Глава 274. Шопен. 24 прелюдии

Фредерик Шопен
24 прелюдии для фортепиано
№15 ре-бемоль мажор
Святослав Рихтер (фортепиано)

sir Grey: Эта прелюдия в рихтеровском исполнении (по телевизору или на пластинке, не помню), просто убила меня в свое время. То есть, нет никакого мажора, он кажется только. Просто шок был.

И никто никогда не узнает, почему он не играл ее вместе с другими прелюдиями? Или играл? В наших здесь записях — нет.

«Имя любимое оберегая, тебя в проклятьях своих обхожу»

Как бы хотелось узнать, чем он руководствоволся, выбирая прелюдии. Каким своим внутренним голосом.

Но в этом исполнении пятнадцатая прелюдия не вписывается никуда, мне кажется.

Лично я услышал эту прелюдию уже в зрелом возрасте и именно в исполнении Рихтера. На меня она произвела впечатление абсолютного ужаса, потому что, когда ля-бемоль превращается в соль-диез и начинается крещендо, — это уже очень страшно. Но когда возвращается мажор — просто холод по всему телу: я это ощущал не как выздоровление, не возвращение в свет, а как призрачность, эфемерность этого света. Теперь, слушая ля-бемоль, я не могу забыть соль-диеза, и уже не верю ему; это ведь та самая нота, которая мучила меня только что, она только притворяется мажорной. Я не могу уже перелистнуть страницу.

И мне бы очень хотелось узнать, как вы, дорогие собеседники, воспринимаете эту прелюдию. Можно ведь почувствовать, что тучка набежала, но потом — все снова хорошо.

В поддержку своего восприятия добавлю, что она же еще и серединная. Как у Баха — прелюдия в диезах, а фуга — в бемолях.

Скажу больше. Уже когда знаешь эту прелюдию, ля-бемоль с самого начала кажется подозрительным. Очень подозрительным! Он с самого начала думает про диез, про решетку эту. По крайней мере, в этом исполнении. Правая рука как бы поет, а левая — memento mori. Моментально в морг.

weina: Большое спасибо за Ваш комментарий — очень интересно, а про соль-диез, которая только притворяется ля-бемолем, — просто гениально.
Пятнадцатая прелюдия представляется мне смысловым центром цикла, «серединной» не по факту хронологии, а по сути. Здесь единственный раз во всем опусе обособленные (до и после) мажор и минор встречаются, так сказать, лицом к лицу, и силы явно не равны. Тихо вползающий и по-хозяйски расширяющийся минор действует подавляюще. Однако в этой музыке мне слышится и некая холодная отрешенность — не страх и ужас, а спокойное знание.

Когда-то меня просили перевести кусочек воспоминаний Жорж Санд, думаю, он как раз об этой прелюдии. Однажды она с детьми отправилась на морскую прогулку, и их накрыла непогода. Шопен сильно разволновался из-за этого происшествия и «…искал успокоения и забвения в игре на рояле. Им овладела уверенность, что он умер, утонул в море, тяжелые ледяные капли ритмично падали ему на грудь. В этот момент я уловила реальный звук дождевых капель, равномерно стучащих по крыше, и сделала ему знак прислушаться, но он стал утверждать, что ничего не слышит. Его раздражали мои рассуждения о звукоподражании в музыке... В прелюдии, которую он сочинил в тот вечер, можно расслышать капли дождя, падающие на крышу дачного домика, но его творческий дух превратил их в слезы, капающие с неба на его сердце».