Кто ответит?

 ***   Обрывая движение по кажущейся бесконечной серой ленте шоссе, я свернул машину на грунтовую дорогу  и вскоре, постелив «спальник» на еще несформированный до конца стог соломы, лежал, разметав руки, устремив взгляд в бездну неба.
     Одну руку, с ладошкой сжатой в кулачок, вытянув вдоль тела, другой обняв меня, уткнувшись личиком мне в щеку, схожая с маленьким воробушком, лежала она. Теплота её тихого дыхания легкокрылым мотыльком касалась моих губ и через мгновение растворялась в дуновении ветерка.
     Где-то справа, то, удаляясь и затихая, то, приближаясь и нарастая, слышался звук двигателя комбайна.
     Высоко в небе, прорвав тёмно-синее покрывало грозовых облаков, сияло солнце – уже не обжигающее, но и не холодное, а по-осеннему усталое.
     Впереди был путь домой, позади – Рязанщина, село Константиново, родина Сергея Есенина.
     Там, примкнув поначалу к небольшой группе экскурсантов, в Литературном музее слушали вчерашнюю школьницу – небольшого росточка худенькую девчушку, упоённо рассказывающую о знаменитом односельчанине.
     А  затем в доме Кашиной, слушая уже другого экскурсовода, мы как бы соприкасались с душой молодого влюблённого поэта.   
     И там же: в Литературном музее, в доме Кашиной, чуть отстав от неё, я с чувством трепетного волнения смотрел на неё, словно пытался рассмотреть и разгадать то таинственно-волшебное, то божественно-благостное, что поднимало меня пушинкой в бескрайнюю негу, в сладкую радость, где познавал я великое счастье любви.
     Где, в этих ли днях  или в днях улетевшей давности, начало моего душевного взлёта?
     Отчего рядом  с этой милой женщиной, вошедшей в мою жизнь ярким, чистым лучиком надежды и веры в прекрасное, я становлюсь мальчишкой?
     Какие необходимо найти слова и как сказать их, чтобы она могла увидеть, могла понять, могла почувствовать нежность моего сердца?
     Тысячи вопросов кружат голову…
     Подошёл к концу рассказ о Кашиной, об истории создания поэмы «Анна Снегина».
     Мимо экскурсантов, уже успевших расположиться на скамейке при входе-выходе с «горячительным» и бутербродами, идём дальше.
     Начальная земская школа. Маленькая часовенка. Дом, где родился и вырос Есенин. Церковь…
     С высокого берега Оки, изрезанного глубокими оврагами, открывается необъятная ширь. Я стою восторженно-счастливый: и от той красоты, что лежит предо мною, и от той, что стоит рядом со мною. И, словно, всё это неразрывно связано.
     И вот всё позади. Мы лежим, тесно прижавшись, чувствуя тепло и нежность друг-друга.  Но нужно – а кому это нужно? – собираться в дорогу.
     Вновь за ветровым стеклом бесконечная серая   лента   шоссе.  Смеркается.  Скоро город. И значит – расставание.  И хочется заорать, завопить: «Ну, зачем же так?!»
     Да только кто ответит?..