, чтобы покинуть это кладбище своими ногами и желательно с наименьшими потерями для здоровья. Он пришел в себя лишь когда очкастый сунул ему трубку.

— Алло!

— Ты уволен, Заокский! Приедешь и напишешь заявление, — бросила Харькович и отсоединилась.

— Меня уволили, — в недоумении промямлил Андрей.

— Это самое безобидное, что с тобой произойдет сегодня, — вскинулся очкастый родственник почившей модели. — Сторожите их, после похорон закопаю их сам лично.

Потом, уже сидя в машине, Андрей размышлял: их вряд ли бы стали убивать, но почки отбили бы наверняка. Оставаться инвалидом никак не хотелось, поэтому, увидев, что браток отвлекся и отошел от них подальше, Андрей шепнул оператору «бежим» и оба лихо помчались через ограды и могилы. Последний раз Андрей так бегал в школе, сдавая зачеты по физкультуре.

Журналисты выскочили на дорогу и увидели, что едет «Газель». Андрей и Павел чуть ли не кинулись на капот, слезно умоляя отвезти их к центральному въезду.

— Алло, Вовка, ты там один? — подавляя одышку, спрашивал по телефону водителя Андрей.

— Да, но у меня тут всю машину перерыли и все кассеты забрали, — отвечал водитель.

— Да и хер бы с ними. Большую камеру не нашли в багажнике?

— Нет, они туда, к счастью, не залазили.

— Вот что, Вовка, рви к центральному въезду, мы скоро там будем. Надо уносить ноги!

…Канал принял решение не заявлять в полицию о нападении на съемочную группу и порче казенного имущества. Журналистам велели спешно возвращаться в телецентр. Каково же было удивление Андрея, когда встречавшиеся у него на пути коллеги либо опустив глаза в пол, тихо проходили, или вовсе отворачивались. Самые смелые сочувствовали и поддерживали его шепотом в курилке. Мерзкая режиссерша Кирова мямлила про то, что Харькович бегала по этажу и орала, что Заокский уволен.

— Андрюх, тебя Хабалка вызывает, — заглянула в корреспондентскую редактор Женя.

— Вызывала? — Андрей вошел в кабинет Харькович.

— Что ж ты, гандон штопанный, нам программу сорвал? — начала орать та.

— Я сорвал!? Да это твои тупомордые редакторы ее сорвали и меня заодно подставили! Какого хрена надо было меня на кладбище посылать, если мы и так картинку набрали у катафалка?!

— Мудила, блять! Я тебе нарочно в трубку орала, что ты уволен, чтоб ты свою тупую башку включил и соврал, что для конкурирующего канала снимал. А ты, дебил, меня не понял, — несло Харькович.

— Я бы на тебя хотел в такой ситуации посмотреть, как бы ты врала. У меня оператора избили, камеру отняли, пропуска в Останкино забрали. Я реально испугался! У меня только одна мысль была: как бы сбежать…

— Да ничего бы они вам не сделали, урод! У меня из-за тебя программа срывается, мамаша эта тварь отказывается идти. А всё ты!

Андрей начал вставать с дивана.

— Сидеть! — рявкнула Харькович.

— Ты со мной еще поговори как те отморозки на кладбище, — Заокский решил выйти из кабинета.

— Ты уволен! Пошел вон отсюда!

— Да шла б ты на ***, Наташа! Ты не можешь меня уволить. Это только Натэлле под силу. Ты — никто! — вылетел из кабинета Заокский.

Тем не менее, карьера Андрея Заокского на программе «Нельзя молчать» была закончена. Вот так позорно. Очередная редакторская тупость и трусость поставила крест на работе Андрея. Он был вынужден написать объяснительную, но времени на ее прочтение у Натэллы Антоновны так и не нашлось. Через две недели Заокский улетел в отпуск, а с сентября перешел работать на НТВ.

Эпилог

Юлия Кумар, которая в разгар страстей вокруг увольнения своего приятеля Андрея Заокского находилась в командировке, не могла поверить своим ушам, узнав, что произошло в ее отсутствие.

Не прошло и пары месяцев, как Юля, так и не дождавшись ни зачисления в штат, ни повышения заработной платы, познакомилась с парнем из Израиля и вскоре вышла за него замуж. Сейчас Юлия Кумар носит фамилию Панич, воспитывает двух замечательных пацанов. Прожив в Израиле более 10 лет и добившись успеха на местном русскоязычном телеканале, Юлия приняла решение вернуться на родину.

Андрей Заокский продолжает работать на российском телевидении…