Акимка. Посвящается Винсенту Ван Гогу

В возрасте тридцати восьми лет Сергей ослеп. Для него, как художника, душой и телом, это был смертный приговор.
Чистил как-то ванную комнату кислотой для промывки труб: открыл крышку, нажал — а кислота как брызнет повсюду, да и ему в глаза попала. Боль была адская.
В панике, вместо того чтобы быстро промыть глаза водой, он тёр их — и вот кислота выела ему частично зрение.
Теперь он различал только немного света да тени.

Целый день лежал он в постели — одинокий, один на один со своей бедой. Бывшая жена давно покинула его с дочерью. Мало он зарабатывал своими картинами.
Вот и жили впроголодь. А что Сергею делать было? Не его это — на фабрике да на стройке пахать.
Иногда месяцами ничего не продавалось. Жена, конечно, работала, разрывалась, но понять его не могла.
Попрекать начала.
Как ей понять, что он живописью живёт?
Упрёки перешли в ультиматум:
— Не найдёшь нормальной работы — уйду!
Вот так и случилось.

Чтобы забыть и пережить всё это, Сергей налёг на живопись. Но и краски, и холсты тоже стоили денег, которых у него просто не было.
Такой вот замкнутый круг.
Но писать картины ему очень хотелось. Он рисовал шариковыми ручками в блокнотах — конечно, серьёзным это никто не считал.
Смотрел на «Чёрный квадрат» Малевича и сокрушённо мотал головой:
— Как за такую ерунду можно платить такие деньги?
А Пикассо? Грудь на заднице — что это? — думал он.
Мне бы только холсты да краски, да за однокомнатную оплаты чтоб хватало, ну и поесть — всё.

А тут ещё и ослеп.
Совсем раскис, о самоубийстве подумывать начал.
Ни друзей, ни родственников у него не было.

Почти не вставал с кровати, бродил на ощупь по комнате, делая только самое необходимое.

Всё-таки однажды пришлось ему, на подачку от государства, еду себе в магазине покупать.
Самое дешёвое: картошку, сметану да хлеб.
Крошил он хлеб на ощупь и в сметане размешивал.
Свою квартиру-то он знал, а вот на улице тяжко ему было.
В тёмных очках, ощупывая тротуар старым зонтом, как палочкой, он брёл из магазина домой.
Устал очень. Жутко грустно ему было.
И как я дальше? — думал он. — Тридцать восемь, а жизнь уже, считай, окончена.

Вдруг он почувствовал, что какая-то, видимо, группа идёт ему навстречу издалека.
И шум, и гам был слышен ему.
Куча подростков окружила слепого Сергея, и он услышал насмешливое восклицание:
— О! Кот Базилио сам к нам пожаловал!
— Да нет, — раздался другой, писклявый голос. — Это, братаны, Великий слепой!
Хохот так и ударил по ушам Сергея.
Сколько их было, он не знал. Стоял растерянный и потерянный — где-то между своим домом и магазином.
Наверняка, там и другие прохожие были, но никто и не думал вступиться.

Сергей почувствовал, как кто-то пихнул его, и грубо добавил:
— Деньги выкладывай, кошелёк!

— Нет у меня ничего, — рассеянно пробормотал Сергей.

— А это что? — у него вырвали сумку с продуктами, кто-то стал шарить по его карманам. Вынули кошелёк, а там — всего пару рублей.

— Небогатый улов, — цинично бросил кто-то.

Как вдруг послышалось рычание — видимо, собаки. И Сергей услышал следующее:

— Эй, ты, дед, убери псину свою! — рявкнул кто-то из компании.

На это раздался старческий, но суровый голос:
— Кошелёк слепенькому верни сперва, гнида!

— А то что? — вякнул кто-то.

— А то, — молвил старик.

Послышалось ещё более грозное рычание, потом какой-то дикий лай.

— Пошли отсюда скорее! Дед спятил, а псина у него — бультерьер!

— Верно, — сказал старик. — О схватке этих собак, наверняка, слышали. Челюсти их стальные — зажмёт горло, не отпустит. До самой смерти. — Голос старика звучал очень холодно.

— Да пошли, братаны, — услышал Сергей трусливую нотку в голосе одного из компании.

Послышались шаги — и компания удалилась.

Рычание тут же прекратилось.
Сергей почувствовал, что к нему кто-то подошёл.
Какие-то движения, прикосновение... Сергей ощупал свой карман и понял, что незнакомый старик засунул ему туда кошелёк.

А потом обратился к Сергею:
— Слепой?

Сергей просто наобум кивнул.
— Я тоже, — услышал он в ответ.

— Это моя собака-поводырь. Могу помочь — тебе не помешал бы такой защитник.

Сергей сглотнул, на глазах наворачивались слёзы.

— Где ж взять мне такого?

— Адрес свой дашь — я организую.

Сергей назвал свой адрес и телефон.

Прошла всего неделя, и какие-то люди, видимо волонтёры, принесли Сергею Акимку — немецкую овчарку, лет четырёх.

— Старый хозяин ушёл в мир иной. Вот наш дядя Андрей сказал, что Вы в поводыре нуждаетесь?

После того как они ушли, рассказав, что и как, да и навещать его обещали, Сергей сидел, поглаживая собачью шерсть, а слёзы градом катились из его ослепших глаз.

Прошёл год. Волонтёры постоянно посещали Сергея. Акимка был очень умным. Помогал во всём — и тапочки принесёт, и лаем предупредит, если что, да и на улице знает, куда идти.

Вот, — думал Сергей, — зачем мне люди, если есть такое чудо у меня.
Он нагнулся и поцеловал холодный нос Акимки, который в ответ лизнул его в щёку.

Жизнь налаживалась. Зрение даже частично восстановилось. Волонтёры помогли и в этом, организовав какого-то редкого врача.
Конечно, Сергей не видел, как раньше, и денег у него не было. Но депрессия и мысли о самоубийстве отступили.

Насвистывая, он гулял с верным Акимкой по парку. Садился на скамейки и рисовал в блокнотах шариковой ручкой.
По-своему, он был вновь счастлив.
Даже, быть может, больше, чем раньше...