День не задался

Ничто, казалось бы, не предвещало. И гороскоп, как обычно, мямлил что-то невразумительное, основным посылом которого было «Берегите себя». И утро было прохладное, легкая облачность, ветерок. Не утро, а «Сказка в сосновом бору», точнее в областном центре, на его окраине. Без проблем проник в маршрутку и отправился на работу. Впереди совещание, на которое я успеваю с запасом, так что можно расслабиться, поглазеть на пробегающие за окном пейзажи. Первый, легкий и незаметный удар действительность нанесла исподтишка, более ничем себя не проявляя и успокаивая притупившуюся бдительность.
В районе Молочки скорость смены пейзажей заметно снизилась, иногда просто замирая. Пробка. Явление у нас не редкое, а скорее регулярное. И посему, в общем-то, обыденное. Но не в этот раз: пробка заканчивалась аварией на перекрестке, снабженном светофором. Одна машинка замерла посреди дороги, мешая всем четырем потокам движения, трем в одну сторону и одному в другую. Из города. Вечером эти потоки меняли свою интенсивность на обратный знак. А пока стремящимся в город автомобилистам и общественному транспорту преграждало дорогу транспортное средство с явными следами ДТП на корпусе.
Привлекло внимание движение слева. Сосед сидящий на заднем сиденье внезапно вскочил, снимая на телефон что-то, находящееся за границами проезжей части. Я тоже взглянул в ту сторону. Там находилась малолитражка, перелетевшая с проезжей части через бордюр и трамвайные пути, и остановившаяся только в результате своего близкого знакомства с трамвайной остановкой, уныло стоявшей теперь в россыпях осыпавшегося каленого стекла. В этой самой остановке машинёшка и остановилась. Вокруг нее столпились несколько персонажей обеего пола, жестикулировавших и что-то обсуждавших между собой.
Мы подползали в медленно движущемся потоке к светофору, и, когда загорелся зеленый, маршрутка сорвалась с места вперед весьма шустро. Пассажир со стоящего подле меня сиденья как-то резко засобирался на выход и покинул нас где-то в районе «Авангарда». Я же в результате его маневра оказался счастливым обладателем сидячего места возле окна, чем не приметнул воспользоваться, плюхнувшись на сиденье пластикового кресла. Привычным жестом, вынув из кармана телефон, вызвал на экран изображение букв из очередной читаемой мною книги и углубился в занятие, дающее возможность сбросить с себя заботы об окружающей действительности.
Но действительность не пожелала выпускать меня из своих цепких лап надолго. И  уже через пару остановок неожиданно для меня в нагрудном кармане зазвонил второй мобильный телефон, специально используемый мною исключительно для телефонных разговоров. Поскольку окружающие мною в последнее время интересовались исключительно с целью навесить на меня какую-нибудь работу, то и сомнений, с какой целью мне звонят перед началом рабочего дня, у меня не возникло. Но тут подлая действительность нанесла очередной, точно рассчитанный удар – раздался звонок от моей тети, младшей сестры матери. Мама – старый и больной человек, отмечающая в этом году своеобразный юбилей – 77-летие, уже никуда не выходила из дома, страдала деменцией, тяжело передвигалась по квартире из за боли в ногах. И в очередной раз упала на пол без возможности подняться. Но смогла позвонить своей сестре спустя два часа после падения. А та оповестила всех заинтересованных лиц, в последствии выяснилось, что это были мы с сестрой, о новых вводных в начале нового рабочего дня.
Звонок о смене приоритетных планов застал меня на процессе спуске от бывшего аэропорта с горы на Пугачах, на подъезде к Навашина, и мне ничего не оставалось лучшего, как сначала все таки попасть на работу. В планах было отсидеть обязательную еженедельную планерку и уже потом отправиться выручать родительницу. Но начальство мое в лице директора было бдительным и человечным. Узнав причину моего мрачного вида, я был немедленно отправлен со спасательной миссией домой к маме на шестой квартал.
По пути позвонила Иринка, моя сестренка, от которой я узнал, что и она направляется туда же. Проблемой было для нас попасть в квартиру, так как мама с завидным упорством закрывалась на щеколду игнорируя здравый смысл и не доверяя закрытой на ключ двери. Но еще с детства я эффективно умел пользоваться окном и форточкой и проникать домой в отсутствии ключа. Правда последний раз в прошлом году, когда мать упала в очередной раз, я чуть не сломал позвоночник, все же он уже не настолько гибкий, как в детстве, закончившемся лет 50 назад. Но в этот раз обошлось. Окно открылось, я проник в комнату, открыл входную дверь и мы с Иринкой спасли маму от сидения на полу, проверили ее на наличие травм, кои к счастью отсутствовали. Заставили немного походить по квартире, после того как она пришла в себя. И убедившись, что мама снова передвигается и снова тяготится нашим присутствием, о чем нам и было заявлено, как обычно, прямо и бескомпромиссно, покинули родительскую квартиру. По дороге болтали о том, о сем, в основном просто делясь эмоциями. Ими нам в общем-то удавалось делиться редко.
Придя на работу, какое-то время занимался привезенными вчера экспонатами для музея, поучаствовал обсуждении планов по расширению музейной экспозиции, планов проведения ближайшей декады, хотя на этот период должен был  уже уйти в отпуск. Стал участником малопонятных для меня разборок вышестоящего начальства, инициированных высокими сторонами при моем непосредственном участии, в процессе которых получил свою долю истеричных угроз и маловразумительных нравоучений, опять же перемежающихся угрозами от наивысшей стороны. Сие давление действительности на меня уже не вызвало во мне особых эмоций, так как я уже эмоционально был пуст. Утреннее общение с мамой настолько меня выжало в плане расходования эмоций, что вырабатывать новые организм категорически отказывался. А потоки адреналина я уже давным-давно научился контролировать путем банальных физических нагрузок. Заставить меня на эмоциях набить морду обидчику давно невозможно. Опасаться надо скорее расчетливых действий с моей стороны. Пугать человека, подвергавшегося регулярным рукопашным схватками на протяжении долгого периода и огневому взаимодействию с боевым оружием, применяемым непосредственно ко мне, очень даже бессмысленно. Но объяснять это всем и каждому давно надоело. Не интересно это.
Так что я отправился «в Урюпинск», благо дел на периферии «производства» скопилось порядком. После ночей музеев и библиотек в различных учреждениях меня ожидали всевозможные благодарственные письма, грамоты, которые я отправился собирать, думая при этом, что сумел сбежать на сегодня от отрицательных эмоций. Преследуемый палящим солнцем, от которого в центре скрыться теоретически можно, но не на Кирова, я по пути заглянул в областной архив обсудить перспективы создания в будущем личного фонда Дмитрия Сергеевича Худякова. А так же повидать друзей и позубоскалить с ними. Но и тут действительность в который раз дотянулась до меня своим копытом в очередной раз нанеся удар. Новость, сообщенная мне была не из приятных. Умер и был похоронен давний знакомый, с которым вместе бывали в археологических экспедициях, Гриша Якубовский. И уже где то после похорон Гриши на одном из завокзальных кладбищ потерялся А. В. О чем мне и поведали имеющиеся в наличии и покуда никуда не исчезнувшие архивисты. Поиски Воронихина активно продолжались близкими родственниками. Григорий обрел вечный покой, земля ему пухом. Немного попыжившись и попытавшись извлечь из посещения архива выгоду и для себя лично, потерпел ожидаемое фиаско и отправился домой.
Казалось бы, уже ничего не могло внести диссонанс в и так уже идущий в раздрай с самого утра день. Но не тут-то было – от действительности еще никто не уходил. Отрицательный контент этого дня не желал заканчиваться. Но домой я все же добрался без существенных потерь и даже не сильно поздно, в восьмом часу. В самом его начале.
Даже повеселился немного: на двери подъезда висело забавное объявление, от которого повеяло девяностыми и готовящимися квартирными кражами. Объявление гласило, что такого то числа в нашем доме будет проходить поквартирная травля клопов и тараканов. Наивные «албанцы» во множестве прибывающие к нам с освобожденных территорий, превносят в нашу жизнь криминальную «новизну», от которой мы уже отвыкли, но хорошо помним по 90-м годам двадцатого века. Давно забытые элементы проявляются на улицах города в различных аспектах в виде интернет-торговли наркотиками, старинными машинами советского периода, еще пару лет назад у нас почти закончившимися или дорогущими моделями гоночных болидов, созданных для европейских автобанов, но завезенных на нашу землю, группками бомжеватых молодых людей, явно работающих на стройках и в свободное время пытающихся привычным образом отдохнуть, нажравшись водки. Удручает, и вместе с тем рисует туманные перспективы непонятной направленности.
Уже за дверями квартиры, на кухне подвергся очередной атаке, на этот раз информационной, в виде известия об обстреле столицы нашей родины и последовавшее за этим выступление президента по этому поводу оптимизм наметило, но не внушило. Снова захотелось в Париж или Лондон. И если не лично, то хотя бы в качестве ответного послания отправить туда соседей с Энгельсской авиабызы – Белых лебедей с ядерными ракетами. Но мои желания мало кого волнуют и еще меньше кого вдохновляют. Я полностью осознаю за собой право управления Вселенной, но предпочитаю не привлекать при этом внимания санитаров.
Пришедшая от подруги и плохо себя чувствовавшая жена, измерив температуру, обнаружила, что у нее она почти 39. А это для человеческого организма не фатально, но достаточно много и в общем и целом серьезно и недвусмысленно намекает на какую-то обострившуюся болезнь.
Реальность. Жестокая и прямолинейная. Сижу, пишу эти строки. Впереди еще 40 минут до полуночи. С обреченностью прожженного фаталиста жду окончания этого дня и тяжко раздумываю: что же все таки выпить в финале: чай или кофе?