К теории речи. Введение в теорию предикатных - нел

К теории речи.
Введение в теорию предикатных (нелинейных) структур речи - Александр Щербаков
Новопавловск 2002 г
ББК 84 (2РОС - РУС) 5 (2357Ст)
Щ-61

  470000000-001
Щ                без объявл.
  ОТ2(03) - 2002

ISBN 5-900598-94-2
C А. Щербаков 2002
Издательство"Кировская районная типография"
Лицензия ЛР № 010298 от 21.05.98 г.
Сдано в набор 25.02.200. Подписано в печать 14.03.2002
Формат 60;84 1/16. Бумага офсетная.
Гарнитура "Таймс"
Печать ризография. Усл. печ. 1 Заказ. Тираж 50 экз.
Цена договорная

ГУП "Кировская районная типография"
357300 г. Новопавловск, ул. Октябрьская, 4

                1

В известной мере послесоссюровская лингвистика совершила коперникианский переворот от лингвистики языка-слова к лингвистике речи-произведения речи, происшедший совершенно спокойно и естественно - настолько, что с этим можно и не согласиться. При том, что развитие знания о языке происходит в мнргомерном постранстве, где лингвистическая семантика, психолингвистика, лингвистическая парадигматика составлчяют важные измерения, общий синтаксис, оставаясь разделом грамматики, имеет, как будто, тенденцию к подчинению всего спектра объектов своему основному предмету связной речи.

Когда Ельмслев (1953, с. 71) заявил: "Единственно, что дается исследователю языка в качестве исходного  пункта... так это текст в своей нерасчлененной  и абсолютной целостности" - в некоторой степени это могло восприниматься как неудовлетворенность подходом де Соссюра к конструктивным моментам разграничения  языка и речи, например, в отношении выделения единиц языка (речи): "(Речевая) единица - это отрезок звучания, который, будучи взятым отдельно, то есть безо всего того, что ему предшествует, и всего того, что за ним следует в потоке речи, является означающим некоторого понятия" (1977, 11.11. параграф 1, с. 136) и далее: "Чтобы проверить результат подобной операции (выделения единиц речи) и убедиться в правильности выделения какой-либо единицы, нужно, сравнив целый ряд предложений, где  встречается одна и та же единица, убедиться в каждом отдельном случае в возможности выделения из контекста и удостовериться, что такое  выделение оправдано по смыслу" (1977, с.137). При всём сходстве подхода Ельмслева ("Нашей единственно возможной процедурой, если хотим построить систему для процесса представленного этим текстом, будет анализ, при котором текст рассматривается как класс, разделённый на сегменты. Затем эти сегменты в качестве классов в свою очередь делятся на сег
(ср.3) в повышении урвн
менты и так далее, до тех пор, пока анализ не будет закончен" (1953, с. 71), - он отличается от позиции де Соссюра, по крайней мере, в одном аспекте: апелляция к очевидности, смыслу и понятию заменяется на требование аналитической процедуры. Но дело не только в повышении уровня  аргументированности. Для де Соссюра исходный материал произволен, психичен: "Речь есть индивидуальный акт воли и разума: в этом акте надлежит различать:1) комбинации, в которых говорящий использует код (code) языка с целью выражения своей мысли; 2) психоизически механизм,  позволяющий ему объективировать эти комбинации", - (1977, Введение. |||, параграф 2, с. 52). Соссюр равнодушен к вопросу о том, что между психофизическим механизмом и речью находится многоуровневая система кодов. Это означает, что для него "речь" и "произнесение" идентично, а размер контекста не имеет значения, . Именно введение категории ограниченного фрагмента речи как целостности составляет особенность подхода Ельмслева. Выбор термина "текст" , пожалуй, вызванный стремленеим подчеркнуть связность внутренних элементов, в некоторой мере как бы оставил проблему соотнесения языка и речи в прежней позиции - она оживлённо обсуждается до сих пор. "В лингвистике текста свободно используются термины дискурс или речевое произведение практически в том же значении, что и текст. Но и в ней обсуждение дихотомии языка и речи происходит, с той лишь разницей, что теперь противопоставляется система языка как целого речевому произведению", - (Гаузенблаз, 1978, с. 59-60)

Речевое произведение как дискурс, возможно, и не следовало бы отличать от текста, понимая, что при высоком уровне генерализации, к чему стремятся все исследования, понятия, стоящие за этими терминами, тождественны. То, что текст естественнее понимать как произведение письменной речи, а собственно речевое произведение скорее ассоциируется с условной (имеется в виду явно "устной" - прим. АМ) формой, само по себе несущественно: письменный текст можно зачитать, а устную форму можно записать без искажений. Однако, возможно, именно стремление к предельнойобобщённости спомобствует правомерности взаимоисключающих концепций. И текст есть текст, будь он устным или пись
стр.4-5
менным, и речевое произведение остаётся таковым в обеих формах. В чём именно состоит их различие не обсуждается в настоящей работе сколько-нибудь детально достаточно нескольких замечаний. По-видимому, всё многообразие речевых целостностей можно условно представить расположенным вдоль некоей оси сложности, градуировка которой неизвестна , и неизвестны критерии сложности, мы воспринимаем какие-то целостности, как равносложные и лишь различные, тогда как различие между ними существенно. Предположительно, сложность определяется функциональным назначением, отношению к значению и т.д. Тексты романа-эпопеи и беседы - явления весьма различающиеся. Предварительно условимся считать речевым произведением законченный отрезок речевого потока, находящийся по объёму в пределах возможностей акта восприятия, непосредственно связанный с обстановкой момента реализации (пусть включающий отвлечённую информацию), имеющий определённую информацию. Под текстом же мы будем понимать репродукцию  речевого произведения (с явной маркировкой) и конструкцию, не имеющую непосредственного отношения к ситуации (содержанию) на момент  реализации. (Очевидно, это не определение, а лишь попытка подхода).

Остаётся заметить, что, подобно тому, как лингвистика языка не была лингвистикой слова, лингвистика речи ставит свою основную единицу - речевое произведение - в положение предмета, исследование которого, множества единиц и классов этих единиц необходимо с той же систематичностью и глубиной,  созданием грамматики, какова сегодня лингвистика, работающая со словом. Более того, вполне допустимо предположение, что лингвистика речи в таком понимании может стать  общей теорией языка и речи.

Настоящая работа посвящена проблеме предикативных структур, но омноана на предположении, что эта проблема является одной из ключевых в создании теории речевых произведений и, в перспективе, общей лингвистики.

                2


Цифрование продолжится