Плагиат. Из братов Вайнеров

                и вытащил оттуда говна четыре пуда
     Я подковырнул финкой схожую с женским лоном расщелину ореха и, прислушиваясь к смутным в туманном рассвете голосам охраны, неспешно побрел в сторону окруженного лавровыми деревьями затхлого пруда, заброшенного и неухоженного по прямому распоряжению Хозяина, знавший его с Гражданской Власик намекал, что вызывает прудик у товарища Сталина неизгладимые воспоминания из юности, хотя, кто его там знает, любил Старшой прихвастнуть, как Лаврентий, похваляясь и выпячивая близкое знание сумеречной души нашего Бога. Сев на берегу, я свесил ноги в надоевших сапогах к полупритопленной плоскодонке и задумался.
    Уж как он копил свою ярость, фыркал ненавистью, забывая отцов - основателей, пока не вмешался товарищ Сталин лично, просто не пригласив его на торжественный банкет в Кремле, чествовавший сошедших с орбиты и сгоревших в плотных слоях атмосферы несгибаемых бойцов  " Сендеро люминозо ". Засуетился тогда, забегал наш Первый парх Союза, заскулел и толкнулся к дедушке Калинину, прост тот, отзывчив. Но когда в приемной Всесоюзного старосты развернули Эренбурга, чуть не плюнув демонстративно в унылую рожу, осознал тот творимый ахуй и поплелся на поклон к Лавру.
    - Говно ты, - кратко сказал ( сам слышал ! ) Берия, отвернувшись ко мне, я как раз обсуждал с Судоплатовым активизацию британских спецслужб на Балканах, - разжуй ему, Пал Егорыч, а то я ненароком и пришибу дурака.
    Пришлось мне отводить писателя к окну, твердо взяв за локоть. Тихо, шипя от ненависти, высказал я ему тогда все, что думаю об их жидовской кухне. " Сволочь ! " - аж трясло меня от злости. " Падло тупорылое ! Ты на кого хвост подымаешь, огузок ? Есть нацисты, тварь, и есть немцы, а ежели рассуждать так, как ты, гнида, то и Маркса с Энгельсом в расход пускать надо ". Суетился Эренбург, слюной брызгал, а мне было так противно, что понял я тогда слова Лавра целиком и полностью. Действительно, хотелось придушить это недоразумение голыми руками. Мы, сука, ежедневно на грани бегаем, если не западники, то свои расшлепают не за хер дело, а этот всю войну проторчал на Ашхабадском фронте, жрал в три горла, сосал впроглот, пока советский народ, напрягая оставленные ему на всякий случай нашим мудрым руководством силы, боролся и превозмогал, а теперь, гляди ж ты, призывает ! И к чему ? К геноциду по национальному признаку ! Забыл, видимо, как коварный Хозяин приказал отобрать по списочному составу чеченов и ингушей в армии и наших органах, направил их сгонять и переселять кровных родственников, а на конечной станции и их погрузили в вагоны. Абакумов хохотал русалкой, видя растерянные усатые рожи этих лаврушников, а схватившегося ненароком за автомат Героя войны летчика - истребителя лично прикончил, из трофейного  " Парабеллума " уложил. Поняли тогда все народы, что нет спасения ни в службице верной, ни в чести революционной, никто не спасется, всем кранты.
     - Все комбинации свои хомутаешь, - раздался сзади сразу узнаваемый голос, и я вскочил, бросая в пруд финку и орех, вытянулся, разворачиваясь, насмешив неслышно подкравшегося Лавра. - Ну, хват, - ржал он, прожигая меня ледяными, никогда не улыбавшимися глазами, - ну, пострел ! Умудряешься в стойку встать. Ты и спишь, наверное, руки по швам ? А, гад ?
    Построжел и больно ухватил меня пальцами за ухо. Выкручивая, гортанно матюгался, заплевал мне все сапоги. Потом, как всегда неожиданно, успокоился и сел на карточки. Жестом пригласил меня устраиваться рядом и горячечно зашептал :
    - Знаю я, чего вы с Рюминым удумали. Смотри, Хваткин, никогда тебе не стать полковником, если не успокоитесь. Время - то какое ? Да срать на всех жидов, не до них теперь.
    Я кивал головой, как болванчик, не смея торжествующе ухмыльнуться. Дошло ! Даже до Лавра дошло. Шипи, шипи, матюгай и рычи, но тронуть не посмеешь. Шутка ли : Хрущ с товарищем Маленковым за нашими гнутыми в дугу с Рюминым спинами встали, тут и Берии надо сто раз подумать, а стоит ли бодаться - то ? Припомнил я ему этот утренний разговор у пруда, ровно через год и припомнил, когда перебил в Приемной охрану Лавра, когда тыкал в его трясущийся жирный затылок дулом ТТ, когда тащил визжащего кабаном начальника в тихо фыркающий " Паккард " Жукова, но самолично кончать не стал. Говорил потом Рюмин, что достойно кончился Лаврентий, встал затылком к Батицкому и засмеялся перед выстрелом. Да, было время.