О предках моей бабушки Луизы Фронауэр. Из архивов

Все началось с того, что во время застольной беседы обер-лейтенант Франц Фро-науэр заявил, будто он является прямым потомком жившего в пятнадцатом веке барона-разбойника Гамарета Фронауэра. Лейтенант Антон Штокау возразил:
– Этого не может быть, Фронауэр, у Гамарета не было сыновей. Первая жена его умерла бездетной, от второго брака с Элизабет фон Штайнпайс он имел одну только дочь Маргарет, она вышла замуж за Ханса фон Ламберга. 
Штокау с гимназической скамьи увлекался историей, но по желанию своего отца графа Штокау поступил в Терезианскую Военную академию. Тем не менее, в душе он свято хранил любовь к богине Клио и вставал на ее защиту при каждом удобном случае. Его товарищей это порою забавляло, но сейчас Франца Фронауэра столь неуместное вмешательство привело в сильнейшее раздражение. Он угрожающе прищурился и слегка привстал со своего места:
 – Ты что, сомневаешься в моих словах, Штокау?!
Сам Франц о бароне Гамарете Фронауэре узнал не так давно – когда натолкнулся в библиотеке на роман времен императора Священной Римской империи Фридриха Треть-его. Читая повествование, он постепенно убедил себя, что буйный барон вполне мог бы быть его предком. А если так, то… может, подобное родство склонило бы в его пользу родных прелестной Барбары Верле?
 Барбара, как многие женщины в ее семье, обладала тем невыразимым очарованием, которое сводит с ума мужчин, заставляя их забывать о выгоде и разнице в общественном положении – недаром ее родная тетка Анна Плохль, простолюдинка по происхождению, сумела женить на себе брата императора. Поклонников у Барбары было не счесть, но ее отец Антон Верле, прежде служивший в почтовом ведомстве, а теперь получавший от правительства крохотную пенсию, не скрывал, что из всех искателей руки дочери пред-почитает солидного владельца антикварного магазина господина Шлоссера. Мнение гла-вы семьи разделяли жена и старший сын, тоже мелкий чиновник. На стороне не имеюще-го ничего за душой молодого обер-лейтенанта Франца Фронауэра было лишь сердце са-мой Барбары.
Конечно, надежда на то, что родство с бароном, жившим четыре столетия назад, может перетянуть чашу весов в его пользу, была эфемерной и даже нелепой – во второй половине девятнадцатого века население Австро-Венгрии уже осознало, что успех в предпринимательстве и торговых операциях намного важнее древней родословной. Тем не менее, рассуждения лейтенанта Антона Штокау привели влюбленного Франца в бе-шенство. Возможно, это усугублялось еще и тем, что происхождение известных в импе-рии аристократов графов Штокау ни у кого сомнений не вызывало и никакого подтвер-ждения не требовало.
На щеках Франца выступили багровые пятна гнева, окружающие притихли, но Штокау, увлекшись, ничего этого не замечал и продолжал вдохновенно отстаивать исто-рическую правду:
– Нет-нет, Фронауэр, Гамарет никак не мог быть твоим предком. Его брат Герхардт, погиб в 1458 году и тоже не оставил мужского потомства. Дай подумать, – молодой лей-тенант-историк приставил указательный палец к переносице, – в некоторых источниках упоминается еще один родной брат Гамарета – Бернхардт. У Гамарета Фронауэра был также дядя Конрад, он имел двух сыновей – Конрада и Панкраца. Конечно, ты мог бы быть потомком Бернхардта, Конрада или Панкраца, но я не встречал никаких докумен-тов…
Договорить он не сумел, поскольку Франц Фронауэр, перегнувшись через стол, хлестнул его по лицу перчаткой. Штокау охнул и на миг зажмурился – перчатка задела уголок глаза, – но тут же пришел в себя и бросился на обидчика. Их растащили. В тот же день собрался офицерский суд чести и признал, что в данном случае миролюбивое со-глашение невозможно.
Дрались на шпагах. Оба противника были прекрасными фехтовальщиками, и поеди-нок длился довольно долго. Наконец шпага Франца пронзила левый бок Антона Штокау, но в тот же момент последний нанес ему удар в грудь. Оба ранения оказались не смер-тельными, хотя и тяжелыми. Когда Франц пришел в сознание, у его изголовья сидела за-плаканная Барбара Верле. Увидев, что он пришел в себя, она наклонилась над ним и по-звала:
– Франц, вы меня слышите?
– Барб…
Договорить ее имя у него не хватило сил.
– Я молилась, чтобы вы поправились, – всхлипывая, говорила девушка, – сказала ро-дителям, что люблю вас и ни за кого другого замуж не выйду. Лучше умру. Они согласи-лись на наш брак.
Радость, как известно, способствует выздоровлению. Уже спустя две недели Франц был на ногах и явился к Верле уже в качестве жениха. Родители Барбары, Антон и Ама-лия Верле, в своей беседе с будущим зятем были достаточно откровенны.
– Не стану скрывать, мы не желали и не желаем этого брака, – холодно заявил Ан-тон Верле, еще крепкий, несмотря на свои семьдесят с лишним лет, мужчина, – но мы не в силах были противиться желанию дочери. Тем не менее, хотелось бы знать, какое обес-печение вы готовы предоставить будущей жене. Приданое, которое она получит, очень и очень невелико, наша семья небогата. Выйдя за господина Шлоссера, Барбара жила бы, как королева, с вами же, господин Фронауэр, она….
Он недвусмысленно развел руками, и на бледном лице Франца, еще окончательно не оправившегося после ранения, выступил слабый румянец.
– Я служу и получаю жалование, – с достоинством ответил он, – к тому же, я окон-чил в Вене курсы инструкторов по верховой езде и могу давать частные уроки.
– Однако для женитьбы вам придется уплатить реверс, – заметил будущий тесть, – к тому же, как я узнал, в вашем полку лимит исчерпан.
Он был прав – для вступления в брак офицеру, имевшему чин ниже полковника, требовалось уплатить реверс в пятьдесят тысяч крон, а число женатых офицеров в полку было лимитировано и не могло превышать половины общего состава. Однако Франц ре-шительно тряхнул головой:
– Я уже договорился о займе, что касается лимита… Меня переводят в Галицию.
И это тоже было правдой – уже вышел приказ перевести обер-лейтенанта Франца Фронауэра, как зачинщика дуэли, в пятьдесят восьмой полк, расквартированный в городе Станиславове (сейчас Ивано-Франковск). Услышав это, мать Барбары, до сих пор молчавшая, ахнула:
– И вы увезете мою девочку в Галицию? Барбара всю жизнь прожила в Граце, она мое последнее любимое дитя, я умру без нее! Только через мой труп она выйдет за вас замуж! Только через мой труп!
Госпожа Верле начала ломать руки. Несмотря на возраст – она родила Барбару в со-рок лет, а теперь ей было за шестьдесят, – Амалия не утратила очарования сестер семьи Плохль, и движения ее были столь изысканно грациозны, что Франц невольно ими залю-бовался. Совершенно растерявшись, он не знал, что ответить горестно стенавшей перед ним даме, но конец этой сцене положила сама Барбара – она подслушивала под дверью и теперь, без стука войдя в комнату, решительно взяла Франца за руку:
– Я выйду замуж за Франца, мама, и уеду с ним хоть на край света. Потому что я его люблю.
Амалия Верле немедленно успокоилась. Изящно утерев глаза, она деловито сказала мужу:
– Нужно написать Терезе, как ты считаешь, Антон? У нее в тех краях имение, воз-можно, она пригласит Барбару с мужем в свой дворец.
Тереза, одна из многочисленных сестер Плохль, благодаря своему очарованию под-нявшаяся вверх по социальной лестнице, была замужем за членом Верхней палаты ав-стрийского парламента Миколаем Якубом Ромашканом, ее семья владела роскошным дворцом на окраине Станиславова, а за особые заслуги перед короной Ромашкан был удо-стоен титула барона. Собственно говоря, заслуги эти состояли лишь в том, что с самого начала волнений в Галиции и Австро-Венгрии Якуб Ромашкан и его брат заявили о своей преданности императору. В течение последующих трех лет волнений, с 1846 по 1849 го-ды, ничто не поколебало их лояльности, да и не было у них никакого резону вмешиваться в борьбу поляков, венгров, чехов и итальянцев с Австрийской монархией. Армяне Ромаш-каны (или Ромашкяны) переселились в Закарпатье еще в начале восемнадцатого века, и каждое предыдущее поколение завещало следующему придерживаться мудрого правила: с правительством страны, в которой находятся твои угодья, следует сохранять хорошие отношения.
В годы волнений император покинул Вену и назначил своим наместником эрцгер-цога Иоганна Баптиста, женатого на Анне Плохль, старшей сестре Терезы, так что полу-чением баронства семья Ромашканов была обязана еще и протекции царственного род-ственника. Однако Тереза Ромашкан, став баронессой, так возгордилась мнимыми заслу-гами своего супруга, что отдалилась от остальных братьев и сестер, поэтому в ответ на предложение жены написать ей, Антон Верле лишь равнодушно пожал плечами и про-ворчал:
– Если хочешь, напиши, но Ромашканы вряд ли пригласят к себе Барбару с мужем. Когда в последний раз ты писала Терезе? Кажется, лет десять назад. Она тогда даже не ответила тебе, разве ты забыла?