Выключатель

Те, кто танцуют, кажутся безумцами тем,
кто не слышит музыки.
Ф. Ницше               
               
               
1. Тушино
               
   В начале апреля седьмая группа физхима согласно графику, утвержденному ректоратом, должна была отработать субботник на объекте в Тушино, где строился новый комплекс института. Комплекс строился давно, и новым поколениям первокурсников остаться без субботников не грозило ещё пару пятилеток.
   От метро ехали на автобусе, и Никита всю дорогу смотрел на Риту. Рита – пышноволосая девушка. Цвет волос – каштановый с особенным бронзовым блеском, если в солнечном свете. Глаза у Риты серые, но какие-то очень яркие. Рита – красивая девушка, с идеальной фигурой мастера спорта по художественной гимнастике. Риту Никита знает давно, с первого класса.
   Вообще всё получилось просто удивительно. В десятом классе они редко общались. У Никиты были свои дела и своя компания. И еще была работа грузчиком по ночам по субботам на Белорусском вокзале. К девятому классу обозначился серьезный денежный дефицит, а просить у родителей Никита считал ниже своего достоинства сразу же после рождения….   
   …Когда он пришел смотреть списки поступивших, то в списке своей группы обнаружил: Кипренская М. С. – 22 балла. «Надо же», - подумал Никита – «Полная тезка Ритки. Во всяком случае, инициалы и фамилия». Когда же кто-то сзади тронул его за рукав, Никита вдруг почувствовал ту самую дрожь во всем теле, которую он испытывал рядом только с одним человеком. Вернее, рядом с одной.
   - Ты чего здесь? - сказала Рита
   -А ты?
   -Вообще-то я первая спросила.
   -Вот, списки смотрю.
   -И я тоже. Читаю: Беляев Н. Е. Надо же, думаю, вот – тезка Никиты.
   -Да, я тоже. Читаю: Кипренская М. С. Надо же, думаю, вот – всё как у Ритки.
   -Забавно.
   -Да уж.
   -Забавно. Если бы знали, могли бы как-то контактировать. А я тебя и на экзаменах не видела. Ты с какой группой сдавал? У тебя аттестат четыре с половиной? Слушай, а как ты умудрился набрать двадцать три с половиной? Всего одна четверка. Никита – ты гигант!
   -Да, это уже не важно. Слушай, но я ведь тебя тоже не видел, совсем…
   Что же касается контактов, то это вряд ли. На самом деле, контактировать с Ритой Никите было сложно: когда Рита оказывалась рядом, у него слабели ноги, начинали дрожать колени и руки, а лицо заливала предательская краска. Всякий раз, подходя к школе, Никита знал наверняка, пришла Рита или нет. Более того, Никита мог, перемещаясь по городу, встретить Риту где-нибудь в Измайлово. Или даже в Переделкино. Или, вообще, в Малоярославце, куда он ездил к тетке на каникулы, а Рита, как оказалось, в гости к бабушке.
   Как-то в апреле, еще учась в десятом классе, Никита возвращался от Белорусского вокзала после разгрузки вагонов. Утро было раннее, воскресное. И очень холодное. Домой ехать не хотелось. Вернее, не так. Никита практически осознанно двигался по городу. Он прошел по улице Готвальда мимо Миусской площади и корпуса МХТИ, прошел по Весковскому переулку мимо столовки, из-за которой в переулке вечно стоял запах кислого томатного соуса, перешел Новослободскую улицу рядом с метро и …
   Сразу у перехода стояла Рита и ловила такси. На Рите был спортивный костюм, красивая спортивная куртка сборной Москвы. Она вернулась из Минска с соревнований.
   -Привет.
   -Привет. Ты чего здесь и в такую рань?
   -Да-а, дела.
   -А-а. Я подумала, меня встречаешь. Шутка. Ты сейчас домой? Садись, подвезу.
   -Нет, не домой.
   -А-а. Ну, пока.
   -Пока. 
   Рита уехала в такси, а тогда Никита дошел до Пушкинской площади, вышел на улицу Горького, пошел вдоль витрин Елисеевского магазина. В воскресное утро движение на улице Горького было слабое. Это было неожиданно, непривычно.
   Никита свернул во внутренний двор Елисеевского, который был весь загроможден деревянными ящиками, и пошел по проходу между ними на запах дыма. В глубине Никита увидел площадку и ночных грузчиков, которые жгли костер. Он присел у огня. Один из мужиков достал стакан, налил до половины портвейна, протянул Никите.
   -Согрейся. 
   Никита выпил, и мужик молча дал ему кусок хлеба с большим шматом любительской колбасы…
  …Первый курс в восприятии Никиты – это: «химический» запах полуподвальных лабораторных коридоров; полумрак этих коридоров; полумрак вообще всех институтских коридоров, включая и четвертый этаж, где, как правило, проходили семинары; футбольная поляна напротив дома пионеров; пустые троллейбусы Миусского троллейбусного парка и распитие венгерского «Токая» в них; пивной стояк на Селезневке; кафе «Московское»; сигареты «Прима»; Рита в чёрной юбке и красном свитере… 
   … Мусор на стройке убирали до двух часов, а потом пошли на площадку и играли в футбол минут сорок. Девочки заскучали, и тогда всей компанией двинулись в близь лежащую березовую рощицу, где открытые участки прогретой на апрельском солнце земли чередовались с не растаявшим еще снегом.
   Как ни странно, снег был глубоким, обувь быстро промокла. Рита сняла кеды, закатала штанины до колен и зашагала босиком. Её примеру последовали многие, в том числе и Никита. Снег обжигал ступни, и они сразу же стали ярко красными.
   Расположились на оттаявшем пригорке, развели костер, грели ноги и пытались сушить обувь. Жора Рязанцев надрезал несколько березовых стволов и подставил кружки, в которые стал капать березовый сок. Потом пили водку (две бутылки на всех), запивали её березовым соком, Паша Панин играл на гитаре. Пели из Визбора, Городницкого, Окуджавы. И ещё странную песню Высоцкого «Как тревожный набат прозвучали в ночи тяжело шаги…»
   Рита совсем разошлась, сняла свитер, оставшись в одной тельняшке, и показывала компании всякие гимнастические чудеса, что, надо отметить, здорово впечатляло. Напоследок, когда уже собирались двинуть по домам, Рита взяла гитару и спела про «ёжика резинового с дырочкой в правом боку» и ещё "Ведь жизнь пройдёт, ведь жизнь пройдёт, как ветерок по полю ржи". Здорово она всё-таки играла на гитаре...
   На вкус березовый сок Никите не понравился. Чуть сладковатая, чуть горькая вода. Правда, очень холодная. Вот и всё.
               
2. Шляпа
               
    Они пили кофе и ели «штафетки» в кондитерской на «Маяке». В метро она читала про «попугая, который, знал Папу»*. Около кинотеатра «Таджикистан» они окончательно выяснили, что Никита – тот еще тип. Оказывается, у неё есть вера. Рита верит в БАМ.
   А у него есть теплый водолазный свитер, который подарила ему тетка и плащ, который остался после смерти отца. Он пожалел, что затеял разговор «про веру»: явно переел «штафеток». Фильм они досмотрели-таки до конца, и пошли к её знакомым. Рите нравятся мужчины огромной физической силы. А Никита «тонок в кости», и это здорово заметно через одежду.
   Она позвонила в дверь, они подождали, наконец, дверь открыли. Вот по нему сразу было видно, что он – мужчина огромной физической силы.
   -Игорь.
   -Никита.
   Они пожали друг другу руки. Жена Игоря почему-то спала, и они втроём прошли на кухню. Рита не любит Никиту уже давно. С первого класса. Одевается Рита «так себе» из-за отсутствия вкуса. На кухне она попросила свитер, потому что замерзла, Игорь нашел черный свитер, она надела его. Они сидели на кухне, пили коньяк, Никита смотрел на Риту. Игорь подробно рассказал, как обстоят дела в профсоюзе римских проституток, и тогда он Никите даже понравился. Было тепло от коньяка и оттого, что он с Ритой.
   Когда вышли на улицу, Никита хотел попросить Риту, чтобы она взяла его под руку, но не попросил, наверное, потому что курил. Рита уехала в такси.
   Потом был ученый совет и спина её научного руководителя. Он, Пеcтрухин, нёс свою спину к кафедре, и эта Джомолунгма вещала всему остальному мизерному белому свету: можете видеть все, какой же я заоблачной высоты. После ученого совета в столовой он что-то говорил другой своей аспирантке, подрагивая тугой ляжкой, и молодая женщина была одного с ним роста. Они смеялись. Он начинал, она подхватывала. Ха-ха-ха.
   Потом они сидели через два столика: Рита, вторая аспирантка и Пеcтрухин; а Сергей, научный сотрудник лаборатории радиохимии, развлекал Никиту рассказом о свадьбах в племенах вуду; и это ему удалось, потому что Никита вспомнил другую свадьбу на станции «Ромашково», которой он оказался случайным свидетелем.
   Станция как станция. Платформа, которую перестраивают или ремонтируют десятилетиями, однажды начав ремонт в пятнадцатую годовщину великой революции. Той же давности ограждения из неструганных досок и облупленное двухэтажное здание с большим залом ожидания. Уму непостижимо, как в таких условиях мог обитать Паровозик**.
   В зале было прохладно, скамейки как-то сдвинуты, на одной из них спал пьяный прапорщик, фуражка валялась рядом на кафельном полу. Никита постучал в окошко кассы, девушка взяла деньги, автомат заскрежетал, девушка положила на металлическую тарелочку билет и сдачу. Послышался разговор, в зал вошли двое парней, стриженных очень коротко, в костюмах, воротники рубашек расстегнуты и выпушены на воротники пиджаков. Парни были с аккордеонами. Они взяли билеты, и вышли следом за Никитой. Какой-то старик поинтересовался, играют они или так. А то он у себя в деревне гармонист был. Тот, который брал билеты, ответил: «На, купи гармонь. Продам». Они стояли и курили, старик не отходил. На платформе собралась свадьба. Тогда парни бросили окурки, надели ремни, широко расставили ноги, откинулись назад и заиграли. Жених с невестой и молодежь плясали по-современному. Старики и вальс, и «русскую», а Никита в очередной раз отметил для себя отсутствие национального танца у русских людей. Как  и национальных песен.
   Который в «своей деревне гармонист был», вошел в круг, и, может быть, что-то перепутав, спел похабнейшую матерную частушку.
   Никита решил, что его прибьют, но свадьба отреагировала спокойно. Рядом с ним кто-то сказал: «Щас мы его выключим. Давай выключатель». Мужики налили из бутыли полный стакан мутноватой самогонки и поднесли его фольклорному экстремисту.
   Когда подошла электричка, вся свадьба погрузилась в вагон, а старик остался сидеть на платформе на асфальте, привалившись к ограде в растекшейся под ним луже…
   …Риту Никита не видел больше двух месяцев, пока он был в экспедиции, а когда вернулся, встретил её в вестибюле главного корпуса и удивился по-крупному. Он давно не удивлялся по-крупному из-за глупого самомнения: думал тогда, что может многое понять. Но он не мог понять, где Рита взяла эту чёрную мужскую шляпу. Никита спросил: «Рита, где ты её взяла?» Она ответила: «Тебе нравится? Мне тоже».

3. Двадцать лет спустя   
               
    Вода стекала по стеклам, и сквозь них ничего нельзя было разглядеть. Входящих пассажиров на ступенях трясло током через одного, они возмущались и требовали, «чтобы сказали водителю». Некоторые говорили, но разговор с водителем как-то не клеился.
   Рита стояла, прижавшись к Никите, совершенно мокрая и молчала. Он тоже молчал, а троллейбус плыл сквозь потоки дождя. Он взял её руку и посмотрел на часы.
   -Уже шесть. У нас остался час.
   -Мало, да?
   -И еще ехать и ехать.
   -Может такси взять?
   -Даже если случится это чудо, у нас будет от силы полчаса. Ты совсем не можешь задержаться?
   -Исключено. Да, выходит не судьба. Небо против нас, - она усмехнулась.
    Перед этим свиданий в мае было три. Первое – совершенная банальность: муж уехал в командировку, Рита позвонила, он приехал. Когда Никита собрался уходить, Рита захотела еще, он остался, а она шептала: «Ты великолепен».
   Встретив её через неделю, он спросил: «Ты хотела бы встречаться чаще?», а она ответила: «Да».
   В третий раз он ждал её около метро, Рита опаздывала, он высматривал её в толпе выходивших. Она окликнула его, он обернулся на оклик. Рита бежала через площадь, а, подбежав, выдохнула: «Я взяла такси, поехали». Это свидание оказалось необычным. Ничего не получилось. Точнее, не получилось у него, а у неё разболелась голова. Когда он провожал её, они оба молчали, а, садясь в такси, она сказала: «Не понимаю, зачем тогда было договариваться?»
   Троллейбус остановился на Пушкинской, как и положено, в самой большой луже. Он донес Риту до тротуара.
   -Ставь здесь.
Он поставил.
   -Теперь скажи, что для тебя важнее всего?
   -Водка, марафет, девочки.
   -Я так и знала. 
   -Ты, конечно.
   -А вот это уже не смешно.
   -Рита, у меня с тобой чистые но, при этом, очень страстные отношения. С недавних пор.
   -А ты знаешь, ты всем своим бабам лепишь по шаблону. А я вот недавно прочла, что самое главное в жизни – любовь.
   -На двадцать восьмом году жизни после двух замужеств, месяц назад сменив любовника? Пожалуй, самое время.
   -Для геолога ты необыкновенно тактичен. Знаешь, мы недавно собирались классом. Ты, как водится, не снизошел. Так вот, только и разговоров было, что о тебе. Какой Никита умный, какой Никита талантливый. Какой Никита геолог. Верка Кошкина от тебя без ума. До сих пор. А я говорила про тебя только гадости.
   -Зачем ты это делала?
   -Не скажу.
   -Ну, не говори. Рита, я – Никита, мы с тобой знаем друг друга двадцать лет. И у меня, кроме тебя, никого нет.
Они стояли у «Известий», дождь перестал.
   -Ладно, давай прощаться.
   -Рита…?
    -Не-а. А ты знаешь, я, как последняя дура, тебе верила. С первого класса. А ты только болтаешь.
   Вот так…
   Ну, вот…
   Дома Никита достал спирт, развел и поставил в холодильник. Он пожарил картошку, порезал колбасу, вынул из холодильника спирт. Налил, подержал стакан в руке. Холодный. Выпил, закусил и усмехнулся. После второй дозы*** картинки потеряли, наконец, контрастность, смазались, и он смог улыбнуться.
   …Замшевые крыши изб, как подосиновики, выглядывали из тумана, стелящегося по земле, и их освещало заходящее солнце, бьющее между сопками Бирюзовая и Копейка…
   Никита припомнил свое школьное стихотворение, которое подарил Рите на день рождения в конце девятого класса:
   
   Карабас-Барабас – он плохой
   С длинной плеткой и бородой.
   И удачливый Буратино.
   И влюбленный Пьеро и Мальвина.
   Ах, Пьеро, ну зачем это кукле,
   Эти пышные банты и букли?
   Ты влюбился Пьеро в эти глазки.
   Ты несчастен, ты просто без маски.
   Ты без маски в заученной роли.
   Ах, Пьеро, тебя мало пороли,
    Кукла, кукла с больною душой,
    Вдрызг растрёпанной мишурой.
    Все берите пример с Буратино.
    Он красив, как большая картина.
    Из бревна Карло вырезал сына.
    И его полюбила Мальвина.
    Буратино подарит всем счастье,
    Он разгонит любое ненастье.
    Вот Мальвина – она как фиалка.
    Вот Пьеро – всем его просто жалко.

  «Да уж. Не рок-н-ролл, это точно», - он выпил ещё и повернул выключатель.
   Утром Никита пил кофе, а, выйдя на улицу, радовался запахам утра, лужам, оставшимся после ночного дождя, и отражавшемуся в них солнцу.
   И тому, что всё кончилось.
   На платформе толпился народ, ожидая электричку, среди них – цыганки и их «закопченные» дети. К нему подошла цыганка, он отстранился, но она вдруг схватила его за руку и закричала, заглядывая в лицо: «Красавчик, подари ребеночку. Вон - ему, красавчик!»
   Никита вырвался, быстро пошел по платформе, не оглядываясь, а цыганка все кричала вслед: «Красавчик, красавчик, подари ребеночку…»

* Рассказ Рея Бредбери.
** Персонаж советского мультфильма «Паровозик из Ромашкова».
***166, 66(6) мл (см3).

                1987 г.