Три вопроса о призвании варягов-руси

Три вопроса о призвании варягов-руси.

Написать эту статью меня побудили некоторые вопросы,  связанные с содержанием летописного  предания о призвании трёх братьев - варягов Рюрика, Синеуса и Трувора  восточно-славянскими и финно - угорскими племенами в 862 году. Именно с этим преданием древнерусский летописец связывает возникновение государственности у восточных славян и их  ближайших соседей. Предание это известно каждому из нас со школьной скамьи, поэтому не имеет смысла пересказывать его во всех деталях. Лучше сразу перейти к тем вопросам, которые хотелось бы обсудить с читателями.
Вопрос первый. Сюжет о призвании трёх братьев-варягов, по-своему уникален. Он не имеет никакого сходства с  преданиями других славянских народов, в которых повествуется об образовании государственности. В преданиях западных и южных славян мы не встречаем легенды о призвании для княжения правителей  со стороны, не только, из числа варягов, но и вообще из какого бы то ни было чужеземного племени. У поляков и чехов основатели государственности имеют исключительно сугубо местное, автохтонное,  происхождение. Возьмём, к примеру, легендарного Пяста – основателя польской княжеской династии Пястовичей. Это обыкновенный простолюдин, избранный на престол по воле народа. Правителем чехов был не менее легендарный Крок, которому наследовала его дочь Либуша.

Поиски ближайшей аналогии с  преданием о призвании трёх братьев варягов приводят нас к саксонскому хронисту Видукинду Корвейскому.  В своих «Деяниях саксов» Видукинд такими словами описывает приглашение англами саксов: когда распространилась молва о победоносных деяниях саксов, жители Британии послали к ним смиренное посольство с просьбой о помощи. И послы из Британии, прибывшие к саксам, заявили: «Благородные саксы, несчастные бритты, изнуренные постоянными вторжениями врагов и поэтому очень стесненные, прослышав о славных победах, которые одержаны вами, послали нас к вам с просьбой не оставить бриттов без помощи. Обширную, бескрайную свою страну, изобилующую разными благами, бритты готовы вручить вашей власти. До этого мы благополучно жили под покровительством и защитой римлян, после римлян мы не знаем никого, кто был бы лучше вас, поэтому мы ищем убежища под крылом вашей доблести. Если вы, носители этой доблести и столь победоносного оружия, сочтете нас более достойными по сравнению с нашими врагами, то знайте, какую бы повинность вы ни возложили на нас, мы будем охотно ее нести». Отцы ответили на это кратко: «Знайте, что саксы — верные друзья бриттов и всегда будут с ними, в равной мере и в их беде, и в их удачах». Обрадованные послы вернулись на родину и, сообщив желанное известие, еще более обрадовали своих соотечественников. Затем в Британию было послано обещанное войско саксов и, принятое бриттами с ликованием, вскоре освободило страну от разбойников, возвратив жителям отечество».

Как тут не вспомнить, в связи с этим, просьбу  славянских и финно-угорских послов, обращенную к Рюрику и его братьям: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами».
Хотя, данный сюжет очень сильно перекликается с тем, что мы знаем из «Повести временных лет», но всё же кажется маловероятным, чтобы он был позаимствован у саксов, а потом проник в древнерусское летописание.
Возможен и другой вариант проникновения данного предания в восточнославянскую среду – через западных славян.

По свидетельству Адама Бременского, в  западнославянских городах, проживало некоторое количество саксов, но всё же саксы, в целом, были враждебны западным славянам. Вряд ли западные  славяне стали бы заимствовать предания у своих врагов, особенно в такой чувствительной сфере, как образование государства.
Значит надо искать какой-то другой источник возникновения легенды о призвании трёх братьев-варягов.

Вопрос второй. Перед призванием варягов - руси восточными славянами и финно-уграми правили ещё какие-то варяги. Потом угнетённые народы восстали и прогнали этих варягов за море. Как отмечает древнерусский летописец, после изгнания варягов освободившиеся племена стали владеть сами собой. Не было среди них правды и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать между собой.
Аналогию этому повествованию нашего летописца мы встречаем в «Славянской хронике» Гельмольда из  Босау. Вот какими словами, этот автор описывает войну, разразившуюся между некоторыми западнославянскими племенами в середине 11 в. : «В те дни произошло великое движение в восточной части славянской земли, где славяне вели между собой внутреннюю войну… Между ними начался великий спор о первенстве в храбрости и могуществе. Ибо ратари и доленчане желали господствовать вследствие того, что у них имеется древнейший город и знаменитейший храм, в котором выставлен идол Редегаста, и они только себе приписывали единственное право на первенство потому что все славянские народы часто их посещали ради (получения) ответов и ежегодных жертвоприношений…».
Гельмольд – автор древний и добросовестный. Детские и юношеские годы Гельмольда прошли в селении Незенне в земле  вагров, одного из самых крупных западнославянских племён. Затем, Гельмольд, став священнослужителем, на протяжении всей своей жизни трудился над распространением  христианства в западнославянских землях. Поэтому жизнь западных славян он знал не по наслышке.
Средневековый хронист описывает ситуацию, довольно часто встречавшуюся у славян, не имевших общего централизованного руководства. Вожди отдельных племён крайне щепетильно относились к сохранению собственного суверенитета над подданными и не желали делиться своей властью с кем бы то ни было. С этой точки зрения, совместное решение ряда славянских и финно-угорских племён призвать  к себе для правления чужого князя, описанное в «Повести временных лет» не имеет прецедентов в славянской истории.

Вопрос третий. Как известно, Владимир, после гибели Ярополка, убитого варягами - наёмниками  по его приказу, установил на холме в Киеве, рядом с княжеским теремом, языческий пантеон. В этот пантеон входили идолы главных языческих богов, которым поклонялись народы, признававшие над собой  власть киевского князя.  Летописец, будучи монахом Киево-Печерской лавры, человеком, глубоко верующим, христианином, с негодованием описывает языческую инициативу киевского князя: "И стал Владимир княжить в Киеве один и поставил кумиры на холме за теремным двором: деревянного Перуна с серебряной головой и золотыми усами, затем Хорса, Дажьбога, Стрибога, Симаргла и Мокошь. И приносил им жертвы, называя их богами, и приводили к ним своих сыновей и дочерей, а жертвы эти шли бесам и оскверняли землю жертвоприношениями своими. И осквернилась земля русская и холм тот".

Ставший новгородским посадником Добрыня, ни в чём не хотел отставать от своего князя. "Придя в Новгород, –– как сказано в «Повести временных лет», – Добрыня поставил кумира над рекою Волховом, и приносили ему жертвы новгородцы как богу" ( 980 г .)

Следовательно, Владимир не только вернулся к языческой вере своих предков, но и восстановил человеческие жертвоприношения. Трудно было бы представить нечто подобное в княжение Ольги или Ярополка.

Что же заставило Владимира пойти на такой шаг? Какую цель преследовал он, учреждая «на холме вне двора теремного» языческий пантеон ?
Если посмотреть на названия языческих богов, которые вошли в киевский пантеон, то сразу бросается в глаза их различное происхождение. Все они родом из разных мест, хотя, зачастую, своими функциями и дублируют друг-друга.

Два из них - Хорс и Симаргл – вызывают особенное удивление, в первую очередь, своим восточным происхождением. По мнению В.Н. Топорова и ряда других отечественных исследователей, эти боги имеют, бесспорно, иранское происхождение. Само по себе, присутствие этих богов в киевском языческом пантеоне, указывает на важную роль иранского этнического компонента в древнерусском государстве. Следовательно, во время княжения Владимира в Киеве, некоторые племена, поклонявшиеся иранским божествам, признавали над собой власть киевского князя.
 
Что касается  остальных  четырёх божеств,  вошедших в пантеон , то, судя, по их по происхождению, они были божествами ещё двух крупных этнических групп. Стрибог и Дажьбог, с полным основанием, могут быть отнесены к божествами юго-западной группы славянских племён. Этим богам поклонялись тиверцы, уличи и волыняне.
Дажьбог может быть отождествлён с Хорсом. Это так называемые «солнечные» боги. В отрывке из Хроники  Иоанна Малалы, помещённом в Ипатьевской летописи под 1114 г., Дажьбог назван сыном Сварога, ещё одного главного языческого божества восточных славян. В свою очередь, Стрибог своим функциями напоминает Велеса (Волоса). Последний в языческой религиозной мифологии выступает, как «скотий бог» - бог богатства и покровитель домашних животных. Не случайно, скот в русской традиции играл роль денег, хотя само это слово пришло к нам из кельтского языка.

Третья группа языческих божеств  –Перун и Мокошь. Летописец особо подчёркивает богатое убранство Перуна. Божество это играло ведущую роль в языческом пантеоне, созданном Владимиром. Чем можно объяснить высокое положение Перуна в языческой иерархии?

Перун был главным языческим божеством  северо-западной Руси. Ему поклонялись кривичи и полочане. Стоит отметить, что Перун имеет сходство  с литовским  Перкунасом, находим мы его описание и в позднем белорусском фольклоре.
По своим функциям Перун близок к скандинавскому богу- громовержцу Тору.  Однако, между ними существуют заметные различия, продиктованные тем, насколько глубоко была разработана мифология, связанная с каждым из этих божеств.  В этом плане мифология скандинавов, касавшаяся бога Тора, выглядит несравненно более богатой по своему содержанию.

Некоторые черты Перуна отразились в образе христианского Ильи-пророка.
Мокошь –– единственное женское божество в пантеоне князя Владимира.
По-видимому, Мокошь находилась в брачных отношениях с Перуном, или являлась его женским соответствием. Наряду с Перуном, Мокошь была божеством северо-западной группы славян.

В пантеоне князя Владимира  мы не встречаем таких  типично скандинавских богов, как Тор и Один. Хотя, если следовать версии норманистов, именно они должны были быть божествами, которым  в то время поклонялась киевская правящая верхушка, включая дружину князя.
Как видим, религиозные верования племён, вошедших в состав Древнерусского государства, были далеко не однородны. По большому счёту, в Киевской Руси, в начале правления Владимира, царило множество разнообразных верований, отражавших довольно пёструю этническую картину населения. Прав был В. Г. Вернадский, полагавший, что, «русское язычество представляло скорее многообразие верований, нежели религию какого-то славянского племени, благодаря географическому фону России».

Однако, мы не находим в этом языческом пантеоне финно- угорских богов? Почему они не упомянуты летописцем, коль скоро финно-угры сыграли чрезвычайно важную роль в образовании древнерусского государства? Надо ли понимать это обстоятельство так, что в конце X в. финно-угорские племена, ранее подчинявшиеся Рюрику, перестали признавать над собой власть русских князей, обосновавшихся в Киеве?

Как видим, версия древнерусского летописца о призвании варягов - руси вызывает  целый ряд вопросов. При этом мной были упомянуты  далеко не все из них.