Потомок Шарикова. Глава 2

   «Потомок» Шарикова» или «Пожирающий дракон безнаказанности».
            Глава вторая «Что же дальше?»
  А ещё вспоминаются слова Шарикова о том, что нынче каждый «своё право имеет». Право на что?  На получение путёвки в Сочи в августе, на то, чтобы его все уговаривали уехать и перед тем не напиться? На то, чтобы «Зойка стриптиз станцевала» и чтобы стихи о любви «с сексом» прочитали? Сцена проводов превращается в нечто абсурдное, унижающее человеческое достоинство пришедших.
А ещё – это, наверное, в общем вихре абсурда мало кто замечает – вспоминает Кабачков художницу Татьяну Дрозд. Дескать, она, конечно, образованная, но зачем же «по морде бить» - об этом уже говорилось. Жалеет, что не пришла? Да об этом и речи быть не могло.
Конечно, Татьяна могла многим нравиться – платонически, конечно. А Кабачков не из  таких – для него образованная и при том симпатичная девушка -  нечто вроде запретного плода. Неудивительно, если бы в другой ситуации он попытался бы Татьяной завладеть как «трофеем», чтобы принудить, унизить, чтобы такую -  образованную и неприступную осквернить. Например, в окаянные тридцатые, будучи «при власти». Так и бывало тысячи  раз…   
   Но, к счастью, с тех пор полвека прошло – иначе не было бы всё происходящее комедией – пусть и сатирической…
 Однако пышных проводов с чтением стихов С.А.Есенина и цыганским танцем, о котором ещё сказать придётся, поездки всех пришедших на вокзал Соловейчику мало. «Обиженный» сходит с поезда, возвращается и требует отправить его в круиз по Европе – потому что услышал от соседа по купе. Так тот – передовик, и видно, что человек положительный…
И вот начинаются круги ада. Для начальства фабрики. Абсурд в «квадрате».
Летят, словно птицы, от этого «новоиспечённого Шарикова» жалобы во все возможные инстанции. И премию не дают, хотя несколько раз выписали практически ни за что, и за границу не пускают, и «троянским жеребцом» - «скотиной рабочего человека» обозвали, да ещё и по физиономии залепили.
И, наконец, «достоянием» многочисленных комиссий становится всё накануне отъезда дома у Соловейчика произошедшее…
Позвольте, это уже никакими законами не регулируется, если до правонарушений                с вызовом соседями милиции не дошло.
И вот, наверное,  - апогей:  «обвинение» председателя профкома одной из приехавших «дам» в оскорблении цыган – точнее, какой-то известной цыганской певицы…
 Гротеск уже «в кубе»! На пустом месте обвинить человека по сути в разжигании межнациональной розни -  при том, что «цыганочку с выходом» танцевали на многих мероприятиях. Господа, Вам, кажется, заняться нечем, если можно подобные «разбирательства» устраивать?!
И вот ещё что: неужели Соловейчику с его очень ограниченным мышлением и ущербными интеллектуальными запросами так много надо?
Надо, судя по всему,  хозяином положения прежде всего себя почувствовать, чтобы начальство за ним «побегало». И это удаётся - потому что от многочисленных комиссий и проверок, бесчисленных объяснительных, которые уже пишутся заранее, все на грани срыва.
И вот отчаявшийся председатель профкома Кичкайло, не видя другого выхода, пытается симулировать помешательство – после вопросов о той самой «цыганочке»...
Кажется, всё происходящее за рамки ситуации уже выходит – и за рамки «реализма», как и произведения автора, Шарикова создавшего.
И вообще: почему пьяница и хам, на которого не может не быть законной «управы», так распоясался? Кто ему это позволил? 
   «Позволила»  общая система «показухи и очковтирательства», частью которой стала администрация фабрики – скорее всего, даже того не желая. Да и не может нормальным людям нравится Соловейчик. Как не мог при всё ущербности Швондера и жилтоварищества нравиться им Шариков. Назвал же председатель домкома  Шарикова прохвостом.  А начальство фабрики всё же «посимпатичнее» Швондера во всех смыслах. Или время уже иное? Иное, да не настолько, как оказалось.
Кабачков  - такой же «прохвост», как Шариков. И когда главный врач психиатрической больницы раскрыл обман председателя профкома, последний просит подержать его здесь хотя бы неделю (среди психов), иначе, кто-нибудь «убьёт Соловейчика».
Неизвестно, станет ли сам герой на убийство способным, но важно, что похожая мысль звучала и в «Собачьем сердце» из уст профессора и доктора. И финал повести показывает, как только можно  и должно поступать с «шариковыми». Значит, и с «кабачковыми».
Но финал комедии, разумеется, иной…
 От главврача Кичкайло узнаёт, что  директора увезла скорая помощь -  с инфарктом. Случилось сие после очередного «посещения», когда приехавшая «дама» поняла, наконец, кого все эти комиссии «защищали». Слишком поздно поняла, к сожалению великому, - по сути - ценой человеческой жизни. Сломала неплохого в принципе человека порочная система отношений…
И вот директором назначена  та самая Татьяна Дрозд. Понятно, что никакой конкуренции, никакой «подсидки» с её стороны не было. Дело совсем в ином.
На руководящей должности недавняя выпускница института - ситуация в реальной жизни вряд ли возможная. Скорее всего показан в фильме некий символ обновления. Может быть, нередко звучащая в литературе тема «новых людей», которым, как Татьяне, неведом страх перед всяческой мерзостью, вроде Соловейчика, перед никому не нужными проверяющими комиссиями  - достаточно вспомнить, как разговаривает героиня с одной из приехавших.
Татьяна восстанавливает справедливость – и теперь Соловейчика будут судить по закону за всё содеянное. По закону, по справедливости – а не товарищеским судом в присутствии собутыльников. Кажется, теперь можно облегчённо вздохнуть и порадоваться…
Однако завершается же фильм  новой «покаянной» речью главного героя на суде…
Финал более, чем «открытий», незавершённый, тем более, если знать нашу реальную жизнь.
Хочется надеяться, что Соловейчик получит заслуженное, а Татьяну не сломает порочная система, «шариковых» защищающая…