6. Кровавый перекресток

Часть II, Глава 2.6.

Кровавый перекресток

         Было на наших улицах одно место, овеянное недоброй славой, словно заколдованное. Это место находилось на пересечении 1-й и 3-й улиц Бухвостова. На углу, огороженным заводским забором. Свой кровавый урожай, в виде нескольких разбившихся мотоциклистов, перекресток собирал обычно в теплое время года. Место вокруг перекоестка было пустынным и малолюдным. Делать там было практически нечего. Старая булочная стоявшая рядом, давно закрылась. Ни магазинов, ни ведущих к ним дорог. Лишь жители близлежащих домов изредка проходили мимо, да работники завода, живущие на Гучках.

         Время шло, но ничего не менялось не смотря на установленные дорожные знаки. Мотоциклы продолжали биться на углу с завидным постоянством. Допрашивать свидетелей столкновения почти никогда не представлялось возможным по причине отсутствия таковых, а также исключительной невыживаемости пострадавших в авариях. Когда прибывшие работники ГАИ, ДПС или ОРУД начинали на месте выяснять обстоятельства случившегося, то получалось, что виновник был один - большая скорость и непросматриваемый перекресток. Тому, как мотоциклисты, завывая мотором, вихрем проносились по проезжей части навстречу своей смерти, свидетели всегда находились. Ими были старушки, сидящие на лавочках около своих домов. Ворча на нарушителя покоя и злобно глядя ему вслед, они вопрошали к кому-то невидимому: «И куда только его несет лихоманка?» Не проходило и нескольких секунд, как «лихоманка» или еще кто-то давали им ответ в виде короткого душераздирающего удара в районе перекрестка.

         Мчались мотоциклисты обычно на огромной скорости со стороны Преображенки, чему способствовала длинная, прямая и пустынная, тянувшаяся вдоль желтого оштукатуренного заводского забора, 1-я улица Бухвостова.

         Что происходило, когда транспорт подлетал к перекрестку. Почему мотоциклисты не снижали скорость и не тормозили?  Их действия оставались загадкой и не подчинялось никакой логике. Возможно, вина лежала и на водителях автотранспорта, неожиданно выныривающего справа со стороны Краснобогатырской или слева, со стороны Потешной улицы. Те же водители, что неслись «во весь опор» по 3-ей Бухвостовой улице, в свою очередь, также не притормаживали на подъезде к перекрестку, а наоборот, набирали скорость. Какая из улиц перекрестка была главней, понять было сложно. Кто кому должен был уступить дорогу, непонятно. Столкновение становилось неизбежным, происходило всегда на большой скорости, мгновенно и, поэтому, неожиданно для обоих участников катастрофы. Разрывая тишину улиц и переулков, раздавался ужасный визг тормозов, жесткие удары и нередко следовавший за тем взрыв горючего. После нависала мертвая и пугающая тишина, через несколько минут нарушаемая топотом ног окрестных жителей, спешащих на помощь.

         Бывало, в летнее время из распахнутых настеж дверей квартир и чьих-то окон доносился голос разгневанной домохозяйки. Ей осточертело все: муж-пьяница, капризные дети, постоянное безденежье, отсутствие горячей воды и зловредная свекровь с ее ненавистной кухонной утварью. Тогда разгневанная женщина хваталась за первое, что попадалось ей в руки покрупнее, например, покоцанный медный таз для варки варенья. Таз этот она со злостью швыряла вслед обозлившему ее домочадцу, мирно удаляющемуся в направлении ближайшей пивнушки - поправить здоровье и пропить последние деньги. Брошенный вдогонку таз, зачасту в цель не попадал. Он ударялся о мостовую, после чего, прокатившись по ней колесом, долго волчком крутился на одном месте, переваливаясь с бока на бок, борясь с инерционным движением и издавая неприятные, лязгающие, скрежечущие об асфальт и пустые металлические звуки.  Затем таз долго еще гремел на всю округу своими жесткими боками, не в силах совладать с самим собой и остановиться. А когда, наконец, уставал, неожиданно наступала тишина и все замирало. Казалось, что таз брал на себя всю агрессию разгневанной супруги, проводил ее сквозь себя, а затем отводил подальше, глубоко в землю.

         И если бы не предшествующие этой уличной какофонии звуки покореженного металла, жестко царапающего мостовую, и хлопки от взрыва горючего, то версия с медным тазом, брошенным в мужа, могла бы и сойти. Но народ не обманешь. В надежде на спасение несчастных и не дождавшись окончания этого «железного болеро» все, кто мог бежать, уже бежали из близлежащих дворов к месту происшествия. Остальные, включая нервно ковыляющих стариков, неспеша и боязливо стягивались в том же направлении. Мужики покрепче быстро шли, почти бегом, прихватив на всякий случай ведра, наполненные у колонки. Все было отработано до мелочей, так как авария на перекрестке не являлась неожиданностью. К тому времени скорая помощь и милиция уже мчались в известном направлении. Негласная обязанность вызывать скорые службы обычно ложилась на плечи редких обладателей домашних телефонов. Оставалось только ждать.

         В нашей лубяной местности домашний телефон являлся роскошью. Устанавливался только в особых случаях и по служебной необходимости. Был такой телефон и в нашей квартире. Поставили его когда-то одному из бывших мужей моей бабушки. Аппарат был цвета слоновой кости и имел прозрачный диск с цифрами и буквами на нем. Но  вызывать скорую и  милицию нам не приходилось, так как перекресток находился вне нашей видимости. Добровольная обязанность ложилась на плечи других счастливчиков - обладателей частной телефонной связи. Они проживали ближе к перекрестку. И это к ним бежали запыхавшиеся свидетели происшествия и с силой колотили во входную дверь или окна независимо от времени суток.

         Бывалые мужики осторожно и неспеша приближались к очагу трагедии и вглядывались. Женщины постарше в ожидании кареты скорой помощи стояли кучками поодаль, вздыхая и прикрывая в испуге рты кончиками головных платочков. Совсем маленькие дети, чувствуя запах беды, держались за юбки женщин, как бы прикрываясь ими и даже не пытались приблизиться к месту трагедии. Подростки о чем-то жарко спорили, широко размахивая руками и яростно жестикулируя. Через некоторое время подъезжала, завывая сиреной, карета скорой помощи. Но частенько услуги врачей пострадавшим были уже не нужны.

         Еще несколько дней до первого дождя или поливальной машины на мостовой «кровавого перекрестка» оставались большие бурые следы крови и жирные радужные от разлившегося по ней горючего. После случившего обычно начинали расползаться различные слухи и гипотезы, в том числе и их мистические вариации, объясняющие трагическое происшествие.

         То поговаривали, будто когда-то, в допетровские времена на этом самом месте, находилось языческое капище. Именно поэтому здесь до революции ничего и не строилось, никто не жил, и местность много веков пустовала. А вот теперь-то мы тут живем и платим кровавую дань! То, бывало, кто-нибудь проталкивал версию о том, что в древние времена где-то тут, неподалеку от перекрестка находились три волшебных озера, на берегу коих злые люди, видимо местные разбойники, убили князя Ивана Красного и затем утопили. После злодеяния озера провалились под землю, и вот теперь-то, пожалуйте… А один дед  рассказывал с видом знатока, что стоял на этом перекрестке дом потомственного колдуна Собакина, и когда Павел Гучков землю эту купил, то дом колдуна сломали, а  самого прогнали восвояси. А он, колдун на прощанье проклял всех, дал сроку сто лет этому месту, а сам поселился неподалеку, на Богородском кладбище, среди могил в заброшенной часовне и регулярно слал проклятия в сторону Гучков. Но вот грянула революция в результате которой, вскоре, колдуна с кладбища выселили и все на этом кончилось и забылось. В общем, полная чертовщина. Но, впрочем, последняя версия вполне имеет право на жизнь. Кварталы-то наши до ста лет даже не дотянули.

           Шли дни и дожди. Проезжали машины. Асфальт на перекрестке постепенно возвращался к своему прежнему цвету и ничто уже не напоминало о произошедшей трагедии. Через некоторое время все окончательно забывалось и переулки снова впадали в анабиоз и будто засыпали, ожидая грядущих потрясений и набираясь сил для их преодоления.

         Происходит ли сейчас что-либо подобное на этом углу, могут знать только работники Московского городского суда, чьи окна выходят на бывший  «кровавый перекресток». Недавно, в 2022 году меня занесло по случаю в те места. Нет теперь желтого оштукатуренного забора завода «ИЗОЛИТ». На углу того самого перекрестка высится современный многоэтажный дом. Нет и самого завода, на территории которого раскинулись кварталы жилого комплекса «Наследие». Кто бы мог в те 60-е или 70-е годы представить такое в нашем захолустье. Казалось, что здание завода "ИЗОЛИТ" будет стоять вечно и нерушимо. Но, нет, разрушили. На месте завода возник фантастической красоты квартал, от одного вида которого у местных жителей из прошлого  посносило бы крыши. А прошло то с тех пор всего ничего, каких-нибудь пятьдесят с лишним лет. Не люблю бывать в тех местах и видеть то, что не существует уже в материальном мире и что невидимо для посторонних глаз. Становиться страшно от желания вновь оказаться там, в не существующей для реальности. Ведь внутренним взором я вижу мир, в котором «кровавый перекресток» существует до сих пор.