Жизнь российская Книга-1, Часть-1, Гл-134

Глава 134

"Страшные видения"
Долгие гаражные скитания



Не бойся старости, бойся одиночества.
(Еврейская пословица)



Кульков Василий Никанорович уже продолжительное время сидел в этой убогой, тёмненькой и малюсенькой комнатушке под лестницей, пил чай, жевал домашнее печенье и рассказывал миленькой и славненькой тётечке Глашечке, такой замечательной женщине и прекрасной трудолюбивой уборщице о своём житье-бытье.

От самого своего рождения и по сей день насущный и праведный излагал он ей всё то, что с ним происходило в его прежней суровой жизни, насыщенной всевозможными событиями: и хорошими, и плохими… и отличными и так себе.

Обо всём он с ней поделился, всё-всё Вася старушке выдал, ничего не утаил.
Рубил правду-матку Вася-Василёк. Истинную. С плеча рубил. Лихо. Не стесняясь, не стыдясь и не краснея. Не заморачиваясь. Не сковывая себя в выражениях.

Но не матерился. Нет. Не ругался матом. Ещё чего не хватало. Табу это для него.

Облокотившись на небольшой столик и подперев ладонями разгорячённое лицо, Вася честно и правдиво рассказывал, рассказывал и рассказывал. Всё! Без остатка…

Закончив обширное своё жизненное повествование, Кульков умолк, поник, ушёл в себя и затаился. Расслабился. Отвлёкся. Растерялся.

Потерялся бедный и опечаленный Вася-Василёк во времени и пространстве.
Тело его было тут, в комнате; а душа где-то там, далеко-далеко… блуждала она по окружающему бездонному миру… по закоулкам бескрайней вселенной…

Теперь он сам находился под впечатлением своего экскурса в то далёкое прошлое; с головой окунулся в то непростое время, в те жуткие обстоятельства.

Его тяжёлые воспоминания разбередили душу, и он в своих мыслях сейчас плутал вдали от этого места, он переместился и от себя, и от тётечки Глашечки, так внимательно его слушающей; он оказался там, где прошло его счастливое детство, где он встретил свою юность, свою первую любовь; там, где радость перемежалась с горечью, веселье со скорбью, а ликование с разочарованиями; там он сейчас блудил по дворам и улицам, где жил когда-то, учился, мужал, трудился, маялся, но не сдавался.

Ему казалось, что сидит он сейчас в своём мрачном гараже, топит печку, смотрит на огонь, пьёт крепко заваренный горячий чай, грызёт магазинские печенюшки и мечтает о том моменте, когда будет жить в своём доме. В своём! В личном! Жизнь в гараже его не прельщала, но он ничего не мог сделать, ничего не мог изменить. Где же… где же ему ещё предстояло жить-то? Только в гараже. Больше негде. А больше ничего он и не имел.

В эти минуты горьких раздумий о прошлом ему стало тепло. Очень тепло. Даже жарко. Нестерпимо жарко.

Но так бывало только тогда, когда железная печь в гараже топилась изрядно.
Когда дрова трещали в ней радостно и ликующе.
Когда искры в трубу улетали со скоростью света.
Когда уголь горел ярким пламенем. Лихо и споро он пылал. Дымно и яростно.
Когда лучистое тепло от железной печки обволакивало Васю-Василька.
Когда металл сперва до красна накалялся. Потом до желта. Затем до бела.

Да-да, даже до такой степени металл нагревался и раскалялся.
А в конце ещё пуще. До цветов побежалости.
Радужные круги от печки бежали… неуловимые…
А в этот момент жар от печки валил неистово.

Тогда Вася раздевался до трусов… и кайфовал…
Ой, как хорошо… Ой, как тепло… Ой, как жарко… Всегда бы так…

В другое же время, когда буржуйка «отдыхала», бездействовала, в каменном его приюте было холодно, иногда очень морозно, даже нестерпимо!

Кости тогда ломило, выворачивало и скрючивало.
Пальцы рук и ног одеревенялись, ничего не чувствовали.
Кожа на лице и на теле сморщивалась, скукоживалась.
Зубы стучали как молоток отбойный.
Сопли ручьём бежали. Текли, как реки в половодье. Как ливень в ненастье.
Нос в морковку оборачивался. Краснючим делался. Жгучим. Алым! И торчал, как у того Буратино, у пацана деревянного, из полена вырубленного.

Лоб! Лоб толоконный! Как у попа из сказки.
Что в лоб ему, что по лбу. Одинаково. Звонко.
Уши как у осла высовывались из-под шапки. Как у ишака из Средней Азии.
У настырного. У вредного. У глупого. У тупого.
Глаза из орбит вылазили.
Тело в лёд превращалось.

Да… лютой зимой в доме Васином вообще дуборыловка была.
Стужа в гараже властвовала.
Ох!! Снег, лёд… толстым слоем был везде: и на полу, и на топчане, и на столе, и под столом, и на стенах… куржак повсюду образовывался: и на потолке, и на брезенте, висевшем вдоль ворот. Ах!! На полу, на стенах, на потолке всё белым-бело.

Даже смотреть на это страшно.
Неприятно становилось. Ах, как неприятно…
Жить не хотелось…

Это, если печку не топить.

А вот с «буржуйкой» – «ташкент». С ней – «кайф».

С печуркой можно жить. И не тужить.
С ней радость. С ней покой. С ней тепло.
Благодать с ней, с печкой-то. Всегда бы так…

Вася в то дрянное время для своего собственного выживания на полную катушку использовал личную автомашину. Благо, что она у него была.
Ездил. Таксовал. «Бомбил». Зарабатывал.

Он ожидал пассажиров то на вокзале, то в аэропорту, то высматривал их у клубов, у кинотеатров, у крупных магазинов, у больниц, у бань…

То подолгу дежурил на трамвайных и автобусных остановках в надежде на то, что люди, отчаявшись ждать прихода… гуляющего где-то по далёким городским закоулкам и окраинам государственного общественного транспорта, рискнут всё же воспользоваться услугами лихого частного извозчика, который вот… тут… здесь… рядом… стоит… ждёт их… рукой добродушно машет… дверь широко открывает… ласково приглашает…

Для них это было бы гораздо быстрее, хоть и существенно дороже. Но… решать самому!! лично!! каждому!! Не прикажешь же…

Старенький «Москвич» здорово его выручал.

В рабочее время Василий мотался на нём по городу, а отдыхать, будь то ночь или день, утро или вечер, ехал к себе домой… в свой гараж – покушать, чай попить, поспать, полежать, погреться, понежиться.

Поэтому в своём «каменном доме», в «каменном мешке», Кульков бывал не всегда, он бывал там периодически.

Да! Так! Он даже составил для себя что-то типа графика: когда надо топить печку, а когда нет; когда нужно вешать брезентовый полог на ворота изнутри (типа занавеса), а когда можно без него обойтись…

Это всё было просто необходимо для того, чтобы в его отсутствие дорогое тепло понапрасну не исчезало, не расходовалось бы, не покидало бы границ родного «дома», личного его ограниченного четырьмя стенами, бетонным полом и потолком помещения, не улетучивалось, не испарялось.

И чтобы дрова зазря не палить. Они денег стоят! Да уж. И не малых, а огромных.
Электричество он не воровал и электрическими нагревательными приборами для отопления гаража никогда не пользовался.

Он же честный! До мозга костей!!
Так воспитан он!! И образован!! Мама с папой постарались.

Василий в те времена уже привык к такой «гаражной жизни».
Каждый день одно и то же. Скука. Однообразие…

Но иногда происходили с ним и казусы. Разные. Смешные и грустные. И даже катастрофические! Из ряда вон выходящие. Чудовищные. Ох и ах…

Однажды он, растяпа, по всей вероятности, рановато… закрыл заслонку на трубе своей печурки и уснул, сидя на топчане.

Снились ему мама и папа.
Был праздник!! Было чудесно!!
Счастье присутствовало!!

Вот оно… до мамы только дотронься. С мамой всегда хорошо. С мамой в любое время прекрасно и отменно. С мамой всё дивно и чудесно. С мамой жить хочется.
Василёк летал! Он порхал! Как бабочка! Ах! Как же ему было хорошо…

А вот потом… Потом появилась мачеха. Злая. Она, зараза, как Баба Яга с клюкой, накинулась на него. Схватила за шею и ну его трепать. Колотила своими гадкими руками. Пинала своими мерзкими ногами.

А затем… Затем эта тварина уцепилась мёртвой хваткой своей костистой рукой за горло и принялась душить своего пасынка. Всё крепче и крепче. За кадык хотела поймать.

И вот… И вот она, гадюка скользкая, поймала. Изловчилась, гадина ядовитая.
Удалось ей, вражине бесовской, за кадык Васю схватить. Сдавила яблочко со всей силы своей рукой сухой и костлявой. И дальше давила, давила, давила…

Ох… Дышать уже невозможно.
Горло перехватило. Трубка горловая слиплась.
О… ужас!.. О… жуть!..

Всё. Конец. Всё. Смерть. Всё. Погибель.

Васино счастье, что он вовремя проснулся в тот момент.
Как будто торкнул кто в бок.
Спас его кто-то от гибели неминуемой.

Да! Спас!! Избавил от смерти верной.
Да… помощник вдруг появился… спаситель явился…

Не мама ли… Не она ли… дорогая и любимая…
Или… Или другой кто…

Не Бог ли сам пожаловал в ту минуту тяжёлую…
Не Господь ли… собственной персоной приблизился и помог…
Избавил от убийцы кто-то…
Освободил от рук костлявых…
Оттащил гадину-мачеху…

В мозгах Кулькова страх проскочил. Мысли жуткие появились. Покаянные.
Ум за разум зацепился.
Советы прозвучали. Мол, тикАть надо отседова! Мигом! Бежать!

Успел Вася-Василёк открыть калитку настежь и выскочить наружу, а то угорел бы насмерть, ушёл бы в мир иной, навсегда… на веки вечные.

Тошнило его на улице изрядно… выворачивало наизнанку, голова кружилась… в горле першило… ноги подкашивались как подрубленные, руки не слушались, глаза резало нещадно и кололо со всех сторон как шилом, слёзы солёные ручьём текли, нос не работал, в ушах глухо торкало, в висках пульс колотил бешено, сердце, спазмами измочаленное, болталось там, глубоко внутри, среди рёбер где-то… почки крутились вокруг своей оси как заводные, то местами менялись, то выскочить из лоханки хотели, печень вспухла и выперла из живота горбом крутым… селезёнка напоминала о себе ядовитой отрыжкой… лёгкие разжижились и расплавились… всё… силы были на исходе.

Организм Кулькова был напрочь отравлен угарным газом.
Тело было не его. Чувствительность вовсе притупилась.
Разум отключился.
Мозг бездействовал.
Жизнь висела на волоске.

Время шло… Минуты тикали… В голове торкало…
В небе мигало что-то… Звезда… ни звезда… Не понять…
Кое-как Вася отдышался. Кое-как оклемался.

Повезло… Жив остался…
Помог кто-то…

Мама…
Или не мама…

Стоя потом на улице, долго смотрел на звёздное небо… и лик вдруг увидел.
Заулыбался Кульков восторженно: «Да! Есть Бог-то! Есть… Вот он! Истинный… настоящий… – Василий Никанорович даже подпрыгнул трижды. Затем промолвил тихо, но радостно: – Слава тебе, Господи! Спасибо тебе большое! Низко кланяюсь!»

Перекрестился Вася-Василёк трижды, поклонился в пояс и вернулся в свой гараж, в свою хибару, в своё пристанище. Досыпать же надо, завтра же с утра на работу. Денежку зарабатывать на пропитание, на прокорм, на одёжу, на бензин, ну и на всё остальное…

На жизнь, короче…




Продолжение: http://proza.ru/2023/05/31/287

Предыдущее: http://proza.ru/2023/05/26/248

Начало: http://proza.ru/2022/09/02/1023