Осень

               


Два школьных приятеля сидели  на скамейке в парке  и пили коньяк. Они прятали бутылку от конного милиционера, чтобы не было неприятностей. Конный милиционер проезжал на лошади через каждые пол-часа.
Погода стояла чудесная, наилучшая, какая только бывает осенью.
Школьные товарищи не виделись сто лет. От коньяка они расчувствовались и им казалось, что они много потеряли, не видевшись так давно.
- Я метнусь за чекушкой,  - сказал старший юрист.
- Оно,  конешно, можно, - сказал Толян. - Но у меня только одиннадцать рваных.
- Прекращай! - отмахнулся юрист.
Он служил в крупном коммерческом банке и уж как-нибудь мог угостить родного друга.
Юрист сгонял в магазин за чекушкой и, кроме того, купил шесть «охотничьих»  колбасок, похожих на мумифицированные сосиски. Первую бутылку они закусывали мороженным на палочке и грушками-дичками, которые росли возле скамейки.
- А хорошо, когда так, спонтанно, - сказал юрист.
- Да, клево, - поддакнул Толян.
Начали чекушку. Первый пузырь был простым «Славутичем», дешевым 3-звездочным пойлом. Зато чекушка была уже 5-звездочным «Шабо» за 59 гривень.
Настроение и раньше хорошее, сделалось замечательным.
Приятели были в том градусе, когда чувствуешь себя ужасно остроумным.
- А помнишь! - крикнул Толян.
Присевшая было на другой край скамейки юная пара встала и пошла вдоль по аллее.
- Анекдот помнишь? Он дебильный, старый, но такой классный!
- Какой? - улыбаясь, спросил банковский юрист.
Его фамилия была Попанов, Егор Васильевич. А Толян был просто Толян.
- Короче, кум спрашивает у кумы: «Кума, у меня к тебе три вопроса». - Кума ему говорит: «В жопу не дам». - А кум говорит: «Тогда два вопроса».
Приятели хохочут  так, что даже синеют. Банковский юрист в упоении бьет себя по коленкам:
- Ой, - кричит он, - не могу! Ну ты даешь! А этот помнишь?
- Какой? - заранее хохочет Толян.
- Да ты его должен знать - такой дебильный, но хороший!
- Давай!
- Сидят две мухи на куче говна…
Толян  прячет лицо в ладонях, сползает со скамейки, становится перед ней на колени, а лицом ложится на доски с облупившейся краской. Спина у него вздрагивает. Слышны бульканье и кашель.
- … Одна муха: «бэ-э-эк!» - как рыгнет! А другая: «Фу, весь аппетит перебила!»
Толян  стонет и всхлипывает. Он с трудом поднимается и садится. По щекам его текут слезы.
Попанов польщен таким успехом своего анекдота и спешит сделать контрольный выстрел:
- Слушай, Толяныч! Слушай дальше! Заходит зам в кабинет директора и говорит: «Слушай, Петр Иванович, что будем делать с твоей новой секретаршей? - а сам чешет себе яйца как дурной - Попанов показывает, как чешет себе яйца зам. - А директор почухал свои брови и говорит: «Наверное, будем увольнять».
Приятели уже не смеются, а слабо квохчут, трогая один другого за плечо и поднимая указательный палец вверх, но ничего сказать не могут.
Мимо едет на лошади конный милиционер. Толик показывает на него пальцем и прикладывает палец к губам.
- Да пошел он нахер! - всхлипывает старший юрист.
Кореша добивают чекуню, изредка по инерции прыская и выкрикивая на весь парк:
- А помнишь, «Свадьба в Малиновке?» - «И чего это, Гриша, я в тебя такой влюбленный?» Попандопулос!..
- А в «Собачьем сердце»? - «Отлезь, гнида!» - профессору… Шариков…
Вечереет.
Мало-помалу приятели угоманиваются.
На них слетает элегическая грусть, предвестница следующей стадии опьянения.
- Я сейчас чего-то вспомнил, - говорит старший юрист Попанов с умиленным лицом. - Сидим мы в школьном дворе на большой перемене и прикалываемся: вот, станем мы старыми пердунами, лет под шестьдесят, будем тусоваться на Польском Бульваре с шахматистами и доминошниками. Я в такой тельняшке с декольте, а ты в таких спортивках с пузырями на коленях. А мимо идет Маринка Воронцова, с внучатами гуляет…
Приятели хмыкают.
- Это когда же было? - задумывается Попанов. - Седьмой класс… Лет четырнадцать… Это - сорок два года назад, что ли?Приятели смотрят друг на друга, поджимают губы  и медленно крутят головами.
- Я пошел за чекушкой, - говорит Попанов.
- Возьми две, - раздумчиво говорит Толян.