53 года спустя

Жорес Медведев не был сумасшедшим. Но плодовитый русский ученый и писатель, скончавшийся в конце 2018 года (на следующий день после своего 93-летия), нажил много могущественных врагов, которые неоднократно заявляли об обратном.
 
К 1961 году Медведев заработал прочную репутацию как в Советском Союзе, так и за рубежом как новатор-геронтолог, утверждая, что старение — это накопление ошибок в синтезе белков и нуклеиновых кислот. Эта точка зрения сегодня широко распространена, но в официальных советских кругах она представляла собой своего рода ересь.
 
Неприятности у Медведева начались в 1962 году, в конце премьерства Никиты Хрущева, когда он перешел от биологии к истории. Он хотел понять, как агроном по имени Трофим Лысенко стал доминировать в советской биологии, фактически криминализируя научные исследования в области генетики, которые Медведев считал столь убедительными.

Медведев начал собирать все документы и интервью, какие только мог. Его получившаяся рукопись — хотя и неопубликованная, но широко распространенная в научном сообществе — называлась «Биологическая наука и культ личности», и в ней утверждалось, что Иосиф Сталин незаконно вмешался в биологию, поддержав Лысенко, привнеся в науку свой диктаторский террор.
 
Термин «культ личности» взят непосредственно из «Секретной речи» Хрущева 1956 года, в которой осуждался Сталин; и, как и эта речь, рукопись Медведева помогла мобилизовать оппозицию против Лысенко. После расследования в 1965 году — через год после того, как Хрущев, самый влиятельный сторонник Лысенко, был отстранен от власти Леонидом Брежневым и его союзниками — Советская академия наук пришла к выводу, что Лысенко совершил мошенничество и бесхозяйственность. Лысенко был отстранен от большинства своих руководящих должностей и свергнут как деспот биологии.
 
Медведев боролся с темными силами и победил.
 
Медведев родился вместе со своим братом-близнецом (и частым соавтором) Роем 14 ноября 1925 года в Тбилиси, тогдашней столице Закавказской Советской Социалистической Республики. После того, как он выступил против Лысенко, многие превозносили его как морального маяка, ученого с совестью. Он также был социологическим образцом когорты ученых, достигших совершеннолетия во времена сталинизма и ставших известными во время холодной войны.
 
Начиная с середины 1960-х годов советское диссидентство характеризовалось заметностью и силой таких ученых-критиков. Это было одним из удивительных наследий беспрецедентного «опекунства» науки государством.
 
Отец Медведева, преподаватель военно-политической академии в Ленинграде, был арестован в 1938 году и отправлен в ГУЛАГ на далекую Колыму, где и умер в марте 1941 года.
 
Медведев был призван в Красную Армию в 1943 году, был тяжело ранен в бою на Таманском полуострове. Демобилизовавшись, он приступил к биологическому образованию в Тимирязевской сельскохозяйственной академии в Москве. Через семь лет, в 1950 г., он защитил кандидатскую диссертацию (аналог Ph D). Большую часть 1950-х годов он занимался исследованиями в области науки о старении и получил международное признание.
 
Он избегал табуированной темы генетики. В августе 1948 года Лысенко выступил с публичным обращением к академии сельскохозяйственных наук. Это был тот самый момент, когда самолеты США курсировали туда-сюда по блокированному Берлину в ходе первого грандиозного советско-американского противостояния холодной войны, которое определило жизнь Медведева. Речь Лысенко стала кульминацией его упорной кампании против классической генетики. После почти двух десятилетий ожесточенных баталий между защитниками сильных советских традиций в области популяционной и экспериментальной генетики и «мичуринцами» во главе с Лысенко утвердился конец дебатам. Он объявил, что ЦК, то есть Сталин, одобрил его выступление.

 Поскольку капитализм и коммунизм сошлись в битве с разными политическими системами, разными экономиками, разными литературами и искусствами, у них должны были быть разные науки. Отныне генетика в Советском Союзе была запрещена: биологов увольняли, учебники изымали, а западные разработки в области молекулярной биологии игнорировались.
 
Историческая рукопись Медведева раскрыла грязные подробности. После падения Лысенко Медведев хотел привлечь к ответу лысенковцев. Он представил свою рукопись советскому издателю. Хотя она прошла очень строгий процесс проверки, цензоры отказались дать разрешение её печатать.
 
Затем он отправил текст в издательство Колумбийского университета для публикации в английском переводе (сделанным генетиком из Беркли Майклом Лернером). Книга появилась как «Взлет и падение Т. Д. Лысенко» (1969), и остается классикой.
Союзники Лысенко (а их было немало) взбесились, и завербовали сторонников жесткой линии в государстве за собой. Пиратская копия рукописи 1962 года была опубликована на русском языке в эмигрантском журнале «Грани» в 1969 году, что еще больше подорвало политическое положение Медведева в глазах советских властей. Он опасался, что готовится неосталинский показательный процесс.
 
Но не такую судьбу приготовил для него КГБ.
 
В пятницу, 29 мая 1970 года, к дому Медведева в Обнинске явились врач и несколько милиционеров в штатском, которые отправили его в лечебницу в Калуге. Главный психиатр Александр Лифшиц утверждал, что зацикленность Медведева на Лысенко выявила его психическую неуравновешенность. Позже (психушки) приюты станут частым механизмом сдерживания советского инакомыслия.
 
В случае с Медведевым победила международная политическая кампания в его пользу. Его брат Рой бросился ему на помощь, вызвав внешнее и внутреннее возмущение: ходатайство Академии наук СССР; протест Национальной академии наук в Вашингтоне, всемирное освещение в газетах. Заключить Медведева оказалось утомительнее, чем освободить его. Он продолжал публиковать разоблачения советского беззакония за границей для западной публики - хотя они также ввозились контрабандой в качестве подпольной самиздатской литературы и читались дома, - включая его отчет об этом эпизоде, «Вопрос безумия» (1971), в соавторстве с Роем.
 
В 1973 году Медведева пригласили на работу на год в Великобританию; оказавшись там, его паспорт был аннулирован. Высылка критиков была обычной советской стратегией в это десятилетие, будь то за границу (Александр Солженицын, 1974) или под домашний арест (Андрей Сахаров, 1980-86). Медведев поселился в Лондоне и продолжал писать. Вместе с Аланом Робертсом он написал книгу «Опасности ядерной энергетики» (1977). Попутно в этой книге упоминалось, что в 1957 году в результате мощного ядерного взрыва на неисправном складе хранения – Кыштымской аварии на плутониевом предприятии «Маяк» – на Урал было выброшено до 100 тонн радиоактивных изотопов. Даже его западные союзники считали это невероятным: наверняка они слышали об этом? В своей книге «Советская наука» (1978 г.), обзоре того, как работала советская научная система, Медведев разоблачил уральскую катастрофу, опубликовав «Ядерную катастрофу на Урале» (1979), а затем «Наследие Чернобыля» (1990). Он рассматривал Чернобыль как часть той же бесцеремонной практики нарушения безопасности, что и Кыштым.
 
Критическое изображение Советского Союза Медведевым было мощным, убедительным и принципиальным. Он с пониманием относился к мечтам о революции, но считал, что кумовство и сталинизм испортили первые надежды. Это было видно по советской науке: изначально она была интересной, динамичной, щедро поддерживаемой государством. В конце концов образовался Лысенко. Но также ясно, что что-то пошло не так. Медведев получил исключительные возможности от советской системы так же и Сахаров, некогда отец советской водородной бомбы, а затем величайший советский правозащитник своего времени. К ним присоединилось множество отказников — советских евреев, которым было отказано в праве на эмиграцию, — в том числе Натан Щаранский (ученый-компьютерщик, впоследствии ставший израильским политиком).

 Ученые были более подвержены международным идеям и зарубежным путешествиям и, в свою очередь, были широко представлены среди тех, кто протестовал против советского государства. Один из самых важных уроков из сочинений Медведева, особенно «Советской науки», заключается не в разрушении инфраструктуры знаний, которая могла породить Лысенко или Чернобыль, а скорее наоборот. Несмотря на всю неэффективность и цензуру, система постоянно производила критически мыслящих людей, преданных высшим идеалам.
 
Жорес Медведев был наследником этой системы. В 1990 году д-р Медведев написал отчет о ядерной катастрофе 1986 года в Чернобыле, которую он считал неизбежной, с объяснением научной и бюрократической некомпетентности Советского Союза. «В конце концов, я был удивлен тем, насколько плохо спроектирован реактор на самом деле, — сказал он New York Times в 1990 году. — Я хотел написать эту книгу не только для того, чтобы показать реальный масштаб этой конкретной катастрофы, но и для того, чтобы разрушить еще несколько секретов и преднамеренных заблуждений».