Войнич против Войнич. Часть 2. Глава 15

                15

                Дела церковные

  Бесси вернулся назад в церковь и пусть не сразу, но все же нашел дверь, которая вела в коридор палаццо, который связывал церковь Иль-Джезу с комнатами Святого Игнатия. Тот самый коридор, который был расписан самим Андреа Поццо - гениальным художником, создавшим фрески абсиды и купола другой знаменитой церкви - Сан-Иньяцио. Когда они вместе с Элен последний раз посещали Рим, то ее просто потрясла фрески Поццо в стиле иллюзорного барокко, особенно плафоны. Бесси мало чего понимающий в такого рода монументальной живописи, чисто из-за своей журналистской вредности возразил, что ему больше понравилась фрески здесь в Иль-Джезу. Элен, каюсь, ты все же была права, особенно после недавних событий на крыше церкви всего лишь несколько минут назад.

   В самом коридоре не было ни души, наверное, мало кто из, посещавших церковь Иль-Джезу туристов, знал об этой ее тайне. Чужие здесь не ходят. Зато, когда он повернул в сторону комнат, то увидел толпу священников, столпившихся возле открытого окна, которое выходило прямо на площадь. На ту самую площадь, где в настоящее время было весьма многолюдно  из-за приехавшей полиции и скорой помощи. Нет, им сейчас просто не до меня. Бесси прошел немного дальше, где дверь в одну из комнат была слегка приоткрыта. Нет, там он увидел не сеньора Чезаре и даже не Святого Игнатия, а какого-то уже пожилого священника, который сидел за столом,низко склонившись над старинной толстой книгой. Очки священника спустились уже на самый край переносицы, но тот, казалось, этого совсем не замечал. Вот этому, пожалуй, действительно все равно, что там творится за стенами этого палаццо. Бесси осторожно вошел в комнату, закрыл за собой дверь и в нерешительности остановился на пороге. Священник долго не обращал на него никакого внимания, пока Алекс деликатно не покашлял.  Тогда священник удивленно поднял голову, едва успев поймать на лету, съехавшие с его переносицы очки.

- Синьор, вы кого-то здесь ищите? - наконец прервал слишком затянувшуюся паузу священник.

    Бесси подошел прямо к его столу и осторожно спросил:
- Я ищу доктора Чезаре Борелли.

  Казалось, слова Алекса так сильно удивили старого священника, что тот положил свои непослушные очки на стол и откинулся назад, чтобы получше рассмотреть посетителя. Наконец, священник произнес:
- Для чего он вам нужен?

  Бесси какое-время раздумывал, что ему ответить. Действительно, не скажешь же вот так откровенно, что я, мол, разыскиваю, синьора Чезаре, чтобы прямо его спросить, зачем он хотел меня убить с помощью своего ретивого помощника. В том, что тот, кто сейчас лежал буквально в каких-нибудь десятках метров отсюда на площади перед церковью, явно действовал не по своей личной инициативе, Алекс нисколько в этом не сомневался.

- Я бы хотел поговорить с ним о его брате, - просто сказал Бесси.

  Священник лукаво усмехнулся и слегка покачал головой. Интересно, что я такого смешного сейчас сказал? Если улыбается, значит он хорошо знаком с синьором Чезаре, а это уже неплохо. Но священник продолжал молчать, улыбаться и молчать - нет ничего хуже такого собеседника. Может он плохо слышит? Нет, Бесси, у него все в порядке со слухом, видно не все так просто с самими синьором Чезаре. Наконец, лицо старого священника вернулось в свое обычное религиозное состояние, как и подобает служителю церкви.

- Видите ли, синьор, многие его старые знакомые хотели бы поговорить с синьором Борелли, но он сам избегает подобных встреч и, пожалуй, окончательно отошел от своей прежней богоугодной жизни, - наконец совсем печально произнес старый священник.
- Что значит, избегает? - не понял Бесси.
- То и значит, синьор, что доктор Борелли больше не преподает, как раньше богословие и философию в Папском Григорианском университете и совсем не появляется здесь на научных встречах и симпозиумах. Скажу вам больше, даже ходили слухи, что он полностью отошел от всех религиозных дел.

   С этими словами лицо старого священника стало каким-то грустным, как будто он сейчас вспоминал прежнего профессора Борелли - блестящего теолога и глубоко верующего христианина. Значит, раньше они были с ним хорошо знакомы и поддерживали добрые отношения.

   Бесси почувствовал, что старый священник знает куда больше, чем говорит и решил воспользоваться старым журналистским приемом - разговорить своего немолодого собеседника. Люди в таком возрасте обычно любят поговорить о том, что их волнует, порой даже с совсем незнакомыми людьми.

- И давно синьор Чезаре отошел от своих церковных и научных дел? - осторожно полюбопытствовал Бесси.

   Казалось, старого священника совсем не озадачил подобный вопрос, и он быстро, как будто это его давно волновало, ответил:
- Сразу после смерти своего брата - известного мультимиллионера и филантропа синьора Антонио.

  После его ответа Бесси немного поразила такая четкая временная граница между прежним синьором Чезаре и нынешним. Что могло произойти такого, что так резко изменило его жизнь. Смерть брата? Но ведь они и при жизни Антонио не были особенно близки. Конечно, внешняя публичная жизнь – это одно, а какие-то их личные, скрытые от чужих глаз и ушей, отношения - это совсем другое.

   Тут Бесси вспомнил их последний и единственный разговор на яхте "Черная жемчужина". Тот самый. Помнится, тогда синьор Чезаре просил его не вмешиваться в ход полицейского расследования, которое априори признало убийцей, то ли его последнюю жену - Тину Менсон, то ли первого помощника капитана Раблефа. Тех, кого больше нет. Тех, на кого повесить убийство мультимиллионера было весьма удобно. Тогда Бесси показалось, что синьор Чезаре даже ему угрожал, что подтвердили дальнейшие события на яхте, а именно - исполнительный помощник со своим острым кинжалом, который прямо сейчас лежит перед церковью Иль-Джезу. Тогда синьор Чезаре не показался Бесси таким уж добрым христианином. И еще, они ведь встретились сразу после кремации именно Тины, а не самого Антонио. Синьор Чезаре абсолютно ничего не имел конкретно против Тины Менсон, ему не нравилась именно Тина Борелли.  Может как раз в этом и заключается все дело, тогда получается, не в церкви будет сказано, какой-то банальный любовный треугольник или просто совсем другая геометрическая фигура.

  Бесси поднял глаза на старого священника и неожиданно спросил:
- А вы виделись с синьором Чезаре после того, как он вернулся с похорон брата и его жены на Лазурном берегу?

На этот раз священник как будто растерялся от вопроса журналиста и задумчиво произнес:
- Конечно виделся, но только совсем недолго, буквально мельком, когда синьор Чезаре сюда приезжал.
- На какой-то научный теологический симпозиум?
- Нет, чтобы забрал кое-какие свои вещи.
- Он хранил их в этом палаццо?
- Да, как раз в этой комнате, где вы сейчас находитесь.
- И что это были за вещи?

  Старого священника искренне огорчило это неуместное здесь мирское любопытство посетителя. Месье Бесси, а вы случайно не увлеклись своими журналистскими вопросами?
- Странный вопрос, конечно не знаю, - ответил священник, - у него был собственный ключ вон от того стола прямо у окна.

  Действительно, странный вопрос, Бесси. Очевидно, у них здесь не принято интриговать и тем более подглядывать друг за другом - все-таки церковь за стеной. Бесси подошел к старинному столу — сейчас все ящики были открыты. Да и что там мог держать синьор Борелли? Бесси бросил быстрый взгляд на старого священника, который снова взял в руки свою книгу, от которой его оторвал неизвестный и назойливый гость. Тогда Алекс осторожно открыл верхний ящик - ничего интересного, какие-то случайные бумаги, наверное, тезисы старых научных статей или выступлений. В других ящиках тоже находилась какие-то мелочи - рабочие ручки, какие-то визитки, даже старая расческа. Словом, ерунда какая-то.  Алекс в задумчивости взял в руки расческу и зачем-то положил ее к себе в карман. Эх, Бесси, Бесси, неужели ты становишься настоящим клептоманом — прямо не ожидал от тебя такого.

  Бесси вернулся к столу старого священника. Тот снова удивился, когда увидел, что странный посетитель то сих пор еще не ушел. Но Бесси просто хотел поблагодарить священника, что тот уделил ему столько своего драгоценного времени. Но вместо благодарности Алекс совсем неожиданно для себя спросил:
- Скажите, падре, а синьор Чезаре Борелли когда-нибудь говорил с вами о рукописи Войнича?