Подарок султану

1855-й год. Крымская война. Осада  Карса.

Осенью ночь в горах спускается неожиданно и быстро, как чёрт по верёвке. Не успел цигарку выкурить, а уже темно, хоть глаза выколи. В русском лагере вокруг Карса оживление. Хотя никто и не объявлял о скором штурме цитадели, но рядовые это чувствуют и почти не спят. Унтер-офицер внутренней стражи Григорий Африкантович Тетерин ведёт солдат в секрет. До точки на тропе  ещё далеко и стражникам разрешается разговаривать, а вот как только они будут подходить к обозначенному месту, все разговоры смолкнут и только одни плоские серые тени, как приведения, будут скользить по замшелым каменным стенам гор и больше ничего.

Не думал Тетерин с верными ему стражниками, что их в секреты на тропах ставить будут, хотелось в бой, по стенам Карса карабкаться, рвы преодолевать, но майор из разведки оказался неумолим. «Не можем мы дальше людей на этих козьих тропах терять, уже три секрета вырезали. Солдаты из крестьян,  такому караулу не обучены, а вы – внутренняя стража Российской империи, охранять и сопровождать ваш хлеб. Так и охраняйте эти тропы, чтоб мышь не проскочила.
Секреты внутренней стражи за неделю смогли изловить на тропах два десятка османов. Среди них было не мало жителей окрестных деревень, рекрутированных в турецкое ополчение и теперь, пробирающихся до своих жилищ, чтоб не погибнуть в крепости от голода и холода. Такие, как правило, не оказывают сопротивления, но были и другие: разведчики, связники, воры и откровенные бандиты.
 
На этот раз секрету Григория Тетерина  повезло. Уже под утро в туманном мареве на тропе замаячили две фигуры. Одна в чалме и халате, а другая укутанная в бурку. Когда их остановили – они не сопротивлялись. Это оказались турок и девушка-гурийка. Такой необычный тандем насторожил Григория. Девушка была  очень красивая и явно испуганная. Только кого она больше боялась русских солдат, или провожатого, было сразу не понять. Маленького роста турок с большой чалмой на голове просто исходил любезностями. Это было подозрительно и унтер-фицер приказал обыскать задержанных. У девушки был узелок и небольшая коробка, а у  османа – перевязанный пополам полупустой мешок, перекинутый через плечо, да кривой посох.

  Каково же было удивление солдат, когда у девушки в коробе были обнаружены ни одежда, обувь и съестные припасы, а обыкновенные глиняные игрушки.
– Господин унтер-офицер! Это, кажется, по вашей части, – проговорил Ефим Архипов, рядовой стражи, раскрывая короб.
– Почему же по моей?
– Вы же у нас из семьи игрушечников.
– О! Это точно по моей части,– воскликнул изумлённо Тетерин, припав к коробу и рассматривая поделки. – Что это у вас за мастер в крепости, что такие изумительные игрушки лепит?
– Да есть такой. – Уклончиво ответил турок, зыркнув на попутчицу. 
– Как бы мы его при штурме   не зашибли. – Посетовал Григорий. – Жалко будет мастера. А как твоё имя осман?
–  Я Мустафа, господин начальника. Я Мустафа.
– Ну, Мустафа и Мустафа. Мне хоть Утёсом  назовись, хоть ещё чем, всё едино.
– А я не знал, что вы,  господин унтер-офицер, в глинолепстве разбираетесь? – подал голос  Мурыгин, рядовой из секрета.
– Разбираюсь Мурыгин, Разбираюсь. Я сам из семьи игрушечников. Мой брат Илларион Африкантов чудеса из глины творит.

После этих слов глаза у девушки удивлённо расширились.
– Как тебя зовут красавица? – спросил девушку Тетерин.
– Я – Тина, – проговорила она чуть слышно.
–  Что ты делала в крепости и почему ты из неё бежишь? Тебе ведь нас нечего боятся. Ты же не турчанка. Тем более, мы с женщинами не воюем, тем более с такими красавицами.

В этот момент произошло непредвиденное. Тина оттолкнула турка и бросилась к стражникам. Турок удержался на ногах, в руках у него что-то блеснуло. Резкий взмах руки и клинок летит в девушку. Реакция у Тетерина была молниеносной. В рывке он толкает Тину и оказывается на её месте. Холодная сталь пронзает плечо. Григорий падает.  Ефим, стоя рядом,  тут же интуитивно бьёт пленника прикладом штуцера. Турок сгибается. Удар сапога обездвиживает турка. Рядовые Мурыгин и Ефим набросились на Мустафу и тут же скрутили ему руки за спиной. Рядовой Мурыгин стал перебинтовывать унтер-офицеру плечо.
– Тут что-то не так, – проговорил Григорий,  морщась от боли. – Почему-то  он хотел именно девушку жизни лишить, а не нас? Для него она оказалась опаснее. – Рукав его серого кителя и бинт набрякли от крови. – Посадите его, – и Тетерин кивнул на пленного. Ефим бросился исполнять приказание, но турок ещё не пришёл в сознание и сваливался с камня. Плохо было и Тетерину Григорию, сказывалась потеря крови.

– Ты смотри! – удивлённо воскликнул Мурыгин. – обыкновенная на вид палка, а из неё клинок вытаскивается… Вот хитрецы… И не подумаешь…
– Сейчас он у меня очнётся, – буркнул Ефим и вылил на голову османа воду из кувшина. После этой процедуры Мустафа стал подавать признаки жизни, немного похрюкал разбитым носом и сел на камень.
– Ты кто? – тихо спросил пленного Григорий.
– Он советник Омер-паши. Приходил к начальнику крепости. – Опередила с ответом турка Тина.
При этих словах в глазах пленника сверкнули злобные искры. Он от ненависти заскрипел зубами.

– Не скрипи! Ишь, расскрипелся, – проговорил Мурыгин. – Сейчас как скрипану, – и он поднёс к глазам  турка пудовый кулачище, – и скрипеть будет нечем.
Кулак Мурыгина вразумил османа, он притих и дальше  говорила только Тина:
– Это мои игрушки. Я их сама леплю. Меня турки с базара в Озургети выкрали, где я ими торговала. –  Она говорила быстро и часто путала русские и грузинские слова. – Меня Омер-паша должен был преподнести в подарок самому султану, А этот, – она кивнула на Мустафу, – обязан был меня убить, чтоб я в чужие руки не попала.
– Правду она говорит?! – спросил Григорий. Турок молчал. – Значит правду. – Заключил унтер-офицер. – Ведите его ребята, и глаз не спускайте. Пленник важный, знает много. У майора разведки он  всё подробненько расскажет о чём фельдмаршал турецкой армии Омер-паша с осаждённой крепостью договаривается?

– Игрушки эти тоже не простые, – торопливо проговорила девушка. – Заключённых в них сведений не знает даже Мустафа. В игрушках всё важно: поза, мимика, что в руках держат… Какие мне говорили, делать, такие я и лепила. Это тайная информация для Омер-паши от начальника крепости.
– Ты, смотри, как всё засекретили… – удивился Григорий.
– Сильно он вас? – спросила Тина пострадавшего, кивнув на пропитавшиеся кровью рукав и повязку.

– До свадьбы заживёт. – Ответил унтер-офицер морщась от боли. Он был бледен, на лбу его выступила испарина. С горы ему помогал идти Ефим.
Когда спустились с гор и пришли в лагерь, Тину и Мустафу передали разведке, а Григория отправили в госпиталь. С Тиной Григорий увиделся уже после взятия Карса. Унтер-офицер был ещё слаб.  Они, у госпиталя, как старые знакомые, сидели на поваленной взрывом  ольхе и разговаривали.
– Я услышала от вас про игрушки, там, на тропе, – сразу обрадовалась, только турка боялась. А у тебя правда брат из глины лепит? – спросила девушка.
– Правда. – Ответил Григорий. – Я тоже лепил, пока в рекруты не взяли.
– Твоя фамилия Тетерин, мне майор сказал, а почему  брат  – Африкантов?
– Всё просто, Тина. – Улыбнулся унтер-офицер. –  Мы находились в собственности у помещицы Быстряковой. Это Саратовская губерния, деревня Крюковка. У неё было тридцать душ крестьян и все как один Тетерины.

– Почему? – Спросила девушка, заглядывая Григорию в глаза.
– Так видно было барыне удобно. А как крепостное право рухнуло, то одни из братьев Тетериных взяли фамилию по отцу, стали Африкантовыми, а я не стал менять, иначе всё тоже самое повторится. Вместо Тетериных будут одни Африкантовы. – И рассмеялся, а затем помолчал и добавил. – Красивая ты  Тина. Как лучик солнца в горах. Рядом сидишь и поблёскиваешь.
– А я и есть отблеск солнца… Так имя толкуется.
– Правильно толкуется. Красивее луча солнца ничего нет, ищи – не ищи. Вот тебя за красоту и рукоделие и  хотели в гарем султанский отдать.
 Григорию Тина явно нравилась. Не могла не нравиться. Большие крылья полукруглых бровей, казалось, вот-вот захлопают и унесут красавицу, только её и видели.
– А ты меня унтер себе в жёны возьми. Будем с тобой игрушки лепить, – проговорила Тина и лукаво, испытующе взглянула на Григория.
 
– Я бы взял, Тиночка, даже нисколько не раздумывая. Да куда я тебя дену? Я ведь рядовой состав. А вдруг убьют? Вон сколько наших под Карсом полегло… и Ефим, и Мурыгин… Война ещё не закончилась, – и он запнулся. Тина быстро отвернулась, всхлипнула и убежала. Больше Григорий её не видел. В 1866 году он, прослужив семнадцать лет, был демобилизован, приехал в деревню Крюковку, женился и народил семерых детей. Кто из них стали игрушечниками история умалчивает.