Вырваться из парадигмы

В один из последних моих приездов из Ганновера в Москву я встретилась со своими старыми знакомыми. Очень умные, очень образованные женщины на полном серьёзе рассказывали, что они не платят налоги со своих левых заработков, потому что “этому государству” они платить не собираются. То есть это государство виновато в том, что они уклоняются от уплаты налогов.

Я как-то опешила и пробормотала что-то вроде того, что при чём здесь государство, где живём, там и платим, можно подумать, что бюргеры все довольны своим государством, но у них даже мысли такой не возникает.

Правду сказать, государство Германия и не даёт возможности своим бюргерам задуматься на эту тему, поскольку все расчёты идут через карточку и слева заработанными наличными всё равно не получится заплатить за квартиру или медицинскую страховку. Но тут дело даже не совсем в отсутствии возможности нарушения финансовой дисциплины. Всё дело в воспитании отношения к государству, согласно которому государство не обсуждается, государство со всеми его нуждами и требованиями воспринимается как факт.

И я мысленно вернулась в свою молодость в позднем Советском Союзе, в котором мы все, в том числе и мои знакомые, были стопроцентными диссидентами. Всё, что исходило от государства, отрицалось нами на корню. Мы во всём находили только отрицательную подоплёку. Какой-то завод построили? Знаем мы ваши заводы с никому не нужной продукцией. Новый жилой район начали строить? Всё равно вы не решите жилищную проблему в стране, потому что вы по определению не в состоянии решить никакую проблему. Потому что ваша система гнилая и неэффективная, не то что на Западе. Поэтому магазины в стране пустые, поэтому электрички из ближайшего Помосковья и называются колбасными – они все пропахли колбасой, которую вся ближайшая провинция могла купить только в Москве,  и устраивала форменные набеги на продовольственные магазины в Москве. И даже одежду и обувь нужно было “доставать” – ничего приличного купить было нельзя. А газеты врут, врут, врут... Это те самые “Известия”, в которых нет правды, и “Правда”, в которой нет известий.

Мы жили в такой парадигме все восьмидесятые, вплоть до перестройки. А наши старшие родственники и товарищи начали так жить ещё раньше – кто-то в семидесятые , а кто-то в шестидесятые.

Прошло тридцать с лишним лет, и всё изменилось: и магазины полны, и квартиры у нас в собственности, и жизнь стала красивой и комфортной. И государство кардинально изменилось. Но парадигма отрицания государства сохранилась.

Что случилось с моей парадигмой отрицания? Даже когда я уже жила в Германии, она у меня какое-то время оставалась, по инерции. Потом она исчезла. Я регулярно приезжала в Москву, фиксировала все изменения и оценивала их объективно – положительно. Знала и обо всех недостатках, но скорость преобразований в попытке преодолеть все трудности оценивала также положительно.

Сыграло свою роль и то, что я близко познакомилась с государством Германия и поняла, что все государства в общем-то похожи: это не благотворительные организации, а форма существования общества, вернее, инструмент, с помощью которого достигается оптимальная форма существования общества. Инструмент – без всяких сантиментов. У государства есть свои интересы и цели, и оно их достигает независимо от того, нравится это  гражданам или нет. Государство в Германии не спрашивает своё общество о симпатиях по отношению к себе, оно гнёт свою линию, даже если это противоречит интересам большинства. Проведение реформ в медицине, например, яркий тому пример.  В результате этих реформ качество медицинского обслуживания сильно понизилось, но государство решило сэкономить именно на медицине – и оно претворило эту идею в жизнь. Ещё один яркий пример – миграционная политика. При проведении этой политики общество ломается через колено и даже не смеет возразить.

Отрыв от прежней парадигмы и вовлечённость в жизнь общества в Германии позволило мне полностью избавиться от парадигмы отрицания государства.

Интересно, что те общественные и политические деятели в России, которые пожили какое-то время на Западе (например, Соловьёв, Симоньян или Безруков), тоже свободны от парадигмы отрицания. Именно потому и свободны, что пожили на Западе. А мои умные и очень образованные знакомые и даже некоторые подруги не могут от неё избавиться, хоть плачь. И ведь ничем здесь не поможешь – нельзя же их переместить на какое-то время в западную цивилизацию, чтобы они убедились, что там не лучше, чем у нас, а у нас не хуже, чем у них. И туризм в этом деле не поможет – нужно обязательно погрузиться с головой в жизнь общества, со всеми контактами с местной бюрократией, с финансовым департаментом, при близком знакомстве с которым хочется немедленно прекратить работать – настолько большими оказываются поборы на нужды государства. А потом привыкаешь, обуздываешь себя – потому что нет никакого другого выхода. Условия игры прописаны государством.

В создании такой парадигмы отрицания, безусловно виновата КПСС, в последние годы существования СССР превратившаяся из созидательной силы в симулякр государственной силы. Она по-прежнему владела государством, но собственные интересы партийной элиты стали  превалировать над интересами общества. И вот мы до сих пор пожинаем эти плоды и в виде перманентного  недовольства граждан государством, и в виде бесконечных претензий так называемых либералов, при том, что им-то живётся лучше всех. Но эта гниль никак не изчезает и продолжает разъедать общество изнутри.

Одна надежда на новое поколение. И среди них есть “отрицатели”, но хочется надеяться, что их будет становиться всё меньше, по мере того, как они будут привыкать к мысли (или воспитываться в этом духе), что качество их жизни зависит только от их собственных усилий сделать эту жизнь лучше. При любом государстве.